Систематичне спостереження.

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 716

Языкознание отмечает, что первым шагом в развитии речи было расчленение первобытных слов на «указательные» и «на­зывные». К указательным словам относились обозначения групп людей, и вначале они были собирательными (они здесь, они там, мы с вами и т. п.). Среди назывных выделялись названия пред­метов, их качеств. В отличие от современных языков, каждое слово сочетало в себе множество различных и часто несовме­стимых значений. Кроме того, в нем был элемент образного опи­сания, изобразительности. Советский языковед II. Я. Марр указывал, что в древности одним словом обозначались такие разнородные объекты, как «гора», «голова», «люди». Примеры таких «пучков» значений, как их называл Марр, можно приве­сти во множестве и из языков современных культурно отста­лых племен: например, в одном из языков туземцев Австралии слово «ингва» означает ночь, спящих людей, съедобные корни водяной лилии и т. д.; слово «мбара» означает колено, кривую кость, изгиб реки, а также разновидность червей и т. д. При всем различии объектов, называемых одним словом, в них есть какая-нибудь общая черта. Однако понять, что именно имеет в виду человек, употребляя такие слова, можно, только учи­тывая и сопровождающие их жесты, и всю обстановку.

На смену первобытной речи с многозначными образными понятиями приходит более высокий по своему уровню строй языка с разграничением имен существительных, прилагатель­ных, глаголов и других частей речи. Выделяются местоимения: я, ты, он, она. Первобытная речь была понятна лишь в соот­ветствующей обстановке и нуждалась в сопровождающих жес­тах. Теперь речь становится более независимой и самостоя­тельной, что отражает возросшую роль мышления человека.

Когда люди начинают знакомиться с теориями происхожде­ния речи, то у них обычно возникают вопросы, которые нам ин­тересно разобрать здесь.

ТРИ «ПОЧЕМУ?», ИЛИ НЕМНОГО АНАТОМИИ

Почему только человек оказался способен к развитию чле­нораздельной речи и отвлеченного словесного мышления?

Почему даже для высших животных, например человекооб­разных обезьян, основным средством общения служат инстинк­тивные звуки и движения?

Почему дети по способам общения так близки к животным и у них так медленно — на протяжении нескольких лет — фор­мируется речь?

На все три «почему?» ответ оказывается одни: это зависит от особенностей строения мозга.

И. П. Павлов называл мозг «органом приспособления к ок­ружающей среде». Это очень точное определение. В самом де­ле, есть органы, которые удовлетворяют нужды самого организ­ма: легкие обеспечивают газообмен, желудок и кишечник переваривают пищу, почки осуществляют выделительную функцию и т. д. Мозг же обеспечивает связь организма с окру­жающим его внешним миром, дает возможность приспособиться к условиям среды. Вот почему мы с полным основанием можем называть его органом приспособления.

Чем проще строение мозга, тем примитивнее, грубее форма приспособления этого животного к окружающей среде. Напро­тив, чем сложнее мозг, тем совершеннее и тоньше будут меха­низмы приспособления, которые он создает.

Рис. 2. Строение мозга различных животных: А — рыбы. В — лягушки, В — птицы, Г — обезьяны и Д - че­ловека.

Посмотрите па рис. 2 — на нем показан мозг рыбы, лягушки, птицы, обезьяны и, наконец, человека. Не правда ли, какие громадные разли­чия даже на первый взгляд!

Усложнение в строении головного мозга выражается в увеличении его массы от­носительно массы тела (у че­ловека вес мозга составляет 1/46—1/50 часть веса тела, а у человекообразных обезь­ян— 1/200 часть), в боль­шом развитии полушарий мозга и особенно лобных от­делов (у человека лобные до­ли занимают 25% площади больших полушарии, а у обезьян — в среднем 10 %),

в появлении новых областей — речевых. А как увеличилась у человека поверхность мозга! Она собирается в складки и об­разует многочисленные борозды и извилины (рис. 3).

Рис. 3. Поверхность большого полушария головного мозга человека: 1 — спинной мозг, 2 — мозжечок, 3 — затылочные извилины, 4 — верхняя и 5 — ниж­няя теменные извилины, 6 — верхняя, 7 — средняя и 8 — нижняя лобные извилины, 9 — сильвиева борозда.

