У якому випадку виноситься постанова про накладання штрафу на підприємство?

Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 1038

Приднестровско-молдавский конфликт, развивавшийся с момента отделения ПМР от провозгласившей свою независимость Молдовы, тянулся с 90-го года и достиг своего апогея летом 92-го, приведя к многочисленным жертвам. Молдавская сторона не останавливалась перед провокациями и откровенным террором, как против военных, так и против мирных граждан.

Так в один из дней войны боевики обстреляли «Скорую помощь», убив роженицу и ребёнка. Самая страшная трагедия произошла в июне 1992 года в городе Бендеры. 19 июня по Кишинёвской и Каушанской трассам в Бендеры вошли молдавские колонны бронетранспортёров, артиллерии, танков Т-55.

В течение нескольких часов город был занят. Беспорядочная стрельба из всех видов оружия привела к огромному количеству жертв среди мирного населения. Части РМ наносили удары по зданию горисполкома, казармам гвардейцев, горотделу милиции.

В своей статье «Памяти Бендерской трагедии» Андрей Самарский пишет:

«На рассвете 20 июня части армии Молдовы захватили вокзал Бендеры-1, жилсоцбанк. Огонь вели танки, САУ, БТРы; из села Липканы шел минометный обстрел города. Одна из мин попала в склад ГСМ в/ч 48414 14-й армии России, что привело к гибели российских солдат. Днем части армии Молдовы предприняли штурм Бендерской крепости, где располагалась ракетная бригада 14-й армии. При отражении атаки с российской стороны были убитые. Но приказ «не поддаваться на провокации» никто не смел нарушить.

На «позаимствованной» у 14 армии технике гвардейцы, казаки и ополченцы из Тирасполя двинулись к Бендерам, смяв обе батареи артиллерии Молдовы на мосту, пробились к осажденному зданию горисполкома. Эти танки прорвали кольцо осады. Войска РМ стали беспорядочно отступать.

К утру 21 июня они контролировали лишь два микрорайона Бендер и пригородное село Варница. В воскресенье 21 июня бои за город продолжались. Около 12.00 начался минометный обстрел Ленинского микрорайона; город переполняли молдавские снайперы, стрелявшие по любой движущейся цели.

22 июня бои в Бендерах не прекратились. Жестокому артобстрелу подверглось болгарское село Парканы, с расквартированными в нем семьями российских офицеров. Командование 14 армией постоянно слало сводки в Москву о происходящем в Бендерах, но ответы главнокомандующего Б. Ельцина были такие: «Техники не давать, в конфликте не участвовать».

Первые три дня войны были самые страшные. Все эти дни в городе творился неописуемый ужас. В самом эпицентре ожесточенных боев оказался родильный дом. Практически сразу он загорелся. Главный врач трое суток безуспешно пытался уговорить коммисара молдавской полиции предоставить им коридор для вывода людей. Персонал проявил стойкость, трое суток не уходя со смены. Рожениц на матрасах снесли в подвал и там при свечах оказывали им помощь».

С пленными захватчики расправлялись с азиатской жестокостью. Писатель Д. Балашов приводил в своей статье «Бойцы вспоминают минувшие дни» свидетельства очевидцев:

«…И тут же, за столом, страшные, до сих пор страшные рассказы о трупах взятых в плен раненых казаков, с вырванными ногтями, отрезанными языками, выколотыми глазами (резали — заживо), в заключение распиленными повдоль циркулярной пилой, так что женщинам, прежде чем уложить в гроб, приходилось сшивать обезображенные трупы. А девочки, девочки, зверски изнасилованные и убитые в тех же Бендерах! (Ворвавшиеся в город, омоновцы захватили два класса старшеклассников, собравшихся на выпускной бал. «Мальчикам отрезали члены, а девочек снасиловали и поубивали — все мёртвые, в рефрижераторе их сюда привезли. Ждали комиссию, чтобы установить преступление»)…»

В Бендерах, впервые за всю историю войн, снайперы стреляли по мирным жителям. Позже стало известно, что в их числе были женщины-спортсменки по пулевой стрельбе из Прибалтики.

