Учні, які вчасно не здали кваліфікаційну пробну роботу на перевірку, до кваліфікаційного іспиту не допускаються!

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 522

– Как думаешь, зачем Камилла хочет встретиться с Магнусом? – спросил Саймон.

Он и Джейс стояли у задней стены Святилища, которое было массивной комнатой, прилегающей к основной части Института через узкий проход Оно, по сути, не являлось частью Института, и было специально оставлено неосвященным, чтобы могло использоваться для заключения демонов и вампиров. Джейс рассказал Саймону, что Святилища вышли из моды, примерно тогда, когда были изобретены Проекции, но с тех пор им периодически находилось применение. Видимо, это был как раз такой случай.

Это была большая каменная комната с колоннами и отделанным камнем выходом за широкими двойными дверьми; выход вел в коридор, соединяющий комнату с Институтом. Большие выбоины в полу показывали, что, что бы ни было запертым здесь за годы существования помещения – оно было довольно мерзким и большим. Саймон не мог не подивиться, как много еще огромных комнат с колоннами ему придется увидеть за свое существование. Камилла прислонилась к одной из колонн, убрав руки за спину, и с каждой стороны от нее стояли сумеречные охотники. Мариза шагала туда‑сюда, иногда обмениваясь фразами с Кадиром, определенно пытаясь выработать какой‑то план. В комнате не было окон, по понятным причинам, но ведьмин свет горел повсюду, придавая всему своеобразный беловатый оттенок.

– Не знаю, – ответил Джейс. – Может, ей нужен модный совет.

– Ха, – сказал Саймон. – Кто этот парень, с твоей матерью? Он выглядит знакомо.

– Это Кадир, – ответил Джейс. – Возможно, ты встречал его брата. Малика. Он погиб при нападении на корабль Валентина. Кадир второй по важности человек в Конклаве после моей матери. Она во многом полагается на него.

Саймон наблюдал, как Кадир потянул Камиллу за руки, так чтобы они обвились вокруг колонны, и сцепил их у запястий. Вампирша тихо вскрикнула.

– Освященный металл, – сказал Джейс без тени эмоций. – Он жжет их.

«Их», – подумал Саймон. «Ты имел в виду «вас». Я такой же, как она. Я не отличаюсь от нее только потому, что ты знаешь меня».

Камилла плакала. Кадир отступил, его лицо было бесстрастным. Руны, темнее его темной кожи, овивали полностью его руки и горло. Он повернулся, чтобы сказать что‑то Маризе, Саймон уловил слово «Магнус», и «огненное сообщение».

– Снова Магнус, – сказал Саймон. – Разве он не в путешествии?

– Магнус и Камилла оба очень стары, – сказал Джейс. – Полагаю, что не особо странно, что они знают друг друга. – Он пожал плечами, казалось, не заинтересовавшись в этой теме. – Во всяком случае, я вполне уверен, что они не собираются вызвать Магнуса обратно сюда. Мариза хочет получить информацию, и очень сильно. Она знает, что Камилла не убивала тех сумеречных охотников только ради крови. Есть более простые способы добычи крови.

Саймон на мгновение подумал о Марин, и почувствовал себя плохо.

– Что ж, – сказал он, стараясь казаться равнодушным. – Думаю, это означает, что Алек вернется. Это хорошо, не так ли?

– Конечно. – Голос Джейса звучал безжизненно. Он и сам выглядел не очень хорошо; белый свет комнаты отбрасывал тени на углы его скул – более острые, чем обычно, показывая, что он потерял в весе. Его ногти были покусаны до крови у основания, и под глазами были темные тени.

– По крайней мере, твой план сработал, – добавил Саймон, пытаясь внести некую радость в страдание Джейса. Это было идеей Джейса, чтобы Саймон сделал фото своим сотовым телефоном, и послал его в Конклав, что позволит им открыть портал туда, где они были. Это была хорошая идея.

