Частина І. ЗАГАЛЬНА ПАТОЛОГІЯ 37 страница

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 679

О том, что наступило утро, Шерлоку сообщило громыхание мусоровоза, заворачивающего за угол Йорк-террас. В этот час снаружи еще довольно темно, поэтому если сквозь веки не просачивается утренний свет, это не обязательно означает слепоту.

Шерлок помедлил, пытаясь с закрытыми глазами определить, не стала ли темнота немного светлее. Корковая слепота[5] непредсказуема: никто не мог сказать, вернется ли к нему зрение, и если да, то в какой мере. Поэтому каждое утро он проводил одну и ту же проверку.

Видимо, Джон еще спал — в квартире было тихо. Как всегда, подумал Шерлок, прикорнул вполглаза на диване, никогда по-настоящему не расслабляясь, словно солдат на войне. Стоило позвать, как он появлялся почти моментально, но никогда не оставался в комнате Шерлока, возвращаясь в гостиную как можно быстрее.

Это было непрактично, это нервировало, а хуже всего было то, что Джон отказывался объяснять свое поведение. Все, чего удалось от него добиться, — это «мне не следует проводить ночь в твоей спальне». Тихая война продолжалась уже неделю, и Шерлок начинал злиться.

Конечно, Джон был всегда под рукой, но организовано его дежурство было крайне неудобно. От лежания на диване у Джона болела спина, он не высыпался и от этого становился неприятно раздражительным. Насколько проще им обоим было бы спать в одной комнате! И насколько легче было бы Шерлоку открывать глаза каждое утро, если бы Джон был рядом...

Шерлок не понимал, почему Джон так упрямится. Может быть, ему не нравится комната? Или что-то не так с кроватью? Да, конечно, тот трупик подопытной крысы разлагался с невероятной скоростью, но после эксперимента он перевернул матрас! Все же люди иногда беспокоятся из-за таких пустяков...

Хорошо, решил Шерлок, если гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе. Они будут спать в постели Джона. Он открыл глаза.

Ничего.

* * *

После завтрака Шерлок забрался в кресло с ногами, поджав колени к груди и натянув на них полы халата. Его мысли рассеянно блуждали, не останавливаясь ни на чем. Хорошо еще, что после травмы он стал больше спать, — по крайней мере, во сне не так скучно, как наяву. А потом он прозреет, и жизнь начнется снова.

Судя по звукам, Джон прибирал кухню. Интересно, что здесь может требовать уборки? Ведь все его эксперименты наверняка давно сгинули.

— Джон! — позвал Шерлок. — А что случилось с головой?

— Ее забрала Молли, — Джон чуть повысил голос, чтобы заглушить бульканье закипающего чайника. — Похоже, миссис Хадсон решительно настроена против экспериментов с чем-либо, что имеет лицо.

— Миссис Хадсон?

Вода полилась в чашку, хлопнула дверца холодильника, звякнула ложка; Джон подошел к столу, осторожно взял Шерлока за запястье и дал ему нащупать чашку.

— Да, — подтвердил он. Голос немного удалился — значит, Джон сел по другую сторону стола. — Она приходила в больницу, но ее не пустили к тебе. Возможно, это и к лучшему. Ты же знаешь, как она привязана к тебе. Ей было бы тяжело видеть тебя таким...

— Покалеченным? — перебил Шерлок.

— Я хотел сказать «неподвижным», — уточнил Джон. — В любом случае, я оставил с тобой Майкрофта и пошел угостить ее кофе. Тогда-то я и попросил ее убрать в морозильник все... объекты, которые без этого протухли бы.

— И забыл предупредить ее насчет головы?

— В тот момент меня заботила совсем другая голова, — резковато парировал Джон. — Так или иначе, я не знаю, уничтожила ли заморозка все, над чем ты работал, но если хочешь, мы можем разморозить что-нибудь и возобновить эксперименты. Ты будешь говорить мне, что делать.

Шерлок выпрямился, взял чашку обеими руками и сделал глоток, чувствуя странное тепло внутри. Джон и миссис Хадсон постоянно жаловались на его эксперименты и все же попытались сберечь его работу, даже не зная, суждено ли ему когда-нибудь очнуться. Пускай заморозка сама по себе не идеальный вариант, все же их поступок был... добрым.

