ІІ половини XVI – початку XVIII століття

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 642

Тучи накатили на небо над рекой, как иногда бывает по ночам, принеся с собой плотный туман. Он не скрыл то, что происходило на крыше, просто лег светлой пеленой на все вокруг. Здания, возвышающиеся вокруг них, были неясными колоннами света, и луна едва светила, как приглушенная лампа, сквозь низко ползущие тучи. Разбитые осколки стеклянного гроба, рассыпанные на плитке вокруг, сияли, как осколки льда, и Лилит тоже сияла, бледная под светом луны, наблюдая за Саймоном, который наклонился над неподвижным телом Себастьяна и пил его кровь.

Клэри с трудом могла вынести это. Она знала, что Саймон ненавидел то, что он сейчас делает; она знала, что он делает это ради нее. Для нее и даже чуть‑чуть для Джейса. И она знала, какой будет следующий шаг ритуала. Саймон отдаст свою кровь Себастьяну, и Саймон умрет. Вампиры могут умереть, если они полностью обескровлены. Он умрет, и она потеряет его навсегда, и это будет ее виной.

Она чувствовала Джейса позади себя, все еще крепко сжимающего ее своими руками, и мягкое, равномерное биение его сердца напротив ее лопаток. Она вспомнила, как он держал ее на ступенях Зала Согласия в Идрисе. Шум ветра в листве, когда он целовал ее, его теплые руки на ее лице. Как она ощущала биение его сердца и думала, что ни одно сердце в мире не бьется вот так, будто каждый удар совпадает с биением ее сердца.

Он должен был быть где‑то там. Как Себастьян внутри его стеклянной тюрьмы. Должен был быть способ добраться до него.

Лилит наблюдала, как Саймон склонился над Себастьяном, ее темные глаза расширились и сосредоточились. Клэри и Джейса могло там вообще не быть.

– Джейс, – прошептала Клэри. – Джейс, я не хочу видеть это.

Она прижалась к нему, будто пыталась вжаться в его руки, а потом сделала вид, что поморщилась из‑за ножа, коснувшегося ее шеи.

– Джейс, пожалуйста, – шептала она. – Тебе не нужен нож. Ты же знаешь, я не причиню тебе вреда.

– Но зачем…

– Я просто хочу посмотреть на тебя. Хочу увидеть твое лицо.

Она чувствовала, как быстро вздымается и опускается его грудь. Он вздрогнул, словно боролся с чем‑то, держался против этого. Затем он задвигался, как умел только он, со скоростью молнии. Он держал правую руку крепко вокруг нее; левой он быстро просунул нож за свой ремень.

Ее сердце бешено заколотилось. «Я могла бы убежать, – подумала она, – но он просто поймает меня, и у меня лишь секунда». Секундами позже обе его руки снова обвили ее поверх ее рук, разворачивая ее. Она ощутила, как его пальцы скользят по ее спине, ее обнаженным, дрожащим рукам, и он развернул ее к себе лицом.

Теперь она не смотрела на Саймона и демонессу, хотя все еще ощущала их присутствие своей дрожащей спиной. Она посмотрела вверх на Джейса. Его лицо было таким знакомым. Эти линии, и то, как волосы ниспадают ему на лоб, едва заметный шрам на его скуле, и еще один на виске. Его ресницы немного темнее его волос. Его глаза цвета бледно‑желтого стекла. В этом он и был другим, подумала она. Он выглядел, как Джейс, но его глаза были чистыми и пустыми, будто он смотрел на пустую комнату сквозь окно.

– Мне страшно, – сказала она.

Он погладил ее по плечу, заставляя вспыхивать ее нервные окончания; с ощущением тошноты она осознала, что ее тело все еще реагировало на его прикосновения.

– Я не допущу, чтобы с тобой что‑нибудь случилось.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты и правда веришь в это, не так ли? Почему‑то ты не видишь несвязности между твоими действиями и намерениями. Каким‑то образом она забрала это у тебя.

– Ты не сможешь остановить ее, – сказала она. – Она убьет меня, Джейс.

Он потряс головой.

– Нет. Она этого не сделает.

Клэри хотелось заорать, но она постаралась сохранить в своем голосе спокойствие, размеренность и осторожность.

– Я знаю, что ты все еще там, Джейс. Настоящий ты. – Она ближе прижалась к нему. Пряжка его ремня врезалась ей в талию. – Ты можешь противостоять ей…

Это она зря сказала. Он весь напрягся, и она увидела в его взгляде вспышку боли, как бывает у животных, попавших в западню. В следующее мгновение она превратилась в жесткость.

– Я не могу.

Она задрожала. Выражение его лица было ужасным, таким жутким. Его взгляд смягчился из‑за ее дрожи.

– Тебе холодно? – спросил он, и на секунду был снова прежним Джейсом, обеспокоенным ее благополучием. От этого у нее сжало горло.

Она кивнула, хотя физический холод был последней вещью, которая ее беспокоила.

– Можно я просуну руки под твой пиджак?

Он кивнул. Его пиджак был расстегнут; она проскользнула руками внутрь, легко касаясь его спины. Все было подозрительно тихо. Казалось, город замер внутри ледяной призмы. Даже свет, отражающийся от зданий вокруг них, был неподвижным и холодным.

Он дышал медленно, размеренно. Она могла видеть руны на груди через разорванную ткань его рубашки. Она будто пульсировала, когда он дышал. Это было противно, подумала она, руна прицепилась к нему, как пиявка, высасывая все хорошее, что и было Джейсом.

Она вспомнила, что Люк сказал ей об уничтожении руны. Если ты изменишь ее черты в достаточной мере, ты сможешь минимизировать или уничтожить ее силу. Иногда в битве противник пытается сжечь или срезать кожу сумеречного охотника, просто чтобы лишить его силы рун.

Она не отводила взгляда от лица Джейса. Надо забыть о том, что происходит, решила она. Забыть о Саймоне, о ноже у своей глотки. То, что ты сейчас скажешь, важнее всего, что ты говорила ранее.

– Помнишь, что ты сказал мне в парке? – прошептала она.

Он посмотрел на нее, удивленный.

– Что?

– Когда я сказала тебе, что не говорю по‑итальянски. Я помню, что ты сказал мне, что означала эта цитата. Ты сказал, что она означает, любовь это самая могущественная сила на Земле. Сильнее всего на свете.

Между его бровями появилась маленькая морщинка.

– Я не…

– Да, ты помнишь. – Действуй осторожно, сказала она себе, но не могла повлиять на напряжение в своем голосе. – Ты помнишь. В ней самая могущественная сила, сказал ты. Сильнее Небес или Преисподней. Значит, она должна быть могущественнее Лилит.

