ISBN 5-04-006298-2 6 страница

Пусть пассажир А — это тот, кто не хочет об­щаться. Он не может сделать двух вещей: он не может физически покинуть поле действия, и он не может не общаться. Таким образом, прагматика этого коммуни­кационного контекста сводится к всего лишь несколь­ким возможным реакциям:

3.231.«Отказ» от общения. Пассажир А может, так или
иначе, прямо дать понять, что он не заинтересован в
общении, для чего ему потребуется мужество, посколь­
ку правила хорошего тона этого не позволяют, тогда
возникнет напряженная и растерянная тишина. Фак­
тически, избежать взаимоотношения с В не удается.

3.232.Принятие общения. Пассажир А может согласить­
ся на общение, проклиная себя за собственную сла­
бость и соседа, но это нас не касается. Важнее для нас

Следует подчеркнуть еще раз, что соответствующие мо­тивации двух людей находятся в рамках обсуждаемой темы — ана­лиза коммуникации.

 

-72-

 

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ В КОММУНИКАЦИИ

то,что вскоре он поймет мудрость армейского правила: «если вас захватят в плен, сообщите только имя, звание и личный номер», потому что пассажир В не остано­вится на полпути и попробует узнать об А все, включая его мысли, чувства и убеждения. Если А начнет отве­чать, то В будет безумно сложно остановить; факт хо­рошо известный благодаря «промывке мозгов».

3.233. Исключение общения. Л может защитить себя с помощью техник исключения, т. е. сводя на нет соб­ственные коммуникации или коммуникации других. Исключение включает огромное число феноменов коммуникации, такие как самоопроверженис, несов­местимость, изменение тем разговора, отклонение от тем, незавершепие предложений, недопонимание, не­вразумительная речь, буквальная интерпретация ме­тафор и метафорическая интерпретация сухих заме­чаний и т. д.*

Превосходный пример этого типа коммуникации предложен в первой сцене фильма «Лолита»,когда Куильти, напуганный вооруженным пистолетом Гум-берта, начинает нести вздор, в то время как его про­тивник тщетно пытается четко изложить свое посла­ние: «Смотри, я собираюсь тебя застрелить!» (Поня­тие мотивации вряд ли поможет разобраться, является ли это явной паникой или же умной защитой.) Дру­гой пример такого очаровательного логического нон­сенса предложен Льюисом Кэрролом в стихотворении, которое прочитал Белый Кролик:

При нем беседовал я с нею О том, что он и ей, и мне

Итальянцы ВСТАВЛЯЮТ в спою речь неподражаемое «та...», которое is устной речи имеет точное значение «но», хотя его мож­но использовать для выражения сомнения, согласия, несогласия,недоумения, индифферентности, критики, презрения, гнева, по­корности, сарказма, отрицания и, возможно, дюжины других ве­щей и, следовательно, в конце концов ничего, что касалось бы содержания.

 

-73-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Сказал, что я же не умею Свободно плавать на спине.

Хоть я запутался — не скрою, -Им ясно истина видна; Но что же станется со мною, Когда вмешается она?

Я дал ей семь, ему же десять, Он ей — четыре или пять. Мы не успели дело взвесить, Как псе вернулись к нам опять*.

И так дальше еще два четверостишья. Отрывок беседы с добровольным абонентом, очевидно испы­тывающим дискомфорт из-за вопросов, которые зада­ет ему интервьюер, но считающим, что он должен на них отвечать, содержит, очень похожую как по фор­ме, так и по недостаточности содержания коммуника­цию:

Интервьюер: Как вам удается, мистер Р., жить в одном городе и с родителями, и со своей семьей?

А: Ну, мы пытались, я имею в виду... я хотел бы, чтобы Мэри (его жена) руководила ими, а не мои руководили Мэри. Мне нравится навещать их, но я стараюсь это делать не очень часто... они точно знают, что... так было всегда, еще до того как мы познакоми­лись с Мэри, и это принималось как факт — и нашей семье я — единственный ребенок, и они предпочитали никогда, для собственного блага, не вмешиваться. Я не думаю, что... в любом случае, я думаю, что всегда, rs любой семье есть что-то лежащее в основе, мне все равно, в наше семье или любой другой. И это то, что Мэри и я чувствуем, когда мы... мы оба весьма требо­вательны к совершенству. И хотя опять, мы очень... мы... мы строгие и... мы ожидаем, что дети, как нам кажется, что если бы вам пришлось остерегаться — я имею в виду, если... у вас было препятствие в виде родни со стороны жены или мужа, мы чувствуем, нам приходилось видеть это у других, и мы... э"то то, что моя семья пыталась защитить, но... и, как здесь ~-

* Перевод В. Набокова. — Прим. пер.

