Розділ сьомий. Я, Леонора

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 646

8 АПРБЛЯ 1989 ГОДА аудитория ГАУТАМЫ будды, пуна, ИНДИЯ

Друзья,

Сначала вопросы от саньясинов.

Первый вопрос:

Эти сутры дзен, похоже, из того времени, когда в этом мире было много просветленных. Что же прервало цепь просветления и оставило нашей планете лишь одно драгоценное и открытое пламя природы будды?

Как случилось, что планета стала настолько непросветленной, если мы были когда-то благословлены столь многими мастерами?

Вопрос важный, и многие из вас, возможно, думали об этом. Что произошло с человеческим сознанием, что оно впало в столь глубокую тьму? Почему мы не видим столько будд?

Причина ясна: маленький человек, о котором мы гово­рили вчера, разрушил всякую возможность для просветления.

И не только в одной стране. Повсюду в мире, где бы ни бывал человек необъятного сознания, массы были против него, массы были жестоки.

Один христианин спрашивал меня — старый друг «Как ты думаешь, придет ли Иисус снова?» Я сказал: «Я не думаю, я абсолютно уверен, что если он разумен, он больше не придет. То, что вы сделали с ним в прошлый раз — этого довольно, чтобы предотвратить его возвращение. Вы отравили Сократа, Анаксагора, вы распяли Иисуса, Аль-Хилладж Мансура, Сармада...»

Массы никогда не уважали живых будд. Столько покушений было совершено на жизнь Гаутамы Будды, и, в конце концов, он умер. Это обычное бессознательное поведение, но оно преобладает у большинства людей.

Меня отравили, посадили в тюрьму без всякой причины... оштрафовали на четыреста тысяч долларов, а у меня не было с собой и одного доллара. Двадцать одна стра­на закрыла свои двери, именем закона, запретив мне въезд.

Временами политики кажутся самыми глупыми из окружающих нас людей. Они приняли в парламентах за­коны, что моему самолету нельзя даже приземлиться и заправить горючее на их аэродромах, потому что мое присутствие — в моем самолете и на аэродроме — может осквернить и разрушить их мораль, их двухтысячелетнюю религию!..

Меня выгнали из Греции — благодаря угрозам и давлению архиепископа Греции правительству пришлось депортировать меня. Пригрозили, что если меня не депортируют — и всех людей, которые проживали со мной на прекрасном острове Крит — это место будет взорвано динамитом. А со мной там было, по меньшей мере, пятьдесят человек — все могли бы сгореть заживо.

Причина? Я даже не выходил за границы дома, но причина одна и та же снова и снова: я могу развратить их мораль, я могу разрушить их религию. И такой страх препятствовал людям двигаться глубже внутрь самих себя.

Моя секретарь, Анандо, говорит мне: «Ты плохой пример для просветления. Двадцать одна страна закрыта для тебя. Одна страна отравила тебя, заключила тебя в тюрьму, протащила тебя через шесть тюрем за двенадцать дней без всякого основания...»

И они признали сейчас, что не было прямой улики какого-нибудь преступления — «но мы просто хотели, чтобы Коммуна была уничтожена».

Удивительно, почему Америка должна беспокоиться насчет маленькой коммуны, которая жила в пустыне. Ближайшее поселение находилось в тридцати пяти кило­метрах. Мы были самообеспечивающейся коммуной, и постепенно преобразовали пустыню в прекрасный оазис. Но ортодоксальные христианские фундаменталисты забеспо­коились. Страх состоял в том, что молодые люди переходили в коммуну из их паствы.

А только что Генеральный прокурор Орегона сделал заявление: «У нас не было причины. Мы затратили пять миллионов долларов на расследование, чтобы найти какой-то состав преступления в его действиях». Они приехали в Индию, они приехали в Пуну, они побывали в Бомбее. Они даже отправились на место моего рождения, в мой университет, в школу, в колледж... всюду, чтобы найти какую-нибудь зацепку. Но им не удалось, потому что ничего не было.

Я ленивейший человек. Я не могу совершить преступление; это слишком большая работа. Если не делать ничего — это преступление, то я, безусловно, преступник. Если просто молчать, радуясь в своей собственной уеди­ненности — это преступление, то я, безусловно, преступник.

Но если вы поступаете с каждым сознательным существом таким убийственным образом, безусловно, никого и не заинтересует само слово «просветление». Оно будет вызывать страх; вы будете в ненужной опасности. Конечно, только те немногие просветленные люди, которых вы убивали или пытались убить, помогли человечеству стать немного более сознательным.

Но люди видели, как массы поступили с Иисусом, как массы поступили с Сармадом. Массы создали препятствия для любого интересующегося своим собственным сознанием. Оно не имеет ничего общего с обществом, оно не имеет ничего общего с толпой. Но люди напуганы, они очень боятся тех, кто знает себя. Они имеют определенную власть, определенную ауру и определенный магнетизм — харизму, которая может освободить живых, молодых людей из традиционного тюремного заключения. А есть так много тюрем: христианство, и индуизм, и ислам, и джайнизм, и буддизм... везде, где есть организованная религия, она становится воинствующей.

Христианство ясно определяет себя как воинствующую религию. Тогда это становится вопросом роста в количестве — не роста к высотам, но расширения империи. Это становится политикой, это больше не религия. Все так называемые религии это просто политические стратегии.