Ничего. Он смотрел на нее так, будто не слышал ее. Это было все равно, что кричать в черный пустой тоннель: Джейс, Джейс, Джейс. Я знаю, что ты там.

– Есть способ защитить меня и при этом сделать то, что она хочет, – сказала она. – Разве это не будет лучшим выходом? – Она сильнее прижалась к нему, ощущая, как сжимается ее желудок. Это было, как обнимать Джейса, и в то же время не было, радость и страх смешанные вместе. И она чувствовала, как его тело реагирует на нее, слышала биение его сердца ушами и венами; он не перестал хотеть ее, какими бы слоями контроля Лилит не покрыла его разум.

– Я прошепчу тебе, – сказала она, проводя губами по его шее. Она вдохнула его запах, такой же родной, как и запах собственной кожи. – Слушай.

Она подняла свою голову вверх, а он наклонился, чтобы услышать ее – и ее рука соскользнула с его талии, чтобы схватить рукоятку ножа за его ремнем. Она выдернула его, как он ее учил во время тренировок, взвесив на ладони, а затем полоснула лезвием по левой стороне его груди, прочертив широкую неглубокую арку. Джейс вскрикнул – скорее от удивления, чем от боли, решила она – и кровь хлынула из пореза, заливая его кожу и скрывая руну. Он поднес руку к груди; когда она запачкалась красным, он уставился на нее огромными глазами, будто был и вправду ранен и не способен поверить в такое предательство.

Клэри отвернулась от него, когда раздался крик Лилит. Саймон больше не склонялся над Себастьяном; он распрямился и смотрел на Клэри, прижав тыльную часть ладони к губам. Черная демоническая кровь стекала с его подбородка на белую рубашку. Его глаза расширились.

– Джейс, – голос Лилит возвысился в удивлении. – Джейс, хватай ее… я приказываю…

Джейс не сдвинулся. Он смотрел то на Клэри, то на Лилит, то на свою окровавленную руку. Саймон начал пятиться от Лилит; внезапно он замер и согнулся пополам, падая на колени. Лилит отвернулась от Джейса и пошла к Саймону, ее строгое лицо исказилось.

– Поднимайся! – закричала она. – Встань на ноги! Ты выпил его кровь. Теперь ему нужна твоя!

Саймон попытался сесть, затем обмяк и упал на землю. Его рвало, он кашлял черной кровью.

Клэри вспомнила его в Идрисе, когда он сказал, что кровь Себастьяна была похожа на яд. Лилит замахнулась, чтобы ударить его, а затем попятилась, словно невидимая рука сильно оттолкнула ее. Лилит закричала – не словами, просто крик, как у совы. Это был звук чистой ненависти и гнева.

Такой звук не смог бы издать человек; будто острые осколки стекла вонзили Клэри в уши. Она выкрикнула:

– Оставьте Саймона в покое! Ему плохо. Разве вы не видите, что ему плохо?

Она тут же пожалела, что заговорила. Лилит медленно развернулась, ее взгляд скользнул по Джейсу, холодный и высокомерный.

– Я сказала тебе, Джейс Эрондейл, – зазвенел ее голос. – Не позволяй девушке выйти из круга. Забери ее оружие.

Клэри с трудом осознала, что все еще держала нож. Ей было так холодно, что она почти онемела, но под этим скрывался невероятный гнев в адрес Лилит – и всего происходящего, – который заставил ее руку двигаться. Она швырнула нож на землю. Он проскользил по плитке, натолкнувшись на ноги Джейса. Он слепо уставился на него, будто раньше никогда его не видел.

Губы Лилит были, словно тонкий красный порез. Белки ее глаз пропали, они были полностью черными. Она не была похожа на человека.

– Джейс, – прошипела она. – Джейс Эрондейл, ты слышал меня. И ты подчинишься мне.

– Возьми его, – сказала Клэри, глядя на Джейса. – Возьми его и убей ее или меня. Это твой выбор.

Медленно Джейс нагнулся и поднял нож.

У Алека в одной руке был Сендалфон, и хачивара – удобный для отражения множественной атаки

– в другой. По меньшей мере, шестеро сектантов лежало у его ног без сознания или мертвые.

Алек в свое время сразился с достаточным числом демонов, но в драке с сектантами церкви Тальто было что‑то загадочное. Они двигались все разом, скорее не люди, а загадочное темное течение – загадочное, потому что они были так молчаливы и при этом на удивление быстры и сильны. Кроме того, казалось, что они совершенно не боятся смерти. Хотя Алек и Изабель не прекращали кричать, чтобы они отошли, они продолжали надвигаться молчаливой сбившейся ордой, бросаясь на сумеречных охотников с самоубийственным безумием леммингов, прыгающих со скалы. Они оттеснили Алека и Изабель вдоль холла в большую открытую комнату с пьедесталами, когда звуки драки привлекли внимание Джордана и Майи: они примчались – Джордан в виде волка, а Майя все еще человека, но с когтями.

Сектанты едва ли заметили их появление. Они дрались, падая один за другим, пока Алек, Майя и Джордан размахивали вокруг себя кинжалами, когтями и ножами. Кнут Изабель рисовал мерцающие узоры в воздухе, разрезая тела и отправляя фонтаны крови в воздух. Майя сражалась особенно хорошо. Как минимум дюжина сектантов валялась у ее ног, и она вцепилась в следующего с горящей яростью, ее руки с когтями были по запястья в крови.

Сектант разбежался и прыгнул на Алека, вытянув руки. Его капюшон был надвинут; он не мог увидеть его лицо или угадать пол или возраст. Он вонзил лезвие Сендалфона в левую сторону его груди. Он закричал – мужской крик, громкий и хриплый. Мужчина упал, хватаясь за грудь, где огонь пожирал края дыры в его куртке. Алек отвернулся, ощутив тошноту. Он ненавидел смотреть, что происходило с людьми, когда их кожу пронзал ангельский клинок.

Внезапно он ощутил боль вдоль спины и повернулся, чтобы увидеть другого сектанта, хватающегося за острый кусок арматуры. Этот был без капюшона – мужчина, его лицо такое худое, что его скулы, казалось, сейчас проткнут кожу. Он зашипел и прыгнул на Алека, который отскочил в сторону, и оружие пролетело мимо него, не причинив вреда. Он развернулся и выбил его из руки сектанта; оно зазвенело по полу, а сектант попятился, чуть не споткнувшись об тело и убежал.

