Я делаю шаг к краю платформы, с бандаж-шнуром на своей талии, прикрепленным к дереву, и смотрю вниз. Там стоит Калеб, готовый поймать меня. В какой-то миг это упражнение выходит за рамки моей веры в то, поймает он меня или нет. Вот почему я была зла на него с той самой ночи на прошлой неделе... эта мысль неожиданно останавливает меня. Я не разозлилась на него из-за той ночи. А злилась в течение восьми месяцев. С тех пор как узнала, что он лгал. И уехал, не сказав правды.
Я думаю обо всей этой недосказанности... о том, что должна была сказать. Между нами столько лжи. Я пячусь обратно к дереву и оборачиваю руки вокруг себя.
– Я не могу.
– Почему нет? – спрашивает Калеб.
Все смотрят на меня в ожидании объяснений. Я пока не хочу говорить об этом перед всей группой, но я так устала от тайн. Мне отчаянно хочется рассказать о своих чувствах прямо здесь и сейчас, потому что я могу растерять все свое мужество, чтобы сказать это позже.
Я отцепляю шнур и отступаю:
– Я просто не хочу это делать.
– Я не позволю тебе упасть, – убеждает Калеб. – Обещаю.
Смотрю в его пронзительно голубые глаза, которые темнеют, когда он расстроен.
– Дело не в том, поймаешь ты меня или нет, – отвечаю ему. – Это из-за аварии.
Калеб смотрит настороженно и недоверчиво, и я уверена, что его настроение станет еще хуже, когда говорю ему, – Все это упражнение завязано на доверии. Честно говоря, я тебе не доверяю.
– Это становится интересным, – встревает Ленни, потирая ладони. – И все это время я думал, что вы имеет друг друга, пока никто не видит.
Калеб бросает на него пронзающий взгляд:
– Закрой свой рот хотя бы однажды, Ленни, или это прийдется сделать мне. – Его руки сжаты в кулаки, а мышцы на скулах подергиваются. Я думаю, он готов кинуться на Ленни, но речь сейчас не о нем. А о нас.
Декс поднимает руку вверх, но не думаю, что Калеба это заботит.
– Думаю, после всего, что мы пережили, ты должна доверять мне, – говорит мне Калеб.
Он этого не дождется. Как же я хочу, чтобы он рассказал мне правду об аварии. Это единственный способ, который поможет нам пройти все это. Мне нужно двигаться вперед, минуя ложь и обман. Мысли об аварии и обо всем, что произошло, посылают дрожь по моему телу. Я никогда не буду такой как прежде физически.
На меня всегда будут смотреть как на калеку. Мне хотелось верить, что Калеб хотел меня, несмотря на травмы, но, возможно, это такая тактика, чтобы заставить меня держать рот на замке. Единственный человек, который может открыть правду, стоит здесь со мной.
– Ты - ледышка, вот неопровержимые факты, Калеб. Ты тоже мне не доверяешь, – я не могу остановится. Слезы катятся по моему лицу, когда я направляюсь к Калебу и тыкаю ему пальцем в грудь. – Ты лгал мне! Обманул меня! По крайней мере мог бы признаться, после того как мы стали ближе.
Он смотрит на меня, подняв брови до предела.
– Скажи мне правду об аварии, Калеб. Я прошу.
Я вижу тот момент, когда до него доходит суть, и он застывает в шоке.
Калеб качает головой и отступает от меня:
– Не делай этого.
– Скажи всем, что на самом деле произошло в ту ночь, – я развожу руки в стороны и смотрю на небо. – Скажи это вслух и избавь нас всех ото лжи!
Ленни поднимает руки вверх, словно находится в церкви:
– Аллилуйя!
Калеб бросается на Ленни и хватает его. А затем наносит удар. Ленни отвечат ему. Мне страшно, и я кричу, чтобы они прекратили драку, учитывая тот факт, что Калеб - профессиональный борец, у Ленни нет ни единого шанса против него. В тот же миг Деймон оттягивает Калеба и кричит, чтобы тот успокоился. Но Калеб уже вошел в раж, и я сомневаюсь, что он может что-то услышать в таком гневе.
– Калеб, возьми себя в руки, – приказывает Деймон.
Калеб вырывается из рук Деймона. Его руки сжаты в кулаки и готовы к бою:
– Нет!
- Ленни не причем! – кричу я, пытаясь привлечь его внимание. – Речь о нас с тобой.
Калеб обращает на меня внимание. Его дыхание прерывисто, а взгляд напряжен и наполнен жестокостью. Он не готов отступить, точно нет.
