Раздел, 19 вопр. Психические состоянияПсихическое состояние – конкретная структурная организация всех имеющихся у человека психических компонентов, обусловленная данной ситуацией и предвидением результатов действий, их оценкой с позиций личностных ориентаций и установок. Целей и мотивов всей деятельности (Сосновикова). ПС многомерны, они выступают и как система организации псих-их процессов, всей деятельности человека в каждый конкретный момент времени, и как отношения человека. Существует представление о состояниях как о фоне, на котором протекает психическая и практическая деятельность человека. ПС м.б. эндогенными (факторы организма играют роль) и реактивными (связаны со значимыми отношениями: крах, катастрофа и т.д.), или психогенными (Мясищев). ПС включают в себя временные параметры (мимолетные, длительные и хронические), эмоциональные, активационные, тонические (тонус является важной характеристикой состояний, многие авторы считают, что различия между ПС обусловлены различием именно этой составляющей. Тонус определяется прежде всего уровнем функционирования НС, а также активностью гормональных систем. В зависимости от этого выстраивается определенный континуум психических состояний:кома>наркоз>гипноз>быстрый сон>медленный сон>пассивное бодрствование>психоэмоциональное напряжение>психоэмоциональный стресс>фрустрация >аффект), тензионные составляющие. Остановимся кратко на хар-ках некоторых из этих состояний. 1 степень нервно-психического напряжения по Немчину – активное бодрствование характеризуется выполнением произвольных действий, не имеющих эмоционального значения, на фоне низкого уровня мотивации. По сути дела – это состояние покоя, невключенность в сложную деятельность для достижения цели. При исследовании исп-ых, нах-ихся в данном сост-ии, их хар-ки не отли-ся от обычных фоновых показателей соматических систем. 2 степень нервно-психического напряжения – психоэмоциональное напряжение – появляется тогда, когда повышается уровень мотивации, поя-тся значимая цель и существенная инф-ция; повышается сложность и эффективность деятельности, но ч-к справляется с поставленной задачей. Например, профессиональная работа ежедневно. Это состояние в ряде классификаций называется «операциональным напряжением». Это состояние хар-ся повышением качества и эффективности деятельности (активация НС, интенсификация деят-ти гормональной системы, позитивные сдвиги в психич-ой деят-ти). 3 степень – состояние психоэмоциональной напряженности появляется когда ситуация становится личностно значимой, при резком увеличении мотивации, повышения степени ответственности (Экзамен, сложная хирургическая операция). Появляются различные формы отрицательного эмоционального реагирования: волнение, тревога, ожидание неудачи. В целом уменьшается эффективность деятельности. 4 степень – психоэмоциональный стресс. Появляется при выполнении непосильной работы в условиях угрозы жизни или престижу, дефицита информации или времени. При стрессе происходит снижение резистентности организма, появляются соматовегетативные сдвиги и переживания соматического дискомфорта. Происходит дезорганизация психической деятельности. По сути дела, 2, 3 и 4 степени представляют собой разные уровни проявляния стрессовых реакций. Стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование (Селье). По физиологической сути стресс понимается как адаптационный процесс, целью которого является сохранение морфофункционального единства организма и обеспечение оптимальных возможностей для удовлетворения имеющихся потребностей. Под неспецифическим ответом Селье понимал стереотипный ответ организма, независимый от природы раздражителя. Любая нормальная деятельность ч-ка может вызвать значительный стресс, не причинив при этом вреда организму. Более того умеренный стресс мобилизует защитные св-ва организма и оказывает тренирующий эффект, переводя организм на новый уровень адаптации. Вредоносным является дистресс, или вредный стресс, по терминологии Селье. Состояние психоэхмоцинального напряжения, психоэмоционального стресса, фрустрации, аффекта можно отнести к дистрессовым состояниям. Фрустрация – ПС, возникающее в случае, когда человек на пути к достижению цели сталкивается с препятствиями, к-ые реально непреодолимы или воспринимаются им как непреодолимые. В ситуациях фрустрации происходит резкое повышение активации подкорковых образований, возникает сильный эмоциональный дискомфорт. При высокой толерантности (устойчивости) по отношению к фрустраторам поведение человека остается в пределах адаптивной нормы. При низкой толерантности могут проявиться