Рис. 4. Микроскопическое строение коры полушарий. Налево — схема распределения клеток, направо — воло­кон: I — молекулярный слой, II — наружный зернистый слой, III — слой пирамидных клеток средней величины, IV — внутренний зернистый слой, V — слой с крупными пирамидными клетками Беца, VI — полиморфный слой.

Ребенок родится с очень незрелым мозгом, который растет и развивается на протяжении многих лет. У новорожденного вес мозга составляет 400 граммов, но уже через год он удваи­вается, а к 5 годам — утраивается! В дальнейшем рост мозга замедляется, но продолжается до 22—25 лет.

Головной мозг человека по своему внешнему виду напоми­нает гриб: «корень» — это так называемый ствол мозга, в его состав входят продолговатый мозг, варолиев мост и зрительные бугры; «шляпку» гриба образуют большие полушария — правое и левое. К ним прилегает малый мозг, или мозжечок.

Для нас особый интерес имеет развитие больших полушарий, т. к. в них возникают наши мысли, чувства, совершается рабо­та сознания. Исследованиями многих ученых показано, что в коре больших полушарий есть специальные зоны, ведающие функцией речи (о них мы будем подробно говорить позднее).

В коре больших полушарий выделяется шесть слоев (рис. 4), каждый слой имеет свое особое клеточное строение. В коре мозга человека насчитывается до 17 миллиардов нервных клеток (у человекообразных обезьян их не более 3—5 миллиардов). Клетки связаны друг с другом отростками, кроме того, вся кора пронизана сетью нервных волокон — на рисунке 4 они пока­заны с правой стороны. В разных отделах строение коры силь­но отличается по характеру клеток, толщине слоев и их рас­пределению — это зависит от того, какую работу выполняет тот или иной участок коры.

В речевых областях разделение коры па слои и созревание нервных клеток завершается в основном к двухлетнему возра­сту ребенка, по тонкое строение коры совершенствуется еще на протяжении многих лет.

Таким образом, возможности развития речи и отвлеченного словесного мышления у человека определяются высоким разви­тием у него мозга. Медленность же формирования речевой функ­ции ребенка (на протяжении нескольких лет) связана с мед­ленным созреванием его мозга.

УТОЧНИМ, ЧТО ТАКОЕ ОРГАНЫ РЕЧИ

Трехлетняя Машенька с упреком спрашивает своего плю­шевого мишку: «Ну, почему ты не говоришь? Ведь у тебя есть язычок, — значит, ты можешь говорить?!»

Некоторые взрослые люди, подобно Машеньке, представля­ют себе, что речь — это функция органов артикуляции: губ, языка, гортани и т. д.

На самом деле это не так.

Речь— это прежде всею результат согласованной деятель­ности многих областей головного мозга. Так называемые артикуляторные органы лишь выполняют приказы, поступающие из мозга.

Различают речь сенсорную понимание того, что говорят другие, и моторную произнесение звуков речи самим че­ловеком. Конечно, обе эти формы очень тесно связаны между собой, но все же они различаются. Важно также, что сенсорная и моторная речи осуществляется разными по преимуществу отделами мозга.

Еще в 1861 году французский нейрохирург П. Брока обна­ружил, что при поражении мозга в области второй и третьей лобных извилин (на рис. 3 они обозначены цифрами 7 и 8) че­ловек теряет способность к членораздельной речи, издает лишь бессвязные звуки, хотя сохраняет способность понимать то, что говорят другие. Эта речевая моторная зона, или зона Брока, у правшей находится в левом полушарии мозга, а у левшей в большинстве случаев — в правом.

Немного позже — в 1874 году — другим ученым, Э. Вернике было установлено, что имеется и зона сенсорной речи: пораже­ния верхней височной извилины приводят к тому, что человек слышит слова, но перестает их понимать — утрачиваются свя­зи слов с предметами и действиями, которые эти слова обозна­чают. При этом больной может повторять слова, не понимая их смысла. Эту зону назвали зоной Вернике.

