MGIMO and Fletcher school of law and diplomacy

Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 591

Она вышла на Восемьдесят первую улицу, отыскала телефонную будку и набрала номер доктора Хилла. В стеклянной будке было очень жарко.

Ответила регистратура. Розмари назвала себя и дала номер будки.

— Пусть он мне немедленно позвонит, — сказала она. — Это очень срочно, я звоню из автомата.

— Хорошо, — ответила женщина на том конце провода и повесила трубку.

Розмари нажала на рычаг, но трубку вешать не стала, а осторожно придерживала рычаг пальцем. Она держала трубку возле уха, как будто слушая кого-то, чтобы никто не мог попросить ее выйти из будки. Ребенок лягался и вертелся. Она сильно вспотела. «Пожалуйста, побыстрее, доктор Хилл! Позвоните. Спасите меня», — мысленно повторяла она.

Все они, все они вместе — Ги, доктор Сапирштейн, Минни и Роман. И все они колдуны. Они использовали ее, чтобы она родила им ребенка, которого потом они заберут у нее и… Но не беспокойся, Энди-или-Дженни! Я убью их всех прежде, чем они хоть пальцем до тебя дотронутся!

Раздался звонок. Она сняла палец с рычага.

— Да?

— Это миссис Вудхаус? — Снова звонили из регистратуры.

— Где доктор Хилл? — спросила она.

— Я правильно назвала вашу фамилию? Вас зовут Розмари Вудхаус?

— Да.

— И вы пациентка доктора Хилла? Розмари объяснила, что была у него на приеме один раз осенью.

— Я вас прошу. Он обязательно должен поговорить со мной. Это очень важно! Пожалуйста! Попросите его сейчас же позвонить мне.

— Хорошо, — пообещала женщина.

Снова придерживая рычаг, Розмари вытерла другой рукой лоб. «Ну, пожалуйста, доктор Хилл». Она приоткрыла дверь, чтобы стало немного прохладней, но тут же закрыла ее опять, потому что к будке подошла какая-то женщина и остановилась неподалеку.

— О, я и не знала об этом, — говорила Розмари мнимому собеседнику, по-прежнему придерживая пальцем рычаг. — А что он еще поведал? — Пот струйками катился по спине и под мышками. Ребенок повернулся еще раз Не надо было заходить в автомат рядом с кабинетом доктора Сапирштейна. Почему она не прошла до Мэдисон или Лексингтон?

— Прекрасно, — продолжала Розмари. — Он больше ничего не сказал? — Может быть, сейчас Сапирштейн уже вышел из кабинета и ищет ее, и тогда он непременно заглянет в ближайшую телефонную будку. Надо было сразу же садиться в такси и уезжать отсюда подальше. Она повернулась спиной к тому месту, откуда он вероятнее всего мог появиться. Женщина немного подождала и, слава Богу, ушла.

Ги, наверное, уже дома. Он увидит, что чемоданчика нет и позвонит доктору Сапирштейну, думая, что она у него или уже в больнице. И они вдвоем начнут ее разыскивать. И другие тоже. Визы…

— Да? — Она не дала звонку позвенеть до конца.

— Миссис Вудхаус?

Это был доктор Хилл. Ее спаситель и избавитель, милый, чудесный доктор Хилл.

— Спасибо, — пробормотала она. — Спасибо вам, что позвонили.

— А я считал, что вы уже в Калифорнии.

— Нет. Я просто пошла к другому врачу, которого мне посоветовали приятели, но он оказался плохим, доктор Хилл, он обманывал меня и давал мне очень странные капсулы и прописывал всякие напитки. Ребенок должен родиться во вторник. Помните, вы говорили мне — двадцать восьмого июня? И я хочу, чтобы именно вы принимали у меня роды. Я заплачу вам, сколько вы попросите, как будто у меня и не было никакого другого врача.

— Миссис Вудхаус…

— Можно мне поговорить с вами? — взмолилась она, чувствуя, что он хочет отказаться. — Позвольте мне только прийти к вам и объяснить все, что со мной происходит. Я не могу здесь долго находиться. Тот доктор, мой муж и их друзья — все они замешаны в… ну, в общем, в заговоре. Я знаю, что это звучит нелепо, будто бы я сошла с ума, и вы, доктор, наверное, думаете: «Бедная девушка, она совсем рехнулась». Но я не рехнулась, доктор, клянусь вам всеми святыми, что это не так. Ведь бывают же заговоры против людей, верно?