различные формы неконструктивного поведения. Наиболее частой формой является агрессия. Аффекты – стремительно и бурно протекающие эмоциональные процессы взрывного характера, которые дают разрядку в действиях, не подчиняющихся волевому контролю. Для аффекта характерен сверхвысокий уровень активации, изменения во внутренних органах, измененное состоянии сознания, его сужение, уменьшение объема внимания, концентрация на каком-либо одном объекте. Рассмотренные выше характеристики псих-ой напряженности и тонуса не определяют модальности эмоционального состояния. Вместе с тем, среди всех психич-их состояний мы не можем найти не одного, в кот-ом эмоции не имели бы значения. Во многих случаях нетрудно отнести эмоциональные состояния к приятным или неприятным, но довольно часто психическое состояние представляет собой сложное единство противоположных переживаний (смех сквозь слезы). Для обозначения двойственности переживаний Блейлер предложил специальный термин «амбивалентность чувств». К положительно окрашенным эм-ым состояниям отн-ся удовольствие, комфорт, радость, счастье, эйфория. Они хара-ся улыбкой на лице, удовльствием от общения с другими людьми, ощущения принятия окружающими. Аргайл и др. выделили три группы факторов положительных эмоциональных состояний, такие как полнота переживаний (имеет много общего с «пиковыми переживаниями» или «моментами наиболее полного ощущения счастья и самореализации» - Маслоу) и их глубина; успех; чувство привязанности к людям. Если проблема, кот-ую предстоит решить, слишком сложна появляется чув-во беспокойства, если слишком проста – то чувство скуки. Совсем по другому хар-ся отрицательно окрашенные эмоц-ые состояния, к к-ым можно отнести состояния: печали, меланхолии, тревоги, депрессии, страха, паники. Наиболее изученными являются состояния тревоги, депрессии, страха, ужаса, паники. Состояние тревоги возникает в ситуациях неопределенности, когда характер или время возникновения угрозы не поддается предсказанию. Тревога – сигнал опасности, которая еще не реализована. Тревога изменяет характер поведения, ведет к усилению поведенческой активности и тем самым выполняет адаптивную функцию. Однако в случае, если интенсивность и длительность тревоги не адекватны ситуации, это препятствует формированию адаптивного поведения. Березин развивает представление о существовании тревожного ряда. Этот ряд включает в себя следующие аффективные феномены. 1. Ощущение внутренней напряженности. 2. Гиперестезические реакции (при нарастании тревоги ранее нейтральные стимулы приобретают значимость, им придается отрицательная эмоциональная окраска, - это усиливает тревогу. 3. Собственно тревога (характеризуется появлением ощущения неопределенной угрозы, неясной опасности. 4. Страх (происходит смещение тревоги конкретным объектом, который начинает расцениваться как угрожающий). 5. Ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы. 6. Тревожно-боязливое возбуждение (на этой стадии возможность целенаправленной деятельности исчезает).
Кемпинский выделил 4 вида страха: биологический, социальный, моральный, дезинтеграционный. Депрессия – временное, постоянное или периодически проявляющееся состояние тоски, душевной подавленности. Депрессивные состояния возникают, как правило, в ситуациях утраты. Депрессивное состояние сопровождается психофизиологическими нарушениями, ощущением пустоты и бессмысленности, чувством вины, одиночества, беспомощности (Василюк). Для ДС характерна мрачная оценка прошлого и настоящего, пессимизм в будущем. Классификации ПС выделяют также соматопсихические состояния (голод, жажда, половое возбуждение) и ПС, возникающие в процессе трудовой деятельности (утомление, монотония, вдохновение, рассеянность). Настроение – общеэмоциональное состояние, которое в течение определенного времени окрашивает переживаниями деятельность человека. Т.о. настроение можно рассматривать как устойчивый компонент психических состояний. Создают настроение, во-первых, интероцептивные ощущения, во-вторых отношение человека к окружающей действительности и к самому себе в каждый момент времени (Василюк). В преобладающем настроении генерализовано отражается мера удовлетворенности в основных потребностях человека. Многие авторы разделяют настроение на доминирующее (постоянное), характерное для индивида, и актуальное, возникающее и изменяющееся под влиянием ситуации. Факторы управления психическими состояниями (также м. смотреть психологические защиты – совладающие стратегии). Факторами, уменьшающими стрессогенность среды и ее отрицательное влияние на организм, являются