Информационная война как война гражданская

Одним из первых в открытой печати о феномене информационных войн написал М. Маклюен в далекие теперь 1960-е гг. Уже тогда было понятно, что «холодная война» ведется с помощью информационных технологий, поскольку во все времена войны велись с помощью самой передовой технологии, которой располагает человеческая культу­ра.

И если «горячие» войны прошлого использовали оружие, выводя­щее врагов по очереди, одного за другим, то информационное оружие с помощью кино и телевидения, напротив, погружает все население в новый мир воображения: уплотненный силой электричества, «земной шар теперь — не более чем деревня»¹.

Но самое главное состоит в том, что новые информационные тех­нологии, если их рассматривать как оружие, способны обернуться для человечества тотальной катастрофой, поскольку в качестве инстру­мента политики информационная война означает господство одного общества путем оболванивания народа другой страны. Сегодня стали известны полные ненависти слова А. Даллеса, руководителя амери­канской разведки после Второй мировой войны: «Мы бросим все, что имеем — все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей... Посеяв хаос, мы незаметно подменим их цен­ности на фальшивые и заставим их в эти ценности верить... Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу тра­гедия гибели самого непокорного народа, окончательного угасания его самосознания»².

При этом интеллектуальная драма информационного общества со­стоит в том, что власть в нем внезапно оказалась в руках... интеллектуа­лов. Долгое время отлученные от власти и еще со времен Вольтера нахо­дившиеся в оппозиции, интеллектуалы теперь оказались призванными на службу в высшие эшелоны власти, в центры принятия решений: «Их великая измена была- в том, что они отдали без боя свою автономию и стали лакеями власти, как, например, атомный физик, оказавшийся в настоящее время в услужении у военных диктаторов»³.

В свое время Маклюен надеялся на то, что средства массовой инфор­мации беспрецедентно повысят осознание человеком своей ответствен­ности. Как наивно звучат сегодня его слова о том, что благодаря элек­тронным СМИ мы будем вынуждены «глубоко участвовать в последствиях каждого своего действия» и лишимся способности дейст­вовать, ни на что не реагируя. В этой гуманистической установке Маклюена можно усмотреть глубокую веру в высшую гармонию всего бы­тия, которая еще была присуща интеллектуалам прошлого столетия...

¹ Маклюен М. Понимание медиа: внешние расширения человека. М.—Жуковский, 2003. С. 7.

² Цит. по: Лисичкин В.А., Шеленин Л.А. Третья мировая информационно-психологи­ческая война. М., 1999. С.64.

³ Маклюен М. Указ. соч. С. 45.

 

Но спустя всего полвека стало очевидно: каждое изобретение но­вого оружия становится для общества очередной катастрофой, и прав был не М. Маклюен, а А. Тойнби, который рассматривал войну как процесс достижения равновесия между неравными технологиями, что ведет цивилизации к милитаризму и обычно заканчивается их крахом.

Однако одно замечание Маклюена все-таки стало пророческим. Он предвидел, что «отсталые» страны могут научиться у технически «передовых», как нанести им сокрушительное поражение: посколь­ку в традиционных обществах осталась привычка к пониманию уст­ной пропаганды и убеждения, тогда как в высокоразвитых индустри­альных культурах эта привычка давно уже выветрилась: «Русским достаточно адаптировать свои традиции восточной иконы и постро­ения образа к новым электрическим средствам коммуникации, что­бы быть агрессивно эффективными в современном мире информа­ции»¹. К сожалению, мы все еще не готовы воспользоваться этой идеей.

В XXI в. геополитики стали давать очень узкую интерпретацию по­нятию «информационная война». Весьма показательно, например, оп­ределение информационного противоборства, которое дает Л.Г. Ива­шов: «Информационное противоборство как форма геополитического противоборства есть совокупность отношений информационной за­щиты и информационного соперничества противостоящих геополи­тических субъектов»².

