Поход через Кара-Кум.

Переход через пески Кара-Кум был чрезвычайно труден. Тележный транспорт был снаряжен в Орске крайне скупо из одноконных подвод, поднимавших по 20 пудов груза. До Уральскаго укрепления грунт дороги был большею часто твердый, недостатка в воде и подножном корме не было и жары стояли еще не сильныя, потому транспорт дошел благополучно. В это время можно было даже наблюдать, чтобы во время движения он не растягивался, и если неисправность в какой либо подводе останавливала все следующия за нею, то ее отдергивали в сторону и по исправлении снова вводили в линию. Но в Кара-Куме, вследствие сыпучих песков, сильнаго недостатка в воде и подножном корме и усилившейся жары, утомление лошадей дошло до крайности. Подводы растягивались во время движения на 10, 15 и даже на 20 верст, порядка не было никакого, лошади падали, в телеги подпрягали казачьих лошадей, делали безпрестанныя дневки, и при всем том транспорт едва дотащился до Раима.

Верблюжий транспорт дошел до Уральскаго укрепления также благополучно, потому что следовал отдельно от тележнаго; но здесь верблюды были соединены с повозками в три совершенно одинаковых эшелона. Мера эта оказалась крайне непрактичною. Желание согласовать ход верблюдов, делающих обыкновенно от 4-х до 5-ти верст в час, с ходом измученных лошадей, еле тянувших свои возы, вредило верблюдам. Кроме того, каждый эшелон был так велик, что для него недоставало воды в кудуках. Кудуки в состоянии напоить до 1.000 голов скота, а в эшелоне их было до 2.000. От этого, конечно, еще более терпели несчастныя лошади.

Положение войск было не многим лучше, чем упряжного и вьючнаго скота. Переход оканчивался только к вечеру и потому люди, находясь в походе значительную и самую неблагоприятную для этого часть дня, томились от медленнаго и неправильнаго движения, с непрерывными остановками для поджидания подвод и оказания им помощи, от пыли, которая в песках покрывала лицо толстым слоем на подобие маски, наконец от нестерпимой жары и жажды. На половине перехода давался привал на один час, но так как он приходился обыкновенно в самую жаркую пору дня и на безводном месте, то, отымая только время от ночлега, не освежал, а еще более утомлял людей. Самый ночлег приносил им мало отдыха.

За остановкой огромнаго и разнокалибернаго транспорта, начинались трудные хлопоты о водопое, особенно при расположении его далеко от кудуков, заботы о лошадях и верблюдах и прочее; а на ночь значительная часть людей выходила в караулы. Начальство, заботясь более всего о буквальном исполнении инструкции корпуснаго командира, в которой на первом плане было поставлено охранение целости и безопасности транспорта, совершенно забывало о сбережении сил войск и наряжало на службу даже более третьей части всего числа людей. Люди, не имея отдыха, утомлялись и конечно не могли отправлять самую караульную службу должным образом. А между тем ее можно было значительно облегчить уменьшением несоразмерно большого числа постов, внутри вагенбурга при повозках и верблюжьих вьюках, для охранения казеннаго имущества, и вне его, для обезпечения транспортов от нечаяннаго нападения.

Верблюды, укладываемые на ночь на одном из фасов вагенбурга, околосвоих вьюков, не требовали также особенно бдительнаго наблюдения. Что же касается до караулов при конских табунах, то ослабить их действительно не представлялось возможности, потому что угон лошадей в степи — вещь не трудная, при темноте южных ночей и при склонности киргиз к подобным предприятиям, и потому еще, что в песках подножнаго корма слишком недостаточно, чтобы можно было загонять табуны на ночь внутрь вагенбурга, как это делалось до Уральскаго укрепления. Еще менее следовало бы ослаблять заботы о водопое, но на этот предмет не было обращено должнаго внимания и не назначалось даже ни особых передовых команд для очищения кудуков, ни караулов для соблюдения порядка при водопое. Вследствие этого войска, утомленныя следованием с транспортами, сами должны были терять несколько часов времени на очистку копаней и при безпорядочности водопоя не все могли иметь сколько-нибудь сносную воду, а многия лошади, не говоря уже о верблюдах, оставались и вовсе без воды. В довершение всего, отдых был не полон, даже для людей не занятых службою. Ночи в степи были иногда свежи, а между тем нижние чины не имели никакого прикрытия, кроме шинели, которая служила им и постелью и одеялом, а джуламейки давались только офицерам.

Внимательно наблюдая во время похода за всем, что касалось движения, бивуачнаго расположения, обезпечения и сбережения всех составных частей транспорта и его прикрытия, я пришел к убеждению в несостоятельности многих правил, предписанных по этим предметам инструкциею; но, как молодой офицер, совершавший в первый раз степной поход, не имел возможности не только посягнуть на нарушение их, но даже заявить о своем убеждении корпусному командиру, написавшему инструкцию на основании личнаго опыта. Поэтому при генерале Обручеве я ограничился только тем, что высказал некоторыя из своих мыслей в одной представленной ему работе; а в 1851 году, когда при изменившейся обстановке я отправился вторично в поход, то попытался привести их в исполнение. Опыт увенчался полным успехом и новый корпусный [43] командир, генерал-адъютант Перовский, приказал принять к руководству все мои соображения, как о походном движении, так и о снаряжении транспортов и отрядов в степь; но об этом предмете буду иметь случай говорить в другом месте.