предсказуемость внешних событий, возможность заранее подготовиться к ним, а также возможность контроля над событиями, что существенно снижает силу воздействия неблагоприятных факторов. Важным направлением психологической помощи является обучение человека определенным приемам и выработка навыков поведения в стрессовых ситуациях, повышение уверенности в себе и самопринятии. Психологические методы диагностики состояний: тест выбора цвета Люшера, метод исследования фрустрационной толерантности (Розенцвейг), метод незаконченных предложений, тест «Рука» и другие. Концепция Василюка (более подробно, кому интересноJ). Основной результат работы Василюка состоит во введении и разработке категориального комплекса "критическая ситуация — переживание". Введение категории критической ситуации позволило разрозненные психологические представления о стрессе, фрустрации, конфликте и кризисе синтезировать в целостную, внутренне дифференцированную конструкцию, различающую эти экстремальные ситуации не как эмпирические "вещи", а как теоретические типы. Различаются они главным образом* по тем внутренним необходимостям жизни, реализация которых в данных условиях психологически невозможна. Переживание не ведет непосредственно к реализации этих необходимостей, оно направлено на восстановление психологической возможности деятельности по их реализации. Если уподобить критическую ситуацию падению бегущего человека, то переживанию будут соответствовать усилия, потраченные им для того, чтобы встать на ноги и получить тем самым возможность снова продолжить бег. Этот образ кажется подходящим лишь для внешней деятельности, но он применим и по отношению к деятельности внутренней. Например, переживание конфликта, делающего невозможной внутреннюю деятельность выбора, не производит этот выбор, а лишь перестраивает сознание до тех пор, пока он не станет субъективно возможен. В реальном жизненном процессе эти две активности — переживание и деятельность — могут перетекать друг в друга и даже реализовываться в одном и том же акте, но задача психологической теории как раз в том и состоит, чтобы расчленять эту непосредственную реальность, устанавливая "чистые" закономерности, переплетенные в едином процессе жизнедеятельности. Этой же задаче установления "чистых" закономерностей, но уже не для отделения друг от друга деятельности и переживания, а для анализа самого процесса переживания служит построение типологии жизненных миров, приведшее к выделению четырех принципов (удовольствия, реальности, ценности и творчества), регулирующих протекание переживания. Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл выделения двух последних принципов в качестве самостоятельных закономерностей: он состоит в демонстрации принципиальной, философско- методологической ограниченности психоаналитической теории защитных процессов, знающей только принципы удовольствия и реальности и сводящей к ним высшие, духовные закономерности психической жизни. Итак, основной результат исследования — введение и типологизация категорий критической ситуации и переживания-деятельности. Подведение итогов было бы неполным, если бы мы ограничились констатацией позитивных результатов и обошли молчанием вопросы и проблемы, актуализированные ходом исследования, но не нашедшие отражения в книге. Невозможно обсудить все эти вопросы, формулировкой которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по трем наиболее частым и важным из них нам хотелось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения. Первый возрос таков: можно ли говорить о переживании положительных экстремальных событий? Заданный в таком виде, он неявно предполагает, будто бы в книге речь шла о переживании отрицательных событий. Большинство наших иллюстраций в самом деле наталкивает на такое понимание, но, строго говоря, оценочная точка зрения на события, создающие критическую ситуацию, в тексте не проводилась. Если включить в анализ такую точку зрения, то сразу же возникает вопрос о критерии оценки события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъективен (даже смерть близкого родственника, как показывает, скажем, пример пушкинского "молодого повесы", событие отнюдь не всегда отрицательное), во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как вступление в брак, увы, слишком часто меняет в сознании супругов свой знак на противоположный), но главное, что этот критерий неоднозначен в силу множественности источников оценки: то, что является положительным исходя из одной жизненной необходимости, может создать критическую ситуацию в отношении другой. Например, большой успех в