Мотив і мета злочину , їх значення при кваліфікації злочинів

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 690

Один мужчина, клиент Дона, рассказал о сне, который преследует его с отрочества. «Я занимаюсь любовью со своей подружкой. Как раз в момент кульминации ее лицо вдруг становится лицом моей матери, а мой отец преры­вает нас стуком в дверь. Я чувствую себя виноватым, при­стыженным и испуганным». Доктору Зигмунду Фрейду, отцу современной психологии, этот сон понравился бы. «Очевидно, — сказал бы доктор, — сын пытается украсть мать у отца. Сын ненавидит отца настолько, что готов убить его, точно так, как в истории об Эдипе». Мы все слышали об эдиповом комплексе, но мало кто из нас по-настоящему обратил внимание на значительные допуще­ния в этой теории. Она представляет собой попытку Фрейда объяснить психологический переход сына из мира матери в мир отца. Фрейд был точен в описании одного из возможных путей, которыми сын переносит объект самоидентификации с матери на отца: сын желает мать для себя так сильно, что готов избавиться от отца. Когда он понимает, что мать ему не получить, он соеди­няется с отцом, чтобы стать на него похожим. Тогда од­нажды он сможет привлечь к себе кого-то, похожего на мать.

Д-р Фрейд был не совсем точен, однако, предполагая, что описанное выше упрощение является единственной дорогой, по которой сыновья входят в мир отцов. Доктор философии Лорен Е. Педерсен, психоаналитик школы Юнга, в своей книге о мужском развитии «Темные серд­ца» подверг сомнению давно принятое объяснение Фрей­дом эдипова комплекса. Доктор Педерсен истолковывает использование Фрейдом мифа об Эдипе как способ опи­сания падения отношений между отцом и сыном. Педер­сен придает этому другое значение. «Фрейд переоцени­вает негативного отца, — пишет он. — На том этапе разви­тия мужчины, который следует за отделением от матери, главной задачей является примирение отца и сына. Для того чтобы помочь сыну успешно преодолеть этот этап, отец сам должен завершить свое собственное отделение от матери. Но он должен и удерживать в себе мать как интегрированную часть самого себя. Если же он этого не сделал, его взаимоотношения с сыном непременно будут оставаться оскверненными, т. е. он снова покинет сына».

Когда журналист и исследователь Шери Хаит опро­сил 7239 мужчин об их взаимоотношениях с отцами, по­чти никто из них не сказал, что они когда-либо были близ­ки с отцом или близки с ним сейчас.

Большинство мужчин зависают на материнской сто­роне баррикады. Застревание на этой фазе развития де­лает для мужчин затруднительным воспитание собствен­ных сыновей и оказание им помощи в процессе возмужа­ния. Отсутствие сердечной заинтересованности в сыне, по словам д-ра Педерсена, является главным фактором образования эдиповой раны. Готовность сына к диалогу с отцом непроизвольно оживляет в отцах сожаление о том, что у них самих не было близких отношений с отца­ми, и, вместо того чтобы просто оплакать свою потерю, отцы скрывают ее под гневом и негативизмом по отноше­нию к сыну. Если отец реагирует на развитие сына зата­енной злобой и неприятием вследствие того, что в свое время он сам не совершил вместе со своим отцом пози­тивного перехода к самоидентификации по мужскому типу, мальчик, вполне естественно, ищет утешения и под­держки у матери. Когда психологическая сила толкает мальчика к отделению от матери (где-то в возрасте 7-9 лет), отец сталкивается с двойственной задачей. Ему самому еще только предстоит покинуть мир матери и перейти в мир отца, но в это же время он должен перенести туда и своего сына. Решение этой задачи под силу только Герак­лу, и поэтому хорошо бы обратиться за помощью к дру­гим мужчинам.

Когда я познакомился с положениями новой психологии о мужчинах, я испытал чувство безнадежности и растерянности. Мне стало страшно, что пройдут годы и годы, пока я стану достаточно сильным, чтобы воспитывать своего сына, а ему уже семь лет! Но я решил сделать первый шаг — проводить с ним побольше времени. Мне было удивитель­но, как быстро мы нашли общий язык. Стыдно признаться, но до этого момента все, что касается сына, совершалось ис­ключительно по решению его матери. Я был скорее ее по­мощником, чем отцом, потому что всегда старался доста­вить ей удовольствие. Теперь мы с сыном регулярно ходим вдвоем в походы. Иногда вместе с нами ходят другие отцы со своими сыновьями. Поддержка со стороны других муж­чин оказалась для меня очень полезной. Мы с женой оба заметили, как стал «расцветать» наш сынок. Исчезло мно­жество проблем, связанных с дисциплиной. Само мое при­сутствие смиряет агрессивность, которую он демонстриру­ет при матери. Моему сыну не довелось получить в отцы закаленного в боях человека, перешедшего через мост меж­ду отцом и матерью много лет назад. Но я не хочу быть ди­карем. Я думаю, мы должны перейти этот мост вместе, отец и сын.

Писшо от отца, который посещал семинар по воспитанию сыновей, проводившийся для отцов

Ненависть, смущение и чувство вины, которые испы­тывает сын по отношению к отцу и которые отец, в свою очередь, испытывает по отношению к своему отцу, обус­ловлены не столько отсутствием отца, эмоциональным или физическим, сколько самой ролью «отец». Как счи­тает Роберт Блай, мужчины сегодня чувствуют «голод от­цовства».. Отсутствие сильного, выносливого, надежно­го отца готовит сцену для повторения мифа об Эдипе. Но все-таки можно надеяться, что роли отца и сына будут переписаны. Новые отцы в содружестве с женщинами и другими мужчинами начинают создавать новую пьесу.