– Я знал, что это сработает, – комплимент не повлиял на скуку Джейса. Он видел, как двойные двери Института распахнулись, и Изабель прошла через них, ее темные волосы развивались. Она осмотрела комнату, едва взглянув на Камиллу и других сумеречных охотников, и направилась к Джейсу и Саймону, стуча сапогами о каменный пол.

– Что это за шумиха насчет того, чтобы выдернуть несчастных Магнуса и Алека из их отпуска? – спросила Изабель. – У них билеты в оперу!

Джейс объяснил, пока Изабель стояла, уперев кулаки в бока и полностью игнорируя Саймона.

– Прекрасно, – сказала она, когда он закончил. – Но это же нелепо. Она просто тянет время. Что она может сказать Магнусу? – Она оглянулась через плечо на Камиллу, которая была теперь не только в наручниках, но и привязана к столбу длинной серебристо‑золотой цепочкой. Она обхватывала ее тело вокруг торса, коленей и даже под лодыжками, удерживая ее совершенно неподвижной. – Это освященный метал?

Джейс кивнул.

– Наручники не ранят ее запястий, но если она двинется слишком сильно… – он издал шипящий звук. Саймон, вспомнив, как его руки горели от прикасания к Звезде Давида в темнице Идриса, как его кожа кровоточила, и подавил желание укусить его.

– Ну, пока вы заманивали вампиров, я была в верхней части города, отбиваясь от демона‑гидры, – сказала Изабель. – С Клэри.

Джейс, проявляющий только насущный интерес к чему-либо происходящему вокруг него до сих пор, резко подскочил.

– С Клэри? Ты взяла ее с собой на охоту на демона? Изабель…

– Конечно, нет. Она уже влезла в драку, когда я добралась туда.

– Но, откуда ты узнала?

– Она написала мне, – сказала Изабель. – Поэтому я пришла, – она изучила свои ногти, которые, как всегда, были идеальны.

– Она написала тебе? – Джейс схватил Изабель за запястье. – Она в порядке? Ее не ранили?

Изабель посмотрела вниз на его руку, охватывающую ее запястье, а затем на его лицо. Саймон не мог сказать, было ли ей больно, но ее взгляд мог разрезать стекло, как и сарказм в ее голосе.

– Да, она истекает кровью наверху, но я думала, что не стану говорить тебе сразу же, потому что мне нравится выдерживать паузу.

Джейс, словно внезапно осознав, что он делает, отпустил запястье Изабель.

– Она здесь?

– Она наверху, – сказала Изабель. – Отдыхает…

Но Джейса уже не было, он бежал к двери. Он пронесся через них и исчез. Изабель, глядя ему вслед, покачала головой.

– Ты же не думала, что он поступит как‑то иначе, – сказал Саймон.

Мгновение она не говорила ничего. Он подумал, возможно, она только планирует игнорировать все, что он сказал всю оставшуюся вечность.

– Знаю, – сказала она, наконец. – Просто хочу понять, что между ними происходит.

– Я не уверен, что они сами знают.

Волнение Изабель выдавала ее нижняя губа. Внезапно она показалась очень юной и непривычно обеспокоенной для Изабель. Что‑то явно происходило с ней, и Саймон терпеливо ждал, пока она, казалось, пришла к какому‑то решению.

– Я не хочу вмешиваться в это, – сказала она – Пойдем. Я хочу поговорить с тобой. – Она повела головой в сторону двери института.

– Поговорит? – Саймон был ошеломлен.

Она обернулась и посмотрела на него.

– Прямо сейчас, да. Но не могу обещать, сколько времени это продлится.

Саймон примирительно выставил вперед ладони.

– Я хочу поговорить с тобой, Изи. Но я не могу войти в Институт.

Она нахмурила брови.

– Почему? – Она замолчала, переводя взгляд от него на двери, на Камиллу, и обратно. – Ах да. Точно. Как вы вообще сюда попали?

– Через портал, – ответил Саймон. – Но Джейс сказал, что есть лестничная площадка, которая приводит к ряду дверей, которые выходят наружу. Так вампиры могут войти сюда ночью. – Он указал на узкую дверь в стене в нескольких метрах. У двери была ржавая железная задвижка, будто она не использовалась некоторое время.