реализации какого-либо мотива может привести к дезорганизации сложившейся мотивационно-ценностной целостности, *и тогда это событие, являясь непосредственно эмоционально положительным, тем не менее потребует работы переживания по восстановлению нарушенного внутреннего единства. Профессор Николай Степанович из "Скучной истории" А. П. Чехова с горечью размышляет о своей жене и дочери: "Такие житейские катастрофы, как известность, генеральство, переход от довольства к жизни не по средствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, незакаленных жену и Лизу все это свалилось как большая снеговая глыба и сдавило их". Итак, первый ответ на поставленный вопрос звучит следующим образом: да, так называемые положительные события также ставят перед человеком задачу переживания в той мере, в какой они, реализуя одну жизненную необходимость, нарушают реализацию других, т. е в той мере, в которой они создают критическую ситуацию в строгом значении этого термина. Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли переживанию положительное в положительном событии? Если понимать переживание наиболее широко, как внутреннюю работу по принятию фактов и событий жизни, работу по установлению смыслового соответствия между сознанием и бытием, то ответ, разумеется, утвердительный. Вот как фрагмент подобного переживания описан проникновенным словом И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев, неожиданно попав "...в один из самых важных петербургских журналов, очутился в обществе самых знаменитых в то время писателей да еще получил за это почтовую повестку на целых пятнадцать рублей". Юноша решает тут же отправиться в город. "Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли о чем- нибудь определенно? Но в тех случаях, когда в жизни человека произошло что-нибудь важное или хотя бы значительное и требуется сделать из этого какой-то вывод или предпринять какое-нибудь решение, человек думает мало, охотнее отдается тайной работе души. И я хорошо помню, что всю дорогу до города моя как-то мужественно возбужденная душа неустанно работала над чем-то. Над чем? Я еще не знал, только опять чувствовал желание какой-то перемены в жизни, свободы от чего-то и стремление куда-то..." В этом описании мы легко узнаем переживание как работу по преобразованию психологического мира. Но мы связаны собственными дефинициями, напоминающими, в частности, что переживание — это ответ на ситуацию невозможности, или бессмысленности. Ничего подобного в приведенном примере нет, наоборот, ситуация, в которой оказался герой, может быть названа ситуацией "сверхвозможности". В ней избыток возможностей, избыток осмысленности, переполняющий душу героя и не могущий уместиться в конкретной цели и излиться в конкретном действии. Можно выдвинуть предположение, что необходимость в переживании создается не только ситуацией невозможности, но и ситуацией сверхвозможности. Здесь не место вдаваться в подробный анализ сходств и различий между этими двумя ситуациями. Укажем лишь на то, что и та и другая в плоскости деятельности характеризуются отсутствием разрешающего их внешне ориентированного действия, ибо задача в обоих случаях не внешняя, а внутренняя, смысловая. Вполне вероятно, что каждому типу ситуации невозможности соответствует тип ситуации сверхвозможности. Например, спортсмена, главная цель и замысел жизни которого было достижение звания чемпиона мира, ждет жизненный кризис в том случае, если из-за травмы этот замысел станет нереализуемым; но его может привести в кризисное состояние и абсолютный успех, реализовавший до конца его жизненный замысел. Замысел, который организовывал и осмыслял всю его жизнь, воплотившись, исчерпывается и как таковой отмирает, ставя перед человеком типично кризисную задачу поиска нового замысла и смысла жизни как целого. Этими предварительными предположениями мы вынуждены завершить рассмотрение вопроса о "положительных" переживаниях, осознавая, что подробная разработка этой темы может потребовать значительных дополнений, а то и изменений общей категории переживания. Второй из вопросов, на котором мы хотели бы остановиться, был однажды задан автору в такой форме: "Вводимое Вами понятие переживания совершенно независимо от традиционного понятия переживания или оно лишь вскрывает некоторую новую подоплеку этого традиционного понятия?" Иначе говоря, вопрос ставит под сомнение категоричность, с которой мы противопоставили наше понятие тому, которое бытует в психологии. Отвечая на это сомнение, мы остаемся убеждены в необходимости строгого различения этих понятий, На научно-понятийном уровне, в