Тема 3. Становление отечественной системы социально-педагогической деятельности

Этапы развития геополитического, культурного, этнического пространства западной цивилизации оказали влияние на воспроизводство общественной жизни в России. При этом реконструкция ценностных ориентации в культурно-историческом процессе становления и совершенствования отечественной системы социально-педагогической помощи лицам с отклонениями в развитии раскрывает своеобразие подходов в оформлении соответствующих социальных институтов в традициях славянской культуры и российской ментальности. Развитие национальной системы социально-педагогической деятельности мы рассматриваем в проекции на выделенные этапы генезиса западноевропейской системы, так как в России оформление социально-педагогической деятельности и становление общественно-государственной системы поддержки

происходило в более поздние сроки в масштабе исторического времени.

Социально-педагогическая деятельность в России складывалась как искусство патерналистического семейного, сословного и одновременно народного воспитания, понимаемого как содействие развитию отдельного человека в его возрастной, социальной, территориальной и духовной нише. В ее основе — сохранение российского национального и религиозного этоса (дух, обычаи, нравы, традиции народной общности), который помогает человеку психологически комфортно существовать в социуме.

В Древней Руси педагогика не выделялась еще в специальную область знания, способы и средства выражения педагогических идей были весьма специфичны. Подобно тому как этические, эстетические, общественно-научные взгляды средневековья существовали в самом общем виде, зарождение педагогических по своей сути идей (цели, задачи, характер и содержание воспитания) можно проследить в разнообразных литературных памятниках, произведениях изобразительного искусства. Исторические документы раскрывают человеколюбие, незлобивость, открытость души восточных славян. Формирование этих качеств происходило под влиянием географических, природных факторов, а также гуманистических положений православного христианства, непреходящее значение которых отмечается исследователями древнейшей истории России.

В основе христианской концепции помощи лежит философия деятельной любви к ближнему: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Деятельность, поступок являются основой мировоззрения истинного христианина. В Древней Руси христианской добродетелью считалось выражать чувство милосердия и сострадания в форме подачи милостыни.

Среди памятников древнерусской культуры, затрагивающих вопросы общественного отношения к лицам с отклонениями в развитии, выделяется «Поучение Владимира Мономаха», представляющее собой достаточно целостную систему гуманистических воззрений. «Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, снабдите...»1— обращается он к потомкам. Здесь впервые была обоснована идея деятельности, декларирована необходимость деятельного сострадания к нуждам «сирых и убогих».

Многовековая практика разрозненной помощи отдельных людей, движимых религиозными мотивами, послужила истоком сложившихся позднее коллективных форм социальной помощи. При зрение страждущих становилось предметом постоянного внимания

1 Летопись Нестора, со включением Поучения Владимира Мономаха. — СПб., 1893. - III.

княжеской власти и духовенства. В лице патриарха и подчиненных ему структур осуществлялся надзор над первыми проявлениями благотворительной деятельности, которая принимала все более целенаправленный и организованный характер. При епархиях и приходах силами прихожан и священников устраивались приюты для детей-сирот, больных, калек и нищих. Нуждающиеся в помощи подразделялись на богадельных, кладбищенских, монастырских, церковных, патриарших, гулящих и леженок.

Мотивом общественного призрения становится забота о благе нуждающихся, а сама деятельность рассматривается как богоугодная акция.

Огромную роль в становлении благотворительной деятельности в России играли монастыри. Превращение иноческого служения в практическую школу благонравия и духовности, где, по словам В. О. Ключевского, основой стало «умение отдавать всего себя\ на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах»1, дало развитие основным направлениям помощи и поддержки в Древней Руси в X—XII вв.: княжеской, церковно-монастырской, приходской и милостыни.

Монастыри выполняли три основные функции: лечение, обеспечение нуждающихся натуральными продуктами (милостыня), обучение.

В качестве примера можно привести основание преподобным Феодосием Киево-Печерского монастыря и создание при нем больницы-богадельни, где, по летописным свидетельствам, оказывалась помощь калекам и глухонемым. «Духовный путь», «нравственное воспитание» народа через конкретные, зримые дела на примере помощи «отверженным» и не принимаемым сообществом — эти истины лежат в основе христианского просвещения, славянского сознания и предопределяют степень гуманизации общественных отношений2.

