Информационная стратегия: использование механизмов саморазрушения противника

Пропаганда собственного образа жизни и дискредитация системы ценностей противника включают механизмы его мягкого и незамет­ного саморазрушения. Информационная стратегия может быть пред­ставлена в виде следующего алгоритма:

•дискредитация всех основных атрибутов общественного устрой­ства: вывод из строя системы управления;

•включение механизмов экономического саморазрушения: созда­ние системы экономического управления через международные ин­ституты и финансовые программы «помощи»;

•перепрограммирование населения на новый образ жизни с помо­щью пропаганды новой системы ценностей: массированная пропа­ганда через СМИ;

•поддержка любых оппозиционных движений, подкуп элиты: рас­кол населения на враждующие группы, состояние хаоса и граждан­ской войны;

•маскировка образа агрессора как бескорыстного «спасителя» страны от язв и пороков прежнего «тоталитарного» образа жизни.

Таким образом, важнейшим принципом ведения информационной войны является стремление агрессора непрерывно расширять контро­лируемое информационное пространство, действуя в обход сложив­шихся моральных норм и правил, сознательно нарушая все социаль­ные ограничения и размывая нравственные установки. При этом СМИ концентрируют внимание на скандальных фактах, обнародывают конфиденциальные сведения из личной жизни публичных полити­ков, ведут скандальные «расследования», сознательно фальсифицируя информацию, смакуя «пикантные» подробности. Задача состоит в том, чтобы активизировать подкорковые механизмы человека, включив механизм манипулирования чувствами и эмоциями людей, что являет­ся основой управления психологией толпы.

 

 

Одновременно стратегия информационной войны предполагает организацию сопротивления информационным действиям против­ника, включая жесткий запрет на распространение альтернативной информации. Известно, например, что во время военных операций в Афганистане и Ираке американцы жестко контролировали информа­ционный поток, подвергали бомбардировкам радиостанцию «Аль-Джазира», которая вела антиамериканскую пропаганду, чтобы не до­пустить «утечки информации» с поля боевых действий.

4.5. Можно ли победить в информационной войне?

Несомненно, самым важным является вопрос о том, как выиграть в информационной войне, стратегии которой становятся все более изощренными и глобальными. Весьма распространено мнение, что в войне победит тот, у кого лучше окажутся компьютерные про­граммисты.

Однако в информационной войне, которая ведется за умы и серд­ца людей, технические средства, при всей их возрастающей мощи, все-таки являются средством, а не целью. Чем больше информаци­онная система рассредоточивается в мире, разбрасывая свои сети, тем более она становится уязвимой технически в любой точке этой сети. Известен случай с вирусом «I love you», который облетел весь мир, опустошив целые сети, а запустил его маленький никому преж­де не известный хакер-филиппинец со своего персонального компьютера.

Но не технический коллапс является целью информационных войн, их цель — глобальный контроль над пространством путем кон­троля над умами людей. Легитимность любой власти, в том числе и информационной, — это проблема добровольного принятия этой власти большинством. Напомним, что средство информации есть прежде всего сообщение, поэтому в век информации власть слова снова обрела поистине библейское значение.

Еще одна весьма распространенная точка зрения состоит в том, что к победе в информационной войне может прийти тот, кто посто­янно атакует и усиливает психологическое давление. Этот важный вывод сделан из поражения СССР в «холодной войне», одной из при­чин которого справедливо называют идеологический «застой» по­следних лет, когда штампы «развитого социализма как самого передового общественного строя» перестали концептуально обновляться и потеряли идеологическую значимость.

 

 

Специалисты сегодня с сожа­лением констатируют, что многие серьезные открытия, сделанные со­ветскими учеными в период «холодной войны», так и остались невос­требованными, как это произошло, например, с книгой известного математика В.А. Лефевра «Конфликтующие структуры» (1967), в ко­торой рассматривались новые эвристические подходы к ведению ин­формационных войн.