Просветленного человека нельзя поработить, — это трудно, — и его нельзя посадить в тюрьму. Его индивидуальность и его бунт затрагивают насущные интересы — священников, политиков, педагогов... «Лучше покончить с такими людьми, как Сократ — они вызывают смущение в умах людей».

Каждого гения, который познал нечто из внутреннего, неизбежно трудно привести к общему знаменателю; он будет разрушительной силой. Массы не хотят быть потрево­женными, хотя бы они и были в несчастье; они и есть в несчастье, но они привыкли к несчастью. И любой, кто не несчастен, выглядит как посторонний.

Просветленный человек — это величайший чужак в мире; кажется, он не принадлежит ни к кому. Ни организация не ограничивает его, ни община, ни общество, ни нация. Его бунт настолько тотален, что делает бессоз­нательную толпу враждебной. Такого человека нельзя вытерпеть при жизни; ему можно поклоняться после смерти.

Вы можете поклоняться Будде после смерти. Вы можете поклоняться Иисусу после смерти. Но еще ни один просветленный человек не был почитаем, любим слепыми, глухими и бессознательными массами. Это стало барьером. Вот отчего вы не находите так много просветленных людей.

Но если вы готовы рисковать, вы способны стать буддой в любой миг, когда вы решите, потому что вопрос не в том, чтобы куда-либо идти, это просто взгляд вовнутрь.

Здесь хорошо вспомнить индуистские мифы об истории сознания...

Первая эпоха человечества, самое начало, называется Сатьяюга — век истины. Каждый человек — это естественный будда, совсем как дитя — нет страха, нет жадности, совершенное равновесие. Чтобы изобразить равновесие, говорят, что первая эпоха была похожей на стол с четырьмя ножками, совершенно уравновешенный.

Вторая эпоха — одна ножка исчезает. Тем не менее, есть какое-то равновесие, но той прежней уверенности больше нет. Поскольку ножек три, вторая эпоха называется Третаюга; «трета» означает «три».

И третья — еще одна ножка исчезает, человек становится все беднее и беднее. Третья эпоха называется двапараюга; «двапара» означает две ножки.

А мы находимся в четвертой стадии. Это прекрасная символика: мы утратили все равновесие, мы стоим только на одной ноге. Сколько же мы простоим на одной ноге? И жизнь становится внутренне все беднее...

Эта метафора, изображающая эпохи, не просто метафора. Она, несомненно, имеет значение и смысл. Она показывает, что человек становится все менее и менее живым, все менее и менее тотальным, все менее и менее радостным. Печаль накапливается повсюду, и ночь кажется нескончаемой.

И поскольку каждый несчастен, любой новый ребенок, новоприбывший в мир, думает, что такова жизнь, и соглашается с этим. Каждый несчастен, каждый в затруд­нении, каждый в тревоге, так что, возможно, это и есть путь жизни... пока вы не сталкиваетесь с буддой, а это становится все более и более редким, все более и более трудным.

Когда вы видите будду, первая бессознательная реакция — это отвергнуть его, потому что он оскорбляет вас. Само его присутствие — это вызов: «Почему он так счастлив и умиротворен, и почему я в таком мучении? Он должен жить согласно всякому другому, согласно толпе. Почему же он живет как индивидуальность по своим собственным законам? Он должен быть овцой, он не должен быть пастухом». Этого нельзя потерпеть. Свои собственные лучшие и высшие пики сознания, которые могут заставить их осознать свои возможности, люди уничтожают.

Да, они могут поклоняться...

Перед смертью Будда сказал своим ученикам: «Не создавайте моих статуй. Если вы хотите чем-то напомнить обо мне, напомните вот этим деревом. Посадите это дерево бодхи везде, где вы хотите установить мне памятник».

В течение трехсот лет вместо того, чтобы сажать деревья, — это и есть бессознательность человека — люди строили храмы и помещали в храмах мраморные деревья. И, в конце концов, через пятьсот лет, они подумали: «Какой смысл в мраморном дереве? Почему не сделать Будду?»

А в то время не было ни фотографии, ни изображения Гаутамы Будды. Случайно в Индии оказался Александр Великий, и у него было прекрасное греческое лицо. То, что вы видите как лицо Будды, в действительности лицо Александра Великого. Будда смоделирован по нему. И это общеизвестный факт — потому что ничего другого не оставалось, прекрасное лицо... Будда умер в возрасте восьмидесяти четырех лет; Александру Великому было только тридцать. Вот отчего все статуи Будды выглядят как тридцатилетний человек, они не демонстрируют утомленного восьмидесятичетырехлетнего старика.

Сейчас существует больше статуй Гаутамы Будды, чем кого-либо другого. В арабском языке даже слово «будда» стало синонимом статуи. Оно приобрело немного иную форму; статуя называется будт. Но в действительности это имя Будды, потому что только его статуи были повсюду в мире. Они были обнаружены далеко в Монголии, в Китае, на Кавказе, в Афганистане. Фактически его статуя была одним из самых любимых объектов для любого великого скульптора. Если вы могли создать большую статую Будды, это показывало, что вы действительно творческий художник.

Многие километры пещер обрабатывали, превращая в статуи Будды. И этого же самого человека при жизни мы пытались убить много раз. Было просто случайностью, что мы не преуспели — точно так же, как Америка потерпела неудачу в моем убийстве.

