VІ. ПИТАННЯ

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 452

Строго говоря, вопрос об экзаменах несколько выходит за рамки рассматриваемой темы. С чисто научной точки зрения он не имеет отношения к формированию учебной деятельности. Однако экзамены и для педагога, и для уча­щихся, и для родителей — это завершающее звено всего школьного обучения. Кроме того, подготовка к экзаменам, к сожалению, часто сопровождается психологическими ошибками, имеющими иногда самые грустные последствия. Поэтому попытаемся дать ряд полезных советов.

Многие из родителей задают педагогам вопрос: «Чем можем мы помочь своим ребятам в период, когда прибли­жаются экзамены?» Диапазон суждений, которые выска­зывают родители по этому вопросу, удивительно широк. От уверенности, что взрослые должны на время экзаменов поставить под контроль каждый шаг школьника и чуть ли не сидеть вместе с ним за учебником, до твердой убежден­ности, что никакой реальной помощи родители оказать не могут, так как программа достаточно сложна и требует специальных знаний.

Обе эти крайности ошибочны. Конечно, старшеклассни­ку не нужны мелочная оценка и постоянный контроль. Но это не значит, что и помочь этим ребятам родители не в состоянии ничем, разве что нанять репетитора.

Начнем с того, в чем, пожалуй, наиболее трудно быва­ет разобраться. Педагоги и родители нередко замечают, что кое у кого из ребят существует страх перед экзаменом. Не то легкое, естественное волнение, которое совершенно неизбежно в ситуации экзамена, а глубокий панический страх, который парализует их волю, желание заниматься, вселяет в них убеждение, что независимо от уровня знаний и усилий, затраченных на подготовку, все равно на экзамен не придется «сыпаться», и который подчас настолько по­давляет и деморализует школьника, что тот действительно начинает «сыпаться» даже тогда, когда он, казалось бы, вполне прилично подготовлен.

Какие же причины могут лежать в основе такого стра­ха? Первая, наиболее простая заключается в том, что нерв­ная система школьника не справляется с той нагрузкой, которую создает ситуация повышенной ответственности на экзамене. Это может быть из-за ослабленности, вызванной болезнью, или из-за чрезмерно больших, нерационально распределенных нагрузок, наконец, просто из-за принад­лежности к слабому типу нервной системы. Если у роди­телей есть основания для таких подозрений, то надо обра­титься за советом к врачу. Он скажет, что необходимо де­лать в случае, если это связано с состоянием здоровья. Иногда по состоянию здоровья, в том числе по состоянию нервной системы, школьник может быть даже освобож­ден от экзаменов. Но это случаи медицинские, а не педа­гогические, к счастью, встречаются очень редко.

Гораздо чаще глубокий, затаенный страх перед экза­меном возникает у совершенно здорового школьника. Что же является причиной этого?

Обращали ли вы внимание, что, как правило, страх у нас возникает не в результате какой-нибудь неудачи самой по себе, а в результате понимания своей беспомощности перед лицом надвигающейся опасности или неприятно­сти? Точно так же и у школьника. Он может не сдать экзамена или в лучшем случае принести тройку, быть очень недовольным этой отметкой и глубоко переживать свою неудачу. Но если он понимает, что действительно слабо знал материал (например, попался вопрос, в кото­ром он плохо разобрался, или он просто мало готовился к экзамену), то эта неудача никогда не вызовет у него страха перед следующим экзаменом. Ученики в этих слу­чаях примерно так отзываются о своих провалах.

«Что же поделать — сам виноват. Думал, двух дней на физику хватит, ну и поехали с Борисом на пляж. Вот и полу­чилось, что вторую часть успел только просмотреть. А у нас по ней обязательный вопрос. Вот и сел», «Больше всего я боялся оптики. Ее проходили, когда я болел, и в ней потом толком так и не разобрался. Иду на экзамен, думаю, только бы она не досталась. Вытащил билет — а как раз вопрос из оптики. Уж я плавал-плавал. Все правильно, больше, чем на тройку, я не потянул».

