- Штабс-капитан Мостовский, Александр Петрович,- прозвучал хриплый голос пожилого человека в полумраке кабинета,- Командира отдельного гренадирского взвода в составе 133 пехотного полка.
Выдохнув струю дыма, генерал – лейтенант Стремоухов отложил листок бумаги с рапортом и поднял глаза на возвышавшегося перед ним Мостовского.
- Александр Петрович, - спокойно произнес генерал, восседая за письменным столом, буквально заваленным картами и прочими бумагами,- Вы осознаете, что это за документ?
- Так точно, ваше превосходительство,- сухо отозвался Мостовский, не шелохнувшись.
- Тогда извольте объясниться, по нижеследующим пунктам,- генерал натянул на нос пенсне и вновь взяв в руки рапорт, принялся неторопливо комментировать,- Командир 133 Симферопольского пехотного полка, генерал майор Снесарев выступает с ходатайством о смещении вас с должности командира отдельного гренадирского взвода, с последующим разжалованием до чина старшего унтер-офицера и назначением на нижестоящую должность в любом ином подразделении дивизии. Рапорт подкреплен докладом одного из офицеров 2го батальона о грубых нарушениях штабс-капитаном Мостовским воинской дисциплины, пренебрежении офицерской чести и субординации, а так же недозволительного поведения в отношении рядового состава, приказах, противоречащих воинскому уложению и прочее и прочее…
Вновь отложив документ, генерал-лейтенант снял с носа пенсне и, протерев переносицу, отложил рапорт в стопку бумаг.
- В дальнейшем разъяснении вашей провинности нуждаетесь?- спокойно глядя в лицо штабс- капитана, вопросил Стремоухов.
- Не нуждаюсь, ваше превосходительство,- четко отозвался офицер,- Во всем указанном в рапорте свое участие признаю и подтверждаю. С документом ознакомлен.
- Хорошо,- удовлетворенно кивнув, выдохнул генерал.
Он вновь не спеша втянул папиросный дым и, измерив взглядом стоящего перед ним Мостовского, жестом указал на стул, стоявший напротив его рабочего места.
- Извольте присесть, Александр Петрович,- указал генерал. И Мостовский сию минуту повиновался.
В глазах Александра было полное равнодушие и спокойствие. Единственное волнение в его душе вызывало лишь нахождение в кабинете командира дивизии. Непривычно было штабс-капитану пребывать в обществе столь высокопоставленных офицеров. Но он знал, что примерно таким исходом и окончиться эта история. Мостовский не сожалел о содеянном. Но между тем, прекрасно осознавал, что виноват. Теперь его судьба целиком зависела от решения генерал-лейтенанта Стремоухова. И за последние дни, Александр успел подготовить себя к любому исходу.
- В общих чертах, я осведомлен о произошедшем в батальоне,- продолжил генерал,- Но, дабы вынести окончательное решение по ходатайству генерала Снесарева, я желаю уточнить некоторые детали.
- Обязуюсь доложить вам в полной мере,- вздохнув, согласно покачал головой Мостовский.
- Хорошо, ну значит так,- Стремоухов вновь пробежался глазами по бумаге, в слух произнося некоторые отрывки из пунктов, содержавших конкретные дисциплинарные проступки,- Ударил в лицо штабс-капитана Серебрякова… угрожая оружием и расправой, вынудил … отдал приказ об избиении солдат… отказался сдать оружие… Да тут вы как сущий дьявол описаны, Александр Петрович,- неожиданно весело заключил генерал, рассмеявшись. А с виду такой выдержанный молодой человек. Чем же вам так не угодил командир стрелковой роты, что вы вот так, против всех законов чести и приличия в лицо, боевого офицера,- было видно что ситуация с Серебряковым от чего-то развеселила генерала. Стремоухов усмехнулся и, покрутив седые усы, посмотрел в лицо провинившемуся офицеру,- Командир полка рапортует, что вы там со своими головорезами чуть ли не казни устраиваете. Солдат избиваете, оружием угрожаете своим же соотечественникам. В чем дело, Мостовский?