Развитие благотворительности и зарождение первичных форм общественного призрения в Киевской Руси были прерваны, как и весь ход формирования российской государственности, татаро-монгольским нашествием, явившимся тяжелым испытанием для всего русского народа.

С. М. Соловьев писал: «Русское государство основывалось в той стране, которая до него не знала истории, в стране, где господствовали дикие кочевые орды, в стране, которая служила широкой открытой дорогой для бичей божьих, для диких народов Средней Азии, стремившихся на опустошение Европы. Основанное в

1 Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси // Исторические портреты. —
М., 1990.

2 См.: Иванов А. С. Византийское юродство. — М., 1994.

такой стране Русское государство изначала осуждалось на постоянную черную работу, на постоянную изнурительную борьбу с жителями степей...»'

Более чем двухвековая вассальная зависимость России от Орды имела далеко идущие негативные последствия для ее исторической судьбы. Она надолго вырвала Россию из потока общеевропейского развития, стала главной причиной экономического отставания России от Западной Европы, существенно ослабила зачатки демократических (вечевых) свобод, существовавших в Древней Руси. В условиях краха единой государственной системы и иностранного владычества на первый план вновь вьщвигается православная церковь как оплот сохранения и объединения духовных сил народа, ставшая прибежищем для всех нуждающихся в помощи и защите2.

Постепенно, по мере укрепления государства, в обществе стали определяться две формы благотворительных инициатив. Первая — продолжение традиций личного благодеяния и покровительства. Вторая — расширение масштабов государственного покровительства при сохранении главенствующей роли церкви. В общественном сознании все настойчивее утверждается идея необходимости поиска новых подходов в борьбе с социальными недугами, не ограничиваясь частной благотворительностью и сложившимися уже формами церковного и монастырского призрения.

Практической реализацией идеи развертывания государственной системы учреждений для нуждающихся в особой поддержке общества стало принятие Высочайшего Указа царя Федора Алексеевича об устройстве на казенный счет двух богаделен в Москве: «...одну в Знаменском монастыре, что в Китае, а другую на Гранатном дворе за Никитскими воротами... чтобы впредь по улицам бродящих и лежащих нищих не было»3. Впервые вводится принцип государственной социальной благотворительности в виде закрытых заведений для лиц, не способных работать в силу своего физического или психического состояния. Меняется и отношение к институту нищенства. В нем видят не только святость, как это было декларировано церковью, но и ненормальный образ жизни человека, противоречащий общественным представлениям о жизненном сценарии личности.

Новый шаг в развитии государственной системы социальных институтов для помощи лицам с ограниченными возможностями был сделан в период правления Петра I. Великий реформатор заложил основы государственной светской системы помощи, пыта-

1 Головаха И. П. Эволюция идеи свободы в мировоззрении восточных славян
до XV в. // Исторические традиции философской культуры народов СССР и
современность. — Киев, 1984. — С. 12.

2 См.: Карамзин Н. М. Предания веков / Сост. Г. П. Макогоненко. — М., 1987.

3 Бахрушин С. В. Малолетние нищие и бродяги в Москве: Исторический
очерк. — М., 1913.

ясь внедрить в российскую социальную политику европейские модели благотворительности. Царским указом в Москве создается работный дом для занятия ремеслами «праздношатающихся» (1703), открываются смирительные и сиротские дома, госпитали. Реализуется принцип дифференциации в организационных форм учреждений — от закрытых заведений для содержания лиц с выраженными отклонениями в развитии до обеспечения работой способных трудиться и заниматься ремеслом. Важнейшей особенностью периода правления Петра I является отказ от религиозных смыслов помощи. Процесс помощи, институты помощи, субъект и объект помощи рассматриваются только в рамках указов и постановлений. Нуждающийся в помощи соотносится с одним из соответствующих государственных институтов, который определяет его дальнейшую судьбу. Деятельность, труд, возможность или невозможность приносить пользу становятся критериями, на которые базируется новая доктрина помощи.

Однако многие нововведения Петра I, эффективно внедрявшиеся в российскую действительность в период его царствования, после его смерти были видоизменены или забыты. Так, разработанный Петром I проект о создании госпиталей для душевнобольных, куда предполагалось помещать «ненормальных заброшенных» детей, не был претворен в жизнь1.