Два дня назад один саньясин сообщил мне, что в Америке одного человека посадили в тюрьму на полтора года. А обвинением было то, что он поместил объявление в 1984 году — в то время я был там — что он готов убить кого угодно, если ему предоставят полмиллиона долларов. По этому объявлению его и схватили. А саньясин пошел в тюрьму и спросил этого человека: «Вы получили какой-нибудь ответ на свое объявление?

Тот сказал: «Получил, я получил его от прави­тельственного агентства. Но я профессиональный убийца, и мне известно, как работают правительства. Они пообещают вам полмиллиона долларов — а они дали мне целый план...»

У нас было маленькое озеро возле входа в коммуну, озеро Кришнамурти. Они выдали ему план, зная, что я всегда отправлялся напоследок к озеру Кришнамурти... это тихое место; коммуна остается позади, и на двадцать миль вокруг там никого нет.

«Итак, ты установишь там бомбу, которая функци­онирует через дистанционное управление. И спрячешься — мы скажем тебе где. Мы доставим тебя туда вертолетом, так что никто не сможет проследить. И после того, как автомобиль и человек в нем будут взорваны, мы заберем тебя на вертолете».

Но профессиональный убийца прекрасно знает... Он просто отказался. Ему известно, что правительства зани­маются такими делами, но они никогда не выдают денег. Наоборот, вы выполняете, а потом они стреляют в вас, чтобы всякие улики были устранены. Вместо половины миллиона долларов вы получаете в награду смерть. Это общеизвестный факт повсюду в мире.

Правительственные агентства продолжают убивать людей, и они всегда убивают убийцу. Таким образом, они экономят деньги и к тому же устраняют улику. Зная это, он отказался. Но за то, что он поместил это объявление, суд отправил его в тюрьму, хоть он и не совершил ничего.

Это новое доказательство выдает заинтересованность американского правительства в моем убийстве. Этот сань­ясин старается разыскать все больше и больше источников. Он хочет написать целую книгу о заговоре, чтобы убить меня.

Если таким образом вы поступаете с людьми умиротворенными, молчаливыми и осознающими, которые в действительности демонстрируют вам ваши собственные возможности, тогда, безусловно, все меньше и меньше будд будет в мире. Или если даже и есть будды, они останутся молчаливыми. Провозгласить — значит вызвать враждебность. По-прежнему есть немногие просветленные люди по всему миру, но они не хотят лишних неприятностей. Я полюбил неприятности с самого своего детства. Поэтому когда произошло просветление, я сказал: «Пусть это будет последней неприятностью», я наслаждаюсь ею до самого конца... Но это показывает вам, как бессознательный ум препятствует людям становиться просветленными.

Я не совершил никакого греха, а меня наказывали, таскали из тюрьмы в тюрьму. Позднее стало известно, что прокурор Соединенных Штатов потребовал от Национальной Гвардии арестовать меня. Но они сказали; «Без всякого доказательства, без всякого судебного постановления мы не можем сделать этого». Генеральный прокурор США — Эд Мис — который был обвинен во множестве преступлений и получил позорную отставку, потребовал даже от главнокомандующего армии... А главнокомандующий рассме­ялся. Он сказал: «Никогда за всю историю армию не посылали против одного человека. И не более того, у вас нет никаких улик; в противном случае, почему вы не требуете от суда сперва дать ордер на арест?»

У них не было ничего, чтобы убедить суд арестовать меня.

И когда меня арестовали, меня арестовали двенадцать человек, вооруженных винтовками. Я спросил: «Где ордер на арест?» У них не было ордера на арест. У них был только клочок бумаги, на котором было записано несколько имен. Я сказал им: «Это не имена арестованных вами людей. Можете посмотреть наши паспорта». Шестеро саньясинов были со мной — они здесь — ни одного имени не было на той бумажке. Однако они не желали слушать. Меня удивляет, что Америка считается демократической, а людей в ней арестовывают без всякого ордера на арест от какого-либо суда, без всякой причины или основания.

И я удивляюсь моим собственным адвокатам, потому что когда они начали просить у суда отпустить меня под залог... Один из моих адвокатов был саньясином. Я сказал ему: «Ты начинаешь не с того пункта. Сначала ты должен спросить, на каком основании нас арестовывали. Вы не имеете никакого ордера на арест, а в вашей бумаге нет никаких имен арестованных вами людей. Вопроса о залоге не возникает». Но саньясин был молодым адвокатом, и он вызвал лучших адвокатов, каких знал. Вот как действует бюрократия. Он сказал мне: «Мы сделаем все. Вы просто молчите, потому что любое ваше слово может вызвать проблемы. Сейчас у них нет никакого доказательства против вас».

Я все же думаю, это было ошибкой моих адвокатов — начинать с прошения отпустить под залог. Первым вопросом должно было быть: «Почему были арестованы эти люди?» Людей, которые арестовали меня, нужно было наказать. Вопрос о залоге не должен был бы и возникнуть. Но они начали с неправильного вопроса и обсуждали отпуск под залог. Шестеро саньясинов были выпущены под залог — все, кроме меня.

Даже правительственный прокурор сказал через три дня глупых разговоров — у них в руках не было ничего, и, в конце концов, он сказал: «Я признаю, что оказался не в состоянии доказать преступление».