 

 

-74-

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИ!

почему мы... Я нс хочу, что мы надменны по отноше­нию к людям (157, р. 20—21).

Неудивительно, что такой вид коммуникации типичен для всех, кто обращается за помощью или оказался в ситуации, когда чувствует себя обязанным что-то говорить, но в то же время хочет избежать обя­зательств, присущих всем коммуникациям. С комму­никационной точки зрения, следовательно, нет суще­ственной разницы между поведением так называемого нормального человека, оказавшегося в руках интер­вьюера в ходе эксперимента, и так называемого пси­хически нездорового человека, решающего такую же дилемму: или уйти, или не общаться, но по каким-то своим причинам несклонного поступать таким обра­зом. В любом случае результат будет похож на бред, за исключением беседы с психически больным пациен­том, поскольку интервьюер, если он -- психоанали­тик, попытается истолковать все в понятиях бессозна­тельных проявлений, а для пациента эти коммуника­ции — хорошее средство доставить собеседнику удо­вольствие с помощью искусного приема: «сказав что-то, ничего не сказать». Следовательно, анализ в поня­тиях «когнитивная недостаточность» или «иррацио­нальность» игнорирует учет контекста при оценке та­кой коммуникации*.

3.234. Симптом как коммуникация. Наконец, существует четвертый вариант, который пассажир Л может исполь­зовать, чтобы защититься от болтливости В: он может

В этом отношении читателю предлагается коммуникаци­онный анализ психоаналитического понятия «трансфера», кото­рый может быть рассмотрен как единственно возможный отпет на самую необычную ситуацию. Смотрите работу Джексон (Jackson) и Хэйли (Haley) (76), которая также обсуждается в 7.5, во втором примере. Позвольте нам еще раз указать па гот факт, что в конце клинического бихевиорального спектра «сумасшедшая» коммуни­кация (поведение) — вовсе не обязательное проявление больного ума, но, быть может, единственно возможная реакция на абсурд­ный контекст коммуникации.

 

 

-75-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

симулировать сонливость, глухоту, пьянство, незна­ние английского языка или любой другой дефект или неспособность, из-за которой, по вполне понятным причинам, общение невозможно. Во всех этих случа­ях сообщение выглядит примерно таким образом: «Я бы не против потолковать с тобой, но есть что-то, что мешает мне, что сильнее меня, и за это меня нельзя винить». У этого варианта есть одно «но»: А знает, что на самом деле он привирает. Но в коммуникационной «уловке» вес станет на свои места, как только человек освободится от угрызений совести, убедит себя, что находится под влиянием сил, находящихся вне его контроля. Однако это слишком изощренный способ сказать, что у него психоневротический, психосома­тический или психотический симптом. Маргарет Мид (М. Mead), описывая разницу между американцами и русскими, отметила, что первый сошлется на голов­ную боль, чтобы не пойти на вечеринку, в то время как у русского действительно заболит голова. Психи­атр Фромм-Райхманн (Fromm-Reichmann) в статье, не получившей широкой известности, указала на ка-тотонический симптом как средство коммуникации (51), а в 1954 году Джексон отмстил эффективность использования истерических симптомов при общении пациента со своей семьей (67). Если читатель заинте­ресован в более углубленном изучении симптома как вида коммуникации, предлагаем ему обратиться к ра­ботам Заза (Szasz) (151) и Аттиса (Artiss) (3).

