Глава первая Змеи Рё сакивинки 4 страница

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 486

«Я отвезу вас к далангу, — сиял Раси, — вы должны знать, это такие знаменитые индонезийские мастера кукол». Он явно был рад видеть меня снова в Бандунге: «Сегодня в городе будет нечто очень важное».

Он провёз меня на своём мотороллере через районы города, о существовании которых я даже не подозревал, через районы, заполненные традиционными яванскими домами-кампонгами, которые напоминали крошечные храмы с черепичными крышами, только очень бедные.

Мы уехали от величественных голландских особняков и офисных зданий. Люди были заметно бедны, однако, вели себя с большим достоинством. Они носили поношенные но чистые саронги из батика, яркие цветные рубашки и широкополые соломенные шляпы.

Всюду, где бы мы ни проезжали, нас встречали улыбки и смех. Когда мы остановились, ко мне подбежали дети и стали щупать ткань моих джинсов. Одна маленькая девочка прикрепила благоухающий цветок к моим волосам.

Мы оставили мотороллер на тротуаре у театра, где собралось несколько сотен человек, одни стояли, другие сидели на складных стульчиках. Ночь была ясной и безоблачной.

Хотя мы находились в самом центре Бандунга, тут не было никаких уличных фонарей, поэтому звёзды отражались в наших глазах. Воздух был наполнен запахами горящих ароматических палочек, арахиса и гвоздики.

Раси исчез в толпе и вскоре вернулся с молодым человеком, которого я видел тогда в кафе. Они предложили мне чай, небольшие пирожки и сате, крошечные кусочки мяса жареного в арахисовом масле.

Вероятно, я заметно колебался насчёт последнего, потому что одна из женщин, показав на маленький костер, засмеялась: «Очень свежее мясо, только что приготовленное».

Затем заиграла музыка — неиссякаемо волшебные звуки гамалонга, инструмента изображающего храмовые колокольчики.

«Даланг сам играет на всех инструментах, — прошептал Раси. — Он управляет всеми марионетками и говорит их голосами. Мы будем переводить вам».

Это было замечательное представление, в котором сплелись старинные легенды и современные события. Позднее я узнал, что даланг, подобно шаману, во время представления находится в трансе.

У него было более сотни марионеток и за каждую он говорил другим голосом. Это была ночь, которую я никогда не забуду и которая повлияла на мою жизнь.

После завершения классического набора из текстов Рамаяны, даланг вывел марионетку Ричарда Никсона с характерным длинным носом и слабым подбородком. Американский президент был одет в звездно-полосатый цилиндр и фрак с длинными фалдами, подобно дяде Сэму.

Его сопровождала ещё одна кукла в костюме-тройке в тонкую полоску. Вторая марионетка держала в руке ведро, на котором были нарисованы знаки доллара. Второй рукой она угодливо махала американским флагом над головой Никсона на манер опахала.

Позади них появились карты Ближнего и Дальнего Востока, различные страны были подвешены на крючках на соответствующих местах. Никсон подбежал к карте, сорвал Вьетнам с его крючка и засунул в рот.

Он что-то кричал, мне перевели это, как: «Горький! Мусор! Нам он больше не нужен!». Затем он бросил его в ведро и стал делать то же самое с другими странами.

Я был удивлён, однако, заметив, что он не трогает страны-домино Юго-Восточной Азии, а занялся ближневосточными — Палестиной, Кувейтом, Саудовской Аравией, Ираком, Сирией и Ираном.

Затем он повернулся к Пакистану и Афганистану. Каждый раз кукла Никсона изрыгала брань в адрес страны, бросаемой в ведро, и всякий раз она была антиисламской: «мусульманские собаки», «чудовища Мухаммеда», «исламские дьяволы».

Толпа заволновалась, напряжение повышалось с каждой новой страной, отправляемой в ведро. Казалось, они разрываются между приступами смеха, шока и гнева.

Время от времени, я чувствовал, им обидны слова кукольника. Я почувствовал страх, я выделялся в этой толпе своим ростом и боялся, что они направят свой гнев на меня. Тогда Никсон сказал кое-что, что заставило мои волосы зашевелиться, когда Раси перевёл мне его слова.

«Отдайте это Всемирному банку. Посмотрим, смогут ли они сделать для нас немного денег из Индонезии».

Он сорвал Индонезию с крючка и стал медленно опускать её в ведро, но в этом момент еще одна марионетка выпрыгнула из тени. Эта кукла представляла индонезийца в шёлковой рубашке и слаксах хаки с чётко отпечатанным именем.

«Популярный политик Бандунга», — объяснил Раси.

Эта марионетка буквально ворвалась между Никсоном и Человеком с ведром и схватила президента за руку.

«Остановитесь! — закричала кукла. — Индонезия — суверенная страна!».

Толпа взорвалась аплодисментами. Тогда Человек с ведром поднял свой флаг и ударил им, как копьем индонезийца, который задёргался и очень картинно умер.

Публика заорала, закричала, зашикала, стала потрясать кулаками. Никсон и Человек с ведром стояли на своём месте и смотрели на нас. Затем они поклонились и покинули сцену.