Алек заколебался на мгновение. Сектант, который только что напал на него, чуть было не добрался до двери. Алек знал, что нужно было преследовать его – он мог только догадываться, к кому мог побежать мужчина или за каким подкреплением – но он ощутил сильную усталость, отвращение и немного тошноту. Эти люди могут быть безумными; они, может, уже почти и не люди, но все равно это было так похоже на убийство людей.

Ему стало интересно, что сказал бы Магнус, но, по правде говоря, он уже знал. Алек уже дрался с подобными существами, демонопоклонниками. Почти все человеческое в них было сожрано демоном ради энергии, оставляющей только смертоносное желание убивать и человеческое тело, медленно погибающее в агонии. Им нельзя было помочь: вылечить, поправить. Он услышал голос Магнуса как будто колдун стоял рядом с ним: «Убить это самое лучшее, что ты можешь сделать для них».

Цепляя хачивару назад к поясу, Алек погнался, выпрыгивая из дверного проема в холл, вслед за сбежавшим сектантом. Холл был пуст, самый дальний лифт стоял с открытыми дверьми и издавал странный высокочастотный звук, звучащий по всему коридору. В холле было несколько дверей. Внутренне пожав плечами, Алек выбрал одну из них наобум и бросился внутрь.

Он оказался в коридоре из маленьких комнат, которые были почти не закончены – гипсокартон в спешке побросали, а из дыр в стенах торчали пучки цветных проводов. Ангельский клинок отбрасывал полоску света на стены комнаты, пока он осторожно двигался через нее, его нервы были на пределе. В один момент свет выхватил движение в темноте, и он подпрыгнул. Опуская клинок, он увидел пару красных глаз и маленькое серое тельце, убегающее в дыру в стене. Рот Алека скривился. Вот он, Нью‑Йорк. Даже в таком новом здании уже были крысы.

В итоге комнаты привели в более просторное место – не такое большое, как комната с пьедесталами, но побольше других. Там тоже была стена из стекла с прилепленными кусками картона.

Темный образ скорчился в углу комнаты возле недоделанной и торчащей трубы. Алек осторожно приблизился. Это была игра света? Нет. Образ был явно человеческим – согнутая, скрюченная фигура в темной одежде. Руна ночного видения на Алеке защипала, когда он сощурился, двигаясь дальше. Образ превратился в худую босую девушку, ее руки были прикованы перед ней к трубе. Она подняла голову, когда Алек подошел, и тусклый свет, проливающийся сквозь окна, осветил ее бледные светлые волосы.

– Александр? – сказала она, голосом полным недоверия. – Александр Лайтвуд?

Это была Камилла.

– Джейс, – голос Лилит пронесся, словно кнут по голой коже; даже Клэри при звуке его вздрогнула. – Я приказываю тебе…

Джейс замахнулся – Клэри напряглась, сжимаясь – и метнул нож в Лилит. Он пронзил воздух, вращаясь, и погрузился в ее грудь; она попятилась, потеряв равновесие. Каблуки Лилит заскользили по гладкому полу; демонесса вернула баланс с рычанием, дотягиваясь до ножа, чтобы вытащить его из груди. Плюясь словами на незнакомом Клэри языке, она позволила ему упасть. Он приземлился, шипя, его лезвие наполовину разъело будто от сильной кислотой.

Она повернулась к Клэри.

– Что ты с ним сделала? Что ты сделала? – Ее глаза были полностью черными секунду назад. Сейчас они, казалось, разбухли и вылезли из орбит. Маленькие черные змеи заскользили из ее глазниц; Клэри вскрикнула и попятилась, чуть не споткнувшись о низкую изгородь. Такую Лилит она видела в видении, которое показал Итуриил, со змеями в глазах и громоподобным голосом. Она наступала на Клэри…

И внезапно между ними оказался Джейс, блокируя продвижение Лилит. Клэри взглянула на него. Он снова был собой. Он, казалось, горел праведным огнем, как Разиэль возле озера Лин той ужасной ночью. Он вытащил ангельский клинок из‑за пояса; его белое серебро отражалось в его глазах; кровь капала с разрыва на его рубашке и скользила по голой коже. То, как он смотрел на Лилит – если бы ангелы могли подняться из Ада, подумала Клэри, они выглядели бы так же.

– Майкл, – сказал он, и Клэри не знала, была ли это сила имени или гнев в его голосе, но клинок засиял ярче, чем любой другой ангельский кинжал. Она на секунду посмотрела в сторону, ослепленная, и увидела Саймона, лежащего, согнувшись, возле стеклянного гроба Себастьяна.

Ее сердце дрогнуло в груди. Что если демоническая кровь Себастьяна отравила его? Метка Каина не поможет ему. Он сделал это с собой добровольно. Ради нее. Саймон.

– Ах, Майкл, – голос Лилит был полон смеха, когда она стала надвигаться на Джейса. – Капитан хозяев Господа. Я знала его.

Джейс поднял ангельский клинок; он сиял, как звезда, так ярко, что Клэри задалась вопросом, мог ли весь город видеть его, как прожектор, пронзающий небо.

– Не подходи ближе.

Лилит к удивлению Клэри замерла.

– Майкл убил демона Самаэля, которого я любила, – сказала она. – Почему, маленький сумеречный охотник, ваши ангелы такие холодные и беспощадные? Почему они уничтожают тех, кто не подчиняется им?

– Я и понятия не имел, что ты такая сторонница доброй воли, – сказал Джейс, и то, как он сказал это, его голос, полный сарказма, успокоил Клэри, больше всего остального. – Тогда, как насчет того, чтобы всем нам спуститься с этой крыши? Мне, Саймону, Клэри? Что скажешь, демонесса? Все кончено. Ты не контролируешь меня больше. Я не причиню боль Клэри, и Саймон не будет тебя слушать. И этот кусок грязи, который ты пытаешься оживить… я предлагаю тебе избавиться от него, прежде чем он начнет гнить. Потому что он не вернется к жизни, и его срок годности давно истек.

Лицо Лилит скривилось. Она плюнула в Джейса, и ее плевок был черным пламенем, упавшим на землю и превратившимся в змею, ползущую к ним с раскрытой пастью. Он раздавил ее ботинком и бросился на демонессу, вытянув клинок; но Лилит пропала, словно тень, когда на нее попадает свет, растворяясь и появляясь позади него. Пока он разворачивался, она почти лениво потянулась и ударила раскрытой ладонью ему в грудь.

Джейс отлетел, Майкл был выбит из его руки и заскользил по плитке. Джейс пролетел в воздухе и ударился о низкую стенку крыши с такой силой, что в камне появились трещины. Он тяжело приземлился, явно ошарашенный.