- В дисциплине, ваше превосходительство,- немногословно отозвался штабс-капитан,- При попустительстве некоторых офицеров, солдаты отказываются выполнять регламенты и приказы. Это ставит под удар безопасность позиций батальона…
- И всей дивизии, Мостовский,- прервал его доклад генерал,- Неужто вы думаете, что я не осведомлен о реальном положении дел в частях. У меня таких грамот вон…,- указал генерал на стопку рапортов у края стола,- Я прекрасно осознаю, что ситуация, откровенно говоря не простая. Но между тем,- строго посмотрел он в глаза Александра.
Немного помолчав, неожиданно генерал вдруг повеселел и зажмурив глаза хрипло рассмеялся:
- В лицо, боевого офицера,- процедил он сквозь смех,- Черт побери, штабс-капитан, мне бы на ваше место. Я бы и сам с радостью, как в молодости, отметелил некоторых негодяев да так, что... Ай,- махнул он рукой,- И право в этом я вам завидую. Вы находитесь на передовой и все ваши заботы это дурни обнаглевшие, да австрияки. Знали бы вы, что до меня здесь доходит. Давно бы еще пуще из себя вышли.
Александр был ошеломлен таким неожиданным поворотов в беседе. Он молча слушал речь командира дивизии и не мог понять, отчего это вдруг генерал-лейтенант так проникся к серьезно провинившемуся офицеру такой простодушной доброжелательностью.
- Ну, так что,- протерев глаза рукой, спросил наконец Стремоухов,- Исправно теперь в караул ходят?
- За последние дни без происшествий, ваше превосходительство, - доложил штабс-капитан, наконец поняв, причину веселья командира.
- То-то же,- заключил тогда генерал,- Как видите, я неспроста вас вызвал, Мостовский. Дело то для меня мелковато, и рапорт я мог оставить на решение командира полка. Тогда бы вас непременно разжаловали. Андрей Евгеньевич с вами церемониться бы не стал. Но вы должны понять некоторые вещи. Для меня, как для командира дивизии сейчас принципиально важно сохранить боеспособность армии. Его превосходительство, генерал Каледин придерживается тех же принципов. Время сейчас такое, опасное. Черт его знает, право, чего нам завтра ждать. Но сегодня мы должны делать все, чтобы не спускать с рук подобные нахальные выходки, как неповиновение приказам и самовольное оставление частей. И я ценю ваше рвение в этом деле.
Мостовский поднял глаза и кивком головы поблагодарил генерала за похвалу.
- Но поймите, Александр Петрович,- вдруг сухо и жестко заговорил командир,- На ком, как не на офицерах, должна держаться дисциплина и боеспособность. Русское офицерство – это сплоченное братство. В котором каждый отвечает не только за себя, но и за стоящего рядом. Взаимная порука, это один из принципов русской армии с давних времен. И я надеюсь, вы понимаете его важность.
- Так точно, ваше превосходительство,- лишь отозвался Александр.
- Офицерство – это опора и надежда России. Кому как не нам с вами, стоять вопреки всему, рискуя жизнью, за интересы русского народа? И вы должны это осознавать в полной мере.
- Я осознаю, ваше превосходительство,- вновь кивнул штабс-капитан.
- Ну так и какого же черта вы тогда ударили в лицо своего товарища по оружию, вместо того чтобы разобраться в произошедшем и принять адекватные меры по пресечению беспорядка?- возмутился наконец генерал,- Вы понимаете что своими действиями, вы сами создаете прецедент неповиновения уставу? Подрываете свой авторитет и авторитет другого командира, в данном случае штабс-капитана Серебрякова. Подаете пример солдатам, которые уже наверняка решили, что раз даже офицеры дерутся, как мужики деревенские, то за каким бесом их вообще во что-то ставить?- закончив свою речь, генерал ударил кулаком по столу, заставив Александра едва заметно вздрогнуть,- Впредь, приказываю вам не сметь проявлять подобное поведение! На сей раз, Александр Петрович я готов войти в ваше положение и отказать в удовлетворении ходатайства вашего непосредственного командира. Но впредь думайте, прежде чем давать волю своей несдержанности. Подобное поведение противоречит как чести вашего мундира, так и занимаемой вами должности. И не скажу что я одобряю рукоприкладство, которое вы позволили своим подчиненным.