Может показаться, что коммуникационное опре­деление симптома включает некое спорное допущение, что есть возможность убедить самого себя таким обра­зом. Вместо того чтобы ссылаться на ежедневный кли­нический опыт, подтверждающий это предположение, обратимся к экспериментам Мак-Гинна (McGinnies) по изучению «защиты восприятия» (102). Испытуемого усаживали перед тахистоскопом, устройством, с помо­щью которого он мог видеть слова в маленьком око­шечке в очень короткие промежутки времени. Сначала

 

 

-76-

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ

определялся порог восприятия испытуемого с помощью предъявления нескольких пробных слов. Затем ему да­валась инструкция сообщать экспериментатору, что он видит или думает, что видит во время каждого предъяв­ления. Список слов состоял как из нейтральных, так и «критических», эмоционально окрашенных слов, напри­мер, «изнасиловать», «грязь», «проститутка». Сравнение узнавания испытуемым нейтральных и критических слов показало очень высокий порог узнавания последних, т. е. он «видел» незначительное число таких слов. Но это значит, что для того, чтобы «не узнать» как можно меньше социально табуированных слов, испытуемый должен сначала осознать, что они таковы, а затем убе­дить себя, что он не может прочесть, а следовательно, произнести вслух. (В этом отношении напомним, что во время психологических экспериментов следует при­нимать во внимание контекст этих тестов.) Например, не должно быть и тени сомнения, что на испытуемого и его восприятие влияет, общается ли он с высушен­ным старичком-профессором, роботом или привлека­тельной блондинкой. В действительности, недавние ис­следования Розенталя (Rosenthal) (например, 130) в об­ласти взаимоотношений в процессе эксперимента выя­вили, что сложное и эффективное, хотя и неопределен­ное общение возникало даже в жестко контролируемых экспериментах.

Подведем итоги. Теория коммуникации представ­ляет симптом как невербальное послание: я не хотел (или хотел) это сделать, это сделало что-то вне моего контроля, например, нервы, болезнь, тревожность, плохое зрение, алкоголь, воспитание, коммунисты или жена.

3.3. СТРУКТУРА УРОВНЕЙ КОММУНИКАЦИЙ (СОДЕРЖАНИЕ И ВЗАИМООТНОШЕНИЕ)

Семейная пара рассказывает следующий случай. Когда муж был один дома, позвонил друг, который

 

 

-77-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИИ

сказал, что в течение нескольких дней он будет в их городе. Муж сразу же пригласил друга остановиться у них, прекрасно зная, что его жена также будет рада его видеть, и, следовательно, на его месте поступила бы точно так же. Но, когда жена вернулась домой, она устроила ему скандал из-за этого приглашения. Во вре­мя терапевтического сеанса выяснилось, что они оба согласны с тем, что приглашение друга было совер­шенно естественным поступком как с его, так и с ее стороны. Они были озадачены тем, что то, с чем они были согласны, и то, с чем они никак не могли согла­ситься, оказалось одним и тем же.

3.31. Уровень путаниуы

На самом деле обсуждение затрагивает две темы. Одна включает практическое действие, такое как при­глашение, воспринимаемое супругами однозначно; другая касается взаимоотношений между коммуника­торами — вопрос, кто имеет право брать инициативу на себя, не проконсультировавшись с другим, — и она не может быть однозначной, поскольку обуславлива­ется способностью мужа и жены говорить о своих вза­имоотношениях. Пытаясь разрешить разногласие, эта пара совершила очень распространенную ошибку ком­муникации: они были не согласны на метакоммуни-кационном уровне (взаимоотношений), но пытались разрешить свое разногласие на уровне содержания, на котором оно не существует, что и привело их к псев­донесогласию. Другой пациент понял и сформулиро­вал своими словами разницу между уровнями содер­жания и взаимоотношений. Вместе с женой он пере­жил много яростных симметричных столкновений из-за выяснения вопроса, кто был прав в решении неко­торых тривиальных ситуаций. Однажды жена сумела доказать, что муж действительно был не прав, на что он незамедлительно ответил: «Может быть, ты и пра­ва, но ты ошибаешься, потому что ты споришь со мной-». Любой психотерапевт знаком с такой путаницей меж-

 

 

-78-

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИИ S КОММУНИКАЦИИ

ду аспектами содержания и взаимоотношения, особенно в семейной коммуникации, и знает, как трудно ее раз­решить. Терапеиты отмечают однообразную избыточ­ность псевдонссогласий между женами и мужьями, в то время как пациентам обычно кажется, что в их об­стоятельствах никто и никогда не оказывался, просто потому, что, по объективным причинам, спектр ситу­аций, в которые они могут быть включены, слишком широк, начиная с поп корна во время просмотра теле­визионной программы до секса. Эта ситуация была мастерски описана Кестлером (Koestler):