Задыхаясь, Клэри бросилась к упавшему ангельскому клинку, но не успела достичь его. Лилит поймала Клэри двумя тонкими ледяными руками и бросила с невероятной силой. Клэри влетела в низкую изгородь. Ветки сильно ободрали ее кожу, отчего на ней появились длинные порезы. Она пыталась высвободиться, так как ее платье запуталось в листве. Она услышала, как рвется шелк, когда вырвалась на свободу и повернулась, чтобы увидеть, как Лилит поднимает Джейса на ноги, схватив за окровавленную рубашку.

Она улыбнулась ему, и зубы ее были черными, и сверкали, как металл.

– Я рада, что ты стоишь на ногах, маленький нефилим. Я хочу видеть твое лицо, когда буду тебя убивать, а не бить в спину, как ты поступил с моим сыном.

Джейс вытер лицо рукавом; длинный порез на его щеке кровоточил, и ткань окрасилась красным.

– Он не твой сын. Ты дала ему немного крови. Это не делает его твоим. Мать колдунов, – он повернулся и сплюнул кровью. – Ты ничья мать.

Змеиные глаза Лилит двигались злобно туда‑сюда. Клэри с болью отцепившись от изгороди, увидела, что у каждой змеи было по два своих глаза, сверкающих и красных. Желудок Клэри свело, когда змеи задвигались, их взгляды будто ползали по телу Джейса.

– Порезать мою руну. Как жестоко, – фыркнула она.

– Но эффективно, – сказал Джейс.

– Ты не можешь победить меня, Джейс Эрондейл, – сказала она. – Ты можешь быть лучшим сумеречным охотником, которого знал этот мир, но я больше, чем Высший Демон.

– Значит, сражайся со мной, – сказал Джейс. – Я дам тебе оружие. У меня будет ангельский клинок. Сразись со мной один на один, и посмотрим, кто победит.

Лилит смотрела на него, медленно качая головой, ее темные волосы вились вокруг нее, как дым.

– Я старейшая из демонов, – сказала она. – Я не человек. У меня нет мужской гордыни, чтобы провести меня вот так, и меня не интересует драка. Это целиком и полностью слабость твоего пола, не моего. Я женщина. Я использую любое и все оружие, чтобы получить то, что хочу.

Она отпустила его, оттолкнув с презрением, и Джейс пошатнулся на миг, быстро обретая равновесие и наклоняясь за сверкающим лезвием Майкла.

Он схватил его как раз в тот момент, когда Лилит рассмеялась и вскинула руки. Темные тени вырвались из ее открытых ладоней. Даже Джейс выглядел шокированным, когда тени превратились в две темные нечеткие фигуры демонов с сияющими красными глазами. Они упали на землю, набирая ход и рыча. Они были собаками, подумала Клэри в удивлении, двумя изможденными, опасными на вид собаками, слегка походящими на добермана‑пинчера.

– Церберы, – выдохнул Джейс. – Клэри…

Он осекся, когда одна из собак прыгнула на него, разинув пасть, как у акулы, и издав гавкающий рык. Секунду спустя вторая собака прыгнула в воздух, явно нацелившись на Клэри.

– Камилла. – Голова Алека кружилась. – Что ты здесь делаешь?

Он тут же понял, что это прозвучало по‑идиотски. Он поборол желание ударить себя по лбу. Последнее, чего бы он хотел, так это выглядеть идиотом перед бывшей подружкой Магнуса.

– Это была Лилит, – сказала женщина слабым дрожащим голосом. – Она послала членов своей секты ворваться в Святилище. Оно не было закрыто для людей, а они почти люди. Они разрезали мои цепи и привели меня сюда, к ней, – она подняла руки; связывающие ее запястья цепи зазвенели. – Они пытали меня.

Алек присел, чтобы оказаться на одном уровне с Камиллой. У вампиров не бывало синяков – они исцелялись слишком быстро – но ее волосы были в крови с левой стороны, отчего он решил, что она говорит правду.

– Скажем, я поверю тебе, – сказал он. – Что она хотела от тебя? Ничего из того, что я знаю о Лилит, не говорит о том, что она заинтересована в вампирах.

– Ты знаешь, почему Конклав схватил меня, – сказала она. – Ты наверняка это слышал.

– Ты убила троих сумеречных охотников. Магнус сказал, что ты якобы делала это, потому что кто‑то приказал тебе… – он осекся. – Лилит?

– Если я расскажу тебе, поможешь ли ты мне? – нижняя губа Камиллы задрожала. Ее глаза были огромными, зелеными и молящими. Она была очень красива. Алек задался вопросом, смотрела ли она когда‑нибудь так же на Магнуса. От этого ему захотелось встряхнуть ее.

– Может быть, – сказал он, удивленный холодом в своем голосе. – У тебя не особо много возможностей торговаться здесь. Я могу уйти и оставить тебя Лилит, мне все равно.

Да, все равно, – сказала она. Ее голос был глухим. – Магнус любит тебя. Он бы не полюбил тебя, будь ты из тех, кто бросает беспомощных.

– Он любил тебя, – сказал Алек.

Она задумчиво улыбнулась.

– Кажется, он стал умнее с тех пор.

Алек слегка покачнулся назад на своих пятках.

– Слушай, – сказал он. – Скажи мне правду. Если скажешь, я освобожу тебя и приведу к Конклаву. Они обойдутся с тобой лучше, чем Лилит.

Она посмотрела на свои запястья, прикованные к трубе.

– Конклав заковал меня, – сказала она. – Лилит заковала меня. Я не вижу особой разницы в обращении со мной между ними.

– Значит, это твой выбор. Довериться мне или довериться ей, – сказал Алек. Он понимал, что это была рискованая затея.

Он подождал несколько напряженных секунд, прежде чем она сказала:

– Очень хорошо. Если Магнус доверяет тебе, я тоже доверюсь. – Она подняла голову, изо всех сил стараясь выглядеть достойно, несмотря на рваную одежду и окровавленные волосы. – Лилит пришла ко мне, не я к ней. Она узнала, что я хочу вернуть свое место главы манхэттенского клана вместо Рафаэля Сантьяго. Она сказала, что поможет мне, если я помогу ей.

– Поможешь, убивая сумеречных охотников?

– Она хотела их крови, – сказала Камилла. – Это было ради тех младенцев. Она давала кровь сумеречных охотников и демонов их матерям, пытаясь добиться того, чего добился Валентин со своим сыном. Хотя, это и не сработало. Младенцы стали уродливыми, а затем умерли. – Поймав его отвращенный взгляд, она продолжила, – Я сначала не знала, для чего ей их кровь. Что бы ты обо мне не думал, но я плохо отношусь к убийству невинных.

