Распространение христианства

Как мы уже обсуждали, к печали Иисуса, Ему не удавалось найти тех лю­­дей, которые смогли бы быстро стать такими, как Он. Апостолы, возможно, бы­ли действительно лучшими людьми в Иудее, но их психогенетический воз­раст ещё не соответствовал тому, чтобы принять и вместить сразу всецело Бо­жест­венное знание.

Показательно, например, замечание, сделанное Ле­вием Петру уже после ухода из земной жизни Иисуса: «Пётр, ты вечно гневаешься!» (Евангелие от Ма­рии Магдалины, 18:5).

О Петре также известно, что он весьма нетерпимо относился к Марии Маг­далине из-за того, что она — женщина — тоже оказалась среди избранных уче­ников Иисуса и даже пользуется особым Его расположением (Евангелие от Фо­мы, 118).

То есть, за всё время своего ученичества у Иисуса Пётр так и не научил­ся регулировать свои эмоции, жить в сердечной любви, не устранил сво­его вы­­сокомерия...

После распятия Иисуса ученики, потрясённые Его смертью и последую­щи­ми чудесными явлениями, каждый как мог, старались продолжить Его де­ло. Все они проповедовали, многие работали уже со своими учениками. Боль­­шинство из них осталось для этого сре­ди евреев. Но Апостол Фома дви­нул­ся через Сирию на восток и везде, где мог, вплоть до Индии и Китая, соз­да­вал христианские общины; сирийская и индийская малабарская церкви, соз­дан­ные им, су­щес­т­ву­­ют и поныне (подробнее см. [24]).

К проповеднической деятельности апостолов при­соединился и бывший гонитель и убийца христиан Павел, обращённый в новую веру лично уже не­во­площённым Иисусом (Деян 9).

Некоторые ученики Иисуса оставили свои пись­мен­ные труды, дошедшие до нас. Это — Матфей, Иоанн, Фома, Пётр, Иаков, Филипп, Иуда (не Иска­ри­от), Ма­рия Магдалина, Никодим, а также Павел и не прямые ученики Иисуса еван­­гелисты Марк и Лука.

Судя по евангелиям, именно Иоанн и Мария Ма­г­да­лина были любимыми учениками Иисуса. Иоанн на­пи­сал одно из лучших по качеству и объёму Еван­­гелий. Его руке также принадлежат три письменных Посла­ния ученикам, из ко­­торых первое содержит много цен­нейших поучений и советов.

Но Иоанн также записал два текста, которые очень непохожи на перечис­­ленные выше произведения. Пер­вое из них получило название «Апокриф Ио­ан­на», второе — «Откровение Иоанна Богослова» («Апокалипсис»), включён­ное в конец Нового Завета.

«Апокриф» был написан Иоанном вскоре после рас­пятия Иисуса, т.е. ещё до Посланий. Из него явст­вует, что Иоанн, хоть и записывал старательно всё, что мог из высказываний Учителя, хоть и вместил важнейший аспект Учения Иисуса — сердечную любовь, но так и не смог постичь своим умом за всё вре­мя общения с воплотившимся Мессией суть Его явления на Землю, а также суть пославшего Его Отца. Он задаёт Богу такие вопросы: «Почему избран Спа­ситель? И почему Он послан в мир Своим Отцом? И кто есть Его Отец, Который послал Его?...» (Апокриф Иоанна, 1:20).

И он получает ответы о природе Отца, Святого Духа, Христа, о «сотворе­нии мира»...

Но затем Иоанн подвергается характерному для пророческих контактов тес­ту на интеллектуальность слушателя: повествование примерно со 2-ой тре­ти меняет свой характер, идут фразы, лишённые смысла и какой-либо значи­мо­сти... Замысел Бога здесь таков: поймёт ли слушатель эту шутку-тест? Ио­анн не понял, тест на интеллектуальность не выдержал: отнёсся ко всему серьёзно, пересказал товарищам-апостолам, добросовестно всё записал...