Но судья сказал — женщина-судья... В первый раз я подумал, что, возможно, женщина у власти может оказаться более опасной, чем мужчина. Эта женщина-судья сказала:

«Вы не доказали ничего, но тем не менее, я отказываюсь отпустить его под залог. Причина? Причина в том, что он влиятельный человек, у него тысячи последователей. Максимальный залог только полмиллиона долларов. Он может это использовать; за ним стоят неисчерпаемые источники». Не из-за какого-нибудь преступления, но потому что у меня есть возможность воспользоваться залогом, она отказала.

Однако настоящая причина была в том, чтобы протащить меня через шесть тюрем. Шестичасовая поездка была проделана за двенадцать дней. Только теперь мы узнали от экспертов по яду, что они травили меня малыми дозами;

вот почему это заняло у них двенадцать дней. Если такое количество яда выдать одной большой дозой, человек умрет немедленно. А они беспокоились, как бы их не осудил американский народ, поэтому не хотели моей смерти в тюрьме. Постепенно выдаваемая мне отрава, в течение долгого двенадцатидневного промежутка, не могла убить меня в тюрьме, но могла оказать разрушительное воздей­ствие на всю мою жизнь.

И позднее они признали: «Мы не были заинтересованы в том, чтобы сделать из него мученика, иначе он мог бы стать еще одним Иисусом. Тогда бы возникло нечто вроде христианства, и нас могли бы осудить повсюду в мире».

Вы дурно поступаете с просветленными людьми. Никогда, ни в одном случае вы не проявили любви и поч­тения. Как же вы можете ожидать, чтобы намного больше людей были просветленными? Вся атмосфера против просветления.

Наше усилие здесь направлено на то, чтобы создать будд — не одного или двух, но миллионы, так, чтобы их нельзя было уничтожить так легко. Мы хотим, чтобы лесной пожар осознавания охватил всю землю. Никогда прежде такой великий эксперимент не проводился, Исключительные индивидуальности становились просветленными и были замучены массами.

Я хочу, чтобы мир знал, что это не такое место, где мы намерены удовлетвориться одним просветленным мастером. Тысячи саньясинов должны стать буддами.

Они могут запретить мне въезд в двадцать одну страну, но они не могут помешать моим саньясинам добраться туда. Мне не нужно ходить туда, чтобы «развращать их мораль», я пошлю своих послов, своих вестников. Мои саньясины могут сделать это, мне не нужно делать этого. Даже мои саньясины могут разрушить их так называемые религии; в них нет никакой глубины.

Второй вопрос:

Слушая тебя, я понимаю, что все эти замечательные мастера дзен просто помогают нам раскрыться для блаженства и простоты, которые совсем рядом.

Это легко здесь, где чудеса начинаются уже перед завтраком и потом уже никогда не прекращаются, но как проводить эту работу таким же образом в ежедневной жизни и в обществе?

Если это действительно произошло с тобой, то вопроса не возникнет. Если ты вообразил это, лишь

тогда возникает этот вопрос.

Здесь легко вообразить перед завтраком, что ты просветленный. Здесь так много просветленных людей, поэтому это совсем легко. Никто не против просветления, каждый поддерживает; его легко вообразить.

Испытание, испытание огнем будет снаружи, в обществе. Если твое просветление исчезает, его никогда и не было. Если бы оно произошло, ни общество, ни культура не могли бы уничтожить его. Это такая сила, такая вечная жизнь, никто не может даже коснуться этого, так что не беспокойся насчет общества. Позволь своему просветлению быть реальностью, не воображением.

Если это реальность, вас больше нет, есть лишь просветление — пламя, огонь, который не может быть погашен. Вас можно убить, но ваше просветление не может быть убито. Вас можно распять и отравить, но ваше просветление остается свидетелем даже на кресте.

Если просветленных тысячи, общество не посмеет. Где ему взять столько крестов? Если просветление становится великим явлением повсюду на земле, то нет опасности для просветленного человека или мастера. Он может жить без препятствий, без затруднений, не искалеченный обществом.

Обществу удалось убить Сократа, потому что Сократ был один.

Общество смогло распять Иисуса, потому что он был один.

Я здесь не учу никакому культу, никакой вере. Я хочу, чтобы вы вкусили от истинного источника жизни. Тогда никто не сможет отнять его.

Третий вопрос:

Недавно вечером ты пронзил луковицу до сердцевины; потом выросли новые защитные слои. Кажется, что за одним шагом вперед следуют два шага назад; мгновения света делают последующую темноту еще глубже.

Является ли это частью процесса?

Это естественно. Ты оставался покрытым слоями личности и индивидуальности так долго, что когда ты отбрасываешь один слой, ты начинаешь испытывать напря­жение и беспокойство — «что же случится?» Ты чувствуешь себя так, как будто стоишь голый, а кто-то забрал у тебя одежду. Ты тут же бежишь и находишь какую-то другую одежду, какой-то другой слой личности, чтобы прикрыть себя. Ты всегда оставался скрытым. Это просто старая привычка; она исчезнет.

Много раз ты будешь возвращать личность на место, но скоро ты начнешь видеть то, что эта личность не может быть твоим истинным существованием, потому что иногда ты можешь отложить ее, а иногда ты можешь надеть ее. Это нечто отдельное от тебя. И как только это раздельное существование углубится, ты не станешь больше скрывать свое великолепие за луковой шелухой.

Это не часть процесса, это часть твоей привычной обусловленности.

Это напомнило мне о маленьком Альберте, который пришел в школу, как всегда, с опозданием. Но сегодня у него было совершенное оправдание; он сказал учителю:

— Идет дождик, и добраться до школы было очень трудно. Я делал шаг вперед и соскальзывал на два шага назад.