Изабель пожала плечами.

– Ладно.

Задвижка издала визжащий шум, когда она дернула ее назад, отбрасывая хлопья ржавчины в воздух в виде красноватых хлопьев. За дверью была небольшая каменная комната, как ризница церкви, и ряд дверей, которые, скорее всего, вели на улицу. Здесь не было окон, но холодный воздух шел сквозь щели дверей, что вызвало дрожь у Изабель, которая была в коротком платье.

– Слушай, Изабель, – сказал Саймон, полагая, что он должен был первым начать разговор. – Я действительно сожалею о том, что я сделал. Этому нет оправдания…

– Нет, нету, – сказала Изабель. – И пока ты здесь, не хочешь рассказать мне, почему ты зависаешь с парнем, который превратил Майю в оборотня?

Саймон рассказал ей историю, которую Джордан рассказал ему, стараясь, чтобы его объяснения были беспристрастны. Он чувствовал, как было важно объяснить Изабель, что он не знал, кем Джордан в действительности был изначально, а также, что Джордан сожалел о том, что сделал.

– Не то чтобы это нормально, – подытожил он. – Но, ты же понимаешь… – Все мы совершали плохие поступки, хотел сказать он. Но не смог заставить себя рассказать ей о Морин. Не сейчас.

– Понимаю, – сказала Изабель. – И я слышала о Волках‑Защитниках. Если они готовы принять его к себе, видимо, он не полностью безнадежен. – Она всмотрелась в Саймона. – Хотя, я не понимаю, почему тебе нужен кто‑то, чтобы защищать тебя. У тебя есть… – Она показала на свой лоб.

– Я не могу прожить остаток жизни с тем, что люди нападают на меня, а метка убивает их, – сказал Саймон. – Мне нужно знать, кто пытается меня убить. Джордан помогает мне в этом. Джейс тоже.

– Неужели ты думаешь, что Джордан помогает тебе? Потому что у Конклава есть связи с Защитниками. Мы можем его заменить.

Саймон колебался.

– Да, – сказал он. – Я действительно думаю, что он помогает. И я не всегда могу положиться на Конклав.

– Хорошо. – Изабель прислонилась к стене. – Ты когда‑нибудь задумывался, почему я так сильно отличаюсь от моих братьев? – спросила она без предисловий. – Алека и Джейса, я имею в виду.

Саймон моргнул.

– Ты имеешь в виду, кроме того, что ты девочка, а они… нет?

– Нет. Не это, идиот. Я имею в виду, посмотри на них. У них нет проблем с тем, чтобы влюбится. Они оба влюблены. Своего рода навсегда. Посмотри на Джейса. Он любит Клэри как не любит никого другого в мире и никогда не будет. С Алеком то же самое. И Макс, – ее голос надорвался. – Я не знаю, как бы это было у него. Но он верил каждому. И, как ты мог заметить, я не доверяю никому.

– Все люди разные, – сказал Саймон, стараясь казаться понимающим. – Это не значит, что они счастливее, чем ты…

– Конечно, означает, – сказала Изабель. – Думаешь, что я не понимаю этого? – Она сурово посмотрела на Саймона. – Ты знаешь моих родителей.

– Не очень. – Они никогда не хотели, чтобы Изабель встречалась с вампиром, и Саймона не особо радовало осознание того, что он был всего лишь последним в длинном ряду нежелательных женихов.

– Ну, ты знаешь, что они оба были в Кругу. Но я уверена, что ты не знал, что все это затея моей матери. Мой отец никогда не питал энтузиазма к Валентину или любому из Круга. А затем, когда все случилось, и они были изгнаны, они осознали, что практически разрушили свои жизни, думаю, что он винил ее. Но у них уже был Алек и должна была появиться я, так что он остался, хотя думаю, что он хотел уйти. А потом, когда Алеку было около девяти, он нашел кого‑то еще.

