Наилучшая форма правления и границы политики

Важно, чтобы форма правления была способна осуществить цели политики. Вопрос о форме правления — это вопрос о хороших и дур­ных формах правления, а самое главное — это вопрос о форме правле­ния, которая является наилучшей сама по себе, и о возможной наи­лучшей форме правления. Именно он будет центром последующих исследований, именно он позволит осмыслить, чего можно ожидать от политики.

Существует лишь одна форма правления, которая повсеместно ес­тественным образом является наилучшей, — пишет Аристотель («Ни-комахова этика», V, 10). В своей чистой форме наилучшая форма правления есть наилучшая форма везде и всегда. Этим греки хотят сказать не то, что такая форма применима во все времена и но всех странах, но то, что она представляет собой в какой-то степени обра­зец. Философия предлагает, но ведь существует расхождение между философией и практикой.

Т

32 Способы интерпретации политики

Какой же является наилучшая форма правления? Вопрос этот име­ет, по-видимому, естественный ответ: лучшее правление — это прав- лен ие лучших. Но кто в данном случае лучший? Природа политики "определяет "наиглавнейшие качества. Если звание генерала должно соответствовать наиболее отважному и талантливому в военной обла­сти, если должность судьи должна быть пожалована справедливому, то правление должно быть вверено самым мудрым. Поскольку поли­тика имеет своей целью добродетель, то основанием для ее отправле­ния предстает мудрость (мудрость и добродетель взаимосвязаны). Бы­ло бы абсурдным ограничивать деятельность мудрости какими бы то ни было регламентациями или подчинять правление мудрецов конт­ролю со стороны тех, кто таковыми не является. Поэтому правление мудрецов должно быть абсолютным правлением. Таково радикальное решение, изложенное Платоном в «Государстве»: правление филосо­фов-монархов. Справедливое государство, т.е. государство гармонич­ное и в силу этого единое, отражается в естественной иерархии частей души: на вершине — философы (олицетворяющие душу разумную), затем воины («представляющие» душу отважную), наконец, крестьяне и ремесленники (соответствующие части души, влекомой желания­ми). Правление философа означает, что «будут править те, кто на са­мом деле богат — не золотом, а тем, чем должен быть богат счастли­вый: добродетелью и разумной жизнью» («Государство», VII, 521а). Как можно установить подобное правление? Несколько мудрецов не могут силой управлять толпой неразумных. Мудрость правителей дол­жна опираться на согласие управляемых. Но в глазах толпы филосо­фия выглядит подозрительно, она видится злом на политической сце­не, поскольку заставляет усомниться во мнениях, выражаемых дейст­вующими лицами. Каковы шансы философов убедить нефилософов в том, что управлять должна философия? Чтобы убеждать, философы должны быть сами убеждены. Они же таковыми не являются, им про­тивно править. Философы открыли, что преимущественно благая жизнь — это жизнь философская, что очищение души позволяет до­стичь «Острова блаженных» («Государство», VII, 519с). Разве захотели бы они вернуться в пещеру видимостей? Таким образом, по Платону, справедливое государство — это государство, в котором правят те, «кто менее всего стремится к власти» («Государство», VII, 520d) и ко­торых прочие, т.е. большинство, считают «бесполезными» («Государ­ство», VI, 499Ь). Действительно ли Платон серьезно относился к воз­можностям воплощения такого наилучшего правления? «Платон, — писал Цицерон, — создал государство, более соответствующее его же­ланиям, нежели надеждам» («О Государстве», II, 30). Справедливое или гармоничное государство, государство, соответствующее челове-

Философский проект и искусство политики 33

ческому совершенству, имеет все шансы остаться государством «на словах». Следовательно, реальное государство не смогло бы удовлет­ворить наиболее возвышенные потребности человека. Платон между строк говорит о границах политики.

