Из-за земли

Вон там, на поляне, как раз у речки, стоит молельня, то — молельня «тбауацилла», да будет на тебе ее благословение! Напротив, на этом берегу, на скале, у опушки соснового леса, видны развалины. Это развалины башни Кобета. Вы дальнозорки, взгляните-ка. Перед башней и сейчас еще можно увидеть фундаменты некогда стоявших там домов, в которых жили Кобета.

Жили они отдельно, маленьким аулом, рядом с аулом Масгута. Возле них, за сосновым лесом, есть небольшая полянка, там и были их пашни. Еще сегодня эту поляну называют пашнями Кобета. Теперь там выгон нашего аула: оскудела земля, ма хурта, выветрилась, размыли ее дожди: то, что когда-то было пашней, теперь не годится ни на что, разве что под выгон.

Но народ за это время научился заниматься и другими работами, и недостаток земли перестал так сильно замечаться. Да и народа стало числом меньше: кого истребил род Колыта и Албегата, кто из-за недостатка земли или из-за кровной мести переселился в другие края, а кто занялся отхожим промыслом. Вот из-за пахотной-то земли и случилась с Кобета ужасная беда. Немногочислен был род Кобета, всего девять домов. В одной семье было семь сыновей, семь братьев, необыкновенно расторопных, ловких и смелых, но известных также и своими зазорными делами. Славились они кроме того своей работоспособностью. Их крошечные наделы давали больший урожай, чем у других, и скот их был жир-: нее, лучше и удойнее.

Однажды род Кобета заспорил с Барсагата из-за клочка пашни. Земли, ма хурта, в те времена народу не хватало, и потому ценилась она, как кровь.

Земля, на которой поместилась бы корова, стоила столько, сколько корова; где поместился бык — столько, сколько сам бык, ну, каждый и старался заполучить лишнюю пядь. Кто таскал землю на спине и на каменистых местах устраивал себе крошечную пашню, кто отводил под пашню часть своего покоса, выгона, а кто брал землю в аренду, за половину урожая, у того, у кого ее было немного больше. В те времена кормиться можно было лишь от земли. Есть у тебя пахотная земля — ты сыт хлебом, есть у тебя покос — будешь сыт скотом. Никакой другой работы в окрестностях Масгута не знали и не делали. Не было леса такого, чтобы можно было заняться мастерством по дереву, металла, чтобы обрабатывать его, тоже не было. Конечно, они умели хорошо вялить сукно, выделывать бурки, но только те, кто был богат овцами и козами, а для этого опять-таки нужна была земля.

Из-за земельной-то нужды и происходили чаще всего ссоры и убийства в те времена, только из-за нехватки земли!

Как же было не оберегать каждому свой клочок земли как зеницу ока? Как было не стараться всеми средствами приумножать наделы? Вот почему в те поры земля шла за калым, за кровь. У кого земли было больше, чем у других, тот был сам себе господин.

Барсагата считались родом, богатым землей. С их земли кормились даже другие фамилии и отдавали себя под покровительство могущественного рода Барсагата. Был такой обычай: когда малочисленная, слабая фамилия из-за чего-нибудь вступала во вражду с сильной, она спешила отдаться под защиту другой, большой фамилии. И вот у Барсагата таких подзащитных было изрядно: ведь Барсагата были не только сильным родом, но и владельцами больших земель, и своих гостей они сажали на эти земли. За это брали с них, как дань, скот, хлеб или что-нибудь другое. Такая, пришедшая на чужую землю фамилия считалась как бы более низкого положения.

Не хватало земли и Кобета. К семерым братьям перешла

земля — доля их отца. К тому времени все семеро братьев обзавелись семьями, народили детей, и им нередко приходилось голодать больше, чем другим членам их рода.

И вот, не видя иного исхода и имея с кем-то из Барсагата спорный с давних пор участок, они однажды взяли и распахали его. А когда сняли урожай, то не дали Барсагата даже и той части, которая полагалась за наем.

А этот Барсагата был сорвиголова. Ворвавшись в саклю семи братьев, он с порога крикнул старшему:

— Эй, ты, осёл, Кобета! Почему ты, сняв урожай с нашей общей земли, не платишь мне моей доли?