Мостовский молча выслушал упрек командира дивизии. И молча продолжал сидеть напротив него, уставившись в поверхность стола. Он понял все негодование генерал-лейтенанта, равно как и понял причину, по которой ему сошло с рук такое серьезное нарушение. Но, что-то из услышанного, по-прежнему не складывалось в голове Александра. Он сидел молча и раздумывал над этим, пока наконец грозный голос генерала Стремоухова вновь не окликнул его.
- Вы поняли меня, Мостовский?- успокоившись, произнес генерал, доставая очередную папиросу из портсигара.
- Не полностью, ваше превосходительство,- задумчиво отозвался тогда штабс-капитан.
Стремоухов нахмурил брови и, удивленно посмотрев на офицера, чиркнул спичкой по коробку. Подкурив, он обратил на Мостовского внимательный взгляд и спросил:
- Неужто у вас еще и вопросы остались?
- Так точно, - сухо добавил Мостовский. Набрав полную грудь воздуха, он посмотрел на командира дивизии и со всем возможным почтением, заговорил,- Ваше превосходительство. В сложившейся ситуации и при всех ваших распоряжениях, прошу разъяснить мне последнее,- на этой ноте Мостовский с трудом сглотнул, понимая, что он близок к тому барьеру, перейдя который можно было легко лишиться такой неожиданной благосклонности командира,- Я осознаю всю важность поддержания дисциплины и боеспособности в войсковых частях, к которым, так или иначе, отношусь. Я так же не посмею оспорить тот факт, что офицерское братство имеет место быть и это крайне важная составляющая в обеспечении должной дисциплины и службы войск. Мой вопрос вызван лишь тем, что исходя из вашего приказа, отданного мне только что, принципы офицерского братства вынуждают меня считаться с мнением и честью людей, косвенно, а порой и напрямую являющихся причиной подобных дисциплинарных нарушений.
- Что вы хотите этим сказать?- пристально глядя на офицера, спросил Стремоухов.
- Штабс-капитан Серебряков, ввиду своей духовной слабости и неспособности стойко переносить лишения военного времени ударился в паникерские настроения,- холодно объяснял Мостовский,- Своей безответственностью и попустительством, он допустил оставление целого батальона без боевого охранения почти на сутки. Так же, будучи в пьяном состоянии, лично мне он признался в своей неспособности осуществлять командование ротой. И при всем вышеописанном, он не принял никаких малейших мер, дабы исправить подобное положение, обратившись за поддержкой к командиру батальона или самовольно подав прошении о смещении его с должности командира. Он предпочел бросить все на произвол. Наверняка понимая, во что это может обернуться.
- И за это вы разбили ему лицо?- снова ухмыльнувшись, заключил генерал.
- За это, ваше превосходительство, я перестал считать его членом офицерского братства, а потому и допустил подобное нарушение. Вину в котором, как я и указал, я целиком и полностью признаю.
- Вашу внутреннюю, субъективную сторону этого конфликта я уже понял,- серьезно задумавшись над услышанным, произнес Стремоухов,- Так в чем же заключается ваш вопрос?
- Каковы должны быть мои действия в случае повторения подобного инцидента?- прямо спросил Мостовский, посмотрев в глаза генерала.
- Вы же изучали воинские регламенты,- недоумевая, заключил Стремоухов,- В случае выявления нарушений вы обязаны отрапортовать вышестоящему командиру и действовать согласно дальнейшим приказам. Чего же тут неясного?