Заложенные великим преобразователем России основы государственной системы социальных институтов для оказания помо щи лицам с ограниченными возможностями дополнялись и развивались его преемниками.

Наиболее значимыми были преобразования в социальной сфе ре в период царствования Екатерины II. При непосредственном участии императрицы и под ее контролем в России разрабатывается ряд законодательных актов, направленных на дальнейшее развитие общественного призрения. Согласно «Указу об учреждении Приказов общественного призрения» по всей стране создаются государственные структуры, призванные организовывать социальные учреждения и управлять ими.

Разрабатывается общая система средств нравственного, трудового, умственного образования представителей третьего со словия в России. Делаются первые попытки осмыслить и спроектировать в государственном масштабе систему социального воспитания «новой породы» людей (И. И. Бецкой). Создаются специализированные воспитательные учреждения нового типа: воспитательный дом для сирот, воспитательное училище для мальчиков при Академии художеств, Смольный институт благородных девиц и т. д. Государственный проект социального воспитания имел целью формирование нового поколения образцовых «пря-

1 См.: Ошанин М. О призрении покинутых детей. — Ярославль, 1912.

.....,.

мых граждан», основательных тружеников, истинных христиан1. «По высочайшему повелению» апробируется одна из форм открытого призрения, заимствованная из западного опыта. Это патронаж — помещение беспризорных детей, больных и других лиц, нуждающихся в заботливом домашнем уходе, в частные крестьянские семьи2. Проект был обречен на неудачу, так как социально-экономическое положение крестьянской семьи того времени не соответствовало генеральной идее. Как и многие идеи и законы, эта форма призрения была продиктована сверху, при отсутствии объективных условий для ее реализации.

В общественно-педагогической литературе того времени осмысливается опыт поддержки физического и нравственного здоровья детей из экономически ослабленных групп населения (Ф. П. Гааз, В. Ф. Одоевский, П. П. Помиан-Пезавориус и др.)3.

Важной вехой дальнейшего развития финансовой и организационной системы социальной помощи в России явилось создание сети благотворительных обществ под патронажем императрицы Марии Федоровны (1797). Объектом особого внимания среди учреждений ведомства императрицы всегда были детские приюты. Примечательной особенностью этого попечительства было то, что оно не ограничивалось лишь оказанием материальной помощи нуждающимся, а развернуло большую работу по организации ремесленных классов и школ для обучения детей и подростков профессиональным навыкам. В недрах этого ведомства с огромными возможностями и средствами зародилась система специального образования детей с отклонениями в развитии.

Первым проявлением общественной заботы об образовании детей с ограниченными возможностями можно считать открытие учебно-воспитательных учреждений для детей с глубокими нарушениями слуха и зрения. По указанию императрицы Марии Федоровны французский тифлопедагог В. Гаюи, приглашенный в страну Александром I, открыл опытное училище для 12 глухонемых детей (1806) и первую школу для слепых (1807).

Число учреждений помощи детям, организованных этим попечительством, росло год от года. К 1900 г. ведомство учреждений императрицы Марии насчитывало уже более двухсот учреждений как медицинского, так и социально-педагогического профиля. Оно включало 140 учебных заведений, Императорский воспитательный дом, 376 детских приютов и яслей и множество других благотворительных заведений4.

1 См.: Яблоков Н.В. Призрение детей в воспитательных домах. — СПб., 1901.

2 См.: Ошанин М. Указ. соч.

3 См.: Антология педагогической мысли России XVIII в. / Ред. Г. Н. Волков
и др. - М., 1985.

4 См.: Алексеева О. П. Кто помогает детям? — М., 1994.