Кобета убеждали его, говоря, что участок спорный, предлагали вынести дело на суд уважаемых всеми сельчан. Но высокомерный Барсагата и слушать их не пожелал. Потянулся он к цепи, висящей над очагом. Унесу, говорит, ее вместо платы за землю! Словом, взбаламутил всю семью, привел всех в смятение.

Не осмеливались Кобета тронуть представителя сильного рода, но, когда Барсагата зашел слишком далеко, завязался спор. Спор перешел в ссору, ссора в драку. Барсагата схватился за плеть, тогда братья повалили его на землю и как следует избили.

С тех пор пошла вражда между Барсагата и Кобета, как же иначе. Кобета устроили для Барсагата угощение, чтобы те простили им избиение их мужчины; унижались перед ними, чтобы умилостивить их, но все это было нипочем этому гордому роду, решительно нипочем. С тех пор не стало житья всему роду Кобета, не оставили им Барсагата ни скота, ни зерна; когда лее отобрали земли, которые отдавали им внаем, — совсем туго стало Кобета, так туго, что не могли они: просто дух перевести. Врагу вашему не пожелал бы я ссоры с фамилией Барсагата, не привыкшей сносить оскорбления. Было их шестьдесят четыре дома, владели они четырьмя жилыми и семью семиэтажными боевыми башнями, стрелков насчитывалось у них сто четыре. Всех кругом держали они в таком страхе, что птица не осмеливалась пролететь над ними, а небо — греметь. Ко всему тому были они фамилией, богатой землей, и жили не только в ауле Масгута, но и в Кадласане, Тахо, даже в Тли. Жили необыкновенно дружным, крепко спаянным родом, готовые один за всех и все за одного идти на смерть.

Когда Кобета стало невмоготу, решили они восстать против Барсагата, но что могли сделать? Тогда стал Кобета всем родом думать и решать, как быть. И сказал семи братьям:

— Мы все пропадаем из-за вас, так вы либо найдите средство, чтобы помириться с Барсагата, либо ищите другого спасения для ваших голов.

Тогда семь братьев, не найдя ничего другого, встали и переселились в Нижний Кугом. Когда они перестали быть занозой в глазу Барсагата, те немного успокоились. Захваченную у семи братьев землю снова отдали внаем этому же роду, да и на что она была им нужна? Помирились они и с другими представителями рода Кобета.

А семь братьев в Нижнем Кугоме расчистили каменистую землю от камней и бурьяна и, проделав адскую работу, устроили для себя пашни. Были эти участки так малы, что невозможно было бы повернуться даже сохе; они копали их лопатками и так уж засевали. Жили бедняги нищенской жизнью, влача жалкое существование, но гордого своего духа не оставили.

Вот однажды порешили семь братьев сложить для себя семиэтажную башню. Искусны были они в кладке башен, складывали их и для других и имели немалый доход от этого мастерства.

Начали они класть свою башню. Сложили три этажа, да пошлет вам счастья бог, и принялись за кладку четвертого, когда вдруг во время работы сверху сорвался камень и разбил голову старшего из братьев. Подбежали остальные к раненому, как же иначе, и отнесли его домой.

Когда раненый пришел в себя, он сел на постель и обратился к братьям:

— Наступают дни тутыра. Перевяжите мне крепко голову, наденьте мне поглубже на голову папаху так, чтобы не было видно повязки, и завтра сведите меня в аул Масгута на игры. Там пригласите играть Барсагата. Может быть, я сумею найти силы, чтобы участвовать в игре. Кто-нибудь из них толкнет меня, и я ударюсь головой о камень. Убийство мое припишите им и за кровь мою потребуйте у них земли. Если не дадут ничего другого, то хоть вашу землю вернут вам назад. А иначе как вы проживете без земли? Чувствую я, что недолго мне жить, так сделайте, ма хурта, так, чтобы смерть моя не пропала зря для нашего дома.