Шерлок откашлялся.

— Должно быть, большинство тканей уже безвозвратно испорчено. Но мы можем взглянуть... — он осекся. — Ты можешь взглянуть на пальцы.

— Те, что в масленке? — Шерлок кивнул и услышал, как заскрипел стул Джона, когда тот встал. — Сейчас я их выну, а ты пока иди оденься.

Шерлок застонал. Джон даже дома заставлял его одеваться как на парад — и к чему?

* * *

Получасом позже Джон стоял у кухонного стола, согнувшись над микроскопом с наклейкой «Собственность больницы Св. Варфоломея», а над его плечом нависал Шерлок, очевидно, считавший, что если их головы будут достаточно близко, результаты наблюдений смогут перепрыгнуть к нему в мозг напрямую.

— Нет, все еще слишком твердый, — сказал Джон. — И в микроволновку я его не поставлю.

Он выпрямился.

— У нас новое правило: никаких частей тела в микроволновке. Ты всегда выставляешь слишком высокую мощность, они лопаются, а ты не удосуживаешься как следует отмыть камеру. Я бы не хотел еще когда-нибудь в жизни обнаружить на дне суповой тарелки ноготь человеческой ноги.

Шерлок фыркнул.

— Джон, не нежничай, возьмись за него как следует, — он потыкал упрямый палец, лежащий на предметном стекле, и потянулся за скальпелем. — Дай-ка я.

Джон быстро отвел его руку в сторону.

— Нет, Шерлок, не делай глупостей, — он держал лезвие на отлете, чтобы друг не мог достать до него. — Ты же сам видишь, он твердый как камень, придется подождать еще.

— Ку-ку! — из приоткрытой двери раздался бодрый голос, сопровождаемый деликатным стуком. — Вы в приличном виде, мальчики?

В комнату вошла миссис Хадсон, и Шерлок с недовольным ворчанием шлепнулся обратно в кресло. Она двигалась медленнее, чем обычно, и держалась ближе к одной стене — значит, с покупками. Задев за кресло Джона, зашуршали пластиковые пакеты. Сумки и в правой руке, много покупок.

— Привет, Шерлок! Доброе утро, доктор Ватсон! — она вошла в кухню, поставила пакеты на стол и начала разбирать продукты. Ради развлечения Шерлок попытался угадать, что она принесла. Это у него получалось отлично: сказывалась кухонная практика с Джоном.

— Большое спасибо, миссис Хадсон, вы очень добры, — судя по голосу, Джон стоял у мойки. — Чайник только что вскипел, хотите чашечку?

«Ага, начинается», — подумал Шерлок и привычно начал считать про себя.

«Десять, девять...»

— Почему бы и нет, дорогуша? С удовольствием! — полилась вода, открылась дверь холодильника.

«Восемь, семь...»

— Присядьте на минутку, миссис Хадсон, — мягкое «пуф» — это Джон взбивает подушку на сиденье. — Возьмите мое кресло.

«Шесть, пять...»

— Итак, как ваши дела, мальчики? Чем заняты? — чашка звякнула о блюдце. — О, спасибо, доктор.

«Четыре, три...»

Джон поставил свою чашку в раковину.

— Если на то пошло, у меня действительно есть пара дел, они займут не больше получаса...

«Два, один...»

— Идите, дорогуша, не волнуйтесь! Мы с Шерлоком пока чудесно поболтаем, верно?

«И-и... пуск!» Мимоходом потрепав Шерлока по плечу и пообещав не задерживаться, Джон унесся прочь, оставив его с временной сиделкой.

Шерлок натянуто улыбнулся и повернул голову в сторону миссис Хадсон.

— Что новенького, дорогуша? — жизнерадостно спросила она.

— Я все еще слеп, если вы об этом, — отрезал Шерлок и сразу же пожалел о своей грубости. Ему следовало бы поблагодарить ее — и за попытку спасти его эксперименты, и за готовность посидеть с ним на время отсутствия Джона, — но чувствовать благодарность было непривычно и тяжело.