— Наверное, бывают, — согласился он.

— Ну так вот: сейчас существует заговор против меня и моего ребенка И если вы разрешите мне прийти к вам, я вам об этом все расскажу. И я не прошу вас делать ничего необычного; просто поместите меня в больницу и примите роды.

— Хорошо. Приходите ко мне завтра на прием после…

— Нет, сейчас, — перебила она — Прямо сейчас. Они, вероятно, уже разыскивают меня.

— Миссис Вудхаус, — объяснил он — Я сейчас не в кабинете, я у себя дома. Я всю ночь не спал и…

— Я умоляю вас. Я вас просто умоляю! Он молчал.

— Я приеду и все объясню. Я не могу здесь оставаться.

— Приезжайте к восьми часам. Вас так устроит?

— Да. Да, спасибо вам. Доктор Хилл?

— Да.

— Вам может позвонить мой муж и спросить про меня…

— Я ни с кем не собираюсь разговаривать, мне надо выспаться.

— Вы передадите в регистратуру, чтобы они не говорили, что я вам звонила?

— Хорошо, передам.

— Спасибо.

— В восемь часов. — Да. Спасибо.

Мужчина, стоявший спиной к будке, повернулся, как только она вышла, но это был не доктор Сапирштейн, а кто-то другой.

Розмари пошла к Лексингтон авеню, потом вверх по Восемьдесят шестой улице, там зашла в кинотеатр и какое-то время как прикованная просидела в прохладной бархатной темноте перед большим ярким экраном. Немного погодя она нашла телефонную будку и заказала междугородный разговор с Брайаном. Но у него дома никого не было.

Она вернулась в зал и села на другое место. Ребенок утих и теперь спал. Один фильм кончился, начался следующий.

Без двадцати восемь она вышла из кинотеатра и, взяв такси, поехала к доктору Хиллу на Семьдесят вторую улицу, «Там безопаснее, — думала она. — Меня будут искать у Элизы и Джоан, но никак не у доктора Хилла, если только в регистратуре не проговорятся, что я звонила ему».

На всякий случай она попросила шофера не уезжать, пока он не убедится, что она благополучно вошла в дом.

Но никто не остановил ее. Дверь открыл сам доктор Хилл. Сейчас он был более приветлив, чем по телефону. За то время, что они не виделись, он успел отрастить усы — светлые и потому едва различимые, — но все равно продолжал оставаться похожим на доктора Кидлара. На нем была желто-голубая клетчатая спортивная рубашка.

Они прошли в смотровую, раза в четыре меньшую, чем у доктора Сапирштейна, и Розмари рассказала ему обо всем. Она сидела, держась за подлокотники высокого жесткого кресла, и говорила ясно и спокойно, понимая, что любое проявление истерии сейчас только убедит его в ее ненормальности. Она рассказала про Адриана Маркато, Минни и Романа, про длившиеся несколько месяцев боли, которые ей пришлось вынести, про напиток из трав и пирожное, про Хатча и книгу о колдовстве, про билеты на шоу «Фантастике» и черные свечи, и еще про галстук и слепоту Дональда Бомгарта. Розмари старалась, чтобы все было связно и логично, но у нее не всегда это получалось. Однако ей удалось сохранить спокойствие, и она закончила рассказом о магнитофоне доктора Шанда и историей с выбрасыванием книги и неожиданным откровением мисс Ларк.

— Возможно, кома и слепота — это просто совпадения, — согласилась Розмари — Но может быть также, что они и действительно обладают сверхъестественной силой, которая может наносить людям вред. Однако важно не это, а то, что они хотят отнять у меня ребенка. В этом я абсолютно уверена.

— Похоже на то, — невесело согласился доктор Хилл. — Особенно если принять во внимание, с какой заботой они с самого начала к вам относились.

Розмари закрыла глаза и чуть не заплакала. Он поверил! Он не счел ее сумасшедшей. Потом она спокойно посмотрела на него. Доктор что-то писал. Наверное, его любили все пациенты. Ладони у нее все еще были влажные, и она промокнула руки о платье.

— А доктора зовут Шанд?