Школьник сознает собственные промахи, допущенные при подготовке к экзаменам, понимает, что их можно из­бежать в следующий раз, и, следовательно, тут нет причин для возникновения страха перед экзаменом. Другое дело, когда ученик боится экзамена потому, что убежден: он не сумеет хорошо ответить при любом уровне подготовки. И это так действительно и происходит. Родители видели, что школьник добросовестно сидел над книгой. Он успел весь материал повторить дважды, все билеты знал и все-таки на экзамене еле-еле ответил на тройку. Вот тут, ког­да школьник убежден, что сделал все от него зависящее, что больше он сделать все равно ничего не мог бы, и воз­никает пугающее чувство собственного бессилия. И страх перед очередным экзаменом.

Причины этого, как правило, чисто психологические. Чаще всего это бывает в результате одной весьма распро­страненной психологической ошибки при повторении ма­териала. Она заключается в смешении активного и пассив­ного владения материалом. При повторении школьник ви­дит, что материал ему знаком, и считает, основываясь на этом, что материал он знает и, следовательно, сумеет все изложить при ответе. А это совсем не так.

Принимать чувство знакомства, возникающее при чте­нии ранее известного материала, за свидетельство того, что ты этот материал знаешь и сумеешь рассказать на эк­замене,— значит совершать грубую психологическую ошибку.

Выше у нас уже шла речь о необходимости различать активное и пассивное владение материалом, между кото­рыми существует большая разница. Ее-то очень часто и упускают из виду даже сильные ученики и в результате строят повторение совершенно неправильно.

Однажды автор этой книги наблюдал, как готовилась к экзамену одна старшеклассница. Перед ней лежали учебник истории и список вопросов. Она сначала загляды­вала в вопросы: «Что там? Ага, революция девятьсот пя­того года». Затем быстро просматривала соответствующий раздел учебника. «Ага, знаю, знаю. Проходили, помню». Быстро проглядев нужные страницы учебника и убедив­шись, что материал ей знаком, она переходила к следующему вопросу. «Что дальше? Так, столыпинская рефор­ма». И снова взгляд в книгу. Когда она таким способом дошла до темы «Начало первой мировой войны», при­шлось вмешаться и спросить, сможет ли она рассказать об этом. Ответ был вполне уверенный: да, конечно, смо­жет, ничего трудного тут нет. И она попыталась это сде­лать. После нескольких фраз общего характера о поли­тике империалистических держав, приведшей к войне, по­следовало заявление:

— Потом там было покушение и убили австрийского принца. Это и было поводом для войны.

— Хорошо. А кто убил?

— Заговорщики какие-то.

— Свои подданные или иностранцы?

— Подождите... Не помню... Кажется, свои. Да, точно, свои.

— Ну, а почему же тогда это было поводом предъявить претензии к другой державе?

— Ну, видите, это только повод... У них там были раз­ные территориальные претензии... Они посылали друг дру­гу ультиматумы.

— Кто же первый послал ультиматум?

— Сейчас... Нет, не помню. Они все друг другу посы­лали.

— А в ультиматумах что говорилось?

— Они добивались удовлетворения своих требований.

— Это каких же, территориальных?

— И других, и территориальных тоже.

—Что же требовала Россия от Австро-Венгрии?

— Подождите, сейчас скажу. Да, Россия хотела полу­чить проливы. Об этом и был послан ультиматум.

— А почему ультиматум послали Австро-Венгрии, если проливы принадлежали Турции?

— А потому, что принца убили в Австро-Венгрии.

— А при чем тут проливы?

— Не помню. Какое-то отношение они имели. Не знаю. Запуталась я вконец.

Трудно сказать, смог ли учитель даже при большом желании поставить за такой ответ на экзамене тройку или нет.