Учитель сказал:

— Хорошо, но тогда как же тебе все-таки удалось добраться?

Тот ответил:

— Я просто начал идти домой — шаг вперед, два шага назад... В конце концов, я оказался здесь, поэтому я и опоздал.

Не находите оправданий; это не часть процесса. Это будет оправданием, и вы почувствуете утешение; это просто ваша старая привычка, старая склонность. Потребуется немного времени, но если вы немного вкусили от дзен, процесс начал трансформировать вас.

Это может занять немного времени, но определенно и несомненно, это ведет к разрушению всех ваших слоев и обнаружению вами реальности, где вас нет, но есть целое существование. Только в целом можете вы радоваться.

Разделение это ложная идея; вы не отделены. И это разделение создает все виды беспокойства, напряжения, но вы продолжаете защищать себя. Но сколько же вы намерены делать это?

Я всегда надеюсь, даже вопреки надежде, что однажды вам наскучит, и вы отбросите этот старый мусор, а новое пламя радости, блаженства, благословения возникнет внутри вас. Оно уже там, просто старый мусор мешает вам увидеть его.

Сутра:

Возлюбленный Ошо,

Монах спросил у Чоро, который был учеником Танки: «Будды прошлого, настоящего и будущего поворачивали великое колесо дхармы в полыхающем огне — правильно или нет?»

Чоро сказал, смеясь: «В конечном итоге я сомневаюсь».

Монах спросил: «Почему ты сомневаешься?»

Чоро сказал: «Благоухание диких цветов наполняет тропинки, а притаившиеся пташки не знают, что это весна. Есть ли кто-нибудь, кто не обманут мистическим чудом?»

После долгого молчания Чоро заключил: «Такое пятно нельзя было бы смыть, даже если бы ты вылил на него воды океана».

Это очень красивая сутра. Она демонстрирует, как человечество продолжает упускать: оно обращает символы в факты, а потом живет теми фикциями, которые были только символами. Например, эта сутра повторялась неоднократно Гаутамой Буддой: «Пробужденный двигает колесо дхармы в полыхающем огне».

Но Чоро прав, когда говорит со смехом: «Ясомневаюсь в этом». Этот человек понимает метафору буквально — нет колеса, нет огня.

Наоборот, Чоро сказал: «Благоухание диких цветов наполняет тропинки, но притаившиеся пташки не знают, что это весна».

Для будды весна существует всегда. Для будды даже огонь становится прохладным. Для будды даже темнота ночи — это свет, потому что он сам свет; куда бы он ни двигался, его свет окружает его.

Чоро прав, когда он говорит: «Я сомневаюсь в этом — в утверждении о колесе дхармы в полыхающем огне». Будда пользовался таким символом, но нужно вспомнить его контекст.

Всего несколько минут назад я говорил вам о затруднении просветленного в мире, который абсолютно сознателен. Это и есть огонь. А двигать колесо рождения и смерти... Это и есть вся работа пробужденного мастера — помочь вам осознать, что вы никогда не рождались, помочь вам осознать, что вы никогда не умрете. Рождение и смерть это лишь эпизоды в вечном существовании.

Это колесо рождения и смерти — вы должны выйти из него. И безусловно, из-за бессознательности людей вам придется смотреть в лицо огню. Но это только символика. Внутри вы обнаружите благоухание диких цветов. Внутри вы обнаружите, в первый раз, вечные соки жизни.

Внутри вы обнаружите, что приходит весна, которая не уходит; это сама ваша природа.

Эти розы будут продолжать расти внутри вас. Это благоухание будет постоянно становиться все более и более глубоким, все более и более таинственным.

Чоро прав. Он старается помочь монаху не обмануться метафорой. У метафоры свой собственный контекст и свой собственный смысл. Но из-за контекста можно стать обеспокоенным: если просветление двигает колесо в полыхающем огне, тогда зачем напрасно навлекать на себя такое несчастье? Какой смысл двигать колесо жизни и смерти? И в огне?

В жизни уже достаточно много несчастья. Если вы возьмете этот символ без понимания его контекста, это будет выглядеть, словно просветление привлекает еще большее несчастье. Вот почему Чоро засмеялся и сказал: «Я сом­неваюсь».

Он не говорит, что сомневается в Будде, он говорит:

«Я сомневаюсь в твоем понимании».

Что касается Чоро: «Благоухание диких цветов наполняет тропинки, но притаившиеся пташки не знают, что это весна». Лишь пробужденная птица знает, что весна пришла — время танцевать, время радоваться, время переживать вечность бытия. Чоро сделал очень показательное утверждение: «Есть ли кто-нибудь, кто не обманут мистическим чудом?» Только мертвый не развращен мистическим чудом. Чем более вы живы, тем больше вы видите чудесного везде и повсюду вокруг вас. Вся жизнь — это такая тайна и такое благословение. Путь полон роз, лишенных шипов.

После долгого молчания Чоро заключил: «Такое пятно...»

Он подразумевает под «такое пятно» - чудо, переживание таинственного.

«Такое пятно нельзя было бы смыть, даже если бы ты вылил на него воды океана».

Человек дзен живет в таинственном. Для него таинственно все. Ничто не считается само собой разумею­щимся, все есть чудо.