– Ты не обязана была делать это, – сказал Алек. – Только потому, что она предложила.

Камилла устало улыбнулась.

– Когда ты такого же возраста, как я, – сказала она, – ты дожил до него, потому что научился правильно играть в игры, правильно заключать союзы в нужное время. Объединяться не просто с могущественными, а с теми, кто сделает тебя таким же. Я знала, что если не соглашусь помогать Лилит, она убьет меня. Демонам нельзя доверять по их природе, и она могла решить, что я пойду к Конклаву и расскажу о ее плане убить сумеречных охотников, даже если пообещаю хранить все в тайне. Я рискнула, потому что Лилит представляет для меня большую угрозу, чем вы.

– И ты не возражала против убийства сумеречных охотников.

– Они были членами Круга, – сказала Камилла. – Они убивали вампиров. И ваших тоже.

– А Саймон Льюис? Почему ты была заинтересована в нем?

– Каждый хочет, чтобы на его стороне был Светоч. – Камилла пожала плечами. – И я знала, что у него Метка Каина. Один из близких к Рафаэлю вампиров все еще доверяет мне. Он передал мне информацию. Несколько других обитателей Нижнего Мира знают об этом. Это делает его очень полезным союзником.

– Поэтому Лилит хотела добраться до него?

Глаза Камиллы расширились. Ее кожа была очень бледной, а под ней Алек мог видеть, что ее вены потемнели, их рисунок выделялся под кожей, как трещина в китайском фарфоре. Иногда голодающие вампиры становятся дикарями, а потом теряют сознание, если были без крови довольно долго. Чем старше они, тем дольше могут продержаться без нее, но Алек не мог не подивиться, как давно она в последний раз питалась. – Что ты имеешь в виду?

– Судя по всему, она вызвала Саймона для встречи с ней, – сказал Алек. – Они где‑то в здании.

Камилла еще секунду смотрела на него, затем засмеялась.

– Настоящая ирония, – сказала она. – Она никогда не упоминала его при мне, а я при ней, и все равно мы обе преследовали его, каждая для своей цели. Если она хочет его, то это ради его крови, – добавила она. – Ритуал, который она хочет совершить, связан с магией на крови. Его кровь, смешанная с кровью обитателя Нижнего Мира или сумеречного охотника может принести ей огромную пользу.

Алек ощутил тошноту.

– Но она не может навредить ему. Метка Каина…

– Она найдет другой способ, – сказала Камилла. – Она Лилит, мать колдунов. Она давно живет на свете, Александр.

Алек поднялся на ноги.

– Тогда мне лучше выяснить, что она делает.

Цепи Камиллы зазвенели, когда она попыталась встать на колени. – Подожди… но ты обещал, что освободишь меня.

Алек повернулся и посмотрел на нее.

– Я не обещал этого. Я сказал, что позволю Конклаву забрать тебя.

– Но если ты оставишь меня здесь, ничто не помешает Лилит первой добраться до меня.

Она откинула свои спутанные волосы назад; на ее лице была написана усталость и стресс.

– Александр, пожалуйста. Я умоляю тебя…

– Кто такой Уилл? – спросил Алек. Слова вырвались резко и неожиданно, к его ужасу.

– Уилл? – на секунду ее лицо было пустым; затем оно изобразило понимание, а затем веселье. – Ты слышал мой разговор с Магнусом.

– Часть его, – Алек осторожно выдохнул. – Уилл мертв, не так ли? Я имею в виду, Магнус сказал, что это было давно, и что он знал его…

– Я знаю, что беспокоит тебя, маленький сумеречный охотник, – голос Камиллы стал мягким и мелодичным. За ней, сквозь окна, Алек видел далекое мерцание огней самолета, летящего над городом. – Сначала ты был счастлив. Ты думал о мгновении, а не о будущем. Теперь ты понял. Ты постареешь и однажды умрешь. А Магнус нет. Он будет жить дальше. Вы не постареете вместе. Вместо этого, вы отдалитесь друг от друга.

Алек подумал о людях в том самолете, высоко в холодном воздухе, глядящих на город, как на поле сверкающих бриллиантов далеко внизу. Конечно, он никогда не летал в самолете. Он мог только догадываться, каково это: одиноко, отстраненно, отдельно от мира.

– Ты не можешь знать этого, – сказал он. – Что мы отдалимся.

Она с жалостью улыбнулась.

– Сейчас ты красив, – сказала она. – Но будешь ли ты таким через двадцать лет? Через сорок? Пятьдесят? Будет ли он любить твои голубые глаза, когда они поблекнут, твою нежную кожу, когда годы оставят в ней морщины? Твои руки, когда они сморщатся и ослабеют, твои волосы, когда они поседеют…

– Заткнись, – Алек услышал, как надломился его голос, и смутился. – Просто заткнись. Я не хочу этого слышать.

– Это не обязательно случится. – Камилла наклонилась к нему, ее зеленые глаза светились. – Что если я скажу тебе, что тебе не обязательно стареть? Не обязательно умирать?

Алек ощутил волну гнева.

– Я не заинтересован в том, чтобы становиться вампиром. Даже не пытайся предлагать мне это. Даже если единственной альтернативой будет смерть, ответ все равно нет.

На миг ее лицо скривилось. Спустя мгновение оно вернулось в норму, когда она снова обрела контроль над собой; она слабо улыбнулась и сказала:

– Это не было моим предложением. Что если я скажу тебе, что есть другой способ? Другой вариант для вас двоих быть вместе вечно?

Алек сглотнул. Его рот был сухим, как бумага.

– Рассказывай, – сказал он.

Камилла подняла руки. Ее цепи зазвенели.

– Разрежь их.

– Нет. Сначала расскажи.

Она покачала головой.

– Я не сделаю этого, – ее лицо было твердым, как мрамор, как и голос. – Ты сказал, что мне нечем торговаться. Но у меня есть кое‑что. И я не отдам это просто так.

Алек засомневался. В голове он слышал мягкий голос Магнуса. «Она мастерица скрытых мотивов и манипуляции. Она всегда ей была».

Но Магнус, так и не сказал мне, не предупредил, что будет вот так, что однажды я проснусь и пойму, что иду куда‑то, куда он не сможет пойти со мной. Что мы по существу разные. Не существует «пока смерть не разлучит нас» для тех, кто не умирает.