В эпоху глобализации информационное противоборство в геопо­литике приобретает значительно более широкий контекст, выходя за рамки информационного соперничества противостоящих геополи­тических субъектов, поскольку битва идет за умы и сердца большин­ства человечества. Этот глобальный контекст информационных войн как войн гражданских был раскрыт еще Э. Тоффлером в «Метамор­фозах власти», который подчеркивал: информационные войны бу­шуют в наших душах, ведь речь идет о том, как люди думают и как принимают решения, какова система знаний и представлений, и во­ображение при этом является столь же важным фактором, как и ин­формация вообще³.

Поэтому, на мой взгляд, более точное определение современной информационной войны можно дать в предельно широком плане: информационная война — это планомерное информационное воздей­ствие на всю телекоммуникационную систему противника и нейт­ральных государств с целью формирования благоприятной глобальной информационной среды для проведения любых политических и геополи­тических операций, обеспечивающих максимальный контроль над пространством.

 

^{1 Маклюен М. Указ. соч. С. 394.}

2 Ивашов Л.Г. Россия или Московия? Геополитическое измерение национальной безопасности России. М., 2002. С. 199.

³ См.: Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2001, С. 392—393.

 

Определение информационной войны как войны гражданской вполне правомерно, поскольку информационные технологии хозяй­ничают у нас дома, заставляя каждого быть повышенно восприимчи­вым к одним идеям, чтобы оставаться глухим, слепым и бесчувствен­ным — к другим. Задача состоит в том, чтобы подорвать цели, взгляды и мировоззрение людей, изнутри разрушая социум. И самая большая опасность состоит в том, что информационный враг совершенно не­видим и абсолютно неизвестен.

Обычная реакция общественности на СМИ состоит в том, что пер­востепенное значение имеет только то, как и кем они используются. Но, по остроумному замечанию того же Маклюена, содержание сооб­щения средства массовой коммуникации подобно сочному куску мя­са, который приносит с собою вор, чтобы усыпить бдительность сто­рожевого пса нашего разума¹.

Под воздействием СМИ видимый мир перестал быть реальностью, превратившись в виртуальный, целиком сконструированный мир вы­мысла, созданный профессиональными технологами. В эпоху инфор­мационных войн порочный круг замыкается: те, кто занимается ин­формационными манипуляциями, становятся первыми жертвами этих бескровных операций и вскоре уже не в состоянии отличить вы­мысел от реальности, поскольку лжец должен верить в созданный им вымысел.

Прй'этом каждое новое изобретение и каждый новый информаци­онный фантом вызывают в человеке что-то вроде культурного шока, некоей слепоты или блокировки сознания. Любой информационный фантом, основанный на сенсационности, вызывает первоначально эф­фект всеобщего «ослепления» новой яркой идеей, что и лежит в основе манипулятивных технологий информационных войн.

С этой точки зрения создание эффективной защиты от информа­ционных технологий — контрсуггестии — зависит в значительной степени от того, удастся ли сохранить равновесие между все возраста­ющей мощью информационных технологий и способностью челове­ка к индивидуальным реакциям. Исследования психологов подтвердили весьма опасную тенденцию: молодые люди, с детства погружен­ные в мир телевидения и других аудиовизуальных СМИ, неудержи­мым образом впитывают страсть к глубокому вовлечению в виртуаль­ный мир, что заставляет их воспринимать все остальные цели обычной культуры как незначительные и даже нереальные.

¹См.: Маклюен М. Указ. соч. С. 22.

 

 

Электрон­ные СМИ (особенно телевидение) способны создавать одновременно эффект глубокого вовлечения и эффект оцепенения. Человек инфор­мационного общества может лишиться умения заглядывать в буду­щее, поскольку в нем чрезмерно развивается страсть к вовлечению, что делает его послушным объектом информационных технологий. Поэтому молодежь как объект манипуляций гораздо более восприим­чивое поколение, чем люди среднего и старшего возраста, сформиро­вавшиеся в культуре письменного текста.