отличие от живой обыденной речи, эти два термина не более чем омонимы. Но, противопоставив их как понятия, схватывающие различные аспекты реальности, мы получаем возможность сопоставить их, поднять вопрос о реальных отношениях и взаимосвязях этих аспектов. Понятие переживания-деятельности фиксирует в первую очередь "экономический" аспект преобразований психологического мира, отвлекаясь, по крайней мере вначале, от конкретных форм, в которых эти преобразования отражаются в сознании и которыми они опосредуются (ибо функция сознания по отношению к деятельности, и к деятельности переживания в том числе, состоит в опосредующем эту деятельность отражении ее самой, ее материала, условий, средств, продуктов и т. д.). Понятие переживания-созерцания, как мы установили, означает определенный режим, или уровень, функционирования сознания как системы, существующий и действующий наряду с другими режимами — рефлексией, сознаванием (презентацией) и бессознательным. Переживание– деятельность опосредуется в общем случае всей многоуровневой системой сознания в целом. Эти положения позволяют нам выдвинуть гипотезу о многоуровневом построении переживания по образцу представлений И. А. Бернштейна об уровневом построении движения. В каждом конкретном случае деятельности переживания перечисленные уровни сознания для реализации этого процесса образуют некоторое уникальное функциональное единство, в котором тот или другой уровень берет на себя роль ведущего. Скажем, в приводившемся чуть выше примере из "Жизни Арсеньева" И. А. Бунина деятельность переживания строилась преимущественно на бессознательном уровне ("тайная работа души") при активном участии уровня непосредственного переживания * ("желание какой-то перемены в жизни, свободы от чего-то и стремление куда– то"). Когда все эти "какой-то", "чего-то", "куда-то" начинают позитивно определяться, презентироваться в сознании, это говорит о том, что в работу включается уровень осознавания. В творческом разрешении так называемых "проблемно-конфликтных" ситуаций особенно важны процессы рефлексивного уровня. Коснувшись проблемы представленности деятельности переживания в сознании, нельзя оставить без внимания тесно связанную с ней проблему представленности в сознании критической ситуации. Отнюдь не всякая ситуация, которая из внешней (например, психотерапевтической) позиции может быть квалифицирована как критическая, осознается и самим субъектом как таковая. Эта неточность осознания чаще всего является не просто дефектом восприятия и понимания, т. е. чем-то отрицательным, а положительным продуктом бессознательного защитного переживания, что в психотерапевтическом плане порой требует специальных усилий по разрушению сложившейся защитной иллюзии, будто бы ситуация все-таки разрешима при данных внутренних и внешних условиях. Иначе говоря, иногда приходится искусственно доводить пациента до осознания необоснованности его надежд на наличие прямого и непосредственного решения проблем, чтобы переориентировать его сознание на другую, адекватную сложившейся ситуации активность — активность сознательного переживания вместо ставшей неадекватной активности предметно-практического действия. С точки зрения гипотезы о многоуровневом построении переживания речь идет в этих случаях о психотерапевтической смене ведущего уровня переживания, о переводе его с регистра бессознательного на регистры сознавания, переживания- созерцания и рефлексии. Возвращаясь теперь к поставленному выше вопросу, можно сказать, что понятие переживания-деятельности независимо как категория от традиционного понятия переживания* и в то же время оно вскрывает в этом последнем особую подоплеку, а именно: переживание- созерцание является одним из уровней построения переживания-деятельности, причем уровнем, в большинстве случаев наиболее "загруженным" в силу своего "промежуточного" положения между бессознательным и сознаванием. В частности, эмоциональное переживание *, как важнейший из видов переживания-созерцания (последнее, как мы помним, может быть не только эмоциональным), взятое в этом аспекте, выступает как фрагмент целостной деятельности переживания — фрагмент, роль, смысл и функция которого выясняются лишь в системе параллельно и последовательно текущих бессознательных, "сознавательных" и рефлексивных процессов, опосредующих в совокупности некую жизненно необходимую душевную работу. Это путь, на котором можно окончательно избавиться от все еще живучего предрассудка об эпифеноменальности эмоций. Эмоция — это не только реакция, но и акция, она не только "оценщик" жизненных ситуаций, но еще и "работник", вносящий свой вклад в психологическое разрешение этих ситуаций. Наконец, последний вопрос (точнее полувопрос-полуупрек) связан с отсутствием в книге практических рекомендаций. Как же все-таки помогать другому человеку справляться с критическими жизненными ситуациями? Этот вопрос не нашел прямого отражения в книге по той простой причине, что собственный опыт автора в практической психокоррекционной работе представляется ему совершенно недостаточным, чтобы брать на себя риск давать какие- либо конкретные методические рекомендации. Делать это, исходя преимущественно из теоретических соображений, было бы по меньшей мере безответственно. Психокоррекционная, а тем более психотерапевтическая, практика (являющаяся прерогативой врача) настолько сложна и многогранна, что она в принципе не может уместиться в одну, даже самую стройную схему. Самому автору изложенные в книге у построения помогают в его непосредственной практической работе, они оказываются полезными для более ясного и четкого осмысления жизненных ситуаций пациентов, для понимания направления и хода их попыток пережить эти ситуации и для психокоррекционного "выравнивания" их переживаний. Но это, конечно, ничего не доказывает, ибо психокоррекция и психотерапия слишком искусство, чтобы можно было даже очевидные случаи успеха объяснять истинностью теоретических схем, которыми руководствовался психотерапевт, а очевидные неудачи — их ложностью. Для того чтобы связь между теоретическими представлениями о переживании и результатами психокоррекции была не случайной, а необходимой и систематичной, должна быть поставлена и решена проблема метода. Отсутствие метода оставляет самую последовательную и аргументированную теорию повисшей в воздухе спекуляцией, поскольку метод — тот единственный мост, по которому могут происходить взаимообогащающие обмены между теорией и практикой. Что касается метода, адекватного теории переживания, то вполне очевидно, что он не может быть чисто исследовательским, реализующим одно лишь познавательное отношение к своему объекту. Он должен быть методом психотехническим. Образец такого рода метода в советской психологии мы видим в теории поэтапного, формирования умственных действий П. Я. Гальперина, где изучаемый предмет, говоря словами знаменитых марксовых тезисов, берется не только в форме объекта, или форме созерцания, а как человеческая чувственная деятельность, практика, в которую активно включен и сам исследователь. Разработка подобного метода, как и вся проблема переживания с теоретической и с практической стороны, является делом многоаспектным, междисциплинарным. Психология не способна сама охватить всю эту проблему целиком. Читатель мог убедиться в этом на примере нашего исследования, где мы, стараясь провести одну только психологическую точку зрения, вынуждены были абстрагироваться от многих важных аспектов целостной темы. Ввиду принципиальной ограниченности чисто психологического подхода, хотелось бы привлечь внимание к проблеме переживания представителей других дисциплин, прежде всего гуманитарного цикла, которые могли бы внести незаменимый вклад не только в теорию переживания, но и в практику психологической помощи. Одними усилиями психотерапевтов, психологов, суицидологов здесь не обойтись. Этнограф, фольклорист, специалист по научному атеизму и истории религий могли бы дать психокоррекционной практике богатейший материал о приемах, способах, методах социальной организации человеческого переживания на разных стадиях общественного развития и в разного типа культурах. Социолог и историк могли бы помочь этой практике исследованием явлений массовой психологии в периоды общественных кризисов, переломных периодов в истории общества. Очень большую роль может сыграть философ. "Схематизмы сознания", опосредующие человеческое переживание, — это особые системы значений, в которых на уровне индивидуального сознания предстают определенные компоненты общественной идеологией психологии. Поскольку задача философии, как она сформулирована К. Марксом, состоит не только в том, чтобы объяснять мир, но и в том, что бы изменять его, а важнейшую часть изменения мира составляет формирование нового человека, то в практическое решение проблемы переживания марксистско-ленинская философия может внести свою лепту творческим созиданием "схематизмов", органически вытекающих из коммунистического мировоззрения и способных наполнять осмысленностью человеческую жизнь даже при самых тяжелых кризисах. Психология, разумеется, не может претендовать на то, чтобы ставить задачи другим дисциплинам. Это лишь призыв к сотрудничеству в деле развития теории и практики психологической помощи. Автору же остается надеяться, что его труд окажется полезным для специалистов, уже сейчас помогающих человеку в преодолении критических жизненных ситуаций.
