сопротивление материала
В 1996 году на Первую научно-практическую конференцию «Медико-экологические аспекты последствий Тоцкого ядерного взрыва» в Оренбург со всей России съехались специалисты, занимающиеся проблемами радиационной медицины, в том числе вопросами воздействия на здоровье людей отдаленных последствий атомного взрыва, малых доз радиации. Были среди них и члены Академии медицинских наук. Предполагалось проводить такие конференции раз в пять лет. К сожалению, первый большой научный сбор по поводу медицинских вопросов, порожденных Тоцкими учениями, оказался последним. Больше ученые у нас не собирались.
Понятно, что говорить вслух, да еще на всероссийском уровне, о том, сколько лишнего и опасного можно найти в почве и воде Оренбургской области, не говоря уже об организмах ее граждан, сейчас просто невыгодно. Нам всем так хотелось бы инвестиций, открытия новых предприятий, создания рабочих мест. А инвесторов страшилки про плутоний в земле и уран в воде могут и отпугнуть…
Да, можно сколько угодно прятать голову в песок и делать вид, что проблемы последствий Тоцкого атомного взрыва не существует. Но однажды выяснится, что песок этот оплавлен взрывом и превратился в мутную стеклянную корку. Вы никогда не видели такую? Я видел. В эпицентре, на Тоцком полигоне. Голову под нее не спрячешь.
Оренбургская область, по сообщениям официальных источников в региональном правительстве, занимает неплохие позиции в Приволжском федеральном округе по привлечению инвестиций, в том числе иностранных. Уверен, и будущих инвесторов не испугает ежегодная диспансеризация жителей Западного Оренбуржья со всеми необходимыми обследованиями, нацеленными на выявление онкозаболеваний. На это можно даже у Правительства России денег попросить в рамках национального проекта «Здоровье» (или сверх него – припомнив так и не выполненное постановление № 1561). Вон в Японии после американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки все жители страны старше сорока два раза в год организованно проверяются на рак желудка и рак крови – те заболевания, которые чаще всего влечет за собой радиоактивное заражение. И что-то ни один иностранный деловой партнер японских бизнесменов еще не шарахнулся по этой причине из Страны восходящего солнца. Напротив! Япония за последние полвека стала одним из мировых центров экономической активности и притяжения капиталов.
Чего же мы-то боимся? Не самих ли себя?
Плутоний в борозде, мутация в клетках Много лет подряд накануне 14 сентября я возвращаюсь к теме Тоцкого атомного взрыва 1954 года. С первой публикации в августе 1990-го в «Новом поколении», перепечатанной вскоре «Комсомолкой», говорю об одном и том же: правительство нашей страны должно признать свою ответственность за чудовищный эксперимент, проведенный над мирными жителями Оренбуржья, и помочь людям, которые живут в зоне «атомного следа». Но с годами ничего или почти ничего не меняется. Об этом, увы, свидетельствуют и эти два интервью – В.М. Боева и А.М. Русанова, оренбургских ученых, непосредственных участников исследований тех районов нашей области, что пострадали от Тоцкого атомного взрыва. В сентябре 2001 года о последствиях этого взрыва для оренбуржцев мы побеседовали с доктором медицинских наук, профессором Виктором Михайловичем Боевым, заведующим кафедрой общей и коммунальной гигиены с экологией человека Оренбургской государственной медицинской академии. – Виктор Михайлович, как известно, вы принимали участие в исследованиях, проводившихся в начале 90-х годов в районах Оренбуржья, подвергшихся воздействию атомного взрыва. Они внесли какую-то ясность в проблему? – Проблема остается. Хотя с 1995 года Правительство нам прекратило финансирование, потому что мы слишком глубоко копнули. Шел тогда общий разговор о коротко- и среднеживущих радионуклидах с периодом полураспада до 30 лет: цезий, стронций. А мы показали, что в отдельных населенных пунктах Сорочинского района – Пронькине, Баклановке – идет превышение по ним в 1,5-2 раза. Так какая же доза была в 1954-м, если все это сохранилось?! Нам даже не дали возможности детально выявить очаги радиационного загрязнения. Но нам удалось совместно с екатеринбуржцами определить присутствие в почве оружейного плутония. Откуда он у нас, в степном Оренбуржье, с превышением нормы в пять раз в отдельных точках? Период его полураспада – 24 000 лет. Хватит многим поколениям. Причем это альфа-частицы, их поступление в организм идет с воздухом, с пылью, из почвы. Так называемая инкорпорированная радиация. Люди этим дышат, это едят. В результате онкозаболеваемость и онкосмертность в ряде западных районов области самые высокие. – Говорят, что наша