— Был случай, после окончания почти боевых действий в Бендерах, после наведения так называемого конституционного порядка, Кишинев выделил три машины с хлебом для населения. Так вот, один из этих водителей был уничтожен снайпером со стороны Молдовы. Не разобрался, что за машины идут — рассказывал Сергей Мишин, майор погранвойск ПМР корреспонденту телеканала «Интер» Константину Стогнию.

— Когда лечился у нас в лечгородке, мне представилась возможность побеседовать с женщиной снайпером, которую казаки захватили непосредственно в Бендерах, — свидетельствовал Виталий Украинский, командир мотоманевренной группы погранвойск ПМР. — Да, её лечили. Только лечили её от того, что местный житель, молдаванин по национальности, отрубил ей кисти рук. Казаки, кто её снимал, понятно, снайперов в плен не берут, хотели её расстрелять, но военные, которые прибыли к месту этих событий, не дали её расстрелять, убить. А когда местный житель, взял и отрубил ей руки, там просто никто не мог ничего сделать. В принципе там местные жители её разорвали бы просто. Так вот с этой женщиной я беседовал в лечгородке. Конечно, она забилась, её наши же охраняли. Потому что её там тоже бы разорвали. Она просто приехала заработать денег. У них был выход на позиции 25 долларов. Каждый убитый — 50 долларов

«С крыши этого дома прямо напротив моста через Днестр стреляла другая женщина-снайпер, — пишет К. Стогний. — Погибшие на мосту и на улицах — дело её рук. По словам очевидцев, под одним из крестов лежит и она сама. Рядом со своими жертвами. Прибалтийку поймали и сбросили с крыши. После этого из её винтовки ликвидировали других снайперов.

— Были случаи, когда расстреливали скорую помощь, и оружие мы будем применять только в случае защиты раненых, потому что то, что добивали раненых, ни для кого не секрет, масса случаев издевательства, — дополнял картину хирург Сергей Макаров.

— Кто добивал раненых?

— Молдавская сторона. Я сразу понял, что здесь не сепаратисты, а люди, которые борются за правое дело. Потому, что они воюют, как воюют военные, а та сторона воюет, как воюют бандиты.

Город был завален телами. При летней жаре трупы очень быстро разлагались, но убрать их не давали снайперы. Возникла серьёзная опасность эпидемии. Люди, рискуя быть убитыми, хоронили прямо в своих дворах, но это не спасало положения. Один житель, Никифор Северин, привязав белую тряпку с нашитым на неё красным крестом к трактору, на свой страх и риск стал ездить по городу и собирать трупы и увозил на кладбище хоронить. Где уже было невозможно, хоронил прямо на месте. Этот трактор называли «Ладья Харона». Сначала Кишиневский ОПОН стрелял по трактору. А когда полицейские поняли, что Никифор собирает убитых с обеих сторон, прекратили стрелять».

Особенную роль в эти героические и страшные дни сыграл легендарный Женский Забастовочный Комитет (ЖЗК) во главе с Галиной Андреевой. Это они встали тогда грудью на защиту своей родины, в течение месяца блокировали железную дорогу, осаждали штаб 14-й армии, требуя оружия и едва ли не готовясь сами вытаптывать мины, заложенные перед военными складами по приказу российских властей, запретивших армии вмешиваться в конфликт. Их деятельность не осталась без внимания противника.

Активисткам ЖЗК приходили во множестве письма с угрозами. Галина Андреева вспоминала:

«Подбрасывали в день по 10-15 писем с проклятиями и угрозами семьям, нередко они были написаны одной рукой. Рисовали унижающие человеческое достоинство карикатуры. Вот «цитаты» из открытки, присланной якобы из Бельц в мой адрес: «Красная кровавая бандитка! Мы тебя задушим капроновым чулком. Молимся за твою погибель. Умрёшь в страшных муках»».

Однако угрозы не сломили женщин, и они продолжали борьбу.