2 раздел, 24 вопр. Консультирование в кризисной службе. Кризис может являться результатом длительно развивающегося процесса или внезапного действия одного либо нескольких факторов. Может возникнуть как в ответ на катастрофу, так и на незначительное событие (по типу «последней капли»). Кризис может привести к положительным личностным переменам и явиться важным жизненным опытом. Кризис ограничен во времени двумя-шестью неделями. Возникает как ряд сменяющих друг друга стадий: - стадия нормальной адаптации – рост напряжения активизирует привычные способы решения проблем, психологические защиты и знакомые ресурсы; - стадия мобилизации – если не сработали привычные способы, усиливается напряжение, растет чувство неуверенности и страха, задействуются новые внешние и внутренние источники помощи; - критическая фаза – при неэффективной мобилизации еще больше растет тревога, деятельность всех систем (физиология, эмоции, когнитивные процессы, взаимоотношения) дезорганизуется, и тогда в ход идут самые крайние средства, часто без критического осознавания (алкоголь, наркотики, суицид, убийство). Кризис может завершиться на любой стадии, если исчезнет опасность или обнаружится решение. На любой из этих стадий может закончиться развитие кризисного процесса. Кризисное вмешательство направлено на то, чтобы сделать возможной работу над проблемой, а не обязательно решить её. Многие проблемы, порождающие и поддерживающие кризис, невозможно решить быстро. Стадии помощи: 1) Сбор информации. Идет идентификация чувств и их связи с содержанием – это снижает эмоциональное напряжение. Внимательное исследование всех аспектов проблемы (чем больше клиент говорит, тем лучше). Выявление события, вызвавшего кризис. 2) Формулирование и переформулирование проблемы. Сложные ситуации можно разделить на ряд мелких аспектов и работать с каждым по отдельности. Прояснение того, что клиент уже пробовал делать, и того, что ему помогало раньше в решении трудностей. 3) Альтернативы и решения. Поиск неэффективных стратегий и последовательная замена их на эффективные и приемлемые. Отказ от ускорения процесса (всему нужно время «вызреть»). Кризис наносит удар по привычным представлениям человека о себе и об окружающем мире, утрачивается контроль, неопределенными становятся представления о будущем. Но даже когда невозможность существовать в прежней системе представлений очевидна, человек продолжает цепляться за них. «Хочу, чтобы всё было как раньше», «Почему это произошло со мной?» - подобные мысли могут принимать характер навязчивости. Посттравматический стресс (ПТС, посттравматическое стрессовое расстройство – ПТСР) – непсихотическая отсроченная реакция на травматический стресс (природные, техногенные катастрофы, боевые действия, способные вызвать психические нарушения практически у любого человека). Его симптомы: - чрезмерная возбудимость и раздражительность; - безудержный тип реагирования на внезапный стимул; - фиксация на обстоятельствах травмирующего события; - уход от реальности; - предрасположенность к агрессии; - ослабление концентрации внимания; - утомляемость; - фобии, ночные кошмары, «флэшбэки» («вспышки из прошлого» - видения травматичной ситуации, потеря ориентации в пространстве и времени). Цели терапевтического вмешательства при ПТС (ПТСР): - подкрепление адаптивных защитных механизмов – копинг-стратегий (эмоциональных, когнитивных, поведенческих); - освобождение от мучительных воспоминаний; - вербализация – выведение вытесненных чувств на уровень осознания, их отреагирование; - помощь в возвращении к полноценной социальной жизни. Работа идет длительно, поскольку ПТС может сохраняться без разрядки до 14 лет и приводить к личностным деформациям по возбудимому типу («фонтанирующий») и замкнутому (отстраненный, «без эмоций»). В зависимости от теоретической ориентации специалиста выбираются методы коррекции: - психодинамическая модель вскрывает вытесненный травматичный материал и приводит к бурному эмоциональному катарсису и осознаванию; - когнитивно-бихевиоральная модель исследует процессы, запускающие эмоциональные реакции и предлагает другие варианты поведения-мышления; здесь используется принципы угашения реакций (десенсебилизация); - стратегии НЛП прорабатывают травматичную ситуацию в различных модальностях (зрительной, слуховой, кинестетической). Работа осуществляется как индивидуально, так и в группе.
|