— Нет, доктор Шанд просто входит в их группу, — пояснила Розмари. — В собрание. Доктора зовут Сапирштейн.

— Авраам Сапирштейн?

— Да, — забеспокоилась Розмари. — Вы его знаете?

— Видел пару раз, — безразлично ответил Хилл, продолжая что-то писать.

— Глядя на него и разговаривая с ним, никогда и не подумаешь, что… — начала Розмари.

— Никогда в жизни, — подхватил доктор и отложил ручку. — По этой же причине никогда нельзя судить о книгах только по обложкам. Вы могли бы отправиться в больницу прямо сегодня?

Розмари улыбнулась.

— С удовольствием. А это можно?

— Мне только надо будет кое-кому позвонить. — Он встал и прошел в соседний кабинет. — А вы пока ложитесь и отдыхайте, — сказал доктор, открыв дверь в большую темную комнату и включив там голубоватую люминесцентную лампу.

— Посмотрим, что я смогу для вас сделать. Розмари встала и прошла вслед за ним, держа сумочку в руках.

— Я думаю, мы с ними справимся, — сказал доктор Хилл. Он включил мощный шумный кондиционер за голубой шторой.

— Мне раздеться? — спросила Розмари.

— Нет, пока не надо. Мне придется звонить где-то с полчаса, не меньше. Просто ложитесь и отдыхайте. — Он вышел и закрыл за собой дверь.

Розмари прошла к кровати и села, сумочку положила рядом на стул.

Боже, благослови доктора Хилла!

Она сняла сандалии и легла на кровать. Из кондиционера струился прохладный воздух, ребенок медленно ворочался, будто ощущая его бодрящую свежесть.

Теперь все будет в порядке, Энди-или-Дженни. Мы с тобой будем лежать в чистой кроватке в больнице, и никто нас там не найдет…

Деньги! Розмари села, взяла сумочку и проверила, на месте ли деньги, которые она взяла с собой. В пачке оказалось сто восемьдесят долларов. И еще шестнадцать с мелочью у нее оставалось в кошельке. Конечно, для начала этого хватит, а потом она свяжется с Брайаном или ей одолжат Хьюг с Элизой, или Джоан. Или Грейс Кардифф. У нее много друзей, к которым можно обратиться.

Она вынула витаминные капсулы, положила деньги назад и закрыла сумочку, потом снова легла, положив пузырек с капсулами и сумочку на стул. Она даст капсулы доктору Хиллу, чтобы он сделал анализ и проверил, нет ли в них чего-нибудь вредного. Не должно быть. Им ведь нужно, чтобы ребенок для их безумных ритуалов был здоровый.

Розмари вздрогнула.

Чудовища!

И Ги с ними.

Непостижимо.

Мышцы живота у нее напряглись — началась схватка, на этот раз довольно сильная. Она быстро задышала и подождала, пока все не пройдет.

Это была уже третья схватка за день.

Надо будет сказать доктору Хиллу.

Розмари жила с Брайаном и Доди в большом современном доме л Лос-Анджелесе, и Энди уже начал говорить (хотя ему было еще всего четыре месяца), как неожиданно появился доктор Хилл, и она вновь очутилась на кровати в смотровой и услышала звук работающего рядом кондиционера. Розмари загородила рукой глаза от света и улыбнулась.

— Я заснула.

Доктор Хилл распахнул дверь настежь и отошел в сторону. В комнату ворвались Сапирштейн и Ги.

Розмари села и в ужасе опустила руки.

Они подошли к ней почти вплотную. Лицо у Ги было каменно-спокойным, и он все время смотрел на стены; только на стены, а не на нее. Заговорил доктор Сапирштейн:

— Пойдем с нами, Розмари. Только спокойно. Не надо спорить и устраивать сцен. Потому что если ты снова начнешь говорить о ведьмах и колдовстве, мы будем вынуждены отправить тебя в психиатрическую больницу. А там тебе будет не так удобно рожать, как в хорошей клинике. Ты ведь не хочешь этого? Тогда надевай туфли.

— Мы просто отвезем тебя домой. — Ги наконец-то посмотрел на нее. — Никто тебе ничего плохого не сделает.

— И ребенку тоже, — добавил доктор Сапирштейн. — Надевай туфли. — Он взял со стула пузырек с капсулами, посмотрел на него и сунул себе в карман.