– Вау, – сказал Саймон. – Твой отец изменял матери? Это… это ужасно.

– Она рассказала мне, – сказала Изабель. – Мне было около тринадцати лет. Она рассказала мне, что он хотел бросить ее, но они узнали, что она была беременна Максом, поэтому они остались вместе, и он порвал отношения с другой женщиной. Мать не сказала мне, кем она была. Она просто сказала мне, что нельзя доверять мужчинам. И она сказала мне, никому не рассказывать.

– А ты? Рассказала кому‑нибудь?

До сих пор, нет, – Изабель сказала.

Саймон подумал о маленькой Изабель, хранящей тайну, ни разу не обмолвившись никому, скрывая ее от своих братьев. Знать вещи про их семью, которые они никогда не узнают.

– Она не должна была просить тебя делать это, – сказал он сердито. – Это было несправедливо.

– Может быть, – сказала Изабель. – Я думала, что это делало меня особенной. Я не думала о том, как это, возможно, изменило меня. Но я наблюдаю, как мои братья дарят свои сердца, и задумываюсь над тем, что все могло быть иначе. Сердца хрупки. И мне кажется, что даже когда залечиваешь раны, уже никогда не будешь таким как прежде.

– Может быть, ты станешь лучше, – сказал Саймон. – Я знаю, что я стал лучше

– Ты имеешь в виду Клэри, – сказала Изабель. – Потому что она разбила твое сердце.

– На мелкие кусочки. Знаешь, когда кто‑то предпочитает своего собственного брата тебе, это не прибавляет уверенности. Я думал, что как только она осознала, что никогда не будет с Джейсом, она отступит и вернется ко мне. Но теперь я наконец понял, что она никогда не разлюбит Джейса, независимо от того будет она с ним или нет. И я понял что, если она была со мной только потому, что не могла быть с ним, мне проще оставаться одиночкой, поэтому я порвал с ней.

– Я не знала, что это ты порвал с ней, – сказала Изабель. – Мне казалось….

– Что у меня нет чувства собственного достоинства? – Саймон криво улыбнулся.

– Я думала, что ты все еще влюблен в Клэри, – сказала Изабель. – И что ты не сможешь серьезно относиться к кому‑либо еще.

– Потому что ты выбираешь парней, которые никогда не будут серьезно относиться к тебе, – сказал Саймон. – Таким образом, тебе никогда не приходится серьезно относиться к ним.

Глаза Изабель засияли, когда она посмотрела на него, но она ничего не сказала.

– Я забочусь о тебе, – сказал Саймон. – Я всегда заботился о тебе.

Она шагнула к нему. Они стояли довольно близко друг к другу в маленькой комнате, и он чувствовал ее дыхание, и слабый пульс ее сердцебиения. От нее пахло шампунем, потом, ароматом гардении и кровью сумеречного охотника.

Мысль о крови заставила его вспомнить Морин, и его тело напряглось. Изабель заметила это – конечно, она заметила, она была воином, и четко реагировала на малейшее движение у других – и резко отступила.

– Ладно, – сказала она. – Рада, что мы поговорили.

– Изабель…

Но она уже исчезла. Он пошел за нею в Святилище, но она двигалась быстро. К тому времени, когда дверь ризницы закрылись позади него, она проделала уже полпути через комнату. Он сдался и смотрел, как она исчезла через двойные двери в Институте, понимая, что он не может последовать за ней.

Клэри села, покачивая головой, чтобы прийти в себя. Ей потребовался момент, чтобы вспомнить, где она была – в запасной спальне в Института, в комнате с легким освещением, которое проникало через единственное окно. Это было синий свет – свет сумерек. Она лежала укутанная в одеяло, ее джинсы, куртка и ботинки были сложены аккуратно на стуле возле кровати. И около нее был Джейс, глядя на нее так, словно она вызвала его образ из своих мечтаний о нем.

Он сидел на кровати, одетый в снаряжение, как будто он только что вернулся из боя, и его волосы были растрепаны, тусклый свет из окна освещал тени под его глазами, впадины на висках, кости его скул. В этом свете у него была чрезвычайная и почти нереальная красота живописи Модильяни, все эти четкие грани и углы.