Важную роль в развитии отечественной системы социально-педагогической деятельности играли крестьянские общины как уникальный социальный институт помощи в России XVIII—XIX вв. Община — объединение крестьян, живущих в одном или нескольких соседних селениях и решающих совместно многие земельные, хозяйственные, налоговые, морально-нравственные и другие вопросы. Сами крестьяне называли это миром или обществом. Основой деятельности крестьянских общин был древний русский обычай — всем миром призревать тех, кто нуждался в помощи. Община не только служила организующим началом в духовной жизни крестьян, но и объединяла функции производственного товарищества, семейно-соседской и религиозной общности как административной единицы. На мирских сходах выбирали сроки и приемы насущных совместных дел: сенокос, строительство церкви, богадельни, организация «братчины», молебнов и крестных ходов. Общинный характер носили различного вида «помочи» (средне-северорусский) или «толоки» (западно-южнорусский) по определению организации общественной поддержки семей, на попечении которых находились «примаки», «сирые» и «увечные». Помощь односельчанам, оказавшимся в трудном положении, занимала почетное место в общественной жизни деревни. Она регулировалась целой системой норм поведения. Часто мир направлял здоровых людей топить печи, готовить еду и ухаживать за детьми в тех дворах, где не было трудоспособных членов семьи. Вдовам, сиротам, калекам община оказывала помощь трудом общинников: во время сева, жатвы, на покосе. Иногда мир не только обрабатывал участок сирот или калек в течение ряда лет, но и брал на себя оплату всех податей и выполнение повинностей, которые полагались за использование данного земельного надела («мироплатимые» наделы). В «помочах» наиболее ярко проявляется отзывчивость, соседская и родственная взаимопомощь русского народа.

Воспитательные функции русской общины состояли прежде всего в привитии детям трудовых навыков к «домоводству» и «хлебопашеству», в привитии определенных нравственных качеств силой собственного примера. Основой взаимоотношений в крестьянской среде было уважение к старшим, почитание обрядов, фольклора и промыслов. На сходах, сборищах происходил обмен опытом, вырабатывалось общее мнение о политических, социальных и местных событиях, возникали разговоры «про старину», обсуждались поступки членов общины, деревенские новости. Серьезные обсуждения прерывались шутками и поговорками, звучало множество «быличек», сказок, песен.

Воспитательное влияние сельской общины на личность осуще ствлялось через обычаи и традиции, коллективный контроль во время общих работ и общих праздников, авторитет стариков,

мнение соседей. На сельском сходе или в волостном суде обсуждались неблаговидные поступки. На живых примерах усваивали кре стьянские дети социальный опыт, знания отцов и дедов.

Социально-педагогический опыт русских общин принадлежит к непреходящим культурным ценностям человечества.

Огромное значение в формировании гуманистического мировоззрения российского общества на протяжении всей отечествен ной истории принадлежит русской литературе. Русская литература являлась не только одним из видов искусств, но и определенной формой общественного сознания, объединяя различные области знания: мифологию, философию, политику, эстетику, этику, теологию. Различные ее жанры — от притч и житий до произведений Толстого, Чехова и Достоевского — представляют различные уровни сознания и мышления русского народа, свой национальный язык, свою основную тему — тему особой миссии и судьбы русского начала в мировой истории. В этом контексте оформляется оригинальная форма русской философской мысли, развивающая концепцию человека как эпицентра культуры, ее высшей ценности. От П. Чаадаева, Вл. Соловьева и Ф. Достоевского до Н. Бердяева, С.Булгакова, Н.Лосского и П.Флоренского русская философская мысль решает задачу «расширения и просветления сознания» (Н. Бердяев), восстановления личности целостной, самобытной, гуманной.

Философское осмысление получает и феноменология помощи, что находит отражение в творчестве П. Кропоткина. Рассматривая механизмы помощи и взаимопомощи как естественно-историческое образование, возникшее в результате эволюции человека, он выдвигает концепцию природосообразности помощи, которая, изменяясь, редуцируется в социальные инстинкты1.

На рубеже XIX—XX вв. и в первое десятилетие XX в. оформляется культурное своеобразие отечественной социально-педагогической деятельности. В этот период для России характерна небывалая активизация благотворительности. Благотворительное движение захватывает как дворянскую, так и разночинную среду. Осуществляются разнообразные социально-педагогические проекты внешкольного познавательно-развивающего обучения, творческого и свободного воспитания труженика и гражданина.

В России к 1891 г. существовало 10 934 благотворительных уч- \ реждения, в том числе 161 приют с 6 531 постоянно живущим и 13 368 приходящими детьми.

С 1871 г. опекунские советы созданы во всех губернских городах с 438 учебными заведениями разного типа: Санкт-Петербургское Женское патриотическое общество с 15 специальными школами, Императорское Человеколюбивое общество, в состав которого

1 См.: Фирсов М. В. Указ. соч.