Он сделал шаг к Камилле, затем еще один. Подняв правую руку, он взмахнул ангельским клинком так сильно, как только мог. Он прорезал метал ее цепей; ее запястья отделились, все еще в наручниках, но свободные. Она подняла руки, ее лицо выражало злорадство, триумф.

– Алек – произнесла Изабель у дверей; Алек повернулся и увидел ее, стоящую там с кнутом в руке. Он был запачкан кровью, как и ее руки, и шелковое платье. – Что ты здесь делаешь?

– Ничего. Я… – Алек ощутил волну стыда и ужаса; почти не думая, он шагнул к Камилле, словно мог скрыть ее от глаз своей сестры.

– Они все мертвы, – сказала Изабель печально. – Сектанты. Мы всех убили. Теперь пойдем. Нам нужно найти Саймона, – она прищурилась в сторону Алека. – Ты в порядке? Ты выглядишь очень бледным.

– Я освободил ее, – выпалил Алек. – Мне не следовало. Просто…

– Кого освободил? – Изабель шагнула в комнату. Свет городских огней отразился от ее платья, заставляя ее сиять, как приведение. – Алек, о чем ты бормочешь?

Ее выражение было пустым, озадаченным. Алек повернулся, проследовав за ее взглядом, и увидел… ничего. Труба все еще была там, цепь лежала рядом, только пыль на полу слегка смазана. Но Камилла пропала.

У Клэри едва хватило времени вскинуть руки, прежде чем цербер налетел на нее, как пушечное ядро из мышц, костей и жаркого, разящего дыхания. Она стала падать – вспомнив, как Джейс учил ее, как правильно упасть, как защитить себя, – но советы вылетели из ее головы, когда она приземлилась на локти, и вспышка боли пронзила ее от рвущейся кожи. Секунду спустя цербер был на ней, его лапы опустились на ее грудь, его скрюченный хвост мотался из стороны в сторону в гротескной имитации махания. Кончик его хвоста был украшен острыми шипами, как средневековая булава, а сам он издавал низкое и громкое рычание, от которого вибрировали даже ее кости.

– Держи ее там! Разорви ее глотку, если она попытается сбежать! – рявкнула Лилит, когда второй цербер прыгнул на Джейса; он боролся с ним, переворачиваясь снова и снова, вихрь зубов, рук, ног и опасного бьющего хвоста. Клэри с болью повернула голову на другую сторону и увидела Лилит, устремившуюся к стеклянному гробу и Саймону, все еще лежащему возле него. Внутри гроба плавал Себастьян, неподвижный, как утопленник; молочный цвет воды стал темным, возможно, от его крови.

Пес, прижавший ее к земле, зарычал над ее ухом. От этого звука ее охватил приступ страха – и, вместе с ним, ярости. Ярости по отношению к Лилит и к себе. Она была сумеречным охотником. Одно дело быть побежденной демоном‑ревенером, когда она не слышала даже о нефилимах, но теперь у нее были тренировки. Она должна быть способна на большее.

Все может быть оружием. Так сказал ей Джейс в парке. Вес цербера был сокрушающим; она охнула и подняла руку к шее, будто пытаясь вдохнуть. Он лаял и рычал, оскалив зубы; ее пальцы сомкнулись на цепочке с кольцом Моргенштернов на ее шее. Она сильно дернула, и цепь порвалась; она махнула ей в морду псу, сильно ударяя цепью по его глазам. Цербер отскочил назад, завывая от боли, а Клэри перевернулась на бок, вскакивая на колени. С окровавленными глазами, пес напрягся, готовясь к прыжку. Цепь выпала из руки Клэри, кольцо укатилось; она попыталась поднять цепь, когда пес прыгнул…

Сияющее лезвие пронзило ночь, пролетая в дюймах от лица Клэри и отделяя голову пса от тела. Пес взвыл в последний раз и исчез, оставляя позади неровную метку на земле и запах демона, повисший в воздухе.

Руки опустились и нежно подняли Клэри на ноги. Это был Джейс. Он просунул горящий ангельский клинок за ремень и держал ее обеими руками, глядя на нее странным взглядом. Она не смогла бы описать его или даже нарисовать – надежда, шок, любовь, тоска и гнев смешанные вместе в этом его выражении. Его рубашка была порвана в нескольких местах и пропитана кровью; его пиджак пропал, его светлые волосы были заляпаны потом и кровью. Секунду они просто смотрели друг на друга, его хватка на ее руках была даже болезненной. Затем они оба одновременно заговорили.

– Ты… – начала она.

– Клэри, – все еще держа ее за руки, он отодвинул ее от себя, из круга, на дорожку, ведущую к лифтам. – Иди, – сказал он резко. – Убирайся отсюда, Клэри.

– Джейс…

Он с трудом вдохнул.

– Пожалуйста, – сказал он, а затем отпустил ее, выхватывая из‑за ремня ангельский клинок и поворачиваясь назад, к кругу.

– Поднимайся, – прорычала Лилит. – Поднимайся.

Рука трясла Саймона за плечо, посылая волны агонии в его голову. Он плавал в темноте; теперь же он открыл глаза и увидел ночное небо, звезды и белое лицо Лилит, нависающее над ним. Ее глаза пропали, а вместо них появились черные скользящие змеи. Шока от увиденного было достаточно, чтобы Саймон подскочил на ноги.

В ту же секунду, как он встал, его стошнило, и он чуть снова не упал на колени. Закрывая глаза, чтобы не тошнило, он услышал, как Лилит прорычала его имя, а затем ее рука была на его руке и потащила вперед. Он позволил ей сделать это. Его рот был полон тошнотворного, горького привкуса крови Себастьяна; она также распространялась по его венам, делая его слабым, больным и заставляя дрожать до глубины костей. Его голова словно весила тысячу фунтов, а головокружение то наступало, то отступало волнами.

Внезапно холодная хватка Лилит пропала с его руки. Саймон открыл глаза и увидел, что стоял над стеклянным гробом, как и до этого. Себастьян плавал в темной, молочной жидкости, его лицо было безмятежным, на шее не было пульса. На шее, где Саймон укусил его, было две темных дыры.

«Дай ему своей крови». – Раздался голос Лилит в его голове. – «Сделай это».

Саймон поднял неуверенно голову. Его взгляд затуманился. Он попытался увидеть Клэри и Джейса сквозь наступающую тьму.

– Используй свои клыки, – приказала Лилит. – Порви свое запястье. Дай Джонатану своей крови. Исцели его.

Саймон поднес запястье ко рту. Исцелить его. Поднять кого‑то из могилы это больше, чем просто исцелить, размышлял он. Может, рука Себастьяна тоже заново отрастет. Может, она это имела в виду. Он ждал, пока покажутся его клыки, но их не было. Ему было слишком плохо, чтобы быть голодным, решил он, и поборол безумное желание рассмеяться.