«Семейные отношения находятся на том уровне, где обычные правила здравого смысла и поведения не соблюдаются. Это лабиринты напряжения, ссор и при­мирений, чьей логикой является самопротиворечие, чья этика берет начало в свирепых джунглях и чьи ценнос­ти и критерии искажены, как искривленное простран­ство вселенной. Эта вселенная насыщена воспомина­ниями — но воспоминаниями, из которых не извлекают никаких уроков, и насыщена прошлым, которое не предла­гает руководства будущему. В этой вселенной после каж­дого кризиса и примирения время всегда начинается зано­во, а история всегда остается па нуле» (86, р. 218).

3.32. Разногласие

Феномен разногласия задает хорошую систему координат для изучения нарушения коммуникации, приводящего к путанице между содержанием и взаи­моотношением. Разногласие может возникнуть на уров­не взаимоотношений или содержания, и обе формы зависят друг от друга. Например, разногласие по пово­ду справедливости утверждения «У урана 92 электро­на» может быть, по-видимому, разрешено только с помощью объективных данных; например, учебник по химии не только докажет, что у урана действительно 92 электрона, но и то, что один из спорящих прав, а другой ошибается. Что касается этих двух результатов, достигнутый результат двоякий, если первый разре­шает это разногласие на уровне содержания, то вто-

 

 

-79-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

рой создает проблему на уровне взаимоотношений. Совершенно очевидно, что для того, чтобы разрешить эту новую проблему, спорщики не могут говорить об атомах; они должны начать говорить о себе и своих взаимоотношениях. В результате они должны опреде­лить свои взаимоотношения как симметричные или комплиментарные, например, тот, кто оказался не прав, может восхититься знаниями другого, или же, наобо­рот, позавидовать и постараться превзойти его в сле­дующий раз, чтобы восстановить равновесие*.

Конечно, если он не в состоянии подождать до следующего случая, то может применить подход «ну и к черту логику» и попытается убедить собеседника, что 92 — это, возможно, опечатка, или же заявить, что у него есть друг — ученый, который совсем недавно до­казал, что в действительности не имеет значения ка­ково количество электронов, и т. д. Замечательный при­мер этой техники предлагают русские и китайские иде­ологи, когда стараются доказать, что «на самом деле» думал Маркс, в то время как все остальные плохие марксисты. В таких сражениях слова в конце концов могут растерять последние остатки смысла и стать ис­ключительно средством для «умения перещеголять дру­гих»", как утверждал с восхитительной простотой Шалтай-Болтай:

«Я не понимаю, причем здесь «слава»? — спро­сила Алиса.

Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.

«И не примешь,пока я тебе не объясню, — от­ветил он. — Я хотел сказать: «Разъяснил, как по пол­кам разложил!»

«Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» -— возразила Алиса.

Следующий раз может быть уместным или неуместным,

«хорошим» или «плохим» в зависимости от их взаимоотношений.

С. Потер (S. Potter), введя данный термин, предложил

много проницательных и изумительных иллюстраций по этому

поводу.

 

 

-80-

 

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ

«Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше», — сказал Шалтай презри­тельно.

«Вопрос в том, подчинится ли оно вам», — ска­зала Алиса.

«Вопрос в том, кто здесь из нас хозяин, — ска­зал Шалтай-Болтай, — вот в чем вопрос» (курсив наш)*.

Это просто иной способ сказать, что перед лицом разногласия собеседники должны определить свои вза­имоотношения или как комплиментарные, или как симметричные.

3.33. Определение себя и других

Если подобное утверждение об уране выскажет физик другому, то может возникнуть совсем иная ин­теракция, и вероятнее всего реакцией будет гнсп, оби­да или сарказм — «Я знаю, ты считаешь меня закон­ченным идиотом, но я все-таки ходил в школу несколь­ко лет» или что-то в этом роде. В этой интеракции отсутствует разногласие на уровне содержания. Спра­ведливость утверждения не оспаривается, т. к. в дей­ствительности высказывание не содержит информации, поскольку то, что оно утверждает, в любом случае изве­стно обоим партнерам. Согласие на уровне содержания ясно направляет разногласие на уровень взаимоотно­шений, другими словами, в метакоммуникационную сферу. На этом уровне разногласие приравнивается к чему-то, что прагматически намного важнее, чем раз­ногласие на уровне содержания. Следовательно, на уровне взаимоотношений люди не говорят о чем-то, что выходит за рамки их взаимоотношений, но пред­лагают друг другу эти взаимоотношения и косвенно самих себя'*.