– Я - та, кто попал под машину, а не ты, – говорю ему. – Не надо строить из себя жертву. Ты сделал выбор, который я не просила тебя делать. Не уверена, что кто-то просил тебя сделать его. – Я выкрикиваю все эти слова, даже не заботясь, что, возможно, весь мир может услышать меня. – Ты думаешь, мне нравится хромать везде, где я иду? Нет. Я - жертва! Будь честен со мной! Ты не позаботился о том, чтобы довериться мне. Я отдала тебе свое сердце, но этого оказалось недостаточно, – Я начинаю уходить, листва под ногами громко хрустит.
– Давай уясним одну вещь, дорогуша, – говорит он позади меня. – Я никогда не просил тебя быть моей девушкой.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему:
– Нет, ты не предлагал. Но ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы сделать из нас пару. Ты целовал меня под деревом в парке Рая. Ты был тем, кто сказал мне в доме миссис Рейнольдс, что хотел бы быть там, где есть я. Ты был тем, кто… – в горле такое ощущение, словно там ком размером с бейсбольный мяч. – Ты говорил, что все, что между нами было - было реальным, но это оказалось ложью. Признайся в этом.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал, Мэгги?
- Правду! Это все, чего я хочу!
- Я не могу.
- Не можешь или не хочешь?
- А какая разница?
Я вытираю глаза тыльной стороной ладони, потому что слезы мешают мне видеть. Меня не волнует ошеломленная аудитория около нас.
- Ты - просто трус! Каждый парень в моей жизни меня разочаровывал. Сначала отец, теперь ты!
Он смотрит на меня, как на врага:
- Я - не как твой отец. Не оскорбляй меня, поставив нас с ним на одну полку.
Я издаю короткий смешок:
- Он оставил меня. Ты оставил меня. Он предал меня, оставив, и никогда не оборачивался, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Ты предал меня, оставив, не обернувшись назад, чтобы убедиться, что я в порядке. Он врет мне. Ты врешь мне. Ты в точности, как он.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Мэгги.
Продолжаю ковылять прочь, направляясь в офис, или фургон, или… не знаю куда иду, за исключением того, что понимаю, что мне нужно уйти. Возможно, если между нами с Калебом будет некоторое пространство, то сокрушительная боль в моем сердце пройдет.
– Ложь легче проглотить, чем правду, Мэгги, – кричит Калеб. Он не следует за мной в этот раз.
Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь:
– Ты ошибаешься.
– Правда в том, что я не хотел иметь ничего общего с тобой, когда вышел из тюрьмы и вернулся в Рай. Винил в том, что ты - причина моего пребывания в тюрьме. Винил в том, что ты разрушила мою жизнь. И даже через все обвинения и все негодования, я влюбился в тебя. Твоё проклятое пение, твоя проклятая незащищенность, твоя проклятая уязвимость…
и тот момент, когда ты плакала в моих руках и держалась за меня, я был твоей опорой, и я потерялся в этом, потому что знал, что все, что между нами - реально. Я ненавидел себя за то, что влюбился в тебя.
– И все же ты ушел.
– Что ты от меня хотела? Мы должны были скрывать наши отношения от твоей матери, моя же была на наркотиках, отец был чертовой половой тряпкой, а моя сестра… ну, ты видела ее. Она выглядела, как чертова смерть.
– Если бы ты просто сказал правду…
– Правда - гавно! – кричит Калеб, гнев и разочарование слышатся в его словах.
– Поэтому ты решил спрятаться за ложью, не так ли? – Теперь я разворачиваюсь к нему лицом прямо посреди участка с травой, грязью и листьями. Я смотрю ему прямо в глаза. И не отступаю.
Напряженные секунды тикают.
Калеб ударяет кулаком по дереву. Его костяшки кровоточат, но он, кажется, не замечает этого, буравя меня взглядом.
– Правда заключается в том, что не я сбил тебя на той машине! Я был в гребанной тюрьме целый чертов год за то, что на хрен не делал! И знаешь что? Это херово. Я злился каждую секунду в колонии, потому что меня там вообще не должно было быть!
Его глаза расширяются, дыхание быстрое и яростное. Он оборачивается и сосредотачивает свое внимание на потрясенном Деймоне, затем осматривает других членов группы, всех, которые потрясены также.
Калеб зажмуривается и морщится, словно хочет забрать все свои слова назад, которые только что выпалил. Когда он открывает глаза, в них больше нет никаких эмоций. Он прячет их.
– Теперь счастлива? – рычит он.
