E-mail: a_vereshagin@mail.ru

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 612

Джейс встревоженно перевернулся на узкой кровати в Безмолвном Городе. Он не знал, где Братья спали, и они, казалось, не склонны были говорить об этом. Единственным местом, где он мог прилечь, оказалась одна из комнат, куда они обычно помещали преступников. Они оставили дверь открытой для него, чтобы он не чувствовал себя, как в тюрьме, но даже при самом богатом воображении это место нельзя было назвать приятным.

Воздух был спертым и влажным. Он снял футболку и лежал поверх одеяла только в одних джинсах, но все равно было слишком жарко. Стены были скучно‑серыми. Кто‑то нацарапал буквы «JG» на камнях над спинкой кровати, и он задумался над тем, что они значили. В комнате не было ничего, кроме кровати, треснувшего зеркала, отражавшего его искаженным, и раковины. Не упоминая более чем неприятные воспоминания, которые всколыхнула комната.

Братья копались в его сознании всю ночь, пока он не ощутил себя, как выжатая тряпка. Так как они были очень скрытными, он не имел ни малейшего понятия, добились ли они успеха. Они не показались ему довольными, хотя, они никогда и не были таковыми.

Он знал, что настоящим испытанием был сон. Что ему приснится? Сон – это возможность видеть сны. Он перевернулся на бок, пряча лицо в ладонях. Он думал, что не вынесет еще хоть один сон о том, как причинит боль Клэри. Он подумал, что реально мог сойти с ума и эта идея пугала его. Перспектива умереть никогда сильно не пугала его, но мысль о безумии, была, пожалуй, худшей вещью, которую он мог вообразить. Но единственным способом узнать это, было уснуть. Он закрыл глаза и пожелал себе заснуть.

Он спал и видел сон.

Он вернулся в долину – долину в Идрисе, где он воевал с Себастьяном и чуть не погиб. Только сейчас была осень, а не разгар лета, как в прошлый раз, когда он был там. Листва была окрашена в золотой, красновато‑коричневый, оранжевый и красный цвета. Он стоял на берегу небольшой речки, – ручья по сути – который делил долину на две части. Издалека кто‑то приближался к нему, кто‑то кого он не мог видеть отчетливо, но походка человека была уверенной и целеустремленной.

Он был так уверен, что это Себастьян, что только когда человек подошел довольно близко, он разглядел и осознал, что это не он. Себастьян был высок, выше Джейса, но этот человек был невысоким – он оставался в тени, но точно на голову или две ниже Джейса – и худощавым, с узкими детскими плечами и костлявыми запястьями, торчащими из‑под слишком коротких рукавов.

Макс.

Вид младшего брата сразил Джейса, как удар, и он упал на колени, прямо на зеленую траву. Ему не было больно. Все было слегка размыто, как и бывает во сне. Макс выглядел как обычно. Несуразная фигура мальчика как раз на грани взросления и перехода к подростку от ребенка. Теперь этого никогда не случится.

– Макс, – сказал Джейс. – Макс, мне очень жаль.

– Джейс. – Макс стоял на месте. Подул небольшой ветер и убрал его каштановые волосы с лица. Его глаза за очками были серьезны. – Я здесь не ради себя, – сказал он. – И не для того, чтобы преследовать тебя или заставить почувствовать вину.

«Конечно, нет» – сказал голос в голове Джейса. Макс всегда любил только тебя, равнялся на тебя, считал тебя потрясающим.

– Сны, которые тебе снятся, – сказал Макс. – Это сообщения.

– Сны это влияние демона, Макс. Безмолвные Братья сказали…

– Они не правы, – быстро сказал Макс. – Их осталось несколько и их силы стали слабее, чем раньше. Эти сны предназначаются, чтобы сообщить тебе кое‑что. Ты неправильно понял их. Они не говорят тебе причинить вред Клэри. Они предостерегают тебя от того, что ты уже это делаешь.

Джейс медленно покачал головой.

– Я не понимаю.

– Ангелы послали меня поговорить с тобой, потому что я знаю тебя, – сказал Макс чистым детским голосом. – Я знаю какой ты с людьми, которых любишь, и ты никогда не причинишь им вред намеренно. Но ты все еще не искоренил влияние Валентина внутри себя. Его голос все еще шепчет тебе, и хоть ты и не думаешь, что слушаешь его, но это так. Сны говорят тебе, что, пока ты не уничтожишь эту часть себя, ты не можешь быть с Клэри.