Жизнь — чудо, песни птиц — чудо, такие разноцвет­ные цветы... Если ваше внутреннее существо пробуждено, все это существование становится нескончаемой чередой тайн.

Киорай писал:

В слабом свете после заката он взбирается к храму на вершину.

На Востоке два времени суток считались мистическими, когда вы ближе к тайне существования, чем в любое другое время. Ранним утром, когда солнце не взошло, а последняя звезда исчезла — этот свет прохладен, потому что солнца еще нет, а ночь уже ушла. Этот небольшой интервал называется в Индии сандхья. Буквально это означает интервал. В таком пространстве медитация легче.

И то же самое происходит снова на закате. Когда солнце садится, и ночь еще не наступила, снова наступает хороший момент для медитации. Вы удивитесь, узнав, что благодаря этим сандхья, интервалам, в Индии молитве было дано название сандхья.

Мне лично кажется, что когда ночь проходит, ваша жизнь освежается. Когда солнце не взошло, существование более спокойно вокруг вас, дневные дела еще не начинались. В эти мгновения, сидя молча, вы можете войти внутрь себя легче, чем в любое другое время. Поэтому утро и вечер стали традиционным временем для молитвы.

Киорай писал:

В слабом свете после заката он взбирается к храму на вершину.

В слабом свете, когда солнца больше нет, его осознавание достигает высочайшей вершины храма.

Но это не значит, что вы не можете медитировать в любое другое время. Просто в Индии эти два момента считались самыми подходящими — существование ближе к вам, только немного загляните внутрь...

Но есть другие мистики, например, суфии, которые считали полночь самым подходящим моментом для вхождения в таинственное. Они тоже правы.

В полночь, когда все спят, когда даже деревья спят, птицы спят и весь мир затихает, вы можете проснуться и просто посидеть в этой тишине. Вы обнаружите, что легче войти внутрь себя.

Но если вы знаете метод, как входить внутрь себя, вы можете войти в любой момент. Даже в миру, делая свою обычную работу, вы можете оставаться медитативными. Нет необходимости выбирать особые моменты. Этот миг так же способен раскрыть перед вами реальность, как и любой другой миг.

Вопрос Маниши:

Возлюбленный Ошо,

В своей книге «Мир дзен» Нэнси Вильсон Росс говорит о дзен — в особенности, когда проходит работа над котом. — «Снова и снова подчеркивается, что нельзя обрести истину, просто отказавшись ото лжи».

Не истина ли остается, когда ложь признается ложью? Или есть большее, чем это?

Маниша, Нэнси Вильсон Росс в своей книге «Мир дзен» подходит очень близко к пониманию чего-то такого, что за пределами ума. Но все, что она говорит — это только одна сторона монеты. Про коаны она говорит «Снова и снова подчеркивается, что нельзя обрести истину, просто отказавшись ото лжи».

Проблема любого интеллектуала в том, что он не может смотреть за пределы логики. Она делает ударение на то, что нельзя обрести истину через отказ ото лжи. Фактически, самим своим отказом вы признаете ее реальность. Ложь не должна быть отброшена; ложь должна быть просто увидена как ложь, и она исчезает.

Можете ли вы отбросить свою тень? Бегите так быстро, как только можете, и тень будет бежать все быстрей и быстрей с вами. Вы не должны убегать от тени, просто вам надо увидеть то, что это тень, нет необходимости убегать. Все те, кто отвергал мир, убегают от теней, а тени всегда следуют за вами. Тени не могут быть отброшены, они могут быть только признаны тенями, и то, что остается, есть истина.

Поэтому нельзя обрести истину, попросту отказавшись ото лжи. Возможно, Нэнси Росс не известен никакой действительный опыт, в противном случае она бы сказала, что в тот момент, как вы отказываетесь от любой лжи, вы признаете ее. Каждое отречение — это признание, даваемое на самом деле лжи.

Вам не нужно избегать лжи.

Вы должны просто увидеть ложь — и ложь пропадет, а то, что остается, и есть истина.

Поэтому, что касается отказа, утверждение Нэнси Росс справедливо — вы не можете отвергнуть ложь. Но она не понимает, почему мастера дзен продолжают говорить об этом. Они хотят, чтобы вы поняли ложь как ложь, а не отвергали ее. Всего лишь признание чего-то ложью — и вы свободны от этого. У вас никогда не было этого, вы просто воображали.

Вот почему всякого рода терапия работает — даже гомеопатия. Ее рассматривали и обнаружили, что она работает, почти, что в семидесяти процентах случаев. Только в тридцати процентах случаев она терпит неудачу. Причина в том, что семьдесят процентов ваших заболеваний — это просто ложь; нет необходимости ни в какой реальной медицине, нужны только сахарные пилюли. Гомеопатия работает, натуропатия работает, Аюрведа работает... любого рода вещь на те случаи, которые ложны. Ваши так называемые чудотворцы работают только в отношении ложного. Они могут устранить ложь, поскольку с самого начала ее и не было.

У меня был друг, доктор гомеопатии, и он часто беседовал со мной. Он был большим поклонником гомеопатии. Но однажды бедному парню пришлось отправиться в аллопатический госпиталь.

Я пошел повидать его. Я спросил: «Что случилось? Что случилось с гомеопатией?»

Он сказал: «Теперь я понимаю. Ты прав. Если есть настоящая болезнь, гомеопатия не может работать. Сейчас я страдаю от туберкулеза, и я знаю: эти сахарные пилюли — всего лишь сахарные пилюли».