За время летних военных действий в Бендерах со стороны приднестровцев погибли больше 500 человек, 80 пропали без вести. Молдавская сторона число жертв своих военных не раскрывает и по сей день. Более 1600 квартир были уничтожены. Некоторые кварталы были полностью сравнены с землёй вместе с их жителями. Была разрушена почти вся инфраструктура города.

По схожему сценарию развивались события в Грузии. Здесь при Гамсахурдиа русских избивали на улицах, выгоняли с работы, лишали жилплощади (москвичка Н., приехавшая в то время в Тбилиси на похороны матери, смогла вырваться домой только после того, как отписала молодому грузинскому государству унаследованную квартиру), подвергали оскорблениям. Из тридцати русских сёл, бывших в Грузии, на сегодняшний день осталось лишь пять.

Основной же причиной конфликта, также как и в Молдове, стало желание двух входящих в состав этого новообразованного государства республик жить самостоятельно или остаться в составе России. Одним же из немаловажных компонентов конфликта стала русофобия грузинских властей и интеллигенции, выливавшаяся, как в ряде заявлений, так и в конкретных действиях. Как отмечает в своём интервью газете «Коммерсант» (2009 г.) Д.О. Рогозин: «Он (Гамсахурдиа — Авт.) нашёл оригинальный способ, чтобы «успокоить» сепаратистски настроенное население Абхазии. Специально для этого он выпустил из тюрем несколько сот особо опасных преступников, дал им оружие и отправил в Абхазию. Их предводитель — жестокий вор-рецидивист и по совместительству вице-премьер Грузии Джаба Иоселиани гарантировал абхазам в случае сопротивления смерть: «Демократия — это вам не лобио кушать!».

«Демократия по-грузински» вскоре стала кушать не лобио, а людей. Вооружённые конфликты в Сухуме и Цхинвале разворошили вековую неприязнь между грузинами и северокавказскими народами. На помощь «братьям» в Абхазию потянулись добровольческие отряды радикального общественного движения «Конфедерация народов Кавказа». Приобретая боевой опыт и оружие в столкновениях с грузинами, они скоро применят и то, и другое в Чечне против российской армии.

Во всех этих конфликтах русские страдали первыми. Вошедшие в Сухум отряды грузинских бандитов в самом центре города повесили растяжку с характерным для того трагического времени призывом: «Русские мужчины и женщины, не уезжайте из Сухуми! Нам нужны бесплатные рабы и проститутки!». Наглость грузинских боевиков возмутила казаков Юга России. Они сформировали отряд добровольцев и поехали в Абхазию на помощь молодой и храброй республике. Насилие породило еще большее насилие, кровь пролила кровь».

Примечательно, что в начале 90-х военное ведомство Грузии возглавил Тенгиз Китовани, выпускник Тбилисской художественной академии, в настоящее время также осевший в Москве. На совести данного представителя творческой интеллигенции немало крови. В том числе, русской. Во время военных действий в Абхазии жертвами подчинённых Китовани стали российские туристы и военнослужащие, коих было убито до 40 человек. При этом ни один из погибших не воевал на стороне Сухуми.

Так, трое членов экипажа вертолёта Ми-8 сгорели в сбитой машине у села Лата, вывозя женщин и детей из осаждённого Ткварчала 14 декабря 1992 года, а ещё пятеро лётчиков погибли в таком же вертолёте 27 мая 1993 года, когда, получив согласие Грузии, доставляли в голодающий город продукты.

Сегодня, живя в шикарной московской квартире, Китовани не перестаёт делать антирусские заявления и требовать международной изоляции России. За пятнадцать лет после тех событий политика и методы Тбилиси не изменились, что доказала шестидневная война в Южной Осетии летом 2008 года, когда была буквально стёрта с лица земли осетинская столица и вероломно убиты своими грузинскими коллегами российские миротворцы. Жертвами грузинской агрессии на протяжении последних 16 лет стали тысячи абхазов и осетин, среди которых немалую часть составляли мирные жители, включая стариков, детей и женщин.