Сходный эпизод повторился и тогда, когда Иоанн записывал свой «Апокалипсис», напоминающий страшный сон (в лучшем случае). Его тематика — не проповедь Пути к Совершенству через веру, любовь, работу по пре­ображению себя, — а угрозы, предсказания бед и несчастий, заклятья; текст лишён не только Божественной Любви, но и вообще какой-либо позити­в­ной значимости для адептов, он лишь отвлекает, провоцируя на бесплодные размышления о будущем. Тогда как Бог учит нас жить и работать здесь и сей­час.

«Апокалипсис» Иоанна, будучи введённым в Новый Завет, оказался и для миллионов людей, изучающих христианство, тестом на интеллектуальность и духовность, тестом-соблазном. И очень многие — соблазнились. Ибо «Апо­калипсис», став концовкой Ново­го Завета, как бы перечёркивает и отметает Учение Иисуса об устремлённости к Богу-Отцу и совершенствовании через лю­бовь. И кто-то выбирает в Новом Завете для себя святые проповеди любви, чистоты, устрем­лён­ности к Отцу — а кто-то «резо­нирует» с от­вратительными сценами обе­щанных ужаса, язв, крови, гноя и будет их сма­ковать, ковыряясь умом в этих не­чис­то­тах, вместо того, чтобы сонастраи­ваться с добром, с пре­красным, вместо того, чтобы учиться любви к людям, всему Творению, всем тварям и Творцу. [130]

Сходная участь постигла и Никодима: он написал хорошее Евангелие о последних днях земной жизни Иисуса, но завершил его детальным описанием своего сна о том, как Иисус якобы выводил из ада грешников.

Другой неоднозначный по ценности и требующий специального обсуждения раздел Нового Завета — Послания Апостола Павла.

Они изобилуют противоречиями: от ценнейших От­кро­вений, проповедей нежной любви — до раздра­жён­ной ругани нетерпимого «моралиста».

В чём причина? Чтобы это понять, надо проследить историю становле­ния Павла как христианина.

Вначале он был агрессивным и энергичным пала­чом, мучителем и убий­­цей христиан.

Но вдруг однажды, идя по дороге, он услышал голос невидимого Собесе­­д­­ника: «Савл, Савл, что ты гонишь Меня?» (Деян 9:4). Павел был не только па­­ла­чом и садистом, но и верующим в Бога че­ло­ве­ком. И он быстро понял, в чём дело.

А дело было в том, что Господь решил не только остановить кровавого тирана, но, более того, использо­вать его незаурядную фанатичную энергичность во благо Божиему Промыслу.

И, вняв вразумлениям Бога, Павел вдруг резко обращается из яростного гонителя христиан — в столь же неугомонного пропагандиста Учения Иисуса.

Сам Павел об этом пишет так: «Благодарю дав­ше­го мне силу Христа Ии­су­са,... что Он признал меня вер­ным, определив на служение меня, который прежде был хулитель и гонитель и обидчик, но помилован по­то­му, что так поступал по неведению, в неверии; благодать же Господа нашего... открылась во мне оби­ль­но с верою и любовью... Верно и всякого принятия дос­тойно слово, что Христос Иисус пришёл в мир (сей) спасти грешников, из которых я — первый. Но для того я и помилован, чтобы Иисус Христос во мне первом показал всё долготерпение — в пример тем, которые будут веровать в Него к Жизни Вечной.» (1 Тим 1:12-16).

Всё это произошло уже после распятия Иисуса, с воплощённым Иисусом Павел не встречался, лишь спустя некоторое время он имел личные кон­такты с Его учениками. Но Павел сразу же после своего обращения в хрис­ти­ан­ство всецело отдался Божиему водительству и со всей своей незауряд­ной энер­гич­но­стью стал работать над преображением себя, используя, в том числе, да­ваемые Богом медитативные при­ё­мы.

Плюс к этому Бог поручает Павлу особую миссию — обращать в новую веру язычников Римской им­пе­рии за пределами Иудеи.

Павел проповедовал страстно, создавал всё новые христианские общи­ны, спорил с религиозными ли­дерами язычников, был неоднократно изби­ва­ем до смерти, но Бог возвращал его в тело — и Павел снова рвался в битву.