Понимание чужой речи начинается с того, что происходит различение воспринимаемых слов, их узнавание; этот процесс основан на том, что в коре головного мозга вырабатываются нервные связи, благодаря которым различные звукосочетания связываются в слова. В слове звуки следуют один за другим в определенном порядке, и это приводит к установлению связей между ними. Иначе говоря, вырабатывается система связей. Благодаря этому и получается не просто несколько разрознен­ных звуков, а целое слово. Но не только звуки связываются и слова. Далее эти звукосочетания (уже как целое слово) свя­зываются со многими ощущениями, получаемыми от предмета, который обозначается этим словом. Например, в слове «мама» прежде всего вырабатываются связи между звуками «м-а-м-а»; затем слово «мама» ассоциируется в мозгу ребенка со зритель­ными, осязательными и другими ощущениями от матери, и вот теперь малыш начинает понимать слово «мама». При другой последовательности этих же звуков получается слово «ам-ам»—здесь тоже вырабатывается система связей между зву­ками, образуется новое слово, которое далее связывается с комплексом ощущений от еды.

Можно привести множество таких примеров. Но здесь важ­но подчеркнуть общий принцип развития понимания. Для того чтобы ребенок понял, что слово относится именно к этому пред­мету, он должен хорошо слышать слово и при этом видеть и трогать предмет. Только после того как зрительные, осяза­тельные и другие ощущения от предмета несколько раз совпа­дут со слышимым словом, устанавливаются связи между словом и предметом. Теперь достаточно сказать: «Идем ам-ам!» — и ре­бенок потянется к столу, открывая рот, а мы станем радовать­ся: «Понял, понял!»

Совершенно так же приобретают названия и действия. На­пример, малышу говорят: «Покажи носик», — и при этом учат, как показать рукой нос. После того как эти слова несколько раз совпадут с выполнением действия, ребенок уже сам будет про­делывать нужное движение в ответ па фразу: «Покажи носик».

Таким образом, понимание речи (работа механизмов приема речи, как иногда говорят) возможно только тогда, когда у ре­бенка развит слух и в мозгу происходит образование новых нервных связей между слышимыми звукосочетаниями и други­ми ощущениями.

Местом, где формируются связи между звуками речи, явля­ется зона Вернике. Здесь, как в своеобразной картотеке, хранят­ся все усвоенные ребенком слова (точнее, их звуковые образы), и всю жизнь мы пользуемся этой «картотекой». Если произо­шло кровоизлияние или другое поражение в области верхней височной извилины, то хранящиеся там звуковые образы слов распадаются, и человек перестает понимать слова'.

Выработка связей между звуками речи и другими ощущени­ями происходит в иных областях коры мозга, об этом подробнее будет рассказано дальше.

Итак, понимание смысла слов осуществляется мозгом.

«По когда человек сам произносит слова, так уж это-то рабо­та органов речи?» — будут настаивать многие. (Говоря «органы речи», обычно имеют в виду губы, язык, гортань и т. д. Ученые, однако, называют их аппаратом артикуляции, подчеркивая этим термином их второстепенную, исполнительную роль.) Оказыва­ется, и моторная речь — это прежде всего результат деятельности мозга, который яв­ляется законодательным органом. Там происходит отбор движений, нужных для произнесения тех или иных звукосочетаний, устанавливается их после­довательность, т. е. со­ставляется программа, по которой должны действо­вать мышцы артикуляторного аппарата.

¹ Описанный процесс «опознания» слышимых звукосочетаний лежит в основе так называемого речевого (или фонематического) слуха, Если у ребенка имеется дефект области Вернике, то он как бы остается глу­хим к словам, хотя слух как таковой у него не нарушен.

Рис. 5. Схема, показывающая полости рта и глотки, которые усилива­ют звуки, возникающие при колеба­ниях голосовых связок: 1 — полость носа, 2 — полость рта, 3 — полость гортани, 4 — верхняя часть носоглот­ки, ,1 — средняя часть носоглотки, 6 — нижняя часть носоглотки, 7 — верхняя челюсть, 8 — мягкое нёбо, 9 — язык, 10 — надгортанный хрящ, прикрывающий вход в гортань.