Но есть миллионы людей, которым это помогает, поэтому вреда нет. Всевозможные «патии» должны быть позволены, потому что есть всевозможные воображаемые заболевания. Тогда какое-нибудь лечение да поможет; просто касание чудотворца поможет.

Иисус творил чудеса, но он не мог сделать ничего, когда был распят. Он был предположительно самим сыном Бога, и даже Бог не смог ничего поделать. А ведь он возвращал умерших людей к жизни... но я думаю, все это было театром.

Лазарь, должно быть, и не умирал; это, очевидно, была стратегия. Он, очевидно, был положен в пещеру, притворившись мертвым, и Иисус позвал его: «Лазарь!» — и тот немедленно вышел из пещеры. Но это произошло только однажды, он не мог справиться...

Если человек может снова вызвать умершего к жизни, он не должен быть так скуп. А Лазарь был старым другом, так что это выглядит как хорошо отрепетированное чудо.

Христиане продолжают говорить, что он касался глаз слепых людей, и они прозревали тотчас же. Такие чудеса тоже просто придуманы учениками... потому что Библия была составлена через триста лет, так что там не было ни единого свидетеля.

Вы будете удивлены, узнав о том, что римский император Константин созвал совет после распятия Иисуса — через триста лет — и на совете голосованием было решено, что он был божественным. Голосованием!.. Через триста лет — и под принуждением Константина! Ром был президентом совета, и он хотел провозгласить себя пророком. И он сделал разом — он объявил: «Иисус — пророк, но он потерпел неудачу; я — пророк, который преуспел». И совет признал это.

Рим стал столицей христианства при Константине. Но они вынуждены были признать Константина — по крайней мере, в те дни, пока он был жив — настоящим пророком. Позже они забыли о нем, но он — тот человек, который собрал... было много евангелий. Он выбрал несколько и отверг другие. Нет причины, по которой он выбирал одни и отвергал другие, и очень вероятно, что все чудеса были выдуманы при Константине, чтобы создать великую фигуру Иисуса Христа.

Если он был способен лечить болезни и возвращать мертвых к жизни, то вы не можете винить массы, которые требовали от него беспрерывно, выкрикивая, когда он был на кресте: «Давай, сверши чудо!» Он говорил обычно: «Бог немедленно придет спасти меня». Но никто не пришел — там нет никого. Он поднял глаза в небо — хоть бы ангел, хоть бы одно белое облако — небо оставалось пустым. И в глубоком разочаровании он закричал: «Отец, ты оставил меня?» Но он никогда и не усыновлял его, во-первых. Это была просто подделка, фокус, святой дух.

Ложь должна быть познана только как ложь. Вам не нужно отказываться от нее. Ваш отказ показывает то, что вы не поняли ее ложности. Само понимание лжи есть выявление истины.

Нэнси Вильсон Росс — одна из тех интеллектуалов, которые попытались представить дзен Западу. Но это не их опыт. Сами они не будды; они только журналисты. Поэтому все то, что они сообщают — может, и подходит очень близ­ко к истине, но это не может быть истиной. Где-то обяза­тельно бывает ошибка, ведь это не их собственный опыт.

Маниша, нужно только увидеть ложь, и истина обнаруживает себя; ничего больше. Вы живете в бессознательности, тогда ложь представляется истиной. Когда вы пробуждаетесь, лож исчезает в точности, как любой сон.

Наступило время Сардара Гурудаяла Сингха.

Как-то вечером Бэзил и Бамбина Батт занимаются любовью у себя в спальне, как вдруг открывается дверь и входит их шестилетний сынок Билли.

Бэзил застывает в своей миссионерской позиции. Он оборачивается и видит малыша Билли, одетого по всей ковбойской форме — шляпа, сапоги со шпорами, шестизарядный револьвер, большой хлыст и все остальное.

— Что это такое, Билли ? — ворчит Бэзил Батт. — Что ты делаешь здесь, такой разодетый?

— Эй, пап, — выкрикивает Билли возбужденно, — можно мне поездить верхом у тебя на спине, как на брыкающемся быке, пока ты трахаешь маму?

Бэзил шокирован, но отступать уже поздно, поэтому он спрашивает у Бамбины.

— Да! Да! — задыхается Бамбина. — Быстро! Залазь, Билли! Бэзил, давай, поехали!

Итак, интенсивность их любви росла, и малыш Билли подскакивал как наездник на быке с какого-нибудь шоу на Диком Западе.

— Иаа-хуу! — вопит Билли, пришпоривая своего папочку. — Держись, ковбой!

Все это доводит Бэзила до безумия, яростной страсти, а Бамбина начинает стонать и издавать всевозможные животные звуки.

Билли охаживает своего папу хлыстом, погоняя его, пока скачка не становится такой дикой, что Билли бросает свой хлыст и изо всех сил вцепляется папе в волосы.

Вот тут Билли пригибается поближе к папиному уху и шепчет:

— Держись крепко, пап! Здесь меня и почтальона всегда сбрасывало!

Большой Черный Лерой и Большой Черный Руфус сражаются за Мэйбл, прекрасную чернокожую девушку, новенькую в городе. Мэйбл устала от этих двух парней, ко­торые все время спорят, поэтому она решает устроить дело.

— Слушайте, ребята! — выпаливает она, — Плывите вдвоем наперегонки через реку, а победитель будет моим мужчиной!