Если наилучшая форма правления невозможна, то какова лучшая из возможных форм? Ответом является смешанная форма правления. В «Законах» Платон допускает, что мудрость не может быть единст­венным основанием правления. Жизнеспособный режим должен от­дать должное необходимости согласия и, следовательно, предоставить право иных требований. Наиболее удачная форма сочетает в себе чер­ты различных режимов; лучшим смешением является соединение мудрых законов (введенных мудрым законодателем и проводимых лучшими членами сообщества) и правления народа. Смешанное прав­ление предстает также формулировкой, выдвигаемой Аристотелем в результате исследования, отличного от исследования Платона (и кри­тики в адрес последнего¹)- Аристотелевскую идею относительно наи­лучшей формы правления не так просто понять. Посвященные ей по­следние две книги «Политики» плохо согласуются с предыдущими книгами и обходят странным молчанием политические установления или неточны в их отношении. Однако не вызывает никакого сомне­ния, что предпочтение Аристотеля относится к смешанному правле­нию с сильной аристократической составляющей. Самое главное со­стоит в том, что правление по мере возможности должно осуществ­ляться добропорядочными людьми. Для этого Аристотель, как и Пла­тон, подчеркивает значение общественного воспитания. Естествен­ная предрасположенность имеет большое значение, воспитание хоро­ших учителей и обучение добрым привычкам многое могут сделать, чтобы на практике привести к «благим и добродетельным поступкам, являющимся целью политического общества» («Никомахова этика», X, 10), но наилучшая форма правления применима лишь в благопри­ятных условиях. Хороший законодатель должен внимательно отне­стись не только к «идеальной» форме правления, но также и к факти-

¹ Главы книги II «Политики», где Аристотель критикует «Государство», вскры­вают затруднение в рамках предлагаемой интерпретации (т.е. интерпретации в рус­ле работ Лео Штрауса): внешне Аристотель обращает свою критику против плато­новской утопии. Однако его исследование несет в себе обширную и удивительную лакуну: как в своем изложении произведения Платона, так и в его критике Аристо­тель обходит молчанием это правление философов и обращает внимание лишь на коммунистические отношения, которые должны воцариться между двумя высшими классами справедливого государства. Неужели правление философов не заслужива­ет серьезного отношения (а интегральный коммунизм того заслуживает)? Быть мо-Кет, речь идет о диалектическом метоле? Или Аристотель поступает таким образом ИЭ-за публики, к которой обращается? Или не хватает какой-то части текста?

34 Способы интерпретации политики

Философский проект и искусство политикио 35

 

ческим условиям. Наилучшее правление только одно, но существует множество законных форм правления.

Таким образом, разум приводит к ограничению разума. Несовер­шенство есть правило. В самом справедливом государстве философы вынуждены использовать полезные выдумки или «благородную ложь» во благо политического сообщества («Государство», 415). На практи­ке всякое государство является особым, оно основано на особых мне­ниях или условиях, которые нельзя отбросить просто так. Существуют полезные предрассудки. Философия обязана проявлять определен­ную осторожность. Совершенно очевидно, Сократ и его последовате­ли не были революционерами.

■^ Что же вытекает из всего этого размышления о наилучшей форме '"правления? Аристократическая концепция политики, сопровождае- мая моральными намерениями, и дух умеренности. Надежды, возла­гаемые на политику, в итоге должны быть умеренными: философия должна просвещать практику, но она не может ею управлять. Нужно учитывать обстоятельства, удачу, а также долю человеческой ирраци­ональности. Народы различны, случай нельзя обуздать, разум всегда наталкивается на мнения или условия, и в некоторой мере эти мнения и условия и образуют государство, — в таком случае не существует провиденциальной системы или чудесного решения. Политика — это сфера несовершенного. Такой дух умеренности пронизывает всю фи­лософию Аристотеля, им вдохновлены и практические советы, давае­мые Платоном (о чем, в частности, свидетельствует знаменитое VII письмо). Греческие философы выступают за политику на службе доб­родетели и за добродетель осторожности, они призывают к благород­ной жизни и осуждают любой фанатизм. Все искусство политика, ис­кусство законодателя, государственного человека состоит в поисках точек равновесия: между мудростью и согласием, между доброде­телью и свободой, между удачей и риском. Наилучшее возможное правление — это правление смешанное. Наилучшие возможные ре­шения зависят от контекста, они взывают к знанию, присущему про­свещенному политику и представляющему собой плод его опыта (опыта, которого не имеет философ). Нет такого осуществимого ре­шения, которые было бы исключительно чистым решением. Полити­ческие дела непросты.

Ограниченность политики связана также и с другой существенной причиной: самое возвышенное благо ускользает от политики. Иссле­дование Платона приводит к следующему: наилучшая жизнь есть жизнь философская, т.е. жизнь, посвященная созерцанию. Аристо­тель по-своему приходит к тому же заключению. Вопрос о человече­ском совершенстве или о счастье — вопрос преимущественно сокра-

тический — имеет ответ лишь за пределами государства. Философская рефлексия о делах человеческих и о политике выходит на восхваление аполитичного образа жизни, способа жизни философского. Однако же если философу нечего ждать от политики, то ему от нее есть чего опасаться. Существует также и то, чем он обязан своим согражданам. Умеренность греческой политической философии также вытекает из философской политики.