Формулы сокращённого умножения

Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 693

Безнадежность и смерть

Готовность отказаться от надежды, что боль и риск однажды исчезнут из нашей повседневности, — это первый смелый шаг на пути к обретению покоя в нашей непостоянной жизни.

Не ждите, что обращение к дхарме1 привнесет в вашу жизнь ощущение безопасности. У вас не появится почвы под ногами. На самом деле, когда сознание обращается к дхарме, вы бесстрашно принимаете переменчивость жизни и постепенно приобретаете навык безнадежности.

В тибетском языке есть очень интересное слово: ye tang che . Ye означает «полностью, всецело», а остальная часть значит «усталый». Все вместе можно перевести как «сыт по горло». Это понятие описывает опыт полнейшей безысходности, когда последняя надежда умерла. Это очень важный момент — начало начала. До тех пор, пока мы не перестанем уповать на то, что где-то есть лучшая жизнь, что можно стать лучше самому, мы никогда не сможем обрести покой там, где мы есть, никогда не примем себя такими, какими являемся.

Можно сказать, что слово осознанность указывает на бытие одним целым со своим опытом: касаемся ли мы дверной ручки, звонит ли телефон, возникает ли какое-то чувство — мы всегда нераздельны с происходящим. Быть осознанным — значит быть именно там, где находишься. Однако этого состояния не так просто достигнуть. Оно означает отказ, столь важный для духовного пути.

Ошибочно полагать, что однажды можно все обустроить. Тщетны и мелочны любые попытки обрести несокрушимую безопасность. Чтобы преодолеть свои самые закостенелые, ставшие инстинктами привычки, придется подвергнуть сомнению свои устоявшиеся взгляды. Раз и навсегда перестаньте верить в свою уникальность и обособленность, прекратите искать удовольствия, избегая при этом боли, хватит думать, что кто-то другой виноват в ваших несчастьях, — все это тупиковый путь. Не думайте, что подобный образ мышления однажды принесет вам удовлетворение. Страдание исчезает, когда мы перестаем надеяться и верить, что где-то есть место, в котором можно укрыться.

Безнадежность — это отсутствие сил продолжать движение по намеченному пути. Возможно, мы бы хотели его продолжить, обрести уверенность, твердую почву под ногами, но ничего не получается. Мы перепробовали тысячи способов спрятаться, но земля продолжает содрогаться. Однако эти старания обрести чувство вечной защищенности многому учат: пока мы не попытаемся сделать этого, мы так и не поймем, что это неосуществимо. Обращение сознания к дхарме приближает момент важных открытий. С каждым шагом мы осознаём безнадежность этого предприятия — невозможно обрести почву под ногами и укорениться.

Различие между теизмом и атеизмом состоит не в том, что одни верят в Бога, а другие нет. Теизм заключается в глубоком убеждении, что где-то есть рука, за которую можно держаться. Если мы поступаем правильно, кто-то оценит это и позаботится о нас. Где-то есть нянька, и она придет на помощь, когда мы будем в этом нуждаться. Мы все склонны отречься от части своего могущества и передать власть кому-то извне. Атеизм предполагает смиренное принятие двойственности и неопределенности настоящего момента. Не нужно думать, что где-то есть спасение. Мы иногда считаем, что дхарма существует «самостоятельно» — в нее можно верить, на нее следует равняться. Однако это не религия и не догма. Это полное признание непостоянства и перемен. Учения рушатся, как только мы пытаемся их уловить. Нужно просто ощущать, переживать их, ни на что не надеясь. Основа послания — бесстрашие. Дхарма никогда не была слепой верой. Она вообще не дает нам ничего, за что можно было бы держаться.

Атеизм — это окончательное и бесповоротное осознание того, что нет никакой няньки, на которую можно было бы положиться. Это суть всей жизни. Это — истина, и, как и любая другая истина, она тяжела.

Но жизнь еще труднее для тех, кто ищет, за что бы ухватиться. С этой точки зрения, теизм — зависимость, пристрастие. Мы все подсели на наркотик надежды — мы верим, что сомнения и страдания однажды исчезнут. Это крайне болезненно сказывается на социуме: общество, состоящее из людей, все время ищущих почву под ногами, не имеет расположенности к состраданию.