Она потерла глаза, щурясь от сна.

– Который час? – спросила она. – Как долго…

Он притянул ее к себе и поцеловал, и на мгновение она застыла, внезапно осознав, что все, во что она была одета это тонкая футболке и нижнее белье. Она почувствовала себя беспомощной рядом с ним. Это был своего рода затяжной поцелуй, который превратил ее внутренности в воду. Такого рода поцелуй, который может дать почувствовать, что ничего не произошло, что дела, как они были прежде, и он был просто рад ее видеть. Но когда его руки попытались поднять подол ее футболки, она оттолкнула их.

– Нет, – сказала она, ее пальцы схватили его запястья. – Ты не можешь просто продолжать хватать меня каждый раз, когда видишь меня. Это не заменит разговор.

Он перевел дыхание и сказал:

– Почему ты написала Изабель, а не мне? Если ты была в беде…

– Потому что я знала, что она придет, – сказала Клэри. – И я не была уверена в тебе. Не сейчас.

– Если что‑то случилось с тобой…

– Тогда, полагаю, ты, в конце концов, об этом узнаешь. Ну, когда, наконец, будешь брать трубку.

Она все еще держала его запястья; теперь она их отпустила и села обратно. Было тяжело, физически тяжело, находиться так близко к нему и не прикасаться, но она заставила себя прижать руки к себе и сидеть так.

– Или ты говоришь мне, что происходит, или можешь уходить из комнаты.

Его губы раскрылись, он ничего не сказал; она не говорила с ним так резко в течение долгого времени.

– Прости, – наконец, сказал он. – В смысле, я знаю, что после того, как я себя вел, у тебя нет причин выслушать меня. И мне, возможно, не стоило сюда приходить. Но когда Изабель сказала, что ты ранена, я не смог себя остановить.

– Пара ожогов, – сказала Клэри. – Ничего особенного.

– Для меня важно все, что с тобою происходит.

– Ну, тогда это объясняет, почему ты сразу не перезвонил мне. А в последний раз, когда я тебя видела, ты сбежал, даже не сказав почему. Это как встречаться с призраком.

Рот Джейса слегка дернулся.

– Не совсем так. Вот Изабель точно встречается с призраком. Она может тебе рассказать…

– Нет, – сказала Клэри. – Это была метафора. И ты понимаешь, о чем я говорю.

Какое‑то время он молчал. А затем сказал:

– Можно мне посмотреть твои ожоги.

Она протянула ему руки. На внутренней стороне запястья были красные пятна, там, куда попала кровь демона. Он взял ее за запястья, сначала взглянул на нее для разрешения, а потом перевернул их. Она вспомнила первый раз, когда он осматривал их на улице за кафе «Джава Джоунс», в поисках меток, которых у нее не было.

– Кровь демона, – произнес он. – Они исчезнут через несколько часов. Больно?

Клэри покачала головой.

– Я не знал, – сказал он. – Не знал, что был нужен тебе.

Его голос дрогнул.

– Ты всегда нужен мне.

Он наклонился и поцеловал ожог на ее запястье. Вспышки тепла пронзили ее, как горячий шип, который прошел от ее запястье вглубь живота.

– Я не осознавал, – сказал он. Он поцеловал следующий ожог, на ее предплечье, а затем следующий, двигаясь вверх по руке к ее плечу, давя на ее тело, пока она не лежала на подушках, глядя на него. Он оперся на локти, чтобы не раздавить ее своим весом, и посмотрел на нее.

Его глаза всегда темнели, когда они целовались, как будто желание коренным образом меняло их цвет. Он коснулся белой метки в форме звезды на ее плече, обладателями которой были только они двое. Так были отмечены дети тех, кто был связан с ангелами.

– Я знаю, что странно себя вел, – сказал он. – Но дело не в тебе. Я люблю тебя. И это никогда не изменится.

– Тогда что…?