Из всех кавказских республик (не считая Чечни) наибольшей жестокостью в отношении русского населения отличился Азербайджан. Если в Грузии кровопролитие было всё же обусловлено в первую очередь территориальными конфликтами, то в Баку русских в январе 1991 года убивали только за то, что они русские.

Первыми жертвами погромов стали армяне, ненависть к которым с момента карабахского конфликта била через край. Достаточно сказать, что, когда в 90-м произошло страшное землетрясение в Спитаке и Ленинакане, Баку ликовал, и в Армению был отправлен поезд с топливом в рамках оказания помощи, к которому обязывались все союзные республики, на цистернах которого было написано: «Поздравляем с землетрясением! Желаем повторения!»

До определённого момента кровопролитие удавалось избежать, благодаря русскому коменданту города. На требование руководства «Народного фронта» убрать всех инородцев генерал, немного подумав и что-то подсчитав в уме, заявил, что ему достаточно четырёх суток для эвакуации некоренных жителей, после чего он превратит город в мусульманское кладбище. Желающих экспериментировать не нашлось, и «народные защитники» сразу отступили.

Впрочем, ненадолго. Ослабление государственной власти и распад страны не мог не стать катализатором с трудом сдерживаемой агрессии азербайджанских экстремистов. О том, что списки обречённых на истребление готовились заранее, было известно. В первом списке стояли армяне, во втором — русские. Однако, никаких своевременных мер не было принято, и 13 января началась бойня.

Александр Сафаров, офицер Морфлота, вспоминает в своём очерке «Чёрный январь. Воспоминания русского морского офицера о бакинской резне 1991-го года»: «По пути мы видели, как действуют погромщики. Группы молодых вооружённых азербайджанцев, численностью человек по двадцать-тридцать, врывались в квартиры армян, зверски убивали хозяев, не считаясь с возрастом и полом, после чего приступали к грабежу.

К ним с энтузиазмом присоединялись соседи жертв, тут же захватывая освободившуюся квартиру, дрались между собой, не поделив что-нибудь из награбленного.

Трупы выбрасывали из окна, и на улице над ними продолжали глумиться. Женщин и мальчиков, прежде чем убить, по очереди насиловали на глазах у всех. Дети не отставали от взрослых, тащили всё, что могли унести, под одобрительные крики родителей.

На площади «Украины» примерно сорок этих зверей насиловали пятнадцатилетнюю армянку, сменяя друг друга под восторженное улюлюканье их же женщин и детей.

На улице Камо на балконной решётке распяли девочку лет десяти, она висела там до самого ввода войск. Около кинотеатра «Шафаг» на костре живьём жгли детей».

Сафаров пишет, что «в начальный период тех событий Русских ещё не трогали, только грабили квартиры уехавших. Даже на домах писали: «Русские! Не уезжайте! Нам нужны рабы и проститутки!». Согласитесь, весьма «доброжелательное» пожелание, ещё грозились вешать на каждом дереве, что тоже никак не может считаться попыткой выгнать. Позже, в квартирах Русских раздавались телефонные звонки: «Ты еще живой?— интересовались звонившие — И не уехал? Хочешь я помогу тебе отправить в Россию вещи, а ты мне оставишь квартиру? Не хочешь, тогда так заберём!». За трёхкомнатную квартиру в центре города Русским тогда предлагали не больше 20000 рублей и, зачастую, оформив документы, убивали, получая и квартиру и деньги».

Утверждение о том, что «русских ещё не трогали», представляется нам не вполне верным, поскольку существуют показания других очевидцев, свидетельствующих как раз об обратном. «Там творилось что-то невообразимое, — рассказывает беженка Н.И. Т-ва. — С 13 января начались погромы, и мой ребёнок, вцепившись в меня, говорил: «Мама, нас сейчас убьют!» А после ввода войск директор школы, где я работала (это вам не на базаре!), азербайджанка, интеллигентная женщина, сказала: «Ничего, войска уйдут — и здесь на каждом дереве будет по русскому висеть». Бежали, оставив квартиры, имущество, мебель… А ведь я родилась в Азеpбaйджaне, да не только я: там ещё бабушка моя родилась!..»