Первая Благородная Истина Будды гласит: если мы страдаем, это вовсе не значит, что что-то не так. Какое облегчение — наконец кто-то сообщил нам истину. Страдание является частью жизни, и неправильно думать, что мы испытываем его, оттого что где-то оступились или сделали неправильный выбор. Однако на деле, каждый раз ощущая боль, мы начинаем думать: что-то не так . Пока мы сидим на игле надежды, мы чувствуем, что в состоянии как-то повлиять на свой опыт, изменить его в ту или иную сторону, продолжая при этом терзаться все больше и больше.

В тибетском языке «надежда» выражается словом rewa . Страх по-тибетски — dokpa . Часто можно встретить слово re-dok , объединяющее в себе оба понятия. Надежда и страх идут рука об руку и никогда не проявляются отдельно. Корень боли — в re-dok . В этом мире мы вынуждены все время переключать каналы, регулировать температуру, менять музыку: что-то нас беспокоит, тревожит, начинает причинять боль, и мы продолжаем искать альтернативы.

Атеистический ум утверждает отказ от всякой надежды, и это начало начала. Вы можете даже повесить на холодильник бумажку с надписью: «Откажись от надежд!», вместо традиционной: «С каждым днем я становлюсь все лучше и лучше».

Надежда и страх рождаются из ощущения нищеты. Мы не в состоянии успокоиться и принять себя, вместо этого продолжая мертвой хваткой держаться за свои чаяния, и это лишает нас самого ценного — настоящего момента.

Вместо того чтобы отдавать этому негативу все свои силы, нужно просто принять факт, что сейчас мы чувствуем себя, как кусок дерьма, и не пытаться делать вид, что все в порядке. Это и есть сочувствие. Это и есть храбрость. Мы можем почуять этот кусок дерьма, разглядеть его текстуру, цвет, форму?

Мы в состоянии раскрыть его природу, постигая суть неприязни, стыда, смятения. Не думайте, что здесь что-то не так. Можно отбросить большие надежды, будто где-то есть лучший «Я» — и однажды он появится, нужно только подождать. Имейте смелость взглянуть в глаза своим надеждам и страхам. И только тогда будет обретено некое подобие уверенности.

Здесь в игру вступает отказ от надежды на то, что наш опыт мог бы быть иным; мы отрекаемся от желания стать лучше. Буддистские монашеские правила требуют отказа от алкоголя, от секса и прочих вещей. Это не означает, что все это плохо или аморально само по себе. Просто эти вещи выступают в роли нянек: мы используем их для того, чтобы отвлечься. В действительности же мы просто отказываемся от цепкой надежды на спасение от того, чтобы быть собой. Отречение как метод учит нас разбираться в том, что происходит каждый раз, когда мы пытаемся спрятаться, потому что не в силах принять некую неизбежную данность.

Однажды я летела в самолете и разговорилась с соседом. По ходу беседы он то и дело перебивал меня, чтобы принять какие-нибудь таблетки — и так весь полет. Я поинтересовалась, что это за лекарства. Он сказал, что прибегает к помощи транквилизаторов. Я спросила его: «А, так вы нервничаете?» И он ответил: «Пока нет, но думаю, что начну, как только окажусь дома».

Можете посмеяться над ним, но что происходит с вами , когда вы места себе не находите? Обратите внимание на панику, на то, как вы начинаете «хвататься за воздух». Само желание уцепиться за что-то порождено надеждой. Подобно надежде и страху, уверенность и безысходность являются двумя сторонами одной медали. Готовность отказаться от надежды, что боль и риск однажды исчезнут из нашей повседневности, — это первый смелый шаг на пути к обретению покоя в условиях непостоянства жизни. Если вам это неинтересно, то искать убежища в буддизме, в дхарме, в сангхе — бессмысленно. Мы вступаем под своды этого пристанища, только когда само учение — готовы ли мы к нему полностью или нет — обретает для нас до боли знакомое звучание, и мы начинаем принимать его, как ребенок встречает мать после долгой разлуки.

Безнадежность должна быть основой. Иначе в ходе этого странствия вы будете руководствоваться надеждой на обретение безопасности. Если мы отправляемся в путь в поисках защиты, то упускаем самое главное. Можно медитировать, пытаясь обрести убежище, следовать всем наставлениям и советам, надеясь на что-то еще. Однако единственное, на что можно рассчитывать в этом случае, — это разочарование и боль. Спасите себя, приняв это послание серьезно прямо сейчас. Отправляйтесь в путешествие без каких-либо чаяний на обретение твердой почвы под ногами. Пускайтесь в странствие в безысходности.