Павел написал много Посланий, обращённых к разным христианским об­щинам. В этих Посланиях переплетаются несколько тем, подчас настолько про­тиворечащих одна другой, что впоследствии историки даже выдвигали версию о том, что в Послании Павла кем-то были добавлены его собственные «нраво­учения»: уж столь различны по стилю и интеллектуальному уровню отдельные их части. Но объяснение этой противоречивости текстов логично вытекает из противоречивости самого Павла.

Он просто не успел измениться весь до конца. Чтобы преобразиться в цельного Божиего человека, ему нужно было бы лет 10 спокойного ученичества. Но их у Павла не было, и он страстно воевал с самим собой прежним — меж­ду проповедями, избиениями, скитаниями в холоде и голоде, заточениями в тю­рьмы...

И да простим ему то, что высочайшие Откровения от Бога он перемежал с выплесками ненависти про­тив «мужеложников», «скотоложников», «лю­бо­де­ев» и «лю­бо­деек»... И даже ведь именно он первым в ис­тории христианст­ва и в противовес Учению Иисуса Христа про­воз­гласил «анафему» — прокля­тье от имени христианской церкви (1 Кор 16:22).

Его Послания как послужили во благо челове­че­ст­ву, так и стали мощным со­блазном для последующих поколений христиан — ещё более мощным, не­же­ли «Откровение» Иоанна. Ибо они «узакони­ва­ли», будучи включён­­ными в Но­вый Завет, не только нежность, лас­ковость, гармонию, прощение — но и ди­а­мет­ра­льно противоположное: гнев, злобную нетерпимость к тем, кто «не такие, как я», проклятья...

Именно Павел и Иоанн также «развили» ту абсу­р­д­ную теорию, что будто бы можно свои грехи смыть чу­жой кровью, чужим страданием. (Об этом мы уже го­во­рили в начале главы «Покаяние»). Они стали ут­вер­ждать в своих Посланиях, что безвинно убиенный Иисус был Агнцем Божиим, Которого Бог-Отец якобы по­слал в жертву... Самому Себе — во искупление че­ло­ве­чес­­ких грехов... «Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех...» (Рим 8:3), «... Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Иоанна 1:7), «... Он есть уми­лос­тивление (Бога-Отца) за грехи наши, и не только за наши, но и за гре­хи всего мира» (1 Иоанна 2:2), «... Он явился для того, чтобы взять грехи на­ши...» (1 Иоанна 3:5)... В результате получалось, что нам достаточно лишь уверовать, что Иисус действительно был Хрис­том, — и больше ничего делать не надо: наши грехи уже прощены, рай гарантирован...

* * *

Христианство в Римской империи утверждалось не просто. Были и гонения, массовые убийства христиан. Их распинали на крестах вдоль дорог. И тогда другие христиане добровольно шли сдаваться палачам, чтобы погиб­нуть на крестах за веру, хоть этим уподобившись Христу...

Как это непохоже на тех нынешних «верую­щих», ко­то­рые, называя себя христианами, не способны даже на малейшие усилия над собой, например, «не могут» бросить курить...

По Воле Бога и благодаря личным подвигам апостолов и других героев христианство со временем ох­ва­тило большую часть Европы, из неё — обе Америки, Австралию; много христиан и в Азии, Аф­рике. Ныне около трети на­­­селения Земли исповедует христианство. Почти че­рез тысячу лет после сво­е­­го возникновения оно дошло и до России [24,27].

... А сейчас нам надо придти к очень важному пониманию того, что слово «христианство» имеет два принципиально разных значения: христианство — как Учение Иисуса Христа и христианство — как то, во что его преврати­ли люди в конкретных странах и в конкретные исторические эпохи.

От самого начала христианства и до наших дней среди людей, считающих себя христианами, были и истинные последователи Христа, и те, кто лишь рядились под христиан — ради удовлетворения своих низменных стра­с­­тей: стремления господствовать над другими, грабить, издеваться, уби­вать... Бы­ли и будут те, кто так ничего и не поняли в Учении Христа, хотя считают се­бя истинно верующими; таких, быть может, большинство... Но впрочем, эти гла­­вы — не об исто­рии земного христианства, а об Учении Иисуса Христа.