Миссис Хадсон ничуть не обиделась.

— Как у тебя идут дела с доктором Ватсоном? Вы общаетесь так... дружески.

«Какая наблюдательность», — язвительно подумал Шерлок.

— Мы и есть друзья, миссис Хадсон.

Он чувствовал на себе ее взгляд.

— Знаешь, он очень неравнодушен к тебе, — внезапно сказала она. — В последнее время это особенно заметно.

— Заметно? — с интересом переспросил Шерлок. Насколько он мог судить, с момента выписки из больницы Джон обращался с ним исключительно как врач с пациентом, не считая небольшого срыва на прошлой неделе.

— Он не так скрывает свои чувства теперь, когда ты не можешь его видеть... Ох, прости, милый! — устыдилась своей прямолинейности миссис Хадсон, но Шерлок лишь отмахнулся.

— Не извиняйтесь, вы совершенно правы. Продолжайте! — он был заинтригован. Обычно он почти не обращал внимания на наблюдения других людей, но сейчас ситуация изменилась. Он хотел знать, что видит она, и сравнить это со своими впечатлениями.

— Даже не знаю, возможно, мне не стоит говорить что-либо... — засомневалась женщина.

Шерлок вздохнул. Люди никогда не хотят отвечать на прямые вопросы, и миссис Хадсон не была исключением из правил. Значит, с ней сработает метод от противного.

— Джон относится ко мне лишь как к пациенту, — спровоцировал он ее. — Он врач. Разумеется, сейчас он заботится обо мне больше, потому что я нуждаюсь в помощи.

Из соседнего кресла донесся деликатный смешок.

— В хорошеньком бы положении он оказался, если бы смотрел на всех пациентов так, как на тебя!

Любопытно. Возможно, все же стоит рискнуть спросить напрямую.

— И как он на меня смотрит?

Миссис Хадсон вздохнула.

— Так, словно ты для него — весь мир.

* * *

Направляясь быстрым шагом к банкомату, Джон размышлял о том, насколько Шерлок продвинулся за последнюю неделю. Его физическое состояние улучшалось с каждым днем: после инцидента с чисткой зубов приступы «застревания» на одном деле, к счастью, больше не повторялись, интеллектуальные способности вернулись почти на прежний уровень. Но его настроение начинало серьезно тревожить Джона.

Первую неделю после возвращения из больницы Шерлок метался между яростью, обидой и отчаянием — все эти реакции были естественными и понятными. Но сейчас он, похоже, решил просто ждать, когда зрение вернется и он сможет начать жизнь сначала, как будто ничего и не произошло, целиком вычеркнув из нее этот период.

Если он прозреет скоро, думал Джон, подобное подвешенное состояние не так уж и страшно. Но выздоровление может занять месяцы, годы... Он может остаться слепым навсегда. Джон должен был придумать что-нибудь, чтобы заставить Шерлока заинтересоваться той жизнью, которую он вел сейчас.

Эксперимент с обедами можно было признать сравнительно удачным. Шерлок никогда не снисходил до магазинов или готовки, так что понятия не имел, какие припасы лежат в кухонных шкафах. Джон дал ему задание определить, где что находится. Возможно, это было глупо, зато задействовало все четыре оставшихся у него чувства, а Джон хотел, чтобы Шерлок развил их как можно лучше и мог опираться на них в дальнейшем.

Разумеется, сначала Шерлок заявил, что это скучно, но Джон смог заинтересовать его, пообещав, что приготовит обед из любых продуктов, которые тот сочтет пригодными. Добрую половину дня он провел в кухне, встряхивая пакеты и банки, нюхая, пробуя, пересыпая их содержимое — и, конечно, развел ужасный беспорядок.

Однако и в этом Шерлок оказался так же гениален, как и во всем остальном, что делал. В результате обед получился вполне съедобным за исключением довольно странного десерта на тостах — оказалось, что консервные банки с рисовым пудингом и печеными бобами совершенно одинаковы по форме и весу.

Поход к банкомату и на почту занял у Джона около двадцати пяти минут, и на Бейкер-стрит он возвращался почти бегом. Конечно, Шерлок давно разгадал их с миссис Хадсон неуклюжую игру. Глупо было пытаться щадить гордость человека, для которого их намерения были очевидны, но они все равно старались.