- При всем моем уважении к регламенту, ваше превосходительство,- осторожно подбирая каждое слово, проговорил Мостовский,- Если бы в этот раз я дожидался решения командира полка, со всей вероятностью, сейчас мы бы имели прорыв линии обороны. И бог знает сколько жертв, этой ужасной ошибки.
Услышав это, Стремоухов отстранился от стола и, откинувшись на спинку кресла, втянул папиросный дым, обратив взгляд в сторону окон. Мостовский ожидал, что его доводы будут опровергнуты и в этом случае у него больше не осталось бы аргументов в свою защиту. Но генерал сохранял молчание. На улице порывы ветра гоняли по воздуху снежные хлопья и, задумавшись, дивизионный командир наблюдал за их плавным полетом. И с каждой секундой его взгляд становился все более хмурым.
Видя это, Александр, вновь набрался смелости. В эту секунду он решил, что это должно быть его единственный шанс высказать все, что он в действительности думает о текущем положении вещей. И не воспользоваться такой возможностью, было бы для него личным преступлением. Поэтому он снова набрал воздух в грудь и негромко добавил:
- Осмелюсь предположить, ваше превосходительство, что среди поступающих рапортов есть и иные, содержащие в себе доклад о неподобающем поведении офицерского состава, неподчинении приказам и паникерству. Я опасаюсь, что проблема дисциплины лежит не только в среде рядового состава армии, - произнеся эти слова, Мостовский снова ждал резких возражений, но генерал и на этот раз не ответил ему. Стремоухов молчал, лишь сухо кивнув в знак согласия. Командир помедлил еще несколько мгновений, вдыхая едкий табачный дым. Но затем его лицо вдруг сделалось злобным и неприветливым. Он резким жестом затушил папиросу. И бросив взгляд на Мостовского, процедил:
- Никакого самоуправства, штабс-капитан. Это приказ. Действовать строго в соответствии с регламентом. На этом все,- с этими словами он смял рапорт генерала Снесарева и бросив его в пепельницу, решительно встал. Мостовский так же незамедлительно поднялся с места,- Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей. Свободны!
Александр поклонился генерал-лейтенанту и быстро покинул его кабинет. Стремоухов проводил его взглядом и после этого еще некоторое время возвышался на месте, размышляя над услышанным. Его густые брови были хмуры, а во взгляде читался нескрываемый гнев. Обернувшись, он посмотрел на стопку рапортов на столе. И вдруг решительно приблизившись, в ярости смел их прочь. Склонившись над столом, генерал некоторое время пребывал в размышлениях, но затем, сняв трубку телефонного аппарата и дождавшись ответа оператора, произнес:
- Обеспечьте мне связь с командиром корпуса, генералом Шишкевичем и стенографиста в мой кабинет немедленно!
Через некоторое время за дверью послышались шаги, и на пороге появился молодой поручик с записной книгой в руках. Поклонившись, он превратился в слух, ожидая распоряжений.
- Приказ начальнику штаба 34 пехотной дивизии, полковнику Плеханову Сергею Николаевичу,- строго произнес генерал, дожидаясь пока стенографист зафиксирует услышанное,- Командира отдельного гренадирского взвода в составе 2го батальона 133 Симферопольского пехотного полка, штабс-капитана Мостовского Александра Петровича, повысить в чине до звания капитана. Указанного офицера, а также подчиненный ему личный состав вывести из распоряжения командира 133 пехотного полка генерал-майора Снесарева и прикомандировать в личное распоряжение начальника дивизией генерал-лейтенанта Стремоухва Николая Петровича. Об изменениях в кадровом и войсковом составе соответствующие ведомства уведомить. Соответствующим командирам и личному составу приказ довести.
Окончив диктовать приказ, генерал бросил взгляд на стенографиста, дав понять, что это все. Поручик поклонился, и тот час отправился на телеграфную. Сам же Стремоухов остался неподвижно возвышаться возле окна, привычным жестом потянувшись за папиросой.