– Тогда я расправлюсь с этим, – сказал Джейс. – Я сделаю все, что придется. Просто скажи мне, как это сделать.

Макс открыто и лучезарно улыбнулся и протянул что‑то в руке. Это был кинжал с серебряной ручкой Стивена Эрондейла из коробки, Джейс сразу же узнал его.

– Возьми его, – сказал Макс. – И используй против себя. Часть тебя, которая находится здесь во сне со мной, должна умереть. То, что восстанет после этого, будет очищено.

Джейс взял кинжал.

– Хорошо. – Улыбнулся Макс. – Многие из нас здесь, на другой стороне, беспокоятся о тебе. Твой отец здесь.

– Не Валентин…

– Твой настоящий отец. Он попросил меня сказать, чтобы ты использовал кинжал. Это удалит все гнилое из твоей души.

Макс улыбнулся, как ангел, когда Джейс развернул кинжал к себе, лезвием внутрь. Затем, в последний момент Джейс засомневался. Слишком это было похоже на то, что сделал с ним Валентин, пронзая его сердце. Он взял нож и сделал длинный надрез в правом предплечье, чуть выше запястья. Никакой боли не было. Он переложил нож в правую руку и сделал то же самое на другой руке. Кровь хлынула из длинных порезов на его руках, более алая, чем в реальности, кровь цвета рубина. Она стекала по его коже и капала на траву.

Он услышал, как Макс тихо выдохнул. Мальчик наклонился и провел пальцами правой руки по крови. Когда он поднял их, они блестели алым цветом. Он сделал шаг к Джейсу, а затем еще один. Так близко Джейс мог ясно разглядеть лицо Макса – его идеальную детскую кожу, полупрозрачные веки, глаза – Джейс не думал, что у него такие темные глаза. Макс положил ладонь Джейсу на грудь, чуть выше сердца, и начал рисовать узор кровью – руну. Такой руны Джейс еще не видел, в ней накладывались углы, а форма была странной.

Закончив, Макс опустил руку и отошел, наклонив голову, как художник, изучающий свою работу. Джейса пронзил внезапный шок агонии. Он чувствовал себя так, будто кожа на его груди горела. Макс стоял, наблюдая за ним, улыбаясь и сжимая свою окровавленную руку.

– Тебе больно, Джейс Лайтвуд? – спросил он, и голос его уже не был голосом Макса. Он был другим, высоким, хриплым и знакомым.

– Макс… – прошептал Джейс.

– Какую боль ты причинил, такую и познаешь, – сказал Макс, чье лицо начало мерцать и меняться.

– Сколько горя ты причинил, столько и познаешь. Ты теперь мой, Джейс Лайтвуд. Ты мой.

Муки ослепляли. Джейс рухнул вниз, цепляясь руками за грудь, а затем провалился во тьму.

Саймон сидел на диване, уткнув лицо в ладони. Его сознание гудело.

– Это моя вина, – сказал он. – Я мог бы просто убить Марин, когда пил ее кровь. Она умерла из‑за меня.

Джордан развалился в кресле напротив него. Он был в джинсах и зеленой футболке поверх теплой рубашки с длинными рукавами и дырами на манжетах; он продел в них большие пальцы и теребил ткань. На его шее блестел золотой медальон Волков‑Защитников.

– Да ладно тебе, – сказал он. – Ты не мог ничего предугадать. Она была в порядке, когда я посадил ее в такси. Эти парни, должно быть, схватили и убили ее позже.

Саймон почувствовал головокружение.

– Но я укусил ее. Она не вернется, так ведь? Она не собирается стать вампиром?

– Нет. Перестань, ты знаешь все это не хуже меня. Ты должен дать ей своей крови, чтобы она стала вампиром. Выпей она твоей крови, а затем умри, то да, мы были бы на кладбище, наблюдая. Но она этого не сделала. Я имею в виду, что ты запомнил бы такое.

Саймон почувствовал вкус прогорклой крови в горле.