входило Общество поощрения трудолюбия, созданное по инициативе А. Н. Стрекаловой и занимавшееся организацией исправи-тельно-воспитательных детских приютов для малолетних преступников, общество «Синий крест» под покровительством великой княгини Елизаветы Маврикиевны, занимавшееся попечением больных детей (в рамках которого на средства частного лица — А. С. Балицкой — открывается первый приют для калек и парализованных). Создаются учреждения для умственно отсталых детей и эпилептиков, попечительства о глухонемых.

В начале XX в. в России действует уже 4,5 тыс. благотворительных организаций и 6,5 тыс. учреждений для социальной поддержки «трудного детства», в том числе для детей с отклонениями в развитии. Наиболее крупными среди них являются уже упомянутое Попечительство государыни императрицы Марии Федоровны о глухонемых и Братство во имя царицы небесной, учрежденное Святейшим синодом и объединившее во главе с Е.К.Грачевой энтузиастов в деле призрения, воспитания, обучения детей и подростков с нарушениями умственного развития, в том числе глубоко умственно отсталых («эпилептиков, идиотов, не поддающихся обучению, идиотов беспокойных, опасных для окружающих и проч.»). Успех деятельности благотворительных организаций складывался из финансовой помощи частных жертвователей, государственных дотаций и личного безвозмездного участия людей, обеспокоенных данной социальной проблемой.

75 % бюджета русской благотворительности составляли частные пожертвования, 25 % — средства казны, земств, городов и сословных учреждений1.

В этот период активно развивается и система учреждений специального образования лиц с отклонениями в развитии. Так, к 1907 г. в России действовало 61 заведение для глухонемых: школ и училищ — 50, приютов — 7, учреждений смешанного типа (для призрения и обучения) — 4. В них обучалось 2226 человек, работало 343 педагога. В 40 учреждениях преподавание велось на русском языке, в 6 — на немецком, в 6 — на финском, в 9 — на латышском, шведском, эстонском, польском. Основой финансирования этих образовательных учреждений являлось активное участие частных жертвователей и благотворительных организаций. Быстро развивается и сеть учреждений для обучения и призрения слепых детей. К 1914 г. число приютов и учебных заведений для незрячих составляет около 30. Причем учреждения для слепых существуют исключительно на средства благотворительности2.

1 См.: Бадя Л. А. Благотворительность и меценатство в России: Краткий
исторический очерк. — М., 1993.

2 См.: Малофеев Н. Н. Становление и развитие государственной системы спе
циального образования в России: Автореф. дис.... докт. пед. наук. — М., 1996.

Государственная забота «в деле устройства жизни осиротелого, покинутого, трудного детства» выражалась в деятельности земства на местах. Пункт 7 ст. 2 Земского положения по вопросам о призрении вверял земским учреждениям попечение о «сирых и увечных». Временные правила для земских учреждений по делам общественного призрения возлагала ответственность за организацию социальной помощи нуждающимся на губернские и земские власти. Реформа городского самоуправления (1870) позволяла городским думам самостоятельно открывать лечебные и образовательные учреждения. Учреждение земства способствовало развитию русской народной школы, однако попытки обучать детей, имеющих выраженные отклонения в развитии, остались на уровне единичных прецедентов. Не была предусмотрена разработка нормативно-правовой базы, регулирующей функционирование специального образования как системы.

С введением Закона о всеобщем начальном образовании (1908) в общественных и государственных структурах активно обсуждается вопрос о возможности обучения умственно отсталых. Первые такие учреждения создаются по инициативе частных благотворителей. Так, в Вятке в 1903 г. супруги Шведовы открыли приют для 10 детей с тяжелой умственной отсталостью и сами работали там. К началу 1917 г. во многих регионах России действует целая сеть вспомогательных школ, приютов, врачебно-воспитательных заведений, где воспитывается 2000 детей с умственными недостатками1.

Необходимо констатировать, что сложившаяся и действовав шая к началу XX в. в России система социальных институтов помощи лицам с нарушениями развития была ориентирована на проведение социальных программ в форме закрытого призрения. Реализация социально-педагогических проектов осуществлялась на основании спущенных сверху нормативных документов (указов, законов, предписаний) и при обязательном личном покровительстве со стороны царствующих особ и высоких государственных чинов. Осуществление новых, неизвестных до этого направлений социально-педагогической деятельности — таких, как призрение и обучение слепых и глухонемых детей или попытка внедрения некоторых форм открытого призрения (патронаж детей-сирот, попечительства о бедных в Москве и Санкт-Петербурге, созданные по образцу эльберфельдской системы), требовало детального перенесения западного опыта во вновь создаваемые модели с привлечением иностранных специалистов и при обязательном «высочайшем покровительстве». Только при этих условиях они прививались на российской почве.