– Я не могу, – сказал он, полузадыхаясь. – Я не могу…

– Лилит! – сквозь ночь прорвался голос Джейса; Лилит развернулась с невероятным шипением. Саймон медленно опустил запястье, стараясь сфокусировать свое зрение. Он сконцентрировался на ярком пятне перед ним, и оно превратилось в сверкающее пламя ангельского клинка, который Джейс держал в руке. Саймон теперь мог разглядеть его лучше, отдаленную фигуру, вырисовывавшуюся в темноте. Его пиджак пропал, он был грязен, его рубашка порвана и черна от крови, но его глаза были ясными, уверенными и сфокусированными. Он больше не был похож на зомби или лунатика в кошмарном сне.

– Где она? – спросила Лилит, ее змеиные глаза скользили вперед на своих стеблях. – Где девчонка?

Клэри. Затуманенный взгляд Саймона осмотрел темноту вокруг Джейса, но ее не было. Его зрение начало проясняться. Он видел кровь, запачкавшую плитку на земле, куски разорванного сатина на острых ветках изгороди. Что‑то похожее на отпечатки лап, испачканных кровью. Саймон ощутил, как сжало его грудь. Он быстро перевел взгляд на Джейса. Джейс был зол – очень зол – но не убит горем, как ожидал Саймон, если бы что‑то случилось с Клэри. Так, где она?

– Она не замешана в этом, – сказал Джейс. – Ты говоришь, что я не могу убить тебя, демонесса. Я говорю, что могу. Давай посмотрим, кто из нас прав.

Лилит двигалась так быстро, что ее образ был размыт. В одну секунду она была возле Саймона, а в следующую на шаг выше Джейса. Она взмахнула в его сторону своей рукой; он уклонился, заходя ей за спину и ударяя ангельским клинком ей в плечо. Она закричала, набрасываясь на него, кровь захлестала из ее раны. Она мерцала черным, как оникс. Она хлопнула руками, будто хотела сломать клинок между ними. Они ударились друг о друга со звуком, похожим на гром, но Джейс уже исчез и был в нескольких футах, свет от ангельского клинка танцевал в воздухе перед ним, как насмехающийся подмигивающий глаз.

Если бы это был другой сумеречный охотник, а не Джейс, заметил про себя Саймон, он был бы уже мертв. Он подумал о том, как Камилла сказала, что человек не может соревноваться с божеством. Сумеречные охотники были людьми, несмотря на ангельскую кровь в их венах, а Лилит была не просто демоном.

Саймона пронзила боль. С удивлением он понял, что его клыки наконец‑то обнажились и вонзились в нижнюю губу. Боль и вкус крови взбодрили его еще больше. Он начал подниматься на ноги, медленно, держа взгляд на Лилит. Она определенно не заметила его и то, что он делал. Ее взгляд был нацелен на Джейса. Снова зарычав, она прыгнула на него. Это было похоже на то, как налетают друг на друга моли, так быстро они скользили по крыше, сражаясь друг с другом. Даже быстрое зрение Саймона с трудом поспевало за их движениями, когда они перепрыгивали через изгородь и устремлялись среди дорожек. Лилит прижала Джейса к низкой стене, окружающей солнечные часы, цифры которых были отделаны сияющим золотом. Джейс двигался так быстро, что его силуэт был размыт, а сияние Майкла обвивало Лилит так, будто она была завернута в сеть из сияющих нитей. Любой другой в секунды был бы порезан на лоскуты. Но Лилит двигалась, как темная вода, как дым. Она, казалось, испарялась и появлялась по своему желанию, и хотя Джейс явно еще не устал, Саймон ощутил его разочарование.

В итоге это случилось. Джейс резко метнул ангельский клинок в Лилит, и она схватила его в воздухе, смыкая пальцы на рукоятке. С ее руки слетели капли черной крови, когда она дернула клинок к себе. Капли, падая на землю, превращались в маленькие обсидиановые змейки, которые уползали в заросли кустов.

Взяв клинок обеими руками, она подняла его. Кровь стекала по ее бледным запястьям и предплечьям, как струйки смолы. С хищным оскалом она сломала клинок пополам; одна половина превратилась в сияющую пудру в ее руках, пока другая – рукоятка и неровный кусок лезвия – зашипела, превращаясь в пламя.

Лилит улыбнулась.

– Несчастный маленький Майкл, – сказала она. Он всегда был слаб.

Джейс задыхался, сжав кулаки, его волосы прилипли ко лбу от пота.

– Ты и твое бахвальство, – сказал он. – Я знала Майкла. Я знала Самаэля. Ангел Гавриил делал мне прически. Будто бы я в группе из библейских персонажей.

Джейс проявлял храбрость, подумал Саймон, храбрость и сварливость, потому что считал, что Лилит убьет его, и именно так он хотел уйти, бесстрашным и на своих ногах. Как воин. Как делали сумеречные охотники. Его песня смерти всегда будет такой – шутки, ехидство и показное высокомерие, и этот взгляд в его глазах, который говорил «Я лучше тебя». Саймон просто не осознавал этого раньше.

– Лилит, – продолжал Джейс, умудрившись произнести слово, как проклятие. – Я изучал тебя. В школе. Небеса прокляли тебя, наградив бесплодием. Тысяча младенцев, и все они умирали. Разве не так?

Лилит держала свой темный сияющий клинок, ее лицо было безразличным.

– Будь осторожен, маленький сумеречный охотник.

– Или что? Ты убьешь меня? – кровь капала с лица Джейса из пореза на щеке; он не пытался смахнуть ее. – Давай.

Нет. Саймон попытался сделать шаг; его колени подкосились, и он упал, ударяясь руками о землю. Он глубоко вдохнул. Ему не нужен был кислород, но это как‑то помогло, уравновешивая его. Он дотянулся и схватился за край каменного пьедестала, подтягиваясь за него наверх. Его затылок гудел. Времени точно не хватит. Все, что нужно было сделать Лилит, это толкнуть сломанный клинок, который она держала.

Но она не делала этого. Глядя на Джейса, она не двигалась, и внезапно его глаза вспыхнули, его губы расслабились.

– Ты не можешь убить меня, – сказал он, повышая голос. – Как ты сказала ранее – я противовес. Я единственное, что удерживает его, – он взмахнул рукой, указывая на стеклянный гроб Себастьяна, – в этом мире. Если я умру, он умрет. Разве не так? – он шагнул назад. – Я могу спрыгнуть с этой крыши прямо сейчас, – сказал он. – Убить себя. Покончить с этим.