– Они думали, что она моя подруга, – сказал он. – Они предупредили меня, что убьют ее, если я не приду, и когда я не пришел, они перерезали ей глотку. Она, должно быть, прождала там весь день, гадая, приду ли я. Надеясь, что я появлюсь… – Его желудок скрутило, и он согнулся, тяжело дыша, пытаясь сдержать тошноту.

– Так и есть, – сказал Джордан, – но вопрос в том, кто они? – Он строго посмотрел на Саймона. – Думаю это тот случай, когда нужно звонить в Институт. Я не люблю сумеречных охотников, но я всегда слышал, что их архивы очень точны. Может быть, у них есть что‑то на этот адрес в записях.

Саймон колебался.

– Ну же, – сказал Джордан. – Ты достаточно дерьма совершил ради них. Пускай сделают что‑то для тебя.

Пожав плечами, Саймон пошел за своим телефоном. Возвращаясь в гостиную, он набрал номер Джейса. Изабель ответила после второго гудка.

– Снова ты?

– Извини, – сказал неловко Саймон. Видимо, их маленькая интерлюдия в Святилище не смягчила ее к нему настолько, насколько он надеялся. – Я искал Джейса, но, полагаю, могу поговорить с тобой…

– Очаровательно, как всегда, – сказала Изабель. – Я думала, Джейс с тобой.

– Нет. – Саймон ощутил тревогу. – Кто тебе сказал это?

– Клэри, – сказала Изабель. – Может быть, они хотели провести время вместе, чтобы им никто не мешал, или что‑то вроде этого. Как бы то ни было, Джейс оставил телефон в комнате. Если увидишь его, напомни, что он вроде собирался посетить вечеринку в «Заводе» сегодня вечером. Если он не появится, Клэри убьет его.

Саймон уже почти забыл, что он должен быть на вечеринке этим вечером ночью.

– Хорошо, – сказал он. – Послушай, Изабель. У меня проблема.

– Валяй. Я люблю проблемы.

– Не знаю, понравится ли тебе эта, – сказал он с сомнением и быстро ввел ее в курс дела. Она вздохнула, когда он добрался до той части рассказа, где укусил Марин, и он почувствовал, как сжалось его горло.

– Саймон, – прошептала она.

– Знаю, знаю, – сказал он с горечью. – Думаешь, мне не жаль? Мне очень жаль

– Убей ты ее, ты нарушил бы Закон. Стал бы преступником и мне пришлось бы убить тебя.

– Но я не убивал, – сказал он, его голос слегка дрожал. – Я не делал этого. Джордан клянется, что она была в порядке, когда он посадил ее в такси. И в газете сообщили, что ей перерезали горло. Я не делал этого. Кто‑то сделал это, чтобы добраться до меня. Я только не знаю, зачем.

– Мы еще не закрыли тему, – ее голос был суров. – Но сначала иди и найди записку, которую они прислали. Прочти ее мне.

Саймон сделал, как она попросила, и услышал резкий вздох на другом конце линии.

– Этот адрес кажется мне знакомым, – сказала она. – Это то место, где Клэри сказала мне, чтобы я с ней встретилась вчера. Это церковь, в верхней части города. Штаб‑квартира поклонения какому‑то демоническому культу.

– Что секта демонопоклонников может хотеть от меня? – спросил Саймон и заметил любопытный взгляд Джордана, который слышал только половину разговора.

– Я не знаю. Ты Светоч. Ты заполучил безумные способности. Ты станешь мишенью для сумасшедших и черных магов. Вот и все. – Изабель могла бы быть чуть более сострадательной, подумал Саймон. – Слушай, ты ведь собираешься на вечеринку в «Завод», правильно? Мы можем встретиться там и поговорить о дальнейших действиях. И я расскажу маме о том, что произошло с тобой. Они уже изучают церковь Тальто, так что могут добавить это в кучу.

– Полагаю, да, – сказал Саймон. Последнее в мире чего бы он хотел, так это идти на вечеринку.

– И возьми с собою Джордана, – сказала Изабель. – Тебе может пригодиться телохранитель.

– Я не могу этого сделать. Майя собирается туда.

– Я поговорю с ней, – сказала Изабель. Ее голос звучал гораздо более уверенно, чем Саймон чувствовал бы себя на ее месте. – До встречи.