– Я думаю, что все случилось в Идрисе – Валентин, Макс, Ходж, даже Себастьян – я пытался затолкать все это в себя поглубже, старался забыть, но оно настигает меня. Я… я исправлюсь. Я стану лучше. Обещаю.

– Ты обещаешь.

– Клянусь ангелом. – Он склонил голову, поцеловав ее в щеку. – Черт с этим. Я клянусь нами.

Клэри запустила свои пальцы в рукав его футболки.

– Почему нами?

– Потому что нет ничего, во что бы я сильнее верил. – Он склонил голову на бок. – Будь мы женаты, – начал он, и не мог не почувствовать, как она напряглась под ним, потому что улыбнулся. – Без паники, я не делаю сейчас предложение. Мне просто интересно, что ты знаешь о свадьбах сумеречных охотников.

– Никаких колец, – сказала Клэри, водя пальцами по тыльной стороне его шеи, где кожа была очень нежная. – Только руны.

– Одна здесь, – сказал он, нежно коснувшись пальцем руки, где у нее был шрам. – А другая, здесь. – Он скользнул пальцем вверх по ее руке, провел по ключице, и пустился вниз, пока не остановился там, где стремильно билось ее сердце. – Ритуал берет свое начало из Песни Соломона: «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо любовь крепка, как смерть».

– Наша, сильнее, чем все это, – прошептала Клэри, вспоминая, как вернула его к жизни. И на этот раз, когда его глаза потемнели, она потянулась и наклонилась к его рту.

Они долго целовались, пока большая часть света не исчезла из комнаты, и они не стали лишь тенями. Хотя Джейс не убрал свои руки, он не пытался и коснуться ее, у нее было ощущение, что он ждет ее разрешения.

Она поняла, что должна быть единственной, кто пойдет с ним дальше, если она захочет – и она действительно хотела. Он признался, что что‑то не так и что она не имела ничего общего с этим. Это был прогресс: положительный шаг вперед. Он должен быть вознагражден, верно? Ее рот изогнулся в небольшой ухмылке. Кого она обманывает? Она хотела намного большего. Потому что это был Джейс, потому что она любила его, потому что он был таким прекрасным, что временами она чувствовала необходимость ткнуть его в руку только, чтобы быть уверенной в том, что он реальный.

Она так и сделала.

– Ой, – сказал он. – К чему это?

– Снимай свою футболку, – прошептала она. Только она хотела ему помочь, как он уже стянул ее через голову и бросил на пол. Он тряхнул своими волосами, и она была практически уверена, что увидит золотые искры в темноте.

– Садись, – сказала она мягко. Ее сердце часто билось. Обычно она не командовала в таких ситуациях, но, похоже, он не был против. Он сел и потянул ее за собой, пока они не уселись на смятом одеяле. Она заползла к нему на колени, обхватив ногами его бедра. Теперь они оказались лицом к лицу. Он потянулся снять рубашку с нее, но она вежливо убрала его руки, и сама прикоснулась к нему. Она смотрела за своими руками, скользящими по его телу, с его груди на его руки, его бицепсы, покрытые рунами. Она провела своим пальчиком от бицепса по его накачанному животу. Они оба тяжело дышали, когда ее рука настигла пряжку на его джинсах. Он не сдвинулся с места, только смотрел на нее с выражением на лице: Делай то, что считаешь нужным.

Ее сердце бешено колотилось, она сняла свою собственную рубашку через голову. Она хотела бы оказаться в более изящном лифчике в этот момент – этот же был обыкновенным хлопковым – но когда она снова посмотрела на Джейса, ее мысли испарились. Его губы были открыты, глаза были черными. Она могла увидеть себя в их отражении. И ей было бы все равно, будь она в белом, черном или ярко зеленом лифчике. Все что он видел – была она.