Жуткую историю рассказала автору статьи «Русская боль» (Журнал «Дело № 88», 4, 2004 г.) беженка из Баку Галина Ильинична:

«Выломали дверь, мужа ударили по голове, он без сознания валялся всё это время, меня били. Потом меня прикрутили к кровати и начали старшенькую насиловать — Ольгу, двенадцать лет ей было. Вшестером. Хорошо, что Маринку четырёхлетнюю в кухне заперли, не видела этого… Потом побили всё в квартире, выгребли что надо, отвязали меня и велели до вечера убраться. Когда мы бежали в аэропорт, мне чуть не под ноги упала девчоночка — выбросили с верхних этажей откуда-то. Вдрызг! Её кровь мне всё платье забрызгала

Прибежали в аэропорт, а там говорят, что мест на Москву нету. На третьи сутки только и улетели. И всё время, как рейс на Москву, ящики картонные с цветами, десятками на каждый рейс загружали… В аэропорту издевались, всё убить обещали. Вот тогда я начала заикаться. Вообще говорить не могла. А сейчас, сейчас намного лучше говорю. И руки не так трясутся.»

В 5-м номере «Учительской газеты» за 1990-й год появилась статья И. Афанасьева, которую мы приведём с незначительными сокращениями:

«Передо мной сидят женщины, разные — молодые и пожилые. Русские учителя. Беженцы! Их рассказы о случившемся с ними и их семьями в Баку в последнюю неделю нельзя слушать без содрогания.

Сегодня на улицах Баку стоят танки, дома одеты в чёрные траурные флаги.

— На многих домах надписи: «Русские — оккупанты!», «Русские — свиньи!». Моя мама приехала по распределению из Курска в глухое горное азербайджанское село учить ребятишек русскому языку. Это было тридцать лет назад. Теперь она пенсионерка. Я второй год работала в школе

Пришла неделю назад в школу, а в коридоре надпись: «Русские учителя, идите в уборщицы!». Я говорю: «Вы что, ребята?». А они в меня плюют

Я их азбуке учила. Теперь вот мы с мамой здесь. Родственников в России у нас нет. Денег нет, работы нет…

Куда? Как? Ведь моя родина — Баку. Женщины-учительницы, с которыми я беседовал в маленькой комнатке, то и дело утирали невольные слёзы обиды.

— Я убежала с дочкой с одной сумкой, за три минуты. Жуткая обида! Я же не политик, я детей учила и не виновата в тех бедах, что были в республике. Я не видела на лозунгах Народного фронта фамилии Алиева. Зато Горбачева они представляли не в лучшем виде. Обидно, потому что я знаю этот народ, у меня там друзья, вся жизнь моя там.

Я не называю имён и фамилий этих женщин — они так просили. В Баку остались их родственники, мужья. Мало ли что…

— Экстремисты прекрасно организованы, чего не скажешь о местных властях. В конце прошлого года жилищные конторы по всему городу потребовали всех заполнить анкеты, якобы для получения талонов на продукты. В анкетах нужно было указать и национальность. Когда начались погромы, в руках экстремистов оказались точные адреса: где живут армяне, где русские, где смешанные семьи и т. д. Это была продуманная националистическая акция.

— За мной прибежал муж, велел мне и ребёнку быстро одеваться. Муж у меня военный, но в этот день был в штатском. Я увидела, как он вынул пистолет и положил в карман. Сказал: «В метро идите впереди меня, чтобы я вас видел». В метро русских почти не было. На нас оглядывались, лица у всех напряжённые. Только в аэропорту я поняла, что мы улетаем.

— Вам ещё повезло. За мной муж приехал на машине. Пятнадцать минут на сборы. У аэропорта нам преградили дорогу экстремисты. Пришлось нашему «газику» таранить их «Волгу». Чудом остались живы.