Поднимаясь по ступенькам, он слышал голоса, но они сразу же смолкли, и миссис Хадсон выскочила на лестницу. У нее был взволнованный вид: проходя мимо, она улыбнулась и кивнула ему, но постаралась не встречаться с ним глазами и быстро ушла к себе. Джон почувствовал висевшее в воздухе напряжение и понял, что что-то произошло.

Шерлок стоял у окна. Услышав шаги, он медленно повернулся, и Джону показалось, что их взгляды встретились. Ощущение было резким, словно удар, Джон даже пошатнулся, хотя зрительный контакт существовал лишь в его воображении.

Шерлок протянул руку, и Джон машинально взял ее, предполагая, что тот хочет куда-то пойти. Но Шерлок решительно поднял свободную руку к его лицу, как делал теперь, чтобы узнать его выражение.

— Почему ты остался со мной, Джон? — спросил он.

Мгновенный приступ неконтролируемой паники исказил его черты. Шерлок улыбнулся и поднял вторую руку, и Джон внезапно вспомнил ту ночь, когда они искали граффити на стенах вдоль железнодорожных путей. Тогда Шерлок точно так же взял его лицо в ладони, а потом закружил его, и у него подкашивались ноги — вовсе не от потери равновесия... Именно та ночь заставила его пригласить Сару на свидание.

— Что ты делаешь, Шерлок? — неуверенно спросил он. Все тщательно выстроенное им за последние несколько недель отношение доктора к пациенту бесповоротно рушилось, и он чувствовал, как снова возвращается к тому, с чего начал.

— Я жду ответа, Джон. И хочу не только услышать, но и увидеть его, — Шерлок слегка сжал пальцы. — Ты ведь не против?

Оказавшись на зыбкой почве, Джон соображал с лихорадочной быстротой.

— Палец, должно быть, уже разморозился, — отчаянно выпалил он. — Давай продолжим эксперимент, пока... — прикосновения Шерлока не давали сосредоточиться, — пока он совсем не раскис.

Джон мысленно пнул себя за невольную паузу. Шерлок мог извлечь из нее больше смысла, чем обычный человек из целой тирады.

— Это такой медицинский термин, доктор? — Шерлок сделал маленький шаг вперед, и Джон отступил назад. Все как неделю назад, с отчаянием подумал он. Что же, Шерлок теперь всегда будет вести себя так? Будет загонять свою жертву в угол, пока не добьется нужного ответа?

— С экспериментом все в порядке. Я знаю, что ты убрал пальцы в холодильник, когда вошла миссис Хадсон. Я слышал, как стукнула крышка масленки, а потом скрипнул контейнер для овощей. Он всегда скрипит, когда его задвигаешь, потому что резиновую прокладку с него я давным-давно использовал как жгут.

Шерлок подался вперед, настойчиво водя пальцами по лицу друга.

— Ты жалеешь меня?

Джон судорожно втянул воздух.

— Жалею? — потрясенно переспросил он. — Жалею тебя? Почему ты так говоришь?

— Потому что я не услышал ответа, — объяснил Шерлок. — Я вынужден делать предположения, вот первое из них.

Джон никак не мог собраться с мыслями. Шерлок прижал его к столу и наклонился к нему так, что их губы разделяло всего несколько дюймов. Так просто было бы... Нет! «Он твой пациент, думай о нем как о пациенте», — твердил себе Джон, но чем ближе подходил Шерлок, тем труднее это было.

— Может быть, ты чувствуешь вину, — задумчиво предположил Шерлок. — За то, что меня ранили, а тебя нет.

От удивления Джон открыл рот. Подобная мысль ни разу не приходила ему в голову. Он прекрасно знал, кто виноват в случившемся с Шерлоком. Снайпер, сделавший роковой выстрел, достался Майкрофту, но Джон был полностью уверен, что рано или поздно найдет Мориарти и заставит его заплатить за все. При воспоминании об этом ненавистном человеке его лицо затвердело, и Шерлок легкой усмешкой дал понять, что обо всем догадался.