На рубеже XIX—XX вв. российские ученые, государственные и общественные деятели начали поиски новых методов социальной

1 См.: Малофеев Н. N. Указ. соч.

поддержки уязвимых групп населения. Они анализировали имевшийся отечественный опыт, изучали зарубежный и рассматривали возможные варианты его адаптации в российской действительности.

С отмены крепостного права в 1861 г. до 1899 г. было основано 95 % всех функционировавших в России общественных благотворительных организаций и 82 % социальных заведений1. Анализ эффективности их практической деятельности явился предметом дискуссий на Первом съезде русских деятелей по общественному и частному призрению, проходившем в Санкт-Петербурге 8— 13 марта 1910 г., и следующих за ним съездах по общественной благотворительности. В докладе председателя организационного комитета Первого съезда С. К. Гогеля состояние отечественной благотворительности подверглось серьезной критике: «Как в давно минувшие для культурных народов времена средних веков, калеки прлзают у нас на четвереньках на всех улицах, и их некому призревать»2. В распоряжении благотворительных ведомств и обществ находились солидные суммы, но организационная сторона общественного призрения нуждалась в совершенствовании и теоретическом осмыслении. По словам К. К. Грота, председателя комиссии по пересмотру законодательства о призрении бедных, «призрение не имеет у нас соразмерности ни в действиях своих, ни в средствах, ни, наконец, единства в целях»3.

Концепция создания четкой структуры в деле общественного призрения и организованной благотворительности во многих аспектах была нова для России. И если в западных странах к концу XIX в. после многолетней работы по пресечению и устранению отрицательных социальных явлений общество пришло к мысли об их предупреждении, то в России в начале XX в. сама система пресечения еще не была до конца сформирована. Российские ученые сознавали необходимость разработки превентивных мер и теоретического обоснования социальной помощи нуждающимся. Об этом свидетельствуют слова М.Ошанина: «Мы же в России имеем дело исключительно с такими людьми, которые уже потерпели полное жизненное крушение и сами встать на ноги совершенно не могут; а за неприятием никаких мер число потерпевших оказывается громадным и растет с каждым годом»4. В качестве основополагающих для системы помощи выдвигаются уже не только нравственно-этические, но и естественно-научные принципы, связанные с вопросами социального здоровья человека (В. И. Герье).

1 См.: Антология социальной работы в России. — М., 1994—1995. — Т. 1.

2 Труды Первого съезда деятелей по общественному и частному призрению.
8—13 мая 1910 г. - СПб., 1910. - С. 30.

3 Там же. — С. 18.

4 Ошанин М. Указ. соч. — С. 13.

Но всем замечательным проектам и новшествам, разрабатыва емым видными благотворителями и учеными того времени, не суждено было осуществиться. С началом первой мировой войны основные силы благотворительных обществ были брошены на оказание помощи раненым, беженцам, семьям резервистов, осиротевшим детям, вдовам и другим вновь образовавшимся категориям нуждающихся.

Период становления системы государственно-общественной со циально-педагогической помощи лицам с отклонениями в развитии в России был насильственно прерван двумя революциями и войнами, приведшими к коренному переустройству государства и общества. Изменение государственного строя, идеологии, ценностных ориентации, морально-этических и культурных норм на фоне глубокого экономического кризиса, разрухи, затяжной гражданской войны тяжело отразилось на положении лиц с нарушениями в развитии в структуре общества.

Находящаяся на этапе формирования система специального образования и общественного призрения лиц с отклонениями в развитии полностью зависела от филантропически-благотворительных общественных организаций. После того как Декретом о единой трудовой школе (1918) была запрещена благотворительная деятельность, все благотворительные общества, братства, ведомства были упразднены, их средства национализированы, а подведомственные им детские учреждения переданы в ведение Нар-комздрава и Наркомпроса.