— Наша семья отдала российскому и советскому флоту триста лет. В Баку у меня остался бесценный архив нашей семьи по истории флота. И сейчас мои племянники служат на военных кораблях на Каспии…

Трудные для меня времена и трудно говорить. Я одна воспитываю дочь. Тридцать лет отдала школе, математик. В школе ко мне относились очень хорошо до последнего дня. Но как жить, если дом оцеплен бандитами и они требуют убираться, если приходишь в магазин, а тебе не продают даже хлеба, потому что ты русская. Хотела сиять с книжки деньги, кассирша швырнула мне её обратно: «Для тебя денег нет!».

— Моя мама уже два месяца не получает пенсию, в Баку русским пенсионерам её не выдают.

— Многие из нас прилетели в Москву почти без документов. Как быть с трудовыми книжками? Как с ордерами на бывшие квартиры? Ведь мы же должны получить что-то взамен?

— Думаю, что ордера нам не понадобятся. Сама видела, как только армянина изгоняли из квартиры, тут же появлялся новый хозяин с официальным ордером. Словно в райисполкоме он был уже давно готов, только даты не хватало…

— Я не знаю, что делать. В России у меня нет родственников. Пойду в азербайджанское постпредство в Москве и расскажу им, что триста лет моя семья верно служила Родине, мы трудились на благо Азербайджана, мой отец был репрессирован. А я тридцать лет учила азербайджанских ребятишек математике! У меня в кармане сто рублей, выданных государством, и ничего больше. И пусть постпредство думает, где мне купить за счет Азербайджана квартиру, которую сегодня я бросила и которую наверняка уже заняли. Я не претендую на Москву. Я претендую на Россию.

— Может быть, вам обратиться в Министерство народного образования РСФСР? — посоветовал я.

— Не думаю. Если бы у них болело сердце о русском учителе, они бы за эти дни сами к нам пришли

Многим из нас и на улицу в мороз не в чем выйти. Ведь мы же бакинцы…

(…)

Каждый день в училище прибывают более четырёхсот женщин, стариков, детей. Всего в Москве и Московской области русских беженцев из Баку более 20 тысяч».

Следующими жертвами по плану погромщиков должны были стать русские офицеры и их семьи. В первые дни был захвачен детский сад, быстро, однако, отбитый нашими военными, затем в акватории Чёрного моря пытались затопить суда с беженцами, атаку на которые удалось отбить чудом. Александр Сафаров вспоминает:

«Третий день резни, 15 января, начался со страшного грохота. Сначала послышался звук, напоминающий взрыв, потом гул, и новое здание штаба флотилии на Баиловской шишке исчезло в облаках пыли. Штаб сполз по склону, разрушив и засыпав обломками столовую береговой базы бригады ОВРа.

Официально причиной обрушения штаба стал оползень, однако время случившегося вызвало сомнения в правдивости этой версии.

От штаба уцелела одна стена с балконом и Главкомом на нем. Он как раз вышел на балкон осмотреться, а возвращаться ему оказалось некуда. Под обломками зданий погибло 22 человека, и среди них мой хороший товарищ капитан 3 ранга Виктор Зайченко. Его задавило перекрытием в кабинете на втором этаже столовой. У Вити осталось трое сыновей.

Остальных засыпанных нам удалось откопать, покалеченных, но живых».

В Баку прибыл министр обороны маршал Язов. На четвёртый день азербайджанская сторона попросила его убрать войска с улиц города, чтобы похоронить своих убитых. Язов просьбу уважил, танки и солдаты спрятались за заборами предприятий.

«Насколько я помню, убитых было 123 человека, потери в войсках — 59, — пишет Сафаров. — На месте погребения установили мощные громкоговорители, так что на полгорода было слышно, как Эльмира Кафарова (почти однофамилица), кажется, министр чего-то, обещала отомстить за погибших и клялась, что неверных захлебнутся собственной кровью. Неверные — это все мы».

В течение следующих месяцев русских повально выселяли из квартир. В судах на все претензии заявляли откровенно: «Кто захватил? Азербайджанцы? Правильно сделали! Езжай своя Россия и там командуй, а здесь мы хозяева!!!»