Она прервала звонок. Саймон повернулся к Джордану, который лежал на диване, положив голову на одну из подушек.

– Сколько из этого ты слышал?

– Достаточно, чтобы понять, что мы собираемся на вечеринку сегодня вечером, – сказал Джордан.

– Я слышал об этом мероприятии в «Заводе». Я не в стае Гарроуэй, поэтому меня не пригласили.

– Полагаю, теперь ты пойдешь туда как мой спутник. – Саймон сунул телефон обратно в карман.

– Я слишком уверен в своей мужественности, чтобы согласиться на это, – сказал Джордан. – Нам стоит подыскать тебе подходящую одежду, – крикнул он, когда Саймон направился в свою комнату. – Я хочу, чтобы ты хорошо выглядел.

* * *

Годами ранее, когда Лонг‑Айленд был центром индустрии, а не модным районом, полным художественных галерей и кофейных магазинов, «Завод» был фабрикой по производству ткани. Теперь это было громадное кирпичное здание, которое внутри было переоборудовано в большое, но красивое место. Пол был сделан из перекрывающих друг друга квадратов из зачищенной стали; над головой изгибались изящные стальные лучи, украшенные небольшими белыми лампочками. Декоративные железные лестницы поднимались спиралями к проходам, украшенным растениями. Огромный стеклянный потолок позволял видеть ночное небо над ним. Снаружи даже была терраса, построенная над Ист‑Ривер и позволяющая обозревать мост над Пятьдесят Девятой улицей с особого ракурса – он возвышался над головой, растянувшись от Квинса до Манхэттена, как копье из сверкающего льда.

Стая Люка превзошла себя, стараясь, чтобы место выглядело замечательно. Вокруг были художественно расставлены оловянные вазы, в которых стояли белые цветы на длинных стеблях, и накрытые белыми скатертями столы стояли кругом вокруг сцены, на которой струнный квартет оборотней исполнял классику. Клэри не могла не пожелать, чтобы Саймон был здесь; она была почти уверена, что он счел бы «Werewolf String Quartet» отличным названием для группы.

Клэри шаталась от стола к столу, перекладывая вещи, которые не нужно было перекладывать, теребя цветы и поправляя серебро на столах, и так лежащее ровно. Пока прибыло всего несколько гостей, и она не знала никого из них. Ее мать и Люк стояли около входа, приветствуя входящих и улыбаясь, Люк выглядел неуверенным в костюме, а Джослин сияла в сшитом для нее голубом платье. После событий последних нескольких дней было приятно видеть ее мать счастливой, хотя Клэри было интересно, сколько в этой радости было настоящего, а сколько игры. Губы Джослин были странно напряжены, так что Клэри беспокоилась, была ли она действительно счастлива или просто улыбалась сквозь боль?

Не то чтобы Клэри не знала, что она чувствовала. Что бы ни происходило, она не могла не думать о Джейсе. Что Безмолвные Братья делали с ним? Был ли он в порядке? Смогут ли они исправить то, что с ним не так, устранить влияние демона? Ночь перед этим вечером она провела без сна, уставившись в темноту своей комнаты и переживая, пока не ощутила себя буквально больной.

Больше всего на свете она хотела, чтобы он был рядом. Она выбирала платье, которое надела сегодня вечером – бледно‑золотое и более облегающее ее тело, чем обычно – с явной надеждой, что оно понравится Джейсу; теперь он ее в нем не увидит. Она знала, что глупо было беспокоиться о подобных вещах; она бы проходила всю жизнь, одетая в бочку, если бы это только помогло Джейсу оправиться. Кроме того, он всегда говорил ей, что она красивая, и никогда не жаловался, что она в основном носила джинсы и кеды, но она подумала, что ему бы это понравилось.

Стоя перед зеркалом сегодня вечером, она почти ощутила себя красивой. Ее мать всегда говорила, что она была поздним цветком, и Клэри, глядя на свое отражение, задавалась вопросом, не было ли то же самое с ней. Она больше не была плоской, как доска – в этом году она покупала бюстгальтеры большего размера – и, когда она прищурилась, она подумала, что могла разглядеть – да, определенно бедра. У нее была фигура. Не слишком выделяющаяся, но надо же с чего‑то начинать.

Она выбрала простые украшения – очень простые.