А теперь представьте, что такая ученица, твердо убеж­денная, что она все повторила и все прекрасно знает, приходит на экзамен и неожиданно для себя самой отве­чает в таком вот роде. В подобных случаях человек бы­вает просто обескуражен, и в первую очередь потому, чтоон не понимает, в чем дело. Таким образом у него и скла­дывается впечатление, что, все зная, он тем не менее «провалился». Глядишь, нечто подобное повторится и на­следующем экзамене. Тут экзамен начинает выступать в сознании учащегося как причина, по которой он не смог изложить хорошо известный материал. Ничего удивитель­ного, если школьник начинает испытывать панический страх перед любым экзаменом, перед самой ситуацией эк­замена вообще. А возникнув, этот страх становится реаль­но действующим фактором: психологам известно, что при страхе лишь сравнительно немного людей (примерно 12— 25%) сохраняют способность действовать разумно. Тут уже как вторичное явление и приходит к человеку пресло­вутое неумение сдавать экзамены. Вот тогда и приходится наблюдать такое: ученик по-настоящему глубоко знает материал, может воспроизвести его дома накануне экза­мена, в трудных случаях товарищи по классу обращаются именно к нему за разъяснениями, а вот на экзамене он или все забыл, или не смог ответить на какой-то неслож­ный вопрос, или не сумел решить самую легкую задачу. И только выйдя за дверь, школьник видит, что вопрос, на который он не смог ответить, был совсем простой, а зада­ча, казавшаяся очень сложной, имеет элементарное ре­шение.

Конечно, у школьника может возникнуть ощущение, что он все знал, но не сумел ответить, и по другим причи­нам. Может быть, он плохо спал накануне экзамена, силь­но волновался. Или сидел, занимаясь, допоздна. Или его слишком долго не вызывали, и он устал от долгого ожи­дания, как говорят, «перегорел» и т. д.

Однако та же психологическая ошибка, заключающая­ся в смешении активного и пассивного усвоения, не всег­да приводит к столь тяжелым последствиям, как было рассказано выше. Просто здесь рассказано о наиболее не­приятном исходе. Очень часто эта ошибка приводит не к провалу, а к трудностям, возникающим при необходимо­сти припомнить, казалось бы, хорошо знакомые факты и сведения. Или просто к тому, что ответ получается сбив­чивым и неточным. «Знать-то он материал знает, — гово­рит в таких случаях учитель, — а вот четкости в изложе­нии нет».

В любом случае родителям следует рекомендовать об­ратить внимание на то, как повторяют дети материал, не подменяют ли они воспроизведение узнаванием. Разъяс­нить школьникам, что это элементарная психологическая ошибка. Пусть они поймут, что раз на экзамене надо бу­дет активно воспроизводить материал, то и самоконтроль при повторении тоже должен быть активным.

Даже повторение, идущее по второму или по третьему разу, которое, как правило, не бывает развернутым и мо­жет сводиться к перечислению в уме основных пунктов ответа и восстановлению их последовательности, даже та­кое повторение должно быть активным. Пусть оно заклю­чается не в изложении всего материала, а в восстановле­нии более или менее подробного плана ответа, но все его пункты школьник должен припомнить сам, а не, заглянув вместо самостоятельных усилий в учебник или тетрадь, отметить про себя: это знаю! Это знаю! Это тоже знаю!

Итак, наиболее частая психологическая ошибка, кото­рую допускают ребята при подготовке к экзамену, — это подмена воспроизведения узнаванием в процессе повто­рения материала.

Другая достаточно частая ошибка, которую приходится наблюдать' у школьников, заключается в том, что во время подготовки к экзаменам школьники подменяют повторение изучением. Они подолгу сидят над каждым разделом, не­сколько раз прочитывают материал, решают дополнитель­ные задачи и работают с контрольными вопросами, про­сматривают дополнительную литературу, сравнивают за­писи в своих тетрадях с учебниками. Короче говоря, их система занятий напоминает изучение материала, а не повторение его. В итоге время проходит, а повторенной оказывается лишь небольшая часть материала. Все осталь­ное падает на последние день-два. Очень часто оказывает­ся, что объем оставшегося материала столь велик, что по­вторить за имеющееся время просто невозможно. Легко представить себе, что это бывает за повторение! К тому же при такой спешке в последний день почти наверняка один или два раздела остаются вообще неповторенными.