Установление государственной монополии в сфере социаль ной политики не могло полностью уничтожить традиции милосердия и благотворительности в обществе. До конца 20-х гг. в новой России существовали относительно независимые благотворительные организации, созданные видными деятелями большевистской партии и русской интеллигенции. Так, благодаря поддержке Н. К. Крупской и других представителей советской власти были созданы общественные комитеты помощи голодающим, общества призрения беспризорников и сирот, в том числе детей с отклонениями в развитии: Лига спасения детей (1918), Совет защиты детей (1919).

10 февраля 1921 г. при Всероссийском Исполнительном Комитете создается Чрезвычайная комиссия по улучшению жизни детей, возглавляемая Ф. Э. Дзержинским. Этой комиссии предстояло быть правительственным органом содействия наркоматам, ведающим обеспечением воспитания детей, боевым штабом, осуществляющим средствами «нажима и воздействия» координацию усилий государственных структур по оказанию помощи детям.

Образовательные, социальные и культурные заведения для лиц с отклонениями в развитии в первые годы советской власти переходят под юрисдикцию Народного комиссариата просвещения,

возглавляемого А.В.Луначарским. Происходит монополизация государством политики в области социальной помощи лицам с отклонениями в развитии. «Умственно отсталые дети воспитываются в вспомогательных школах Народного комиссариата просвещения. Телеснодефективные дети (глухонемые, слепые, калеки) воспитываются в специальных учреждениях Народного комиссариата просвещения» (постановление СНК РСФСР «О мерах для усиления работы по воспитанию и обучению умственно отсталых, глухонемых, слепых детей и подростков», 1927 г.). Основной задачей советской власти по отношению ко всем категориям неблагополучных детей — «трудного детства» — была признана «перековка» их в полезных граждан. Были созданы учреждения по социально-правовой охране несовершеннолетних (СПОН). На основе решений II съезда СПОН (1924) происходит перестройка содержания и методов специального образования аномальных детей. Система специальных учреждений конструируется как особый тип закрытых интернатов, где «дефективные» дети изолируются от общества. Сегрегационная политика советского государства по отношению к лицам с отклонениями в развитии усугубляется множественными экономическими и идеологическими факторами. По сравнению с дореволюционным периодом число специальных образовательных учреждений и количество воспитанников в них значительно сокращается.

В 20-е гг. окончательно сформировались основные структурные элементы советских моделей специального образования и социального обеспечения лиц с отклонениями в развитии, которые с некоторыми изменениями и дополнениями просуществовали вплоть до 1991 г.

Советский период социальной политики в отношении лиц с отклонениями в развитии характеризуется оформлением национальной системы специального образования и социального обеспечения в логике тоталитарного государства. Понимание государством и обществом обязанности реагировать на существование людей с ограниченными умственными и физическими возможностями соотносится с оценкой полезности или бесполезности личности для общественной жизни. Недаром инвалидность до недавнего времени расценивалась в рамках советского законодательства лишь как нарушение трудоспособности. Поэтому даже дети, страдающие тяжелыми формами отклонений развития, не могли быть признаны инвалидами, так как еще не достигли возраста трудоспособности. Официально в отдельную категорию инвалидов дети с нарушениями развития выделяются лишь в 1979 г. на основании приказа Минздрава СССР. Несовершенство законодательной базы сопровождалось отсутствием диалога с общественными, молодежными движениями (комсомольской и пионерской организаций). При запрещении филантропически-благотворительной деятель-

З—ззо

^

ности единственным источником финансирования систем спе циального образования и социального обеспечения являлся госбюджет. В результате в СССР сложилась и действовала на протяжении более 75 лет государственная система специального образования и социального обеспечения лиц с отклонениями в развитии, представляющая собой сеть интернатных учреждений закрытого типа разноведомственного подчинения; на государственном уровне была принята модель медицинской реабилитации инвалидов.

Этап становления и развития советской государственной сис темы специального образования и социального обеспечения ознаменован деятельностью выдающихся отечественных ученых, создавших уникальную отечественную научную школу дефектологии.

Несмотря на признанный во всем мире высокий уровень раз вития методологических, теоретических и методических основ специальной педагогики, система специального образования в СССР имела ряд серьезных недостатков, принципиально отличавших ее от аналогичных систем в других странах мира. Самым главным из них являлся цензовый характер образования аномальных детей1. Постановление ЦК ВКП(б) «О всеобуче» не содержало отдельной статьи о детях с отклонениями в развитии и, соответственно, распространяло на них нормативы обучения, предназначенные для нормально развивающихся детей. Предписывалось «ввести с 1930 — 1931 гг. повсеместно в Союзе ССР всеобщее обязательное обучение детей (мальчиков и девочек) в возрасте 8, 9 и 10 лет в объеме не менее четырехлетнего курса начальной школы»2.