Она подняла руку и коснулась кольца Моргенштернов на цепочке вокруг шеи. Она снова надела его этим утром, впервые за несколько дней. Она чувствовала, что это был молчаливый жест веры в Джейса, способ показать ее лояльность, знал он об этом или нет. Она решила, что будет носить его, пока снова его не увидит.

– Клэри Моргенштерн? – Произнес мягкий голос за ее плечом.

Клэри удивленно обернулась. Голос не был знакомым. Это была стройная высокая девушка, выглядящая лет на двадцать. Ее кожа была молочно‑бледной, а сквозь нее проступали зеленые вены, и ее светлые волосы были также зеленоватого оттенка. Ее глаза были холодно‑голубыми, как мрамор, и она была одета в легкое голубое платье, такое тонкое, что Клэри подумала, она должно быть замерзла. Воспоминание медленно поднялось из глубин памяти.

– Кейли, – медленно произнесла Клэри, признавая в ней фею официантку из «Таки», которая обслуживала ее и Лайтвудов несколько раз. Мысль напомнила ей, что когда‑то был некий намек, что между Кейли и Джейсом однажды что‑то было, но этот факт показался таким незначительным перед лицом всего остального, что она даже не могла заставить себя ревновать. – Я не знала… Ты знаешь Люка?

– Не прими меня ошибочно за гостя на этом мероприятии, – сказала Кейли, ее тонкая рука изобразила безразличный жест в воздухе. – Моя госпожа послала меня сюда найти тебя… не ради развлечений, – она любопытно взглянула через плечо, ее полностью голубые глаза сияли. – Хотя я и не знала, что твоя мать выходит замуж за оборотня.

Клэри вскинула брови.

– И?

Кейли оглядела ее с ног до головы с неким весельем.

– Моя госпожа сказала, что ты довольно крепкая, несмотря на свой рост. При Дворе на тебя бы смотрели снизу вверх из‑за такой низкорослости.

– Мы не при Дворе, – сказала Клэри. – И мы не в «Таки», что означает, ты пришла ко мне, и у тебя есть пять секунд, чтобы рассказать мне, что Королева Фей хочет. Я не большая ее поклонница, и я не в настроении для ее игр.

Кейли указала своим тонким пальцем с зеленым ноготком Клэри на горло.

– Моя госпожа сказала спросить тебя, – сказала она, – почему ты носишь кольцо Моргенштернов. Это чтобы выразить признательность своему отцу?

Рука Клэри поднялась к ее шее.

– Это для Джейса… поскольку Джейс дал мне его, – сказала она, прежде чем смогла сдержаться, а затем молча прокляла себя. Было не очень разумно говорить Королеве Фей больше, чем нужно.

– Но он не Моргенштерн, – сказала Кейли, – а Эрондейл, и у них есть свое кольцо. Рисунок с цаплями, а не утренними звездами. И разве оно не идет ему больше – душе, которая парит, словно птица в полете, а не падает, как Люцифер?

– Кейли, – прорычала Клэри сквозь зубы. – Чего хочет Королева Фей?

Девушка‑фея рассмеялась.

– Чего, – сказала она. – Да просто отдать тебе это. – Она держала что‑то в руке, небольшой серебряный колокольчик‑подвеску с петлей на конце, чтобы его можно было надеть на цепочку. Когда Кейли протянула руку ближе, колокольчик зазвенел легко и сладко, как дождь.

Клэри сжалась.

– Я не хочу подарков от твоей госпожи, – сказала она. – Поскольку они идут в комплекте с ложью и ожиданиями. Я не хочу быть обязанной Королеве.

– Это не подарок, – сказала Кейли нетерпеливо. – Это способ вызова. Королева прощает тебя за твое прежнее упрямство. Она ожидает, что скоро настанет время, когда тебе понадобится ее помощь. Она готова предложить ее тебе, если ты попросишь. Просто позвони колокольчиком, и слуга Двора придет и заберет тебя к ней.

Клэри помотала головой.

– Я не стану звонить в него.

Кейли пожала плечами.

– Тогда тебе ничего не стоит взять его.

Будто во сне Клэри увидела, как она протянула руку, и ее пальцы заколебались над колокольчиком.