Она взяла его руки и положила себе на талию, как бы говоря, теперь можешь потрогать. Он повернулся, ее губы снова встретились с его. И они снова целовались. Только теперь это был бешеный, пламенный поцелуй. Они повалились на кровать. Она оказалась под ним. Они соприкасались кожей. Теперь их отделяли только лифчик, трусики и его джинсы. Она запустила руки в его густые шелковистые волосы, и держала его голову, пока он целовал ее шею. Как далеко мы зайдем? Что мы делаем? Маленькая часть ее сознания задавала вопросы, а остальная часть просила маленькую часть заткнуться. Она хотела трогать его, целовать его; она хотела, чтобы он обнял ее и никогда не отпускал.

Его пальцы нащупали застежку ее лифчика. Она напряглась. Его глаза были огромными и светились в темноте.

– Все хорошо?

Она кивнула. Ее дыхание начало учащаться. За всю ее жизнь еще никто не видел ее топлес – никто из парней, во всяком случае. Как будто почувствовав ее нервозность, он осторожно повернул ее лицо. Его губы дразнили, мягко касаясь ее, пока все ее тело не затряслось от напряжения. Его рука начала скользить с ее щеки к плечу, успокаивая ее. Она все еще была на пике эмоций, ожидая, что его другая рука вернется к застежке на лифчике, что бы снова потрогать ее. Но он начал, что-то искать за собой. Что он там делает?

Вдруг Клэри вспомнила слова Изабель о средствах предохранения. Она напряглась немного и отстранилась.

– Джейс, я не уверена.

В темноте вспыхнуло, что‑то серебряное, а затем что‑то холодное и острое вонзилось ей в руку. На секунду она почувствовала удивление, потом боль. Она отдернула руку назад и увидела темную кровь на своей коже.

– Ой! – сказала она, больше от раздражения и удивления чем от боли. – Что…

Джейс одним движением оторвал себя от нее и от постели. Неожиданно он возник посреди комнаты без рубашки и бледный как привидение.

Крепко обхватив рану, Клэри начала садиться.

– Джейс, чт…

Она умолкла на полуслове. В его левой руке был нож – нож с серебряной рукояткой, который хранился в коробке принадлежавшей ее отцу. На нем было тонкий след крови.

Она посмотрела вниз на свою руку, потом снова на него.

– Я не понимаю…

Он разжал руку, и нож упал на пол. На мгновение он выглядел готовым убежать. Потом он упал на пол и схватился за голову.

– Я похожа на нее, – сказала Камилла, как только дверь закрылась за Изабель. – Она напоминает мне саму себя.

Саймон повернулся, чтобы посмотреть на нее. В Святилище было мало света, но он четко видел ее, стоявшей спиной к колонне, с руками связанными за спиной. Дверь в Институт охранял сумеречный охотник, но либо он не слышал Камиллу, либо не был заинтересован.

Саймон приблизился к Камилле. Цепи, что удерживали ее, странным образом манили его. Освященный металл. Цепи, казалось, мягко поблескивали на ее бледной коже, и ему показалось, что он видел несколько струек крови, просачивающихся вокруг наручников на ее запястьях.

– Она совсем на тебя не похожа.

– Ты так думаешь. – Камилла склонила голову набок, ее светлые волосы, казалось, искусно уложены вокруг ее лица, хотя он знал, что она не могла коснуться их. – Ты их так любишь, – сказала она, – своих друзей, сумеречных охотников. Как сокол любит охотника поймавшего и приручившего его.

– Все совсем не так, – сказал Саймон. – Сумеречные охотники и обитатели Нижних Миров не враги.

– Ты даже не можешь к ним домой зайти, – сказала она. – Ты оградился ото всех. Ты жаждешь служить им. Ты встал на их сторону против своего собственного вида.

– У меня нет вида, – сказал Саймон. – Я не один из них. Но и не один из вас. Но скорее я похож на них, чем на вас.

– Ты один из нас. – Она нетерпеливо дернулась, гремя своими цепями, и прерывисто дыша от боли.

– Есть кое‑что, о чем я тебе не сказала, тогда в банке. Но это правда. – Она улыбнулась через боль. – Я чувствую человеческую кровь на тебе. Ты недавно питался. Человеком.

