ЯЩИК ПАНДОРЫ

Скрывшись под пятью миллионами тонн Второй пира­миды в Гизе, мы с Сантой ступили в просторную внутрен­нюю камеру, которая могла быть усыпальницей, но с тем же успехом могла служить и какой-либо иной, неизвестной нам цели. 14 метров в длину с востока на запад и 5 метров в ширину с севера на юг — это голое и стерильное помеще­ние имело мощное двускатное перекрытие высотой в конь­ке 6,8 метра. Блоки перекрытия, каждый из которых представляет собой массивный монолит из известняка массой

20 тонн, были уложены под углом 53 ° 7 28 " (который в точности равняется углу наклона боковых граней пирами­ды). Здесь не было "камер упокоения" (как над камерой царя в Великой пирамиде).

Я медленно оглядел комнату. Вырубленные прямо в скальной породе, ее стены не были гладко отделаны, как можно было бы ожидать, а были грубыми и неровными. Пол тоже был специфический, двухуровневый: между его восточной и западной половинами была ступенька высотой сантиметров в тридцать. Предполагаемый саркофаг Хафры лежал у западной стены, заглубленный в пол. Он имел в длину несколько больше 180 сантиметров, был, мелок и, пожалуй, узковат, чтобы в нем поместилась забинтованная и набальзамированная мумия благородного фараона; его глад­кие стенки из красного гранита были мне по колено.

Я смотрел в его темное нутро, и он казался мне дверью, распахнутой в другое измерение.

ГЛАВА 37 СДЕЛАНО... КАКИМ-ТО БОГОМ?

Ночью мне удалось взобраться на Великую пирамиду, но, подходя к ней в сияющий полдень, я не испытывал восторга триумфатора. Стоя у ее основания с северной сто­роны, я ощущал себя размером с муху, тщедушным смерт­ным существом из плоти и крови перед лицом вселяющего трепет величия вечности. У меня было ощущение, что она была тут всегда, "сделанная каким-то богом, который лич­но поставил ее среди песков", как выразился в I веке до н.э. греческий историк Диодор Силицийский. Но какой бог мог ее сделать, если не богоподобный фараон Хуфу, чье имя связывали с ней многие поколения Египта?

Во второй раз за последние двенадцать часов я полез на пирамиду. Сейчас, в свете дня, она высилась надо мной как хмурый и пугающий утес, безразличный к людской хроно­логии и подверженный только медленным эррозионным процессам, протекающим с геологической скоростью. К сча­стью, теперь мне достаточно было подняться всего на шесть рядов, причем кое-где мне помогали современные ступень­ки, прежде чем добраться до дыры Маамуна, служившей теперь главным входом в пирамиду.

Настоящий же вход, хорошо замаскированный в IX веке, когда Маамун начал пробивать свой туннель, находится на рядов десять выше,»в семнадцати метрах над землей и в семи метрах к востоку от главной оси север-юг. Защищен­ный гигантскими известняковыми плитами, он открывает доступ к нисходящему под углом 26 ° 31 ' 23 " коридору. Странно, что, имея сечение всего 1 м х 1,2 м, коридор зажат между блоками перекрытия толщиной 2,6 метра и шириной 3,6 метра и плитой пола толщиной 0, 76 метра и шириной 10 метров.

Великая пирамида буквально кишит конструктивными решениями такого рода при всей их невероятной сложности и видимой бессмысленности. Никому не известно, как уда­валось монтировать блоки такого размера, столь точно выс­тавляя их по отношению к соседним блокам и выдерживая точные значения углов (как читатель уже, наверное, дога­дался, угол наклона нисходящих коридоров выбран созна­тельно и имеет типовое значение 26 °). Никому не известно также, почему все это делалось именно таким образом.

МАЯК

Вход в пирамиду через дыру Маамуна оставляет стран­ное ощущение, как-будто ты лезешь в пещеру или грот, а не в творение рук человеческих, исполненное сознательной геометрической целесообразности (скажем, как нисходящий коридор). А идущий от лаза мрачный горизонтальный тун­нель вообще какой-то уродливо-корявый, со следами наси­лия, да и не удивительно: арабы-рабочие, прокладывая тун­нель, неоднократно то раскаляли камни огнем, то поливали их холодным уксусом, прежде чем наброситься на них с молотками, зубилами, кувалдами и сверлами.

С одной стороны, такой вандализм представляется чрез­мерным и безответственным. С другой, стоит задуматься вот над чем: не спроектирована ли пирамида специально таким образом, чтобы пригласить, спровоцировать разум­ных и любознательных людей проникнуть в ее тайны? В конце концов, будь вы фараоном, желающим обеспечить вечную неприкосновенность своих останков, что бы вы выбрали: а) объявить своему и последующему поколениям, где находится ваша усыпальница, или б) выбрать какое-нибудь потайное место, о котором никому не скажете и где вас никогда не найдут?

Ответ очевиден: вы бы выбрали секретно-уединенный

вариант, подобно подавляющему большинству фараонов Древнего Египта ^я.

Тогда почему Великая пирамида, если это действитель­но царская гробница, так бросается в глаза? Почему она занимает больше чем гектар? Зачем ей высота полторы сот­ни метров? Иными словами, почему, если ее назначением было спрятать и защитить тело Хуфу, ее сделали так, чтобы она неизбежно привлекала внимание — во все эпохи и при любых вообразимых обстоятельствах — помешанных на кла­дах авантюристов и любознательных интеллектуалов с во­ображением?

Просто не может быть, чтобы блестящие архитекторы, каменщики, геодезисты и инженеры, которые создали Ве­ликую пирамиду, были абсолютно невежествены в вопро­сах человеческой психологии. Амбициозность и невероят­ная красота, мощь и артистизм их творения говорят об от­точенном мастерстве, глубокой проницательности и полном понимании способов манипулирования человеческим созна­нием при помощи символики или других приемов. Логика подсказывает, что создатели пирамид должны были отчет­ливо понимать в те далекие времена, какого рода маяк они возводят (с такой невероятной точностью) на этом плато, продуваемом ветрами, на западном берегу Нила.

Короче говоря, они должны были желать, чтобы это замечательное сооружение вечно привлекало внимание и очаровывало, чтобы оно звало пробиться внутрь него, изме­рить с высокой точностью и возбуждало коллективное во­ображение человечества, которым овладело бы неотвязное желание проникнуть в некую абсолютную и давно забытую тайну.