область в целом на четвертом месте в России по уровню раковых заболеваний. – Да. Так вот откуда в сельскохозяйственных районах – Сорочинском, Красногвардейском – уровень онкозаболеваемости, как в промышленных городах – Оренбурге, Медногорске? Это же о чем-то говорит. Каждый в том регионе должен знать, в каких условиях живет. Это его право выбора – оставаться там жить или нет. Мы ведь даже не ставили вопроса о какой-то компенсации. Ну, дали немножко, строить начали больницу в Сорочинске, медучреждения в Бузулуке. Это хорошо. Но мы до сих пор не знаем точно, куда облако-то пошло в 54-м. Мы не успели обследовать Александровский, Шарлыкский районы, хотя в Шарлыкском тоже высокий уровень онкозаболеваемости. Обследовали водоемы на предмет присутствия урана. Есть природный уран, но в водостоках мы обнаружили, что по сравнению со средним фоном в области в западном регионе он превышен в 15,5 раза, а на стыке Сорочинского, Красногвардейского, Грачевского и Тоцкого районов – в 32,5 раза! – Чем реально, кроме раковых болезней, грозит людям проживание в этих районах? – Снижением продолжительности жизни, врожденными аномалиями у детей, осложнением беременности, повышенной младенческой смертностью. – Наверное, снижением иммунитета… – Да про иммунитет и говорить нечего! У нас в медакадемии будет в октябре защита кандидатской диссертации на тему резкого снижения иммунитета у детей в Сорочинском и близлежащих районах. – Вы в свое время приводили яркий пример по эндемическому зобу у нас в области. – В Оренбуржье, конечно, йода мало, но именно в тех районах его достаточно и в воде, и в продуктах питания. Откуда он взялся? Опять получается какая-то аномальная зона. Можно предположить, что тот радиоактивный йод, который был во время взрыва, распался, и теперь стабильного йода в окружающей среде достаточно. Мы определили, что в организме детей он тоже есть. А зобом они все-таки болеют! Значит, на щитовидную железу воздействуют другие факторы: инкорпорированная радиация, дисбаланс микроэлементов. В природе, как известно, если где что прибывает, то в другом месте убывает. Если в организме накапливаются токсичные микроэлементы, значит недостаток полезных. – Словом, ядерный взрыв 1954 года продолжает тихо убивать? – У меня нет сомнений, что отрицательный фактор есть, он действует на состояние здоровья населения и будет действовать еще очень много лет. Совместные с москвичами исследования показали, что у жителей западных районов области есть хромосомные нарушения в лимфоцитах, причем у детей в два раза выше, чем у взрослых. Причем это проверено дважды: для сравнения брали кровь и у детей Подмосковья, и у наших из благополучного района. Причина одна – радиация. Это подтверждается и на мышах. У домовых мышей и у полевок, которых отлавливали в пострадавших районах, с 1954 года сменилось много поколений, и там уже по наследству передаются генетические отклонения: меняется строение челюстного аппарата, костного скелета. У людей изменения пока отследить труднее. Но по клеткам раковых опухолей видно, что мутации в них происходят.
Сопротивление материала
В июле 2002 года в рамках проекта «Открытый мир», действовавшего под патронатом правительств России и США (а возглавляли его с российской стороны академик Д.С. Лихачев и с американской – директор Библиотеки конгресса Джеймс Биллингтон), мне довелось побывать в штате Кентукки. Нет, конечно, я написал в заявке, что желал бы посетить штат Невада, где проходили испытания атомного оружия. Но, увы, видать, не всякому россиянину можно вот так запросто попасть в район атомного полигона, чтобы расспросить местных жителей, как же на них сказываются взрывы ядерных зарядов «made in USA».
Но и в Кентукки удалось кое-что узнать. Америка нам, конечно, давно не пример, но все же. За разговором об экологических проблемах в столице штата – маленьком, заштатном (извините за каламбур) городке Франкфорт в департаменте охраны окружающей среды сотрудник этого самого департамента Род Дэниелс назвал среди главных бед Кентукки радиоактивное заражение подземных вод и почвы возле города Падака, где находилось предприятие, связанное с производством ядерных вооружений. Это близко нам, оренбуржцам, пережившим атомный сентябрь 1954-го и полтора десятка подземных ядерных взрывов в 1970-х, произведенных для создания газохранилищ. По словам Рода Дэниелса, федеральное правительство обеспечивает достойное финансирование, чтобы справиться с этими проблемами. Жалоб на заболевания, связанные с радиацией, от местных жителей не поступало – может быть, потому, что для них проложили отдельный водопровод, дабы они не пользовались водой с повышенным содержанием радиоактивных веществ.