Руфус и Лерой согласны на состязание. Они переходят через мост на дальний берег, снимают с себя всю одежду и бросаются в реку.

Они плывут к ней изо всех сил, и тут Мэйбл решает, что она, на самом деле, предпочитает Лероя, и пытается немного ободрить его. Она задирает край своей юбки в направлении Лероя.

Лерой замедляет ход.

Когда в следующий раз Лерой поднимает глаза, Мэйбл задирает юбку до пояса и выставляет свое неприкрашенное произведение.

Лерой сейчас же останавливается как вкопанный посреди реки.

— Лерой, милый! — кричит Мэйбл. — Что случилось?

— Дура! — орет Лерой. — Опусти свою юбку! Мой шверт скребет по дну!

Однажды в подготовительной начальной школе мисс Тиклетит, учительница, дает детям задание на день.

— Сейчас, мальчики и девочки, — говорит она слад­ким голосом, — я хочу, чтобы вы раскрыли свои тетрадки, взяли свои ручки и написали красивое сочинение, начинающееся словами: «Если бы у меня было пять миллионов долларов...»

Все детишки возбужденно начали писать, кроме малыша Альберта, который продолжает делать то, чем занимался целый день — глядит в окно, наблюдая, как маленькие девочки делают гимнастику.

Мисс Тиклетит смотрит на Альберта и вызывает его:

— Альберт! Все пишут, почему же ты не работаешь?

— Ах! — отвечает Альберт, зажигая сигарету. — Работать? С пятью миллионами долларов?

Ниведано...

Ниведано...

Будьте безмолвны... Закройте глаза... и чувствуйте свое тело

совершенно застывшим.

Это подходящий момент, чтобы войти вовнутрь.

Соберите все свои энергии, свое тотальное сознание, и

устремитесь к центру своего существа, который находится

точно двумя дюймами ниже пупка, внутри тела.

Быстрее и быстрее, с такой настоятельностью, как будто это

будет вашим последним мгновением.

Глубже и глубже.

Как только вы приближаетесь к центру своего существа,

великое безмолвие нисходит на вас, и цветы спокойствия

распускаются внутри вашего существа.

У самого центра есть пламя, огонь вашей жизни. Это

частица всего существования.

Символически это пламя названо просветленным сознанием,

буддой; это ваша внутренняя природа. Вас больше нет, есть

только чистое сознание, безграничное.

Это великая возможность для свидетельствования.

Свидетельствуйте то, что вы не тело.

Свидетельствуйте то, что вы не ум.

Свидетельствуйте то, что вы только свидетельствование,

только чистое сознание.
Расслабьтесь в этом...

Ниведано...

Отбросьте всю свою отделенность. Вы — одно с целым.

Это самое счастливое переживание, величайший возможный

экстаз. Вы — будда в этот момент.

Если вы сможете оставаться осознающими и расслабленными

круглые сутки, вы познаете красоту и благословение каждого

мгновения, каждого дюйма жизни.

То, что возможно в это мгновение, возможно в каждое

мгновение. Это просто выявит ваш потенциал. Вы должны

привнести всю эту тишину, спокойствие и это осознавание в

вашу повседневную жизнь.

Соберите все эти переживания: тишину, блаженство, экстаз, божественное опьянение, и убедите будду следовать за собой. Он должен прийти и стать самим вашим существом. Он скрывался внутри вас, потому что вы никогда не входили, вы никогда не просили его. Попросите, убедите его. Есть три шага: первый — вы убеждаете внутренний свет, будду, прийти за собой; второй шаг — вы становитесь тенью позади будды; и третий шаг — ваша тень, признанная тенью, исчезает, и лишь присутствие будды остается. Такова ваша истина, и такова истина всякого другого. Такова истина всего существования. Экзистенциальная истина это Манифест дзен. Теперь возвращайтесь.

Ниведано...

Возвращайтесь, но помнящими, наблюдающими,

спокойными, грациозными.

Посидите несколько мгновений, просто чтобы вспомнить, где

вы побывали, золотой путь, которым вы ходили, центр и

безмолвие центра, центр и ваше исчезновение в нем.

Ваше свидетельствование должно становиться, мало-помалу,

самой вашей жизнью.

Я не учу никакой морали. По-моему, осознавание это

единственная мораль, единственная этика, единственная

религия, потому что, действуя из своего осознавания, вы не

можете делать ничего неправильного.

Лишь ваш бессознательный ум

заставляет вас делать неправильные вещи.

С ростом вашего осознавания, постепенно, все ваше

существо становится сияющим,

нет темного пятна внутри вас.

В тот день вы становитесь буддой.

Тот день — самый благословенный день вашей жизни.

Хорошо, Маниша?
Да, Ошо.

Возлюбленный Ошо,

Шохей — ученик Суиби — спросил у Суиби: «В чем смысл прихода Бодхидхармы с Запада?»

Суиби сказал: «Я расскажу тебе позже, когда вокруг не будет никого».

Позднее Шохей сказал: «Сейчас вокруг никого нет. Пожалуйста, мастер, дай мне ответ».

Суиби, спустившись с дзенского сиденья, отвел Шохея в бамбуковый сад.

Снова Шохей спросил: «Теперь никого нет. Пожалуйста, мастер, дай мне ответ».

Суиби, указывая на бамбук, сказал: «Вот этот бамбук длинный, вон тот бамбук короткий».