Саймон почувствовал как внутри него, что то вздрогнуло.

– Я…

– Это было замечательно, не правда ли? – Ее красные губы скривились. – Впервые с тех пор как ты вампир ты не голоден.

– Нет, – сказал Саймон.

– Ты лжешь. – В ее голосе звучала уверенность. – Они пытаются заставить нас сражаться с себе подобными, нефилимами. Они примут нас, только если мы будем притворяться не теми, кто мы есть – не охотниками, не хищниками. Твои друзья никогда не примут тебя таким, какой ты есть. То, что ты делаешь для них, они никогда не сделают для тебя.

– Я не понимаю, почему тебя это заботит, – сказал Саймон. – Что сделано, то сделано. Я не собираюсь тебя отпускать. Я сделал свой выбор. Мне не нужно то, что ты предлагаешь.

– Может не сейчас, – мягко сказала Камилла. – Но потом, тебе потребуется.

Сумеречный охотник, охраняющий дверь, отступил, когда дверь открылась и Мариза вошла в комнату. За ней следовали две фигуры хорошо знакомых Саймону: Брат Изабель Алек, и его друг, колдун Магнус Бейн.

Алек был одет в черный строгий костюм; Магнус, к удивлению Саймона, был одет так же, с добавлением длинного белого шелкового шарфа, с кисточками на концах, и парой белых перчаток. Его волосы торчали как обычно, но без присущего им блеска. Камилла, увидев их, замерла.

Магнус не показывал виду, что заметил ее; он слушал Маризу, которая неловко говорила о том, как хорошо, что они прибыли так быстро.

– Мы не ждали вас раньше завтрашнего дня.

Алек издал приглушенный звук раздражения и уставился в пустоту. Он выглядел так, словно совсем не был счастлив оказаться здесь. Кроме того, заметил про себя Саймон, он выглядел почти таким же, как всегда – те же самые темные волосы, те же самые спокойные голубые глаза – хотя было что‑то еще, расслабленность, которой не было в нем прежде.

– К счастью, здесь есть портал расположенный вблизи Венского оперного театра, – сказал Магнус, забросив свой шарф через плечо. – Как только мы получили твое послание, мы поспешили сюда.

– Я все еще не понимаю, как все это связано с нами, – сказал Алек. – Вы поймали вампира, который собирался сделать нечто мерзкое. Разве они не поступают так постоянно?

Саймон почувствовал, как его желудок скрутило. Он посмотрел на Камиллу, чтобы убедится, что она не смеется над ним, но ее взгляд был сосредоточен на Магнусе.

Алек, в первый раз обративший внимание на Саймона, залился краской. Это было тем более заметно из‑за его бледной кожи.

– Извини, Саймон. Я не имел в виду тебя. Ты другой.

«Сказал бы ты так, увидь ты меня вчера вечером, когда я пил кровь из четырнадцатилетней девочки?» – подумал Саймон. Но не сказал этого, а просто кивнул Алеку.

– Она может быть замешана в вашем деле по поводу смерти трех сумеречных охотников, – сказала Мариза. – Нам нужна информация, а она будет говорить только с Магнусом.

– Серьезно? – Алек смотрел на Камиллу с загадочным интересом. – Только с Магнусом?

Магнус проследил за его взглядом, и в первый раз – или так только показалось Саймону – посмотрел прямо на Камиллу. Что‑то пронеслось между ними, своего рода энергия. Рот Магнуса изогнулся в уголках в загадочную улыбку.

– Да, – сказала Маэйис, замешательство исчезло с ее лица, как только она уловила взгляд между колдуном и вампиром. – Так и есть, если Магнус пожелает.

– Я готов, – сказал Магнус, снимая перчатки. – Я поговорю с Камиллой ради вас.

– Камилла? – Алек посмотрел на Магнуса, подняв брови. – Так ты ее знаешь? Или… она знает тебя?

– Мы знаем друг друга. – Магнус слегка пожал плечами, как бы говоря: и что с того? – Когда‑то она была моей девушкой.