Отсюда вывод — повторение должно быть именно по­вторением, а не углублением того, что изучали в учебном году. Только тогда оно будет эффективным. Как же до­биться этого? Прежде всего работать, учитывая время. И если дети это упускают из виду, то первый, кто должен им помочь, — это родители. Ведь учитель не может, даже если бы и захотел, обойти на дому всех учеников своего класса, посмотреть, кто как занимается, указать на ошиб­ки. Но он может обратить на это внимание родителей.

Поэтому пусть школьник помнит, что первое, с чего надо начинать подготовку к экзамену, — это расчет времени. Причем выполнять его надо очень тщательно, ведя счет буквально на часы. Учитывать при этом надо абсо­лютно все: и свою работоспособность, и ее нарастание по мере втягивания в занятия, и ее постепенное снижение по мере роста утомления, и более твердое знание одних раз­делов курса по сравнению с другими, и необходимость сходить к товарищу, чтобы выяснить неясные вопросы, и предусмотреть резерв времени и многое другое. Вот пример такого расчета.

«У меня три дня на подготовку. Если сесть заниматься в первый день с восьми утра и работать до часу дня, а после перерыва снова заниматься с трех до восьми вечера, это получится 10 рабочих часов. Можно было бы поза­ниматься еще часок-полтора, но я знаю, что к тому време­ни я устану и эти занятия будут почти бесполезны. Лучше сходить погулять. Во второй день тоже можно рас­считывать на 10 часов. Впрочем, нет, на четыре часа назна­чена консультация в школе, поэтому на вторую половину дня рассчитывать не приходится. На третий день надо вторую половину сохранить как резерв. Значит, второй и третий день вместе дадут мне 10 продуктивных часов, а всего их у меня будет 20. Выходит, за первый день мне на­до проработать половину материала».

Такой расчет времени сразу же поможет правильно распределить повторение по дням. И это очень важно, по­тому что ребята в подобных случаях нередко решают, что раз имеется три дня на подготовку, то надо просто раз­делить материал на три части, а про консультации, про резерв времени, про необходимость отдыхать почему-то забывают.

Когда общее количество времени будет определено, надо посчитать, сколько часов можно выделить на каж­дую тему, и затем постараться этого расчета строго при­держиваться. Если, скажем, на тему «Теплота» выделено только 2 часа, то надо обязательно уложиться в эти часы. Иначе не хватит времени на следующий раздел, потом на другой и дальше дефицит времени начнет нарастать как снежный ком, катящийся с горы, так что на заключи­тельные разделы времени вообще не будет.

Чтобы этого не случилось, учащийся должен знать про­стое правило: во время повторения надо постоянно сле­дить, укладываешься ли ты в намеченный график работы или нет, т. е. надо всегда быть в состоянии дать себе отчет, отстаешь ли ты от намеченного плана, опережаешь его или идешь точно в соответствии со своим расчетом, Составить график — это только полдела. Главное — су­меть выдержать его. Понятно, что, когда ученик постоян­но следит за соблюдением намеченного графика, степень подробности повторения не зависит от того, нравится или не нравится ученику данная тема, увлекся он ею или нет, а полностью определяется тем временем, которое на нее отведено по плану.

Итак, повторение должно быть активным, а не пассив­ным и его успешность обеспечивается правильным расче­том времени. Что еще можно посоветовать?

Если позволяет время, нужно стремиться сделать по­вторение распределенным во времени, а не концентриро­ванным. Именно поэтому учителя всегда советуют ребя­там начинать повторение за несколько месяцев до экза­менов. Если ученик повторит материал дважды, раз, допустим, в апреле и раз перед экзаменами, то это даст гораздо более высокий результат, чем при повторении на­кануне экзамена. Следует стремиться, пусть не очень под­робно, пусть один раз, но повторить все разделы програм­мы, а не идти на экзамены, зная какие-то разделы блестя­ще, а в другие не успев заглянуть.