Произнесение звуков речи (артикуляция) тре­бует координации движе­нии губ, языка, гортани, участия полостей рта и но­соглотки (рис. 5), дыха­тельных движений. По­пробуйте, например, про­изнести звук «а» или «л» — и вы сразу почувст­вуете, как много различ­ных мышц приводится в действие. Так, для арти­куляции звука «л» кончик языка прижимается к аль­веолам верхних зубов,

между боковыми краями языка и верхними зубами пропускает­ся струя воздуха, средняя часть языка опускается, а корень его приподнимается; участвуют и неречевые мышцы — дыхатель­ные и брюшной пресс. Все эти движения согласованы между со­бой, т. е. производятся в определенной последовательности, иначе звук не получится. Видите, как сложен механизм артику­ляции одного — только одного звука! Если же попытаться про­изнести звукосочетание (хотя бы такое, кажется, простое, как «мама»), задача во много раз усложнится.

Вся работа по формированию двигательных речевых про­грамм происходит в области Брока. Поэтому при поражениях этой зоны коры человек может издавать только нечленораздель­ные звуки, а связать их в слова не в состоянии.

Последние десятилетия очень большую работу по составле­нию «карты» речевых зон мозга вел канадский нейрохирург У. Пенфилд. Вместе со своими коллегами Г. Джаспером и Л. Ро­бертсоном Пенфилд производил следующие операции — у боль­ных, страдающих эпилепсией, удаляли очаг болезни.

Среди оперированных больных было довольно много таких, у которых эпилептический очаг (например, рубец в мозговой ткани после травмы и т. п.) находился в какой-нибудь из рече­вых областей, — тогда приходилось удалять и ее. Больной из­бавлялся от эпилептических припадков, но у него возникали расстройства речи. За состоянием речи этих больных велись длительные наблюдения.

В результате таких наблюдений Пенфилд уточнил вопрос о речевых областях коры больших полушарий — они показаны на рис. 6. Кроме зоны Брока (которую он назвал передней ре­чевой областью) и зоны Вернике (задняя речевая область), Пенфилд обнаружил дополнительную, или верхнюю, речевую область, которая не имеет таких определенных функций, как пе­редняя и задняя речевые области, а играет вспомогательную роль. Ему удалось также показать тесную взаимосвязь всех трех ре­чевых областей, которые действуют как единый речевой меха­низм. Когда у больного удаляли одну из речевых зон коры, воз­никавшие при этом нарушения речи через некоторое время становились меньше (хотя и не проходили полностью). Это означает, что оставшиеся речевые области брали на себя в ка­кой-то мере функции удаленной речевой зоны. В этом проявля­ется принцип надежности в обеспечении чрезвычайно важной для человека речевой функции. Речевые области в этом отноше­нии отличаются от многих других зон коры. Если, например, удаляется часть коры зрительной или слуховой областей, то нарушенные функции восстановить невозможно.

Рис. 6. Карта речевых зон У. Пенфилда. Штрихов­кой в клетку показаны речевые зоны: слева — пе­редняя (Брока), справа — задняя (Вернике) и сверху — добавочная. Цифрой 1 обозначена пе­редняя центральная извилина (область двигательных проекций), цифрой 2 — задняя центральная извилина (область чувствительных проекций).

В наблюдениях Пенфилда и его сотрудников выявилась так­же неодинаковая роль речевых областей. Сроки и степень вос­становления речи после удаления той или иной речевой зоны показывают, насколько велико значение данной зоны в осущест­влении речевой функции. Оказалось, что легче и полнее речь восстанавливается при удалении верхней речевой зоны — зна­чит, она действительно играет второстепенную роль.

При удалении зоны Брока нарушения бывают стойкими и остаются очень значительные дефекты, по все же речь может быть восстановлена. При удалении зоны Вернике, и особенно если затронуты подкорковые структуры мозга, наступают наибо­лее тяжелые, часто необратимые расстройства речи. Это показы­вает ведущую роль передней и задней речевых областей для развития и сохранения речи — их утрата компенсируется только отчасти.

Для правильного протекания речевого акта необходимо очень точное согласование работы речевых областей. Допустим, ребе­нок хочет позвать мать. Из зоны Вернике, где хранится звуко­вой образ слова «мама», программа того, что нужно сказать, передается в зону Брока. Здесь формируется двигательная программа произнесения слова, которая поступает в область двигательных проекций артикуляторных органов. Для того что­бы яснее представить себе соотношение всех звеньев речевого акта, рассмотрим его подробнее. Сначала вернемся к рис. 3.