«Мне кажется, мне лучше уйти», — сказал я Раси.

Он обнял меня за плечи, защищая. «Все нормально, — сказал он. — Никто ничего не имеет против вас лично». Я был не настолько уверен.

Позднее мы все подались в кафе. Раси и другие уверяли меня, что они ничего не знали о предстоящем номере с Никсоном и Всемирным банком. «Вы никогда не знаете, чего ожидать от кукольника», — заметил один из молодых людей.

Я громко осведомился, не было ли это устроено в мою честь. Кто-то засмеялся и сказал, что у меня слишком большое самомнение. «Типичное для американцев», — добавил он, дружески похлопав меня по спине.

«Индонезийцы очень чувствительны к политике, — заметил человек, сидящий рядом со мной в кресле. — Разве американцы не ходят на шоу, подобные этим?»

Красивая женщина с университетским английским, сидевшая за столом напротив меня, спросила: «Но вы ведь действительно работаете на Всемирный банк, не так ли?»

Я сказал ей, что работаю сейчас на Азиатский Банк Развития и USAID.

«Разве это не то же самое? — Она не ждала ответа. — Разве не это показывали в сегодняшней пьесе? Разве ваше правительство не рассматривает Индонезию лишь, как гроздь...». Она стала подыскивать слово.

«Винограда», — подсказал один и ее друзей.

«Точно. Гроздь винограда. У вас есть возможность привередничать. Сохранить Англию. Съесть Китай. И выбросить Индонезию».

«После того, как вы заберёте всю нашу нефть», — добавила другая женщина.

Я пробовал защищаться, но это было мне не по силам. Мне хотелось гордиться тем, что я посетил и эту часть города и антиамериканское представление, которое могло стать опасным лично для меня.

Я хотел, чтобы они оценили мою отвагу и знали, что я единственный из моей команды потрудился изучить бахаса и интересуюсь их культурой, чтобы они заметили, что я был единственным иностранцем на представлении.

Но я решил, что будет более разумно не подымать эту тему. Вместо этого я решил перевести беседу на другое. Я спросил их, как они думают, почему даланг перешёл после Вьетнама к мусульманским странам.

Мне ответили со смехом на хорошем английском: «Потому, что в этом состоит весь план».

«Вьетнам — лишь отвлекающий маневр, — вставил один из мужчин, — как Голландия для нацистов. Ступенька».

«Настоящая цель, — продолжила женщина, — мусульманский мир».

Я не мог оставить это без ответа. «Позвольте, — запротестовал я, — вы же не считаете Соединённые Штаты антиисламской страной?»

«Разве нет? — спросила она. — С каких это пор? Вам надо почитать одного из ваших же историков, британца по имени Тойнби. В конце пятидесятых он предсказывал, что настоящая война в следующем столетии развернётся не между коммунистами и капиталистами, а между христианами и мусульманами».

«Арнольд Тойнби сказал это?», — я был ошеломлен.

«Да. Прочитайте “Цивилизацию перед судом истории” и “Мир и Запад”».

«Но откуда взяться такой вражде между мусульманами и христианами?» — спросил я.

Они обменялись взглядами через стол. Казалось, они с трудом верили, что я задал такой глупый вопрос.

«Потому, что, — она стала выговаривать слова медленно, как будто обращаясь к кому-то очень непонятливому или плохо слышавшему, — Запад, в особенности, его лидер США, намерен взять под свой контроль весь мир и стать самой большой империей в истории. Он уже очень близок к успеху.

Сейчас на его пути стоит Советский Союз, но Советскому Союзу не устоять. Тойнби должен был видеть это. У них нет никакой религии, никакой веры, ничего сущного, стоящего за их идеологией.

История показала, что вера — это душа, вера во власть, высшую над человеческой — есть квинтэссенция. У нас, у мусульман это есть. У нас этого даже больше, чем у кого-либо ещё в мире, даже больше, чем у христиан. Так что, мы ждём. Мы становимся сильными».

«И мы дождёмся своего часа, — вмешался один из мужчин. — И тогда ударим, подобно змее».

«Какая ужасная мысль! — Я едва сдерживался. — Что же мы можем сделать, чтобы изменить это?»

Женщина с хорошим английским посмотрела мне прямо в глаза:

«Перестаньте быть такими жадными, — ответила она, — и такими эгоистичными. Поймите, что в мире есть ещё кое-что, кроме ваших огромных зданий и складов. Люди голодают, а вы думаете лишь о бензине для своих автомобилей. Младенцы умирают от жажды, а вы листаете модные журналы в поисках последних моделей.

Страны, подобные нашей, утопают в нищете, но вы даже не слышите наших криков о помощи. Вы затыкаете уши, когда вам говорят подобные вещи. Вы клеите ярлыки радикалов и коммунистов. Вы должны открыть свои сердца бедным и растоптанным, вместо того, чтобы тащить их в нищету и рабство. У вас не так много осталось времени. Если вы не изменитесь, вы обречены».

Несколько дней спустя популярный политик Бандунга, марионетка которого противостояла Никсону и была пронзена Человеком с ведром, был сбит насмерть машиной, которая скрылась с места происшествия.