Факультету_______________________________________

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 631

Заведение укреплений в Оренбургской Киргизской степи, как главнейшая мера для упрочения в ней русскаго влияния, было сделано по инициативе Обручева. До него в степи существовало только одно Новоалександровское укрепление, основанное в 1834 году на северовосточном берегу Каспийскаго моря, у Мертваго Култука, при начале залива Кайдак или Карасу, с целию обуздания соседних кочевых племен и открытия ближайших торговых сношений с Хивою; но, по неудачному выбору места, оно не могло приобрести никакого значения, ни на суше, ни на море.

Вследствие дурного свойства климата и воды, открылась значительная смертность в гарнизоне, недостаток корма лишил возможности содержать лошадей в укреплении и, следовательно, действовать на окрестныя кочевья, а неудобство плавания в Кайдак и трудность выгрузки под крепостью делали ее безполезною для торговли. Поэтому в 1846 году укрепление было перенесено Обручевым на полуостров Мангишлак к Тюк-Караганскому заливу, защищенному от всех ветров, и названо Новопетровским, потому что при Петре Великом здесь существовало уже русское укрепление, во время экспедиции князя Черкасскаго.

Из Новопетровскаго укрепления, переименованнаго впоследствии (в 1857 году) в Александровский форт, кроме места стоянки для морских судов, предполагалось образовать промежуточный торговый пункт между Астраханью и Хивою, на том основании, что на Мангишлаке издавна производился размен товаров между промышленниками астраханскими, приплывавшими сюда на судах, и хивинскими, приходившими с караванами. Но это предположение не осуществилось, так как со времени построения укрепления хивинские караваны перестали ходить на Мангишлак и Александровский форт сохранил, до основания в 1869 году Красноводска, только значение единственнаго русскаго оседлаго пункта на всем восточном берегу Каспийскаго моря.

Внутри Киргизской степи были основаны Обручевым в 1845 году два укрепления: Оренбургское на реке Тургае и Уральское на реке Иргизе, переименованныя в 1868 году в города Тургай и Иргиз. Заведение этих первых русских поселений в Оренбургской Киргизской степи было вызвано следующим обстоятельством. В начале сороковых годов киргизския степи были взволнованы мятежным султаном Кенисарою Касымовым. Кенисара со своею шайкою свободно гулял по широким степям и не боялся преследования русских. Когда против него высылались отряды с Оренбургской линии, он уходил в сибирскую степь, а когда направлялись отряды из Сибири, он опять являлся в Оренбургской степи и так далее.

Наши отряды не успевали догонять его в течение лета, так как на сбор и снаряжение их, после появления Кенисара вблизи линии, терялось очень много времени. Это заставило Оренбургское начальство просить разрешения выставить отряды в глубь степи осенью, с тем, чтобы весною они могли прямо начать преследование Кенисары. Но тут естественно явился вопрос: как обезпечить зимнее пребывание отрядов в степи? Началась переписка по этому вопросу, в которой от временного зимняго пребывания отрядов в степи незаметно перешли к их постоянному пребыванию там, к устройству укреплений.

В следующем 1846 году Обручев предполагал устроить третье степное укрепление, около соединения реки Темира с Эмбою, с тем, чтобы привести в большую покорность Адаевский род, кочевавший с батырем Исетом Кутибаровым около северовосточных берегов Каспийскаго моря, и чтобы этими тремя укреплениями положить начало передовой линии, которая обезпечивалась бы с праваго фланга двух-сотенным казачьим отрядом, состоявшим при султане-правителе западной части орды, около Калмыковской станицы, а с леваго — Улу-тауским укреплением сибирскаго ведомства, впоследствии упраздненным.

Но это предположение было отложено, вследствие возникшаго в это время вопроса о занятии пункта на Сыр-Дарье, для приобретения большаго влияния на отдаленных киргиз и на наши политическия и торговыя сношения с средне-азиатскими ханствами, и приведено в исполнение только в 1862 году, основанием генералом Катениным Эмбинскаго поста. Устройство перваго русскаго укрепления на Сыр-Дарье вызвано было также случайностью. В 1846 году департамент генеральнаго штаба отправил корпуса топографов капитана Лемма в Оренбург, для определения астрономических пунктов в степи, по которым бы можно было установить производившуюся там съемку. Генерал Обручев, желая воспользоваться этим случаем для приобретения положительных сведений о местности около Сыр-Дарьи, отправил с Леммом единственнаго свободнаго в то время от занятий офицера генеральнаго штаба капитана Шульца. Шульц принял на Сыр-Дарье камыш за траву и в своем донесении написал, что около урочища Раим, в 60 верстах выше устья реки, можно накашивать до миллиона пудов душистаго сена. Это известие обрадовало Обручева. Наградив Шульца, он стал просить разрешения построить на Раиме укрепление. Из Петербурга ему возражали, но он настаивал, говоря, что если мы не займем низовьев Сыр-Дарьи, то могут занять англичане!...

Ему дали, наконец, разрешение и в следующем 1847 году он отправился сам на Сыр-Дарью, взял с собою значительный отряд и все необходимое, как для устройства укрепления, так и для содержания его гарнизона в течение года. По прибытии на место, увидав с высоты Раимскаго мыса массу камыша в долине Сыра, сзади котораго нельзя было и предполагать травы, он был поражен и мог только произнести: «так это Раим»! Не легко было заботливому до мелочности генералу оставлять войско в степи, не обезпечив их вполне; но возвращаться с ними назад, после всей предыдущей переписки с министерствами и после громадных расходов на снаряжение войск в степь, было выше его сил, и он основал укрепление.

Таким случайным образом осуществилась, наконец, мысль о заведении русскаго поселения в низовьях Сыр-Дарьи, занимавшая более ста лет тому назад основателя Оренбургской линии Кирилова! Для успокоения своей совести, Обручев оставил Шульца в Раиме отыскивать траву. Шульц, конечно, ея не нашел и упорно настаивал, что трава обратилась в камыш, вследствие сильнаго разлива Сыра. Долго продолжалась по этому поводу переписка, но когда отыскались способы к дальнейшему обезпечению укрепления, помимо Шульца, дело о его донесении было предано забвению. Не будь, однако, ошибки капитана Шульца, мы бы, может быть, до сих пор не были на Сыр-Дарье, а не только в Ташкенте, Кокане и Самарканде.