Подробно повторить по учебнику имеет смысл только сильно забытый материал, а то, что более или менее проч­но удерживается в голове, лучше повторять, не загляды­вая в книгу, а стараться припомнить нужное содержание самому и при этом как бы составлять про себя план буду­щего ответа. И только потом проверить себя по книге: не упустил ли я каких-нибудь важных моментов. Если школь­ник, повторяя, составляет в уме такой план (а если надо, его можно и записать), то второе повторение уже, как пра­вило, может проходить не так подробно и сводиться к при­поминанию только основных пунктов этого плана, что тре­бует неизмеримо меньше времени, чем первое. Так что пусть ребята не думают, что раз остался всего один день, а на повторение билетов в первый раз ушло три дня, то все равно ничего не успеть, нечего и садиться. Это обычное за­блуждение.

А теперь остановимся на таком «способе» подготовки к экзамену, как изготовление шпаргалок. Обычно педаго­ги строят свою аргументацию против шпаргалок, если так можно выразиться, с моральных позиций: шпаргалка — это обман, а обманывать нехорошо и т. д. и т. п. И редко до­стигают успеха.

Однако лучше воздержаться от этих справедливых и всем известных истин, а попробовать доказать, что пользоваться шпаргалками нецелесообразно даже с точки зрения чисто утилитарной задачи — сдать сегодняшний экзамен.

Начнем с распространенного среди школьников убеж­дения, что, изготовляя шпаргалку, они все равно тем са­мым повторяют весь курс. Это одно из самых укоренив­шихся и в то же время грубых заблуждений. Выше уже шла речь об активном и пассивном усвоении. Точно так же повторение бывает активным, когда учащийся, напря­гая свою память, старается вспомнить содержание нужного материала, и пассивным, когда он, не утруждая своей па­мяти, просто заново знакомится с материалом, например еще раз перечитывает учебник. Специальные психологиче­ские исследования показали, что активное повторение в 2— 3 раза эффективнее пассивного. Старшеклассники, как пра­вило, из собственного опыта уже знают это, пассивными методами повторения давно уже не пользуются, считают их зубрежкой, а тут вдруг переходят на самый худший, самый тупой вид повторения, какой можно придумать.

Формально, конечно, это повторение, но только эффек­тивность его чрезвычайно низкая. Во всяком случае тех часов и дней, которые нужны, чтобы выбрать нужный ма­териал из учебника, переписать его бисерным почерком и изощриться в разных хитрых устройствах для использо­вания, вполне хватит для того, чтобы повторить весь мате­риал несколько раз.

Кстати, вот еще добрый совет. Существует старое пра­вило, предложенное когда-то знаменитым философом и ма­тематиком Декартом. Нужно возвращаться к повторению доказательства до тех пор, пока все его пункты не будут схватываться одномоментно, сразу. Это очень хорошее пра­вило для тех, кто хочет сдать экзамен на пятерку. Так вот, наблюдения показывают, что если только ученик не без­дельничал в году, то времени, которое он тратит на шпар­галки, как правило, достаточно, чтобы довести знания по большинству билетов до такого высокого уровня.

Далее. Всем понятно, что, когда человеку предстоит от­ветственное дело, он должен готовить себя к нему по воз­можности в условиях, близких к тем, которые будут в дей­ствительности. Если предполагается, что работа потребует от человека выносливости, то незачем в ущерб ей трениро­вать быстроту реакции.

Это же правило относится и к умственной деятельности. Ученик, начавший работать со шпаргалкой, готовит себя не к тем условиям, с которыми он действительно столкнется на экзамене, а к вымышленным. Он не тренирует свою па мять, сообразительность, логическое мышление, которые нужны не только для того, чтобы не растеряться, отстоять свое мнение или, сориентировавшись по ходу ответа, вне­сти в него нужные коррективы. Он готовит шпаргалку, предполагая, что всегда сумеет воспользоваться ею, и на­деется только на нее. Конечно, шпаргалкой он воспользо­ваться может, но все равно это не подготовка к экзамену, а игра в подготовку. Игра, которая обманывает прежде всего самого играющего.