– Ты сделаешь что угодно, чтобы спасти его, – сказала Кейли, ее голос был тонкий и сладкий, как звон колокольчика, – чего бы тебе это ни стоило, что бы ты ни задолжала Небесам или Преисподней, разве нет?

Привычные голоса зазвучали в голове Клэри. «Ты хотя бы остановилась и задумалась, сколько неправды может быть в рассказах твоей матери, которые послужили своей цели? Ты и правда думаешь, что знаешь все секреты своего прошлого?»

Мадам Дорофея сказала Джейсу, что он влюбится не в того человека.

Его еще можно спасти. Но это будет сложно.

Колокольчик звякнул, когда Клэри взяла его, сворачивая в ладони. Кейли улыбнулась, ее голубые глаза сияли, как стеклянные бусины.

– Мудрый выбор.

Клэри помедлила. Но, прежде чем она могла бросить колокольчик обратно девушке‑фее, она услышала, как кто‑то зовет ее по имени, и повернулась, чтобы увидеть свою мать, идущую ей навстречу сквозь толпу. Она спешно повернулась назад, но не была удивлена, когда увидела, что Кейли пропала, растворившись в толпе, словно туман, растворяющийся в утреннем солнце.

– Клэри, – сказала Джослин, подходя к ней, – я искала тебя, а затем Люк показал на тебя, стоящую тут в одиночестве. Все в порядке?

«Стоящую здесь в одиночестве». Клэри стало интересно, что за волшебство использовала Кейли; ее мать видела сквозь большинство из них.

– Я в порядке, мама.

– Где Саймон? Я думала, что он придет.

Конечно, она сначала вспомнила Саймона, подумала Клэри, не Джейса. Хотя Джейс должен был прийти и как парень Клэри он должен был прийти раньше.

– Мам, – сказала она и замолчала. – Как думаешь, ты когда‑нибудь полюбишь Джейса?

Зеленые глаза Джослин смягчились.

– Я заметила, что его здесь нет, Клэри. Я просто не знала, хочешь ли ты говорить об этом.

– Я имею в виду, – продолжала Клэри настойчиво, – как думаешь, он может сделать что‑нибудь, чтобы понравиться тебе?

– Да, – сказал Джослин. – Он может сделать тебя счастливой, – она легко коснулась лица Клэри, и Клэри сжала ладонь, чувствуя, как впивается в кожу колокольчик.

– Он делает меня счастливой, – сказала Клэри. – Но он не может контролировать все в мире, мама. Случаются разные вещи… – она подыскивала слова. Как она могла объяснить, что это не Джейс делал ее несчастной, а то, что происходило с ним, не рассказывая, что это?

– Ты так его любишь, – сказала Джослин мягко. – Это меня пугает. Я всегда хотела защитить тебя.

– И посмотри, что из этого стало, – начала Клэри, а затем смягчила голос. Было не время винить свою мать или ругаться с нею, только не сейчас. Не когда Люк смотрит на них от дверей, и его лицо светится от любви и беспокойства. – Если бы ты только знала его, – сказала она немного безнадежно. – Но, полагаю, все так говорят о своих парнях.

– Ты права, – сказала Джослин, удивляя ее. – Я не знаю его, практически совсем. Я вижу его, и он напоминает мне немного свою мать. Я не знаю, почему… он не похож на нее, за исключением того, что она тоже была красивой, и в ней была эта ужасная уязвимость, которая есть и в нем…

– Уязвимость? – Клэри была шокирована. Она никогда не думала, что кто‑то кроме нее самой считал Джейса уязвимым.

– О, да, – сказала Джослин. – Я хотела ненавидеть ее за то, что она увела Стефана у Аматис, но нельзя было заставить себя не хотеть защитить Селин. У Джейса это тоже немного есть, – она звучала потерянной в мыслях. – Или, может, просто красивые вещи легко ломаются жизнью. – Она опустила руку.

– Это не имеет значения. У меня есть воспоминания, с которыми я борюсь, но это мои воспоминания. Джейс не должен нести их груз. Хотя, я скажу тебе одну вещь. Если бы он не любил тебя, как он делает, а это у него на лбу написано, когда он смотрит на тебя, то я не стала терпеть его даже на мгновение. Так что не забывай об этом, когда злишься на меня.