Обратите внимание на две извилины мозга — переднюю и заднюю центральные извилины. Нашли их? Передняя цент­ральная извилина — это так называемая двигательная проек­ционная зона, отсюда идут приказы сделать то или другое движение; задняя центральная извилина воспринимает ощуще­ния от мышц. Каждая мышца тела связана с «чувствительной проекцией» в задней центральной извилине — благодаря этому мы чувствуем положение и состояние каждой части тела, на­пример, согнута или выпрямлена рука, как повернута голова и т. п.; по нервным путям из передней центральной извилины ко всем мышцам бегут нервные импульсы, которые заставляют одну мышцу сокращаться и напрягаться, а другую — расслаб­ляться. Отсюда пойдут команды на мышцы лица, губ, языка, гор­тани, дыхательные мышцы — и ребенок произнесет слово «мама».

На рис. 7 показано поперечное сечение передней централь­ной извилины и черточками — площадь проекций каждой части тела. В самом низу находятся представительства (проекции) мышц губ, языка, гортани. Отсюда в заданной последовательно­сти поступают импульсы на артикуляторные мышцы, и они на­чинают работать.

Рис. 7. Схема проекций различных ча­стей тела в двигательной области коры головного мозга. Размер отрезков линии на схеме пропорционален размеру про­екций частей тела в коре.

Рис. 8 иллюстрирует последовательность включения различ­ных речевых областей во время протекания речевого акта. Весь этот сложный процесс является саморегулирующимся, иными словами, одно звено акта автоматически включает следующее.

Все речевые области находятся в левом полушарии головного мозга. Правое полушарие тоже может «научиться» управлять речью, т. е. в нем могут сформироваться речевые зоны; это про­исходит у левшей, а также в случаях, если пострадало левое полушарие. Это довольно часто наблюдается при родовых трав­мах или серьезном повреждении левого полушария в раннем детство. Есть описания таких случаев и в более старшем возра­сте. Так, Л. Вулдридж описывает случай, когда после полного удаления левого полушария ( по поводу опухоли) у 13-летнего мальчика правши речь через короткое время полностью восста­новилась.

Вопрос о том, в какой мере правое полушарие становится ведущим у левшей, изучается многими исследователями, но до сих пор единого мнения по этому вопросу нет. Пенфилд, напри­мер, считает, что и у левшей сохраняется преимущественная роль левого полушария. Однако другой канадский ученый — Ч. Милнер— обследовал 123 больных-левшей и пришел к выводу, что у людей с леворукостью ведущая роль левого полуша­рия отмечается в небольшом числе случаев — обычно у них преобладает функция правого полушария. Московский морфо­лог Е. П. Кононова, изучая строение мозга детей, установила, что к двухлетнему возрасту происходит четкое разделение слоев мозговой коры, появление выраженных особенностей клеток в каждом слое (дифференциация их) в речевых областях (у прав­шей в левом полушарии, а у левшей — в правом).

Рис. 8. Схема взаимодействия речевых отделов ко­ры во время произнесения слова: 1 — зона Вернике, 2 -зона Брока, 3 — проекционная двигательная зона, 3 а — проекционная чувствительная зона. Стрелки показывают направление распространения импульсов; цифра 1 обозначает поток импульсов к речевым мышцам.

При нормальной речи работа обоих полушарий согласована очень точно. Ленинградские физиологи В. В. Беляев, И. В. Да­нилов и И. М. Черепанов изучали, как работают симметричные точки в правом и левом полушариях мозга человека в состоянии покоя и когда он говорит: ученые записывали биотоки мозга и проводили потом математическую обработку этих записей. Они нашли, что у здоровых людей всегда — и в покое, и во время речи — деятельность симметричных точек в лобных, височ­ных и затылочных областях в обоих полушариях точно согла­сована, но протекание нервных процессов в левом полушарии на 3—4 тысячные доли секунды опережает течение процессов в правом. У больных с заиканием эти авторы обнаружили рас­хождение во времени деятельности симметричных пунктов до 44 миллисекунд, при этом правое полушарие начинало опере­жать левое! Эти различия хорошо видны на приводимых кривых (рис. 9 и 10).

Рис. 9. Кривая, показывающая работу симметричных точен в левом и правом полушариях мозга во время речи. Пунктиром показано течение процесса в левом, сплошной линией — в правом полушарии.