Она медленно надела сандалии, и ей тут же всучили сумочку.

Потом все они вышли, при этом доктор Сапирштейн крепко держал ее под правую руку, а с другой стороны придерживал за локоть Ги.

Доктор Хилл нес чемодан. Потом он передал его Ги.

— Теперь с ней все будет в порядке, — заверил доктор Сапирштейн. — Мы поедем домой, пусть она отдыхает. Доктор Хилл улыбнулся ей.

— Скоро у вас все пройдет, я ручаюсь.

Она посмотрела на него и ничего не сказала.

— Извините нас за беспокойство, коллега, — сказал Сапирштейн.

А Ги добавил:

— Нам так неудобно, что вам пришлось хлопотать…

— Я рад, что смог вам помочь, сэр, — ответил доктор Хилл Сапирштейну и открыл перед ними входную Дверь.

Внизу ждала машина. За рулем сидел мистер Гилмор. Розмари усадили на заднее сиденье между Ги и доктором Сапирштейном.

Никто не разговаривал.

Они поехали назад в Брэмфорд.

Лифтер, как всегда, улыбнулся ей, пока они молча шли по широкому вестибюлю. Диего улыбался, потому что любил ее и всякий раз выделял среди других жильцов дома.

Эта улыбка вернула Розмари чувство собственного достоинства, и что-то пробудилось и ожило в ней.

Она незаметно раскрыла сумочку, отыскала ключи и продела указательный палец в кольцо. Возле самого лифта она как бы нечаянно перевернула сумку, и из нее посыпалась на пол всякая всячина, кроме ключей, которые Розмари уже держала в руке: губная помада, монетки… В разные стороны полетели бумажки в десять и двадцать долларов. Она тупо уставилась вниз.

Доктор Сапирштейн и Ги бросились подбирать ее вещи, а она молча стояла над ними — беременная и беззащитная. Диего вышел из лифта и сочувственно щелкнул языком. Розмари прошла мимо него в кабину и нажала кнопку последнего этажа. Дверь за ней быстро закрылась.

Диего рванулся к лифту и чуть не прищемил себе пальцы. Потом яростно застучал по двери.

— Эй, миссис Вудхаус!

«Извини, Диего», — подумала она и нажала кнопку хода. Лифт послушно поехал вверх.

Сейчас она позвонит Брайану. Или Джоан, или Элизе, или Грейс Кардифф. Кому-нибудь.

Мы еще не сдались, Энди!

Розмари остановила лифт на девятом этаже, потом на шестом, потом — чуть проехав седьмой, и только потом — на самом седьмом этаже.

Быстро прошла коридор. Началась новая схватка, но она не обратила на нее внимания.

Электронное табло над дверью показывало, что один из лифтов приближается к седьмому этажу. Это доктор Сапирштейн и Ги пытаются перехватить ее. Воспользовавшись служебным лифтом, они были уже на пятом этаже.

От волнения она никак не могла попасть ключом в замочную скважину.

Но вот наконец дверь открылась, Розмари юркнула в квартиру и тут же захлопнула дверь за собой и накинула цепочку. В тот же момент Ги сунул в замок свой собственный ключ. Дверь приоткрылась, но натянувшаяся цепочка удерживала ее.

— Открой, Ро, — тихо попросил Ги.

— Иди к черту!

— Я ничего плохого тебе не сделаю, милая.

— Ты пообещал им ребенка. Убирайся!

— Я ничего им не обещал. О чем ты говоришь? Кому обещал?

— Розмари… — начал доктор Сапирштейн.

— И вы тоже убирайтесь.

— По-моему, ты придумала, что против тебя есть какой-то заговор.

— Убирайтесь оба! — Она захлопнула дверь и повернула замок.

Его не стали пытаться открыть вновь.

Она отступила назад, не спуская с двери глаз, а затем направилась в спальню.

Было уже полдесятого.

Розмари не помнила телефона Брайана, а записная книжка осталась в вестибюле или уже лежала в кармане у Ги, нужно было просить телефонистку сперва связаться со справочной в Омахе. Когда телефон был выяснен, оказалось, что никого нет дома.

— Может быть, минут через двадцать еще раз попробовать? — опросила телефонистка.