Однако принцип наступательности и агрессивности в информаци­онной войне все-таки имеет свои пределы. Здесь уместно вспомнить о феномене обращения «перегретого» средства коммуникации в свою противоположность, который исследовал М. Маклюен. В любом средстве коммуникации есть то, что принято называть «границей прорыва», когда система внезапно меняется и превращается в другую систему. Этот феномен присущ не только СМИ: еще древние филосо­фы отмечали способность вещей обращаться в свою противополож­ность в процессе эволюции (Гераклит).

Напомним, что в СССР была создана самая мощная на тот истори­ческий период система коммунистической пропаганды, которая в ус­ловиях «железного занавеса» практически монопольно влияла на каждого человека. И такая массированная пропаганда оказалась чре­ватой эффектом контрсуггестии — общество постепенно выработало мощный иммунитет в ответ на штампы коммунистических лозунгов: смеховая народная культура противопоставила им анекдоты и час­тушки о кремлевских вождях. Другими словами, система «перегре­лась» и обратилась в свою противоположность, начав саморазрушать­ся. Поэтому эффект непрерывного контрнаступления — это обоюдоострое оружие, которое способно смертельно поразить самого нападающего.

И здесь необходимо напомнить, что каждое новое средство комму­никации — это помимо всего прочего еще и мощное средство нападе­ния на другие средства коммуникации. А. Тойнби, исследовавший вызовы и ответы в netории цивилизаций, приводившие к их развитию и гибели, справедливо отметил: когда технологии эпохи могуществен­но подталкивают в одном направлении, мудрость вполне может по­требовать уравновешивающего подталкивания в другом направлении. Так, например, телевидение своей моделью широкого, но пассивного охвата аудитории побудило молодых поэтов читать свои стихи в кафе, в непосредственном общении со слушателями. Следовательно, доста­точно эффективным ответом на вызов электронных СМИ может быть восстановление личных контактов с аудиторией, что широко используется сегодня во время избирательных кампаний.

Не случайно ин­формационная эпоха, тиражирующая массовую культуру, так высоко ценит харизматические пассионарные личности: известно, что во время политических выборов избиратели голосуют за кандидата, а не за партию. Сегодня как никогда велико внимание к выдающимся личностям и их роли в истории.

Высокоэффективные новые технологии победы в информацион­ном противоборстве рождаются также на пути гибридного смешения или встречи разных коммуникативных систем, которые взаимно уси­ливают друг друга: так, соединение технологий шоу-концерта с поли­тическими технологиями избирательной кампании дало новый эф­фект «бархатных революций». Современные системные исследования программируют гибридный принцип, позволяющий увидеть в про­цессе пересечения двух средств коммуникации творческое рождение новой формы.

Но наиболее глубоко к анализу вызовов информационной револю­ции подошел Э. Фромм¹. Он обратил внимание на то, что человеку как существу, взыскующему смысла, важно опереться на определен­ную систему нравственных координат — разделить добро и зло, чтобы противостоять внешним обстоятельствам. Когда человек четко иден­тифицирует себя с определенным обществом, видит себя частью ка­кой-то группы или коллектива, он «обрастает нравственными корня­ми», поскольку общество предлагает ему определенную систему координат, которая помогает всем коллективно выжить в самых слож­ных ситуациях.

Не случайно меньше всего поддаются манипулированию люди с четко выраженной социальной и политической позицией, посколь­ку манипулятивные воздействия обратно пропорциональны социо-культурнЬй идентичности, образованности, групповой солидарнос­ти, партийной принадлежности. Именно поэтому в выработке коллективной контрсуггестии особое значение имеет система вос­питания и образования, развивающая гражданские качества, патри­отизм, любовь к родине. Особую роль в развитии коллективной идентичности играет национальная идея — система ценностных ус­тановок общества, в которых выражается самосознание народа и за­даются цели личного и национального развития в исторической перспективе.

С этой точки зрения победить в информационной войне может та страна, которая выстроит в информационном пространстве и предложит яркий символический образ национальной идеи, который для большинства граждан окажется более значимым, чем любые инфор­мационные воздействия и соблазны извне.