Артикуляция слова происходит в процессе дыхательного ак­та, на фазе выдоха. Для того чтобы произнести длинное звуко­сочетание («иди сюда», «дай ручку» и т. д.), необходим удлиненный выдох. И действительно, при речевом дыхании выдох в 5—8 раз длиннее вдоха.

Рис. 10. То же у больного с заиканием. Обозначения те же.

При речи каждый дыхательный цикл (вдох — выдох) зани­мает вдвое больше времени: вместо 16 — 18 циклов в минуту получается лишь 8-10. Речевое дыхание требует также более активного участия всех мышц, включая межреберные и брюшные. Нормальное речевое дыхание у детей вырабатывается по­степенно в процессе обучения речи. Разговаривая, мы никогда не задумываемся, какие мышцы и в какой последовательности пускаем в ход, как при этом нужно дышать, — у нас эти меха­низмы действуют уже автоматически. Только в случае патоло­гии - при постановке звуковой речи у глухонемых детей, при заикании и других расстройствах речи, когда эти автоматизмы не выработаны или сломаны, больному приходится о них ду­мать и создавать их под контролем сознания.

Не правда ли, теперь становится очевидным, что органом речи, по сути дела, является мозг - в нем происходит понима­ние слышимых слов, в нем же формируются программы дви­жений, которые нужны для артикуляции звуков, и звукосоче­таний речи, отсюда идут команды на речевые мышцы. Теперь, когда мы уяснили это, можно перейти к следующим вопросам.

МЕХАНИЗМЫ СОГЛАСОВАНИЯ В МОЗГЕ

Выше мы уже говорили: для того чтобы человек понял слово, необходимо образование связей в его мозге между звука­ми, из которых слагается это слово, что отбор движений артикуляторного аппарата и их последовательность также обеспечи­ваются выработанными в мозге связями. Что же это за связи и как они возникают?

Мозг отвечает на все воздействия из внешней среды (зри­тельные, звуковые, температурные и другие) и из самого орга­низма (голод, жажда и т. д.). Эти ответы, или рефлексы, быва­ют врожденными (их называют еще инстинктивными) и при­обретенными в жизненном опыте, выработанными.

Чтобы получить врожденные рефлексы, не требуется пред­варительной подготовки, обучения, никаких особых условий, поэтому И. П. Павлов называл их безусловными. Так, новорож­денный отвечает сосанием на прикосновение к губам, зажму­ривается при попадании яркого света в глаза и т. д. без всякого обучения. Это происходит потому, что нервные пути (связи), по которым осуществляются врожденные рефлексы, формиру­ются уже в ходе развития нервной системы и к рождению ре­бенка они готовы и могут функционировать.

Но вот на третьем месяце жизни ребенок начинает делать сосательные движения при виде бутылочки с молоком — это уже результат жизненного опыта малыша, а не врожденная ре­акция. Для выработки такого рефлекса нужны определенные условия: вид бутылочки с молоком должен несколько раз сов­пасть с пищевой безусловной реакцией, вид бутылочки должен предшествовать пищевой реакции и т. д. Поэтому-то вырабаты­ваемые рефлексы и были названы условными. Пути, по которым они осуществляются, тоже вырабатываются и называются ус­ловными связями.

Количество безусловных рефлексов довольно ограничено. Наиболее важные из них — пищевые, защитные, ориентировоч­ные, половые, родительские, подражательные. Они представля­ют собой основу, на которой строится грандиозная по сложно­сти и объему деятельность по выработке новых, условных реф­лексов. Число же вырабатываемых на базе каждого безусловного рефлекса новых, условных рефлексов огромно, по сути дела, оно не поддается учету.

И. П. Павлов писал о вырабатываемых рефлексах: «Тут возникает при помощи условной связи, ассоциации новый прин­цип нервной деятельности: сигнализация немногих безусловных внешних агентов бесчисленной массой других агентов, постоян­но вместе с тем анализируемых и синтезируемых, дающих воз­можность очень большой ориентации в той же среде и тем са­мым гораздо большего приспособления»'. (СНОСКА: И. П. Павлов. Полн. собр. трудов. М.—Л., АН СССР, 1949, т. 3, стр. 475.)