Особенно ясно это выявляется на экзаменах в вузы. Многие родители и учащиеся рассматривают школьные эк­замены как своего рода генеральную репетицию перед эк­заменом в институт. В общем-то это, конечно, правильно. Но есть и одно существенное отличие. И заключается оно не в том, что на экзаменах в институте требуют больших знаний, чем дает школа, как думают многие. Хорошо усво­енных, твердых знаний в объеме школьной программы до­статочно, чтобы успешно сдать экзамены в институт. Но вот вопросы, которые предлагают преподаватели вузов на экзаменах, вопросы, не выходящие за рамки программы средней школы, действительно часто ставятся в непривыч­ной для ребят форме, не так, как в школе. Может, вам до­водилось слышать такую задачу? «Из трех точек, лежащих на одной прямой на расстоянии 2,5 м друг от друга, взле­тают с интервалом 4 с три мухи. Скорость первой 1 м/с, второй 0,5 м/с, третьей 1,5 м/с. Определить, через какое время они будут находиться в одной плоскости».

Нередко ребята да и взрослые начинают думать над этой задачей, делают какие-то расчеты. А между тем ответ очень прост: мухи всегда будут в одной плоскости. Для этого достаточно вспомнить, что через три точки всегда можно провести плоскость, и притом только одну. А все цифры совершенно не нужны для решения этой задачи и приводятся здесь только для того, чтобы отвлечь внимание.

Конечно, это задача-шутка. Конечно, не такие задачи будут предлагаться на экзамене. Но это пример, который показывает, что иногда может получиться, если твердо ус­военные правила (а ведь все хорошо знают о трех точках и плоскости) не привлекаются для решения задачи, когда она изложена в необычной форме.

Вот этой-то необычной постановки вопроса, который не требует для решения никаких знаний, выходящих за рам­ки школьной программы, и можно ожидать на экзаменах в институт. Ведь преподаватель вуза должен оценить не только запас знаний поступающего, но и его способность распоряжаться, владеть этим запасом. Именно это умение играет особо важную роль для успешного овладения ин­ститутским курсом науки.

И вот здесь ученику не помогут никакие шпаргалки. Более того, подготовка, базирующаяся на шпаргалках, при­водит к тому, что их хозяин при ответе на экзамене произ­водит впечатление более слабое, чем это позволяет действи­тельный уровень его знаний. Он часто оказывается в поло­жении лектора, который написал полный текст доклада, а выйдя на трибуну, вдруг с ужасом обнаружил, что забыл его дома. Он хорошо знает материал, он серьезно подго­товился к докладу. Но он не в состоянии вести свободный разговор с аудиторией. Он мучительно старается припом­нить текст, в его речи возникают длинные паузы, раздра­жающие: «э-э-э...», «так вот...», «значит...», «это самое...». Лектор с досадой видит, что формулировку он дал значи­тельно хуже, чем была в тексте, что какой-то интересный пример он пропустил, а приводить его теперь было бы со­всем не к месту. Его замешательство увеличивается, и да­же знающий специалист в таких случаях выглядит на три­буне как человек, плохо разбирающийся в теме, за кото­рую взялся. Нечто похожее происходит и с учеником, ко­торый, получив билет, подготовил свой ответ по шпаргалке. Напротив, ученик, который привык обходиться без шпаргалки, легко устанавливает контакт с преподавателем во время ответа; если нужно, без труда может перестроить свой ответ, например сократить его или назвать только главные пункты; его не смущают вопросы, задаваемые по ходу рассказа, так как он может продолжать ответ с лю­бого места. А главное, он привык думать по ходу ответа, а не только при подготовке к нему. За счет всего этого та­кому ученику нетрудно преодолеть неизбежное волнение и быстро справиться с любыми неожиданностями во время экзамена.

Проблема умения учиться очень сложна. Возникает она с момента поступления ребенка в школу и часто сохраня­ется вплоть до старших классов. В качестве же задачи со­вершенствовать свои учебные навыки она не снимается в течение всего времени, пока человек учится.

Автор стремился лишь показать, в чем заключается уме­ние учиться, и научить видеть эту проблему там, где, ка­залось, ее нет, а главное, хотел побудить читателя самого думать над нею. Если это будет достигнуто, труд автора оправдан. Если к тому же окажется возможным воспользо­ваться конкретными советами, тем лучше.