* Перевод Н. М. Демуровой. — Прим. перев. " См. Камминга (Gumming):

«Я предполагал, что многое, о чем Лейнгср (Langcr) говорил как о «чистом выражении идей» или о символической активности

 

 

-81-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Как уже отмечалось в 2.3, сложность этих опре­делений иерархична. Таким образом, если начать с произвольного начального момента, человек Р может предложить другому, О, определение себя. Р может сделать это несколькими способами, но каким бы образом он ни коммуникатировал на уровне содер­жания, прототипом его метакоммуникации будет: «Вот каким я себя вижу»*.

В природе человеческой коммуникации существу­ют три возможных ответа О на самоопределение Р, и все три очень важны для прагматики человеческой коммуникации.

3.33Т. Принятие. О может принять самоопределение Р. Принятие точки зрения Р на самого себя со сторо­ны О, возможно, величайший фактор, гарантирующий развитие и стабильность. Может показаться удивитель­ным, но без этого самоподтверждения эффекта чело­веческая коммуникация вряд ли смогла выйти за пре­делы ограниченных рамок взаимообменов, защиты и выживания; иначе не было бы причин для коммуни­кации, по крайней мере просто ради коммуникации. Однако ежедневный опыт не оставляет сомнений в том, что большая часть нашей коммуникации посвящена, в сущности, этой цели. Иначе огромный мир челове­ческих эмоций —- от любви до ненависти, — возмож­но, не существовал бы, и мы бы жили в мире, лишен­ном всего, за исключением примитивных стремлений,

для своей собственной пользы, является для нормальных людей функцией постоянно перестраивающейся Я-концепции,предло­жением этой Я-концепции другим для утверждения и для приня­тия или отказа от предложения Я-концепции других.

Более того, я полагал, что Я-концепция должна постоянно перестраиваться, если мы должны существовать как люди, а не как предметы, и в основном Я-концепция перестраивается во время процесса коммуникационной активности» (35, р. 113).

' Вообще-то, лучше читать это следующим образом; «Вот каким я себя вижу в наших отношениях с тобой в этой ситуации», но для упрощения мы опустим часть, выделенную курсивом.

 

-82-

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ

мире, лишенном красоты, поэзии, игры и юмора. Воз­можно, человеку, не включенному в процесс простого обмена информацией, приходится общаться с другими людьми ради осознания самого себя. Это интуитивное предположение все больше подтверждается результа­тами экспериментальных исследований по сенсорной депривации: человек не способен поддерживать эмо­циональную стабильность, общаясь только с самим со­бой, в течение длительного времени. По-видимому, то, что экзистенциалисты обозначают как встреча, равно как и любая другая форма растущего самосознания, возникающая в результате взаимоотношений с другим человеком, берет начало именно здесь. Вот что пишет Мартин Бубер (М. Buber):

«В человеческом обществе, на всех его уровнях,

люди, в той или иной степени, поддерживают друг друга практическим образом, своими личными каче­ствами и способностями, и общество может имено­ваться человеческим в той степени, в какой его члены поддерживают друг друга...

Основа жизни человека с человеком — двоякая, с одной стороны — это желание каждого человека, чтобы его принимали таким, какой он есть, даже та­ким, каким бы он мог стать; и, с другой стороны, врожденная способность человека принимать своих собратьев таким образом. То, что эта способность так безмерно неразвита, составляет настоящую слабость человеческой расы и вызывает сомнение в ней: на са­мом деле, человечество существует только там, где эта способность раскрывается» (12, р. 101—2).