¹ См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивное™. М., 1998.

При этом в контексте гло­бального информационного пространства чрезвычайно важно, чтобы провозглашенные страной национальные цели и приоритеты были признаны остальным сообществом как гуманные.

Не случайно одной из главных мишеней разрушения в постсовет­ской России стала система образования и науки, вымывание из школьных программ идей гражданственности и патриотизма, вплоть до скандально известного «переписывания» учебников отечественной истории, из которых бесследно исчезали наиболее значимые страни­цы русских побед. Широко известна также деятельность Фонда Соро­са в этом направлении.

Фромм обратил внимание на канал «перегревания» западных СМИ, который неминуемо ведет к саморазрушению западного общества, как когда-то произошло с бывшим СССР. Критикуя за­падный проект научно-технической революции, он отметил, что логика информационного общества ведет к доминированию «моно-церебрального человека» — человека одного измерения, и сегодня это измерение виртуальное. Моно-церебральный кибернетический человек решает проблему экзистенциальных потребностей принци­пиально по-другому: он вступает в отношения исключительно с са­мим собой и с неодушевленными предметами потребления, прояв­ляя крайний нарциссизм. В результате он сам для себя становится целым миром и любит целый мир в себе самом: общество его боль­ше не интересует.

Но современная психология доказала, что нарциссизм как психо­логическая установка весьма опасен: в экстремальном варианте он ве­дет к деструктивному желанию избавиться от всех остальных людей. Как заметил Фромм, «если никто кроме меня не существует, то нече­го бояться других и мне не нужно вступать с ними в отношения. Раз­рушая мир, я спасаюсь от угрозы быть уничтоженным»¹.

Кибернетический человек отворачивается от живого мира —. от людей, природы, идей, — и все свое внимание устремляет на мир ис­кусственный: на предметы, вещи, машины, механизмы, автоматы. Для такого человека весь мир превращен в объект купли-продажи, в совокупность артефактов. Его лицо неизменно обращено к экрану — он хочет созерцать не живой мир, а сверкающие автоматические кон­струкции из стали, стекла и алюминия. Моно-церебральная личность настолько сильно вписана в современную автоматизированную сис­тему, что механизмы становятся объектом ее нарциссизма: современ­ный человек обожает свои машины не меньше, чем самого себя.

 

¹ Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивное™. С. 307.

Фромм одним из первых поставил диагноз моноцеребральному кибернетическому человеку, назвав его аутистом — больной личнос­тью больного мира. Отличительные черты аутизма — неразличение живой и неживой материи, отсутствие привязанности (любви) к дру­гим людям, использование языка не для общения, а для манипуля­ции, а также преимущественный интерес не к людям, а к машинам и механизмам. Если патологические процессы распространяются на все общество, то они теряют индивидуальный характер: тогда вся культу­ра настраивается на этот тип патологии и находит пути и средства для ее удовлетворения¹.

Однако помимо психологического есть и политическое измере­ние этой общественной патологии: распад гражданского общества, утрата социально-политических связей, отсутствие интереса к поли­тике и деструктивные формы протеста. Не случайно в настоящее вре­мя во всех развитых странах мира на выборы приходят в среднем око­ло 53% избирателей, неуклонно растет процент тех, кто голосует против всех, и особенно велико число аполитичных граждан среди молодежи.

Поэтому сегодня так актуальны слова М. Маклюена о преимуще­ствах традиционных обществ в информационной войне. Его алго­ритм победы в информационном противоборстве по-прежнему вос­требован: чтобы быть «агрессивно эффективными в современном мире информации», необходимо активизировать в сознании людей национальную систему приоритетов, создать яркий образ нацио­нальной идеи, адаптировать народные традиции к новым средствам коммуникации. Другими словами, источником победы в информа­ционной войне может быть только символический капитал русской культуры, многократно усиленный современными высокими техно­логиями.