А что у нас? Практически единственное, что сделало правительство для жителей районов, пострадавших от атомных учений 1954 года, – это исследования, проводившиеся до середины 1990-х. После деньги не выделялись. Как вы уже знаете, В.С. Черномырдин в бытность свою премьер-министром подписал постановление Правительства России № 1651 от 28 декабря 1996 года, которым среди прочего предусматривалось строительство в Бузулуке и Сорочинске онкодиспансеров, фельдшерско-акушерских пунктов в районах… Но грянул дефолт 1998 года, и это распоряжение попало под секвестирование. Строить пришлось на областные деньги…
12. На круги своя?
В сентябре 2002 года о том, что можно и нужно сделать для оренбуржцев, пострадавших от Тоцкого взрыва, для их детей и внуков, живущих на плутониевых полях, мы говорили с Александром Михайловичем Русановым, известным экологом, заведующим кафедрой общей биологии Оренбургского государственного университета.
– Александр Михайлович, 48 лет прошло со дня атомных учений на Тоцком полигоне. Какие уроки наше государство, наши руководители извлекли из них?
– Меня больше всего удивляет, что 45 тысяч участников учений, примерно столько же жителей районов, подвергшихся воздействию атомного оружия, даже не исследовались, как подобает, медиками, учеными. А ведь это очень важно, потому что в то время медицина знала о результатах действия больших доз радиоактивного излучения на человека и животных – уже были Хиросима и Нагасаки. Но вот как действуют малые дозы – и сейчас непонятно. Вот ведь уникальная возможность исследовать это. Если уж взорвали бомбу, так доведите дело до ума.
– Почему вы думаете, что эта возможность не была использована? Может быть, мы просто ничего об этом не знаем?
– Мы встречались с очевидцами Тоцких учений, которые жили и продолжают жить в этой местности. Их никто не обследовал до начала 90-х годов!
– Ну, тогда, в 54-м предполагалось, что местные жители в безопасности, их же выселили километров за двадцать…
– Это людям так говорили. Но организаторы учений должны были понимать, что здесь сложились уникальные обстоятельства, которые можно было использовать для науки и медицины. Не использовали.
– Может, потому правительство и не оказывает помощь пострадавшим районам нашей области, что теперь доказать что-либо трудно? Исследования-то не проводились.
– Проводились, но в начале 1990-х. Вы об этом помните. И от них была бы большая польза и для оренбуржцев, и для практики, и для науки. Но эти исследования, не завершась, остановились. Деньги кончились.
– А какой-то практический вывод был сделан?
– Практический вывод был такой: несмотря на уверения ученых от военной медицины, нам удалось доказать, что воздействие Тоцкого взрыва на экологию территории, на животный, растительный мир и на человека очевидно. Именно под влиянием этих малооспоримых фактов правительство приняло 28 декабря 1996 года постановление № 1561 о социально-экономическом развитии Оренбургской области, где отдельным приложением шло решение о реабилитации жителей пострадавших районов. Но это была косметическая мера.
– В том смысле, что это постановление не выполнено?
– Мы живем с вами в России, поэтому никогда нельзя сказать «да» или «нет». Оно, в общем-то, выполняется почти на сто процентов. Но вспомните, к чему это приложение к постановлению сводилось: к строительству двух центров санэпиднадзора – в Сорочинске и Бузулуке, двух поликлиник – там же и онкологического центра в Бузулуке. Все это обязано было появиться в этих городах еще лет тридцать назад. То есть целенаправленных действий правительства по реабилитации того населения, которое пострадало именно от ядерного взрыва, не было никаких. Вот почему это была косметическая мера. Но и она не была выполнена, потому что после дефолта 1998 года это постановление секвестировали в числе многих других. Но два объекта, по-моему, поликлиника в Сорочинске и центр санэпиднадзора в Бузулуке, были уже заложены за счет денег, которые поступали в рамках помощи пострадавшим районам еще в 1992-95 годах. Сейчас все эти объекты построены или близки к завершению, но – за счет областного бюджета! Из федерального очень небольшие деньги стали поступать только после 2000 года. Львиную же долю расходов взяла на себя область. А почему? Почему не получилось у ныне действующего руководства области выбить эти деньги в полном объеме? Тем более что возглавляет область человек, который стоял у истоков решения тоцкой проблемы. А.А. Чернышев первым еще в 1990 году как народный депутат РСФСР поднял этот вопрос… Тоцкая проблема – архиважная и в социальном, и в медицинском, и в экологическом плане. Так неужели нельзя было это постановление не секвестировать?
– Как сегодня обстоят дела с помощью пострадавшим районам?