— Да, пожалуйста. Попробуйте еще раз через пять минут.

— Через пять минут не могу, но через двадцать обязательно попробую, если вы хотите.

— Да, пожалуйста, — ответила Розмари и повесила трубку.

Она позвонила Джоан, но ее тоже не оказалось дома.

Телефон Элизы и Хьюга никак не вспоминался. В справочной выясняли его целых полчаса. Наконец она дозвонилась, и ночной портье ответил ей, что они уехали на уик-энд.

— А можно им как-нибудь позвонить? У меня очень срочное дело.

— Это секретарь мистера Дунстана?

— Нет, я их близкая подруга. Мне очень важно немедленно поговорить с ними.

— Они уехали на Фэйер-Айленд. Но я могу дать вам номер телефона.

— Пожалуйста.

Розмари запомнила его и хотела уже набрать, как вдруг услышала в коридоре шепот и приглушенные шаги по ковру. Она встала.

В комнату вошли Ги и мистер Фаунтэн.

— Милая, мы не сделаем тебе ничего плохого, — начал Ги. За его, спиной стоял доктор Сапирштейн с готовым шприцем в руке, с иголки капала прозрачная жидкость, большой палец уже лежал на поршне. Здесь же были доктор Шанд, миссис Фаунтэн и миссис Гилмор.

— Мы твои друзья, — сказала миссис Гилмор, а миссис Фаунтэн добавила: — Не надо ничего бояться, честное слово.

— Это легкое успокоительное средство, — объяснил доктор Сапирштейн. — Чтобы ты не волновалась и уснула.

Она стояла в узком проходе между кроватью и стеной — такая большая, что никак уже не могла ускользнуть от них.

Ее обступили со всех сторон.

— Ты же знаешь, я никому не дам обидеть тебя, Ро, — улыбнулся Ги.

Но тут она взяла телефон и с силой ударила им мужа по голове.

Ги схватил ее за руку, а мистер Фаунтэн — за другую. Телефон упал, и ее повалили на кровать, придавив с неожиданно грубой силой.

— Помогите мне, кто-ни… — выкрикнула Розмари, но тут ей заткнули рот платком или какой-то мягкой тряпкой и крепкой рукой сжали подбородок.

Ее оттащили от кровати, чтобы было удобней для доктора Сапирштейна, который все это время стоял наготове со шприцем и ватным тампоном. Началась очередная схватка, гораздо сильней предыдущих, и от боли и отчаяния она закрыла глаза, затаила дыхание, а потом начала отрывисто и часто втягивать воздух через ноздри. Чья-то рука коснулась ее живота, и доктор Сапирштейн сказал:

— Погодите-ка, погодите-ка! У нас уже начались роды!

Наступила тишина, и кто-то вдали зловещим шепотом произнес:

— Она рожает!

» Открыв глаза, Розмари уставилась на доктора Сапирштейна, тяжело дыша через нос. Живот немного расслабился. Доктор пристально посмотрел на нее и вдруг схватил за руку, которую уже держал мистер Фаунтэн, и сделал укол.

Она боялась пошевелиться.

Сапирштейн вынул иглу и протер место укола ватой.

Женщина повернулась к кровати.

К а к, з д е с ь?

Неужели здесь?

— Я должна была рожать в госпитале для врачей! С медсестрами, докторами, современным оборудованием и полной стерильностью!

Ее удерживали, а она отчаянно пыталась вырваться.

— Клянусь Богом, все будет хорошо! — шептал Ги. — Клянусь Богом, все будет просто замечательно! Перестань драться, Ро, пожалуйста. Даю тебе слово чести, что с тобой ничего не случится. Все будет в полном порядке!

И тут началась еще одна схватка.

Когда она очнулась, то уже лежала в кровати, доктор Сапирштейн делал еще какой-то укол.

Миссис Гилмор вытирала ей лоб.

Зазвонил телефон.

— Нет, не надо, отмените, — сказал в трубку Ги.

Началась еще одна схватка, но уже какая-то слабая — она едва почувствовала боль сквозь туманную пелену и шум в голове.

Все упражнения пошли насмарку. Зря она теряла время. Это были неестественные роды, она ведь ничего не понимала…

Энди! Энди-или-Дженни! Прости меня, крошка! Прости…