И, действительно, наступили дни тутыра. В эти дни народ обычно забавлялся играми. Рано утром со всех окрестностей потекли люди Масгута, и весь день до глубокой ночи на улицах не прерывались игры.

На другой день отправились Кобета с раненым братом в Масгута на игры, иначе как же. Смотрят, все заняты играми, ходуном ходит аул. Большинство, взявшись за руки, танцует симга[27], заполняя все улицы аула. У Дзассатан была широкая кровля, общая для семи домов, там многие играли в каламыта[28] и бынабадчита[29]. Другие из местности Сыджиткахан скатывались вниз на салазках, на коньках, пролетали через пашню и, состязаясь, прыгали через высокий забор. Третьи на поляне, у аула, играли в толкача, жестоко избивая друг друга. Иные же танцевали арафтыдта[30], построившись в два ряда, плечом к плечу. Те, что внизу, кричали: «Доберетесь до нас?» Верхние отвечали: «Не можем дотянуться до вас». Весь аул был занят играми, просто не протолкаться.

Кобета, расталкивая народ, подошли к игравшим в толкача. Тут были одни только Барсагата.

— Ой, Барсагата, возьмите нас в игру! — обратились к ним Кобета.

Барсагата сначала покривились, показывая, что считают их ниже себя, но потом сказали:

— Так как вы гости, то входите в игру, но если проиграете, пеняйте на себя.

Начали они играть: играли в толкача. Не могли же Барсагата духом святым знать, что один из Кобета — полуживой.

Во время игры один из Барсагата толкнул раненого. Тот упал и, падая, нарочно ударился головой о камень. И, да будет так с проклинающим тебя, голова его разлетелась на части, и он на месте же умер. Все случилось, как рассчитывали Кобета. Но были эти братья легкомысленны и несдержанны. Не помня себя от горя, набросились они на Барсагата и убили одного из них. Пока народ успел вмешаться, разнять их, Барсагата уложили двоих из них. Тогда ввязались в драку и другие Кобета, но тут подоспел народ, разнял их, иначе вся фамилия Кобета была бы истреблена; ведь что могли они сделать фамилии Барсагата, да еще на открытом месте? Из семи братьев до дому добрались только четверо.

С тех пор между двумя фамилиями пошла кровная месть, иначе как было бы. Кобета убили еще одного из Барсагата, а эти — троих из Кобета, так что из семи братьев остался в живых всего лишь один. Тогда Барсагата решили истребить весь остальной род Кобета прямо в их же жилищах, чтобы никто не уцелел. Виновными во всех этих несчастьях были сами Кобета. Согласно обычаю, если в игре убивали кого-нибудь, за него фамилия не мстила. Она шла на мировую, и за кровь брали выкуп добром или землей. А Кобета, мстя за своего мужчину, убили в игре другого и этим развязали руки Барсагата. И хоть Барсагата убили большее число людей, все же они имели повод на глазах у народа истребить весь род Кобета до одного.

Когда Кобета увидели это, поняли они, что им не остается ничего, как пойти на примирение. Тогда встал народ на колени перед высокомерным родом Барсагата и сказал: «Делайте с ними что хотите, только не истребляйте рода Кобета».

Послушались Барсагата мольбы народа, примирились с Кобета. Но чего только не потребовал у бедняков Кобета этот мстительный и алчный род! В уплату за кровь они отняли у них все их добро. Кобета даже девушку привели в залог примирения. У наших предков позором считалось в расчетах по кровному делу отдавать девушку, которую получивший мог сделать работницей и даже продать. Если же кто-нибудь отданную таким образом девушку брал себе второй женой, ее потомство считалось низшего происхождения. Но у фамилии Кобета не было иного исхода, и они отдали девушку. То, что они спасли свой род от полного истребления, было уже благодеянием для них. Чем могли они прокормиться после этого, оставаясь в этих краях? Видя, что положение их из-за Барсагата стало невыносимым, они ушли из этих мест, куда-то скрылись, сгинули. Видите, нежилым стал холм Кобета, на котором раньше стояли их дома.

Такие дела, подобные кровавому дождю, случались, ма хурта, из-за земли в те страшные времена.