– Положение дел не вызывает оптимизма, и вот почему. Проблема Тоцкого ядерного взрыва у нас была «решена» – ею перестали заниматься. Абсолютно. Вы помните, в 1996 году на всероссийскую конференцию по Тоцкому взрыву в Оренбург приехали светила мирового уровня, действительные члены Академии медицинских наук. В заключительном документе участники конференции записали решение сделать ее постоянной и следующую провести через пять лет. 2001 год прошел, конференции, естественно, не было. Где бесценный материал, накопленный учеными Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Новосибирска, Оренбурга, тот самый материал о влиянии малых доз радиации на организм человека? Почему он остался без движения?
Никто не занимается диспансеризацией людей, которые живут в районе установленного «атомного следа». Уверен, что списков этих людей нет ни в областном управлении здравоохранения, ни в районах. Аналогия: в Японии во избежание риска онкологических заболеваний после Хиросимы и Нагасаки все жители страны старше сорока дважды в год проходят фиброгастроскопию и сдают анализ крови. Их проверяют на рак желудка и рак крови - те заболевания, которые чаще всего возникают вследствие радиоактивного заражения. Это сейчас вполне можно делать и у нас. Пусть не всех жителей области, но тех 40 тысяч человек, которые живут в районе «следа», неужели нельзя раз в год диспансеризировать?
А кто-нибудь задумался, как быть с полями, где в почве в 3-5 раз больше нормы обнаружено плутония, творения человека? Выращивать там хлеб, который напрямую пойдет в пищу человеку, или все же хотя бы многолетние травы, которые попадают сначала в организм животных и там частично оседают, меньше вредя человеку? Никто этим не интересуется - при всем уважении к нынешнему руководству области с его вниманием к селу. Никто не установил места локального радиоактивного загрязнения земель. Как там сеяли, так и сеют.
– Так что делать-то, в конце концов, Александр Михайлович?
– Вспомните, что все это началось в 1990 году с выступления Чернышева и с вашей статьи. Нужен еще один Чернышев и еще один Моисеев, чтобы выступили они со свежими силами, вооружившись всеми имеющимися данными, и вернулись к решению тоцкой проблемы.
сопротивление материала. вместо эпилога
Спасибо, конечно, А.М. Русанову за доверие. Спасибо А.А. Чернышеву, депутату Верховного Совета и Государственной думы России, а с декабря 1999 года – губернатору Оренбургской области, за то, что он первым, еще в 1989-м, поднял вопрос об оренбуржцах, чьи судьбы исковерканы были нашей маленькой атомной войной. Однако о Тоцком взрыве я пишу в газетах и журналах, выступаю на телевидении каждый год и в год по несколько раз вот уже два десятилетия. Но десятки тысяч наших земляков так и живут рядом с атомным полигоном или в зоне «следа» в покосившихся домах без удобств, часто не имеют работы, хороших дорог, школы, магазина, пекарни в своем селе, не говоря уже о ежегодной диспансеризации…
Повторял и буду повторять: Правительство Российской Федерации, как правопреемник руководства СССР, должно признать свою ответственность за эксперимент над оренбуржцами 14 сентября 1954 года и сделать все, чтобы дожившие до наших дней очевидцы учений и их потомки имели информацию о той опасности, которой они подверглись и, возможно, подвергаются сейчас, получали государственную финансовую поддержку, достойное и полноценное медицинское обслуживание. Только тогда понятия «Родина» и «мать» для жителей Оренбургской области сольются воедино.
Люди имеют право знать обо всем, что их касается, обо всем, что они считают важным для себя и своих близких. Это священное право человека влечет за собой обязанность власти в полной мере сообщать людям о том, что их интересует. Или, во всяком случае, не препятствовать тем, кто несет людям интересующую их информацию. Прежде всего, речь идет о журналистах, нормальное и вполне вменяемое большинство которых не сомнительной славы и бешеных гонораров чает, берясь за перо, а думает о выполнении своего гражданского, конституционного долга – осуществить то самое священное право человека на получение информации.
Попросту – рассказать новость. Какой бы трагической она ни была.
Может быть, она, эта новость, поможет людям избежать беды или сделать жизнь хоть немного лучше. Но в любом случае люди имеют право знать, что происходит в мире – и за тридевять земель, и у них под боком. Вот почему завершить эту книгу, я думаю, будет полезно и правильно обзорной статьей о радиации в нашем регионе. Ее текст был получен мной из администрации Оренбургской области в бытность мою главным редактором газеты «Оренбуржье» во второй половине 1990-х годов – для публикации. Не исключено, что некоторые данные за минувшее десятилетие устарели, и все же, все же, все же…