«Советское государство проявляет заботу об аномальных детях. В основу обучения и воспитания детей с недостатками умственно го и физического развития положены единые с массовой школой задачи, принципы, а также общие закономерности коммунистического воспитания учащихся, однако структура, режим, методы обучения имеют свои особенности»3.

Таким образом, «провозгласив обязательное образование по еди ному государственному стандарту и не введя специализированного норматива для детей с отклонениями в развитии, законодатель установил для всех без исключения категорий детей школьного возраста единый образовательный ценз, что являлось своего рода отражением главной идеологемы государства: "все как один, один как все"»4.

Негативным последствием цензовой системы явилось закономерное отторжение детей с глубокими нарушениями интеллекта,

1 См.: Малофеев Н. Н. Указ соч.

2 Цит. по кн.: Хрестоматия по истории тифлопедагогики / Сост. В. А. Феоктистова. — М., 1981. —С. 53.

3 Сборник руководящих и инструктивных материалов. — М., 1982. — С. 3.

4 Малофеев Н. Н. Указ. соч. — С. 49.

эмоциональной сферы, со сложной структурой дефекта в катего рию необучаемых. Дети с отклонениями развития, признанные обучаемыми, попадали в систему учреждений специального образования, где должны были усвоить государственный стандарт, разработанный для нормально развивающихся детей. Дети с тяжелыми формами нарушений развития, приводящими к значительным ограничениям жизнедеятельности, подлежали пребыванию в специализированных домах-интернатах системы соцобеспечения, где осуществлялись лишь медицинское обслуживание находящихся на положении тяжело больных детей и элементарный уход.

Все это создало практически непреодолимый барьер между детьми, содержащимися в условиях учреждений закрытого типа, и окружающим миром. Положение осложнялось несовершенством государственной системы выявления, диагностики и учета детей с отклонениями в развитии, отсутствием социальных программ поддержки семьи, воспитывающей особого ребенка. Социальная помощь таким семьям на протяжении всего советского периода сводилась к денежным выплатам и предоставлению льгот. Идеология покровительства сверху сформировала социальное иждивенчество, создавшее действительно новый тип человека — пассивного винтика государственной машины, который во всем полагается на нее и ждет пусть небольшой, но гарантированной помощи. В результате у людей, попавших в сложную жизненную ситуацию, постепенно атрофировались чувства инициативы, ответственности, человеческого достоинства, а зачастую и сама способность борьбы за выживание.

Рождение больного ребенка ставило семью перед невозможно стью выбора форм его содержания, обучения, реабилитации. Развитая инфраструктура специальных учреждений для детей-инвалидов в СССР, включая материальную базу и подготовленные кадры, предполагала соотнесение диагноза отклонений с соответствующим типом учреждения. Ребенок помещался туда без учета мнения родителей. В противном случае он не получал необходимой медицинской и психолого-педагогической помощи. Режим работы специальных учебно-воспитательных и интернатных учреждений строился таким образом, что ребенок должен был находиться там либо постоянно (дома ребенка Министерства здравоохранения и дома-интернаты для детей-инвалидов Министерства социального обеспечения), либо в течение всей недели, попадая домой только на выходной день (специализированные дошкольные учреждения и школы-интернаты Министерства образования).

Стремление советского государства обеспечить членам семей, имеющих детей с отклонениями развития, возможность трудовой занятости за счет изоляции ребенка в особом социуме привело к образованию огромного количества детей-маргиналов, социальных сирот (сирот при живых родителях), снизило общий моральный

уровень общества, обозначило резкие противоречия с провозглашенными идеалами гуманизма.

Общественные организации (ДОСААФ, профсоюзы, Советский фонд мира, Комитет советских женщин и др.), Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи и Всесоюзная пионерская организация, в ведении которых находились культурные, досуговые, спортивные заведения для детей, вопросами социально-педагогической поддержки детей-инвалидов не занимались.

В средствах массовой информации проблемы, связанные с этой категорией детей, попросту замалчивались.