Но самый тяжёлый удар российские военнослужащие получили после краха ГКЧП. Придя к власти, Борис Ельцин объявил базировавшуюся в Баку флотилию российской, а военнослужащих россиян передал под юрисдикцию Азербайджана. Этот акт был справедливо расценён военными, как предательство.

«Именно в это время, — пишет А. Сафаров, — пользуясь таким положением, азербайджанский суд приговорил лейтенанта общевойскового училища, применившего оружие при отражении вооружённого нападения на КПП училища и убившего несколько бандитов, к смертной казни.

Больше года парень провёл в камере смертников в ожидании расстрела, пока под нажимом общественного мнения в России (в основном газеты «Советская Россия») Гейдар Алиев вынужден был передать его российской стороне.

К сожалению, фамилия этого лейтенанта в моей памяти не сохранилась.

А сколько ещё таких, как он, были преданы и на Родину не вернулись? Все это осталось тайной, в том числе и число жертв резни. Обо всех не расскажешь…»

Согласно докладу председателя Русской общины Азербайджана Михаила Забелина, на 2004-й год в стране осталось около 168 тысяч русских, тогда как на первое января 1979 года в Азербайджане проживало около 476 тысяч граждан русской национальности, в 22 районах республики насчитывалось около 70 русских населённых пунктов и поселений. В 1989 году в Азербайджане проживало 392 тысячи русских, в 1999 году — 176 тысяч…

На фоне этого масса азербайджанцев благополучно обосновалась в России, в Москве. Но и этого показалось мало, и в январе 2007 года Организация Освобождения Карабаха выступила с угрозой в адрес оставшихся в Азербайджане русских. Угроза была мотивирована мнимой дискриминации их соотечественников в России:

«Положение азербайджанцев во всех регионах России, и в частности, в центральных городах, плачевное. Торговые объекты, принадлежащие нашим соотечественникам, закрываются, те, кто пытается открыть новые, подвергаются проверкам, на них налагаются штрафы, в домах азербайджанцев проводятся обыски, и применяется насилие.

Эта коварная и жестокая политика в отношении азербайджанцев России проводится с позволения официальных лиц, и выражает их позицию, которая заключается в полном выселении азербайджанцев из этой страны.

(…)

Мы требуем от российского руководства положить конец дискриминации наших соотечественников, проживающих в этой стране, в противном случае ООК предпримет конкретные шаги по приостановлению деятельности российского посольства в Баку и выселению русских из Азербайджана».

Российское руководство, разумеется, не напомнило азербайджанским мигрантам и их защитникам, что у них есть своё государство, и они могут возвращаться туда и устанавливать свои порядки там, а не в России…

Российское власти, как уже отмечалось, вообще, с распростёртыми объятиями принимают злейших противников России и русских, включая тех, чьи руки обагрены кровью наших соотечественников. К примеру, бывший главарь бандеровских боевиков в Чечне Дмитро Корчинский, на совести которого убийства наших пленных солдат, недавно гостил в лагерях движения «Наши»…

Тут надо заметить, что в притеснении русских активное участие приняла и Украина. Точнее, западная её часть, издавна питавшая враждебные чувства к России. Здесь осквернялись русские памятники и музеи, русские терпели угрозы и издевательства. Газета «АиФ-Москва» приводит историю беженки Татьяны Б.

До 45 лет Татьяна жила с матерью во Львове. Однажды ночью она проснулась от резкого звонка. Последнее, что женщина запомнила, когда открыла дверь, — глухой удар по лицу. Очнулась в больнице с сотрясением мозга. А вернувшись, обнаружила в почтовом ящике письмо: «Если дорожишь своей жизнью, уезжай!» На входной двери висела кукла, в которую воткнули нож. Татьяна собралась за полчаса и вместе с матерью покинула Львов…

Таких историй немало, все они похожи одна на другую. Как похожи и истории русских беженцев из Прибалтики, вмиг оказавшимися «негражданами» и «оккупантами». В этих странах, впрочем, дискриминация носила «цивилизованный» характер, не доходя до резни и кровопролитных погромов, бушевавших в других республиках.