3.332. Неприятие. Второй возможный ответ О на са­моопределение Р - не принять его. Однако неприя­тие, каким бы ни было болезненным, предполагает узнавание того, что не принимается и, следовательно, не отвергает трезвого взгляда Р на себя. Фактически, формы неприятия могут быть даже конструктивны­ми, как, например, отказ психиатра принять, самооп­ределение пациента в ситуации переноса, т. е. когда терапевту навязывается типичная «игра в отношения».

 

 

-83-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

Предлагаем читателю обратиться к работам двух авто­ров, которые на основе собственных концепций ин­тенсивно работают по этой теме — Берн (Berne) (23, 24) и Хэйли (Haley) (60).

3.333. Неподтверждение. Третья возможность, по-ви­димому, наиболее важна как с прагматической, так и психопатологической точек зрения. Это феномен не­подтверждения, который отличается от полного непри­ятия того, как человек определяет себя. Здесь мы час­тично опираемся на работы Лэйнга (88) из Тавистокс-кого института человеческих отношений в Лондоне и дополняем их нашими собственными исследованиями в области шизофренической коммуникации. Лэйнг ссылается на Вильяма Джеймса (W. James), который однажды написал: «Никакое дьявольское наказание, даже если бы оно было физически возможно, не мо­жет сравниться с ситуацией, когда человека освобож­дают от общества, и его абсолютно не замечают все его члены» (88, р. 89). Несомненно, что такая ситуа­ция приведет к «потере себя», а это не что иное, как перевод понятия «отчуждение». В патологической ком­муникации неподтверждение самоопределения Р от­рицает реальность Р как источника такого самоопре­деления и не имеет отношения к правде или фальши. Другими словами, в то время как отказ в признании подразумевает сообщение «вы ошибаетесь», то непод­тверждение — «вы не существуете». Если же быть бо­лее точными, в формальной логике подтверждение и отказ в признании другой самости приравниваются соответственно к понятиям правды и фальши, непод­тверждение же аналогично понятию неспособности принимать решение, а это имеет совсем иной логи­ческий смысл*.

Иногда педантичная неспособность принимать решение может играть заметную роль но взаимоотношениях, как явствует из протокола терапевтического сеанса супружеской пары. Эта кара обратилась за помощью, потому что изредка возникающие скан-

 

-84-

ГЛАВА 3. ПАТОЛОГИЯ В КОММУНИКАЦИИ

Процитируем Лэйнга:

«Характерный семейный паттерн, выявленный бла- ГОдаря изучению семей больных шизофренией затраги­вает совершенно заброшенного или травмированного ребенка, чья аутентичность подвергалась трудно улови­мым, часто непреднамеренным, но настойчивым иска­жениям (р. 91).

Крайняя степень наступает... когда, неважно как [человек] чувствует или как он поступает, неважно ка­кое значение он придает ситуации, его чувства лише-

||лы в семье заставили супругов глубоко переживать из-за их не- (Ос гоятельности как супружеской четы. Они женаты двадцать один юн. Муж — видный, преуспевающий бизнесмен. В самом начале ч-;шеа жена обронила, что на протяжении всех этих лет она ни-► 01 на не знала, что она для него значит.

Психиатр: Итак, вы говорите, что ваш муж не давал вам понять, что вы поступали правильно, хотя вам это было необходимо.

Жена: Да.

Психиатр: Критиковал ли вас Дан, когда вы заслуживали критики, — я имею в виду, позитивно или нега­тивно?

Муж: Ни самом деле я редко ее критикую...

Жена (почти одновременно с мужем): Он редко кри-

тикует.

Психиатр: Так... Гм... как вы узнали...

Жена: (прерывая его): Он хвалит (смешок). Видите ли, это одурманивает... Предположим я что-то готовлю и у меня все сгорело — он говорит, что это действи­тельно «очень, очень хорошо». Когда я приготов­лю что-то экстраординарное, это «очень, очень хорошо». 5! никогда не знаю, хорошо что-то или нет, я не знаю, критикует он меня или хвалит. Воз­можно, он думает, что когда он хвалит меня, я буду делать что-то лучше, а когда я заслуживаю похва­лы, он — он всегда хвалит меня — это так... Вот почему мне недоступна ценность похвалы.

Психиатр: Так что вы действительно не знаете, что вы зна­чите для того, кто всегда хвалит...

Жена (прерывая): Да, я не знаю, критикует ли он меня или действительно искренне хвалит.