Впервые Лилит была действительно взволнована. Ее голова закрутилась из стороны в сторону, ее змеиные глаза заколебались, будто искали ветер.

– Где она? Где девчонка?

Джейс смахнул кровь и пот с лица и улыбнулся ей; его губа была разбита, и кровь стекала на подбородок.

– Забудь о ней. Я отправил ее вниз, пока ты не видела. Она ушла и в безопасности от тебя.

Лилит зарычала.

– Ты лжешь.

Джейс снова отступил назад. Еще несколько шагов, и он окажется у низкой стены, на краю здания. Джейс мог многое пережить, Саймон знал это, но падение с сорокаэтажного здания было бы слишком даже для него.

– Ты забываешь, – сказала Лилит. – Я была там, сумеречный охотник. Я видела, как ты упал и умер. Я видела, как Валентин плакал над твоим телом. А затем я наблюдала, как ангел спросил Клариссу, что она хотела от него, чего она хотела больше всего в мире, и она сказала тебя. Думая, что вы можете быть единственными людьми в мире, вернувшими своих любимых, и за это ничего не будет. Именно так вы думали, не правда ли, вы оба? Дураки, – фыркнула Лилит. – Вы любите друг друга – любой видит это, глядя на вас – той любовью, которая сжигает мир или возвышает его в великолепии. Нет, она бы никогда не оставила тебя. Не тогда, когда бы думала, что ты в опасности. – Ее голова дернулась назад, ее рука вытянулась, пальцы скрючились в когти. – Вот.

Раздался крик, и одна из изгородей разделилась, показывая Клэри, которая присела, скрываясь в ее середине. Она царапалась и пиналась, но была вытащена, ее ногти цеплялись за землю, пытаясь за что‑то схватиться. Ее руки оставили кровавые следы на плитке.

– Нет! – Джейс бросился вперед, а затем замер, когда Клэри подняли в воздух, где она и повисла перед Лилит. Она была босая, ее атласное платье – теперь разорванное и грязное, отчего оно скорее казалось красно‑черным, нежели золотистым – болталось вокруг нее, одна из ее лямок повисла, оторвавшись. Ее волосы полностью растрепались из сияющих заколок и рассыпались по плечам. Ее зеленые глаза уставились на Лилит с ненавистью.

– Ты, сука, – сказала она.

Лицо Джейса превратилось в маску ужаса. Он действительно верил, что Клэри ушла по его просьбе, понял Саймон. Он думал, что она в безопасности. Но Лилит была права. А теперь она злорадствовала, ее змеиные глаза танцевали, когда она двигала руками, как кукловод, а Клэри крутилась и хватала воздух губами. Лилит щелкнула пальцами, и что‑то похожее на удар серебристого кнута хлестнуло вдоль тела Клэри, разрезая ее платье и кожу под ним. Она закричала и схватилась за рану, а ее кровь закапала на плитку, как алый дождь.

– Клэри, – Джейс бросился к Лилит. – Ладно, – сказал он. Он побледнел, его бравада испарилась, его руки, сжатые в кулаки, побелели на костяшках. – Ладно. Позволь ей уйти, и я сделаю, что ты хочешь – и Саймон. Мы позволим тебе…

– Позволите мне? – каким‑то образом черты лица Лилит изменились. Змеи шевелились в ее глазницах, ее белая кожа была слишком натянута и светилась, ее рот был слишком большим. Ее нос почти исчез. – У вас нет выбора. И, еще точнее, вы надоели мне. Все вы. Возможно, если бы вы просто сделали, как я приказала, я позволила ей уйти. Теперь вы никогда не узнаете, не правда ли?

Саймон отпустил каменный пьедестал, покачнулся и обрел равновесие. Затем он пошел. Опуская ноги одну за другой, словно перетаскивая огромные мешки влажного песка вдоль скалы. Каждый раз, когда его нога опускалась на землю, укол боли пронзал его тело. Он сфокусировался на движении вперед, шаг за шагом.

– Может, я не могу убить тебя, – сказала Лилит Джейсу. – Но я могу пытать ее сверх меры – пока не сойдет с ума – и заставить тебя смотреть. Есть вещи похуже смерти, сумеречный охотник.

Она снова щелкнула пальцами, и серебристый кнут опустился, рассекая в этот раз плечо Клэри и оставляя широкую рану. Клэри дернулась, но не вскрикнула, прикусив кулак зубами и сжимаясь, будто могла защититься от Лилит.

Джейс напрягся, готовясь к прыжку на Лилит – и увидел Саймона. Их взгляды пересеклись. На секунду мир, казалось, завис полностью, не только Клэри. Саймон видел Лилит, все ее внимание на Клэри, ее рука в замахе, готовая нанести еще более жестокий удар. Лицо Джейса, белое от ужаса, его глаза, потемневшие при виде Саймона – и он осознал, он понял.

Джейс шагнул назад.

Мир помутнел вокруг Саймона. Когда он прыгнул вперед, он понял две вещи. Первое, что это было невозможно, он никогда не настигнет Лилит вовремя; ее рука уже неслась вперед, воздух перед ней ожил от вьющегося серебра. А второе, что он никогда особо не осознавал, как быстро могут двигаться вампиры. Он ощутил мышцы своих ног, спины, рвущиеся вперед, кости в ногах и лодыжках, скрипящие…

И он был там, скользящий между Лилит и Клэри, когда рука демонессы опустилась. Длинный шипастый серебряный кнут ударил его по лицу и груди – миг ослепляющей боли – а затем воздух вокруг него будто разорвало на сверкающие конфетти, и Саймон услышал крик Клэри, чистый звук шока и удивления, который прорезал темноту.

– Саймон!

Лилит замерла. Она смотрела то на Саймона, то на Клэри, все еще висящую в воздухе, а затем на свою руку, теперь пустую. Она тяжело и медленно вдохнула.

– Всемеро, – прошептала она – и внезапно была разорвана, когда ослепляющий накал озарил ночь. Ошеломленный, Саймон мог думать только о муравьях, которые сгорали под сфокусированным лучом солнца от лупы, когда огромный столп огня упал с неба, пронзая Лилит. Долгое время она горела белым в темноте, пойманная ослепляющим светом, ее рот был открыт, как тоннель, в безмолвном крике. Ее волосы поднялись, масса горящих нитей на фоне тьмы – а затем она стала золотисто‑белой, истончилась в воздухе – и превратилась в соль, тысячи кристаллов соли, которые упали дождем под ноги Саймону с пугающей красотой.

И она исчезла.