Тревога, недовольство, упования на возможную лучшую жизнь — все это исходит из страха смерти. Мастер дзен Шунрю Судзуки Роси говорил, что жизнь подобна лодке, которая выходит в открытое море и начинает тонуть. Трудно, почти невозможно — сколько бы мы об этом ни слышали — поверить в свою собственную смерть. Многие духовные учения побуждают нас к тому, чтобы смело встретить конец, отнестись к нему серьезно, но на деле это невероятно сложно. Единственная вещь в этой жизни, в которой мы можем быть полностью уверены, оказывается невероятно далекой. Конечно же, никто не говорит: «Э, нет! Я умирать вовсе не собираюсь», но каждому понятно, что однажды это случится. Не сейчас, гораздо позже. И это — самая большая из надежд.

Трунгпа Ринпоче выступал с лекцией, названной «Смерть в повседневной жизни». Он говорил, что мы воспитаны в культуре, которая боится смерти. Однако мы постоянно переживаем смерть: она является нам в форме разочарования и неудач, выражается в череде непрерывных перемен. День заканчивается, последняя секунда истекает, мы делаем заключительный выдох — это и есть конец в повседневной жизни. Умение совладать со смертью в быту означает умение ждать, находить покой в условиях незащищенности, паники, смятения, когда все идет не так.

Смерть и безнадежность побуждают нас к жизни, полной озарений и сострадания. Однако в действительности самым сильным мотивом оказывается стремление оттянуть конец. Мы автоматически отталкиваем любое ощущение проблемы. Постоянно пытаемся отрицать вполне естественный порядок вещей: все меняется, ничто не вечно, песок бежит сквозь пальцы. Это само собой разумеется — так же, как и смена времен года, как превращение дня в ночь, и наоборот. Но почему-то нам не кажется нормальным старение, болезни, утрата того, что мы любим. Мы стремимся оградить себя от ощущения потери — о чем бы ни шла речь.

Когда смерть напоминает о себе, люди впадают в панику. Это напоминает мне те случаи, если мы порезали палец, течет кровь, а мы нервно ищем пластырь. Стандартная ситуация, однако даже в ней каждый ведет себя по-своему. Кто-то стоически сидит и ждет, когда кровотечение остановится, наблюдая, как красное пятно расползается по рубашке. Кто-то впадает в истерику. Кто-то сразу звонит в скорую, и его увозят в госпиталь. Кто-то наклеивает дизайнерский пластырь. Детали здесь не так уж и важны, важна суть. Можем ли мы вернуться к сути дела? Можем ли вернуться назад? Это начало начал, самая суть, мы сами. Это как с порезанным пальцем: успокойтесь и примите настоящий момент, безнадежность, смерть, не сопротивляйтесь тому факту, что все конечно, все проходит, нет ничего вечного, все постоянно меняется — это основное послание.

Мы говорим о необходимости смириться с определенными фактами. Не надо бежать от жизни. У нас могут быть самые разные пристрастия и зависимости, но теперь мы отказываемся использовать их как способ ухода в дивный счастливый мир. Мы привыкли удовлетворять свои маленькие потребности в удовольствии, прибегая к этому так часто, что знаем: хвататься за них, как за надежду, значит обрекать себя на страдания. Кратковременное наслаждение превращается потом в вечный кромешный ад.

Отказ от этого — мощный стимул примириться с собой, не бежать от себя, вернуться к самой сути независимо от происходящего. Страх смерти стоит за всей жизнью. Поэтому мы испытываем беспокойство, тревогу, панику. Попробуйте пережить опыт безысходности, отказаться от всякой надежды на альтернативы настоящему моменту, и вы обретете возможность радостного существования и честные, прямые отношения, полностью принимающие реальность непостоянства и смерти.

1 Дхарма — философский термин, который означает «закон», «принцип», «путь», «долг», «предназначение». Под этим словом подразумевают высший закон, выполнение высшего долга, праведный (духовный) путь. «Дхарма» переводится как «то, что поддерживает».