Она отмахнулась от возражения Клэри, что она не злилась, с улыбкой и похлопала по щеке, а затем пошла назад к Люку с последним предложением для Клэри – смешаться с толпой и познакомиться. Клэри кивнула и ничего не ответила, глядя, как ее мать уходила, и, чувствуя, как колет ладонь колокольчик там, где она его сжала, словно головка горящей спички.

Пространство вокруг «Завода» было в основном заполнено складами и художественными галереями, такими местами, которые пустеют к ночи, так что найти парковку не составило труда для Джордана и Саймона. Саймон выпрыгнул из фургона, только чтобы увидеть, что Джордан уже на тротуаре и смотрит на него оценивающе.

Саймон не взял какие‑либо другие вещи, когда покидал дом – у него не было ничего круче, чем военный жилет его отца – поэтому он и Джордан провели время после обеда, рыская по Ист‑Вилледж в поисках приличной одежды. В итоге они нашли старый костюм «Zegna» в магазине под названием «Любовь спасает день», в котором в основном продавались ботинки на платформе с блестками и шарфы «Pucci» из шестидесятых. Саймон подозревал, что именно здесь Магнус покупал большую часть своей одежды.

– Что? – сказал он, скромно оттягивая вниз рукава своего пиджака. Он был немного маловат ему, хотя Джордан отметил, что если не застегивать его, никто не заметит. – Насколько плохо я выгляжу?

Джордан пожал плечами.

– Зеркала от твоего вида не треснут, – сказал он. – Я просто хотел спросить, вооружился ли ты. Нужно что‑нибудь? Кинжал, может? – Он слегка распахнул свой пиджак, и Саймон увидел что‑то длинное и металлическое, сияющее на фоне подкладки.

– Не удивительно, что вы с Джейсом так друг друга любите. Вы оба просто сумасшедшие ходячие арсеналы. – Саймон покачал головой от усталости и повернулся ко входу в «Завод». Он был через дорогу, широкий золотистый навес, бросающий прямоугольную тень на тротуар, который украсили темно‑красным ковром с золотым изображением волка, вышитым на нем. Саймон не мог не развеселиться от этого.

К одной из опор навеса прислонилась Изабель. Она собрала волосы в пучок и надела длинное алое платье с разрезом на боку, обнажающим почти всю ее ногу. На ее правой руке были надеты золотые браслеты. Они выглядели, как браслеты, но Саймон знал, что это был ее хлыст. Все ее тело было покрыто Метками. Они оплетали ее руки, плелись по ее бедру, окружали шею и украшали грудь, большая часть которой была видна, спасибо болтающемуся вырезу ее платья. Саймон старался не смотреть туда.

– Привет, Изабель, – сказал он.

Рядом с ним Джордан тоже старался не пялиться.

– Эм, – сказал он. – Привет. Я Джордан.

– Мы встречались, – холодно сказала Изабель, игнорируя его протянутую руку. – Майя пыталась разодрать тебе лицо. Кстати, довольно справедливо.

Джордан выглядел обеспокоенно.

– Она здесь? Она в порядке?

– Она здесь, – сказала Изабель. – Не то чтобы ее состояние было твоим делом…

– Я чувствую ответственность, – сказал Джордан.

– И где же это чувство находится? Может, в твоих штанах?

Джордан выглядел возмущенным.

Изабель махнула изящной украшенной рукой.

– Слушай, что бы ты ни натворил в прошлом, это в прошлом. Я знаю, что теперь ты среди Волков‑Защитников, и я сказала Майе, что это означает. Она готова принять тот факт, что ты здесь, и игнорировать тебя. Но это все, что ты получишь. Не беспокой ее, не пытайся заговорить с ней, даже не смотри на нее, или, скажу я тебе, ты очень быстро станешь похож на маленького оборотня‑оригами.

Саймон фыркнул.

– Смейся‑смейся, – Изабель указала на него. – Она и с тобой не хочет разговаривать. Так что, как бы соблазнительно она ни выглядела сегодня вечером – и, если бы я любила девочек, я бы точно повелась – ни один из вас не может говорить с ней. Понятно?

Они кивнули, глядя на свои ботинки, как школьники, которым только что дали бегунки для отработки.

Изабель оторвалась от опоры.

– Великолепно. Пойдемте внутрь.