К каким же рефлексам относятся речевые? Конечно, в осу­ществлении речевого акта принимают участие как врожденные, так и выработанные рефлексы. Первые, так называемые предречевые реакции — гуление, свирель, лепет. У всех правильно раз­вивающихся детей они проявляются в одни сроки и в одинако­вой форме — значит, они не являются результатом обучения. Гуление бывает даже у глухих от рождения детей (правда, у них оно скоро замирает). К врожденным реакциям относятся и первые проявления звукоподражания у детей от двух до семи месяцев: при имитации артикуляторной мимики ребенок непро­извольно издает соответствующий звук.

Постепенно между слышимыми звуками и теми движения­ми губ, языка, гортани и т. д., которые нужны для произнесе­ния этих звуков, устанавливаются условные связи. Теперь, услышав звук речи и не видя мимики взрослого, ребенок пы­тается воспроизвести его — звукоподражание приобретает ус-ловнорефлекторный характер. Эти условные связи вырабаты­ваются очень рано — в первые месяцы жизни детей.

Механизм условного рефлекса обеспечивает и развитие понимания слов. Как показали исследования, понимание слов требует участия обоих полушарий. Это очень убедительно по­казано в наблюдениях американских нейрохирургов и нейро­физиологов Р. Сперри, X. Гоззаниго и Т. Бодена. У больных эпилепсией они проводили операции полного разобщения полу­шарий мозга (для того, чтобы ослабить припадки), т. е. раз­резали все связи между правым и левым полушариями. После того как больные вполне поправлялись после оперативного вмешательства, у них обследовали состояние речи. Кроме того, регистрировались биотоки мозга, чтобы определить, как ве­дет себя правое и левое полушарие во время этих наблю­дений.

Выяснилось, что выражение своих мыслей с помощью слов или письма у этих больных происходило исключительно благо­даря левому полушарию (все эти больные были правши). Понимание же слов, произносимых другими людьми или чи­таемых, оказалось в равной степени связанным с работой обо­их полушарий. В пробах, где надо было связать слово с пред­метом (назвать его), сгруппировать или выбрать предметы одной категории, оба полушария оказались одинаково актив­ными, деятельными.

Если сопоставить эти факты с тем, что мы видим при развитии понимания у детей, то причину активности обоих полушарий понять очень легко. Ведь в процессе понимания, т. е. связи слова с предметом, участвуют связи зрительно-слу­ховые, зрительно-осязательные, двигательно-слуховые и т. д. Иначе говоря, понимание есть результат развития большого числа условных связей между многими областями коры мозга в обоих полушариях.

Когда ребенок начинает произносить слова, то это тоже всегда результат обучения, т. е. результат выработки систем условных связей. Здесь используются и те связи, которые были получены при сочетании звуков речи и движений артикуляторных органов, и те, которые вырабатываются при сочетании звуков речи между собой. Каждое слово есть стереотип опре­деленных звукосочетаний, каждая фраза — стереотипное соче­тание слов. Последовательность входящих в стереотип элемен­тов закрепляется, и, если дается один элемент стереотипа, ребенок воспроизводит остальное. Например, вы говорите «тик» — «так», договаривает ребенок привычное сочетание слов «тик-так».

Но это еще не все. Нужно иметь в виду, что путь от центра к периферии, т. е. от мозга к речевым мышцам, составляет только часть механизма речи. Другая его часть — обратные связи. Они идут с периферии, от мышц к центру, и сооб­щают в мозг о положении всех участвующих в артикуляции мышц в каждый отрезок времени. Это дает возможность мозгу внести нужные поправки в работу артикуляторных органов еще до того, как звук произнесен. Так осуществляется свое­образный мышечный контроль над процессами артикуляции. Кроме того, есть и слуховой контроль — слово, которое ребенок произносит, сопоставляется с хранящимся в зоне Вернике эталоном, образцом этого слова. В отличие от мышечного конт­роля, слуховой действует несколько позже, когда слово уже произнесено. На рис 11 показано направление потоков двига­тельных импульсов от мышц и слуховых импульсов от уха во время речи. В нашем объяснении движение нервных импуль­сов от мозга к мышцам и от мышц к мозгу показано отдельно (см. рис. 8 и 11), на самом же деле они протекают почти одовременно, с разницей в тысячные доли секунды.