— Ты не будешь преследовать Мориарти, — с настойчивостью сказал он. Джон не мог отделаться от ощущения, что пальцы Шерлока напрямую вытягивают мысли из его головы. Он попытался отстраниться, но детектив лишь крепче сжал его щеки.

— Похоже, ты отталкиваешься от своих, а не от моих чувств, — Джон решил, что пора перейти в контратаку. — Возможно, это ты считаешь меня виноватым. Может, где-то глубоко внутри ты думаешь, что я мог оказаться быстрее, удачнее оттолкнуть тебя, подставиться под пулю сам?

При последнем предположении Шерлок вздрогнул и покачал головой.

— Джон, со мной это не сработает. Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю и никогда не думал.

— Я бы сделал это.

Джон захлопнул рот, но было поздно: он почти видел, как нечаянно вылетевшие предательские слова висят облачком над его головой, словно в комиксах, и их уже не вернуть. Его самообладание стремительно испарялось.

Шерлок пробежал кончиками пальцев по плотно сжатым губам Джона, тщетно надеясь, что тот скажет еще что-нибудь. На его лице было написано отчаяние человека, готового отдать правую руку за возможность видеть.

— Почему ты остался со мной, Джон? — снова спросил он. — Почему ты терпишь меня? Ведь я больше не могу делать вещи, которые раньше так восхищали тебя. Лишь потому, что ты мне нужен? Я вижу в этом только жалость.

Джон почти не понимал, что он говорит; все его внимание было приковано к губам Шерлока. Край стола уже врезался ему в бедра, а Шерлок все не отодвигался, очевидно не представляя, насколько двусмысленно выглядит сейчас.

Джон чувствовал, как прижимается к нему стройное, мускулистое тело Шерлока, и понимал, что уже не может бороться. Внутри него рушились стены — надежные, прочные стены, которые он начал возводить почти сразу после их знакомства и так тщательно крепил весь последний месяц, пока Шерлок был его пациентом.

Его лицо горело, губы приоткрылись сами собой, когда большой палец Шерлока вновь коснулся их, он едва удерживался от поцелуя. Запах Шерлока кружил голову; Джон положил руки ему на плечи, пытаясь оттолкнуть, но сил не было.

Он жадно вбирал в себя взглядом склоненное над ним лицо: упавшие на бледный лоб темные кудри, чувственный рот, невидящие, но по-прежнему пристальные светлые глаза. Джон был не из тех, кого волнует только физическая красота, но он не мог не признаться себе, что с первой же минуты был потрясен внешностью Шерлока. Он действительно был уникальным, не похожим ни на кого.

Их лица были так близко, что Джон различал разноцветные крапинки в глазах Шерлока, из-за которых они казались то голубыми, то серыми, то зелеными. Должно быть, Шерлок все еще ждал ответа, но Джон давно забыл вопрос, и детектив заговорил снова. Его бархатный голос струился, как темная река, завораживая, затягивая в глубокие омуты.

Стены в голове Джона рассыпались пылью. Все, что он накрепко запер в себе после предупреждения Шерлока о том, что тот «женат на своей работе», рвалось наружу. Строгая аскеза последнего месяца, когда он давил в себе малейшую неподобающую мысль о своем пациенте, о человеке, зависящем от него, сделала его чувства лишь невыносимее.

Шерлок все говорил, но Джон понятия не имел, о чем. Он не мог оторвать взгляда от губ Шерлока, будивших мечты, которые он считал давно похороненными. Джон поймал себя на том, что невольно тянется к ним, и резко оборвал себя. Никогда в жизни он не опустится до того, чтобы насильно поцеловать того, кто не видит его и не может избежать поцелуя! Собрав все силы, он заставил себя остановиться, но остановить отклик его тела на всепоглощающую близость Шерлока уже не могла никакая воля.

Еще мгновение, понял Джон, и игра закончится, Шерлок узнает правду...

Поток слов внезапно оборвался, Шерлок замер и напрягся. «Да что ты знаешь о напряжении!» — хихикнул истерический голосок в голове Джона.

— Значит, — голос Шерлока разом упал на пол-октавы, — это не жалость?