Глава девятая. Когда самолет перестал описывать круги над Хитроу и медленно пошел на посадку, на часах Бэнкса было три утра

 

Когда самолет перестал описывать круги над Хитроу и медленно пошел на посадку, на часах Бэнкса было три утра. А за окном светло – около полудня, четверг. Бэнкс совсем не спал – он никогда не спал в самолетах, – зато был трезв как стекло: говорят, на трезвую голову проще переносить разницу во времени. Еда была отвратительная, фильмы, которые предлагались для просмотра, немногим лучше. Поэтому он почти всю дорогу читал «Мальтийского сокола», а когда глаза устали, достал айпод и с удовольствием слушал, как Анджела Хьюитт исполняет фортепьянные концерты Баха. Перед полетом он купил дорогущие новые наушники, но оно того стоило. Качество превосходное – звук чистый, глубокий, а окружающие шумы не слышны. Почему‑то именно Бах помогал Бэнксу расслабиться во время полета.

Вскоре попросили отключить все электронные приборы и сообщили, что в Лондоне одиннадцать ноль пять утра, температура плюс восемнадцать градусов по Цельсию. Бэнкс убрал айпод с наушниками и на несколько минут вновь погрузился в книгу. Хотя бы это еще не запрещено. Пока.

В иллюминатор он увидел Лондон: извивы Темзы, зеленые газоны большого парка, Тауэрский мост, оживленные улицы, скопища домов – все знакомо, все сияет под ласковым осенним солнцем. Отличная погода, но ему сейчас хотелось только одного – как следует отоспаться. Он заранее заказал себе номер в одном из отелей Вест‑Энда и собирался провести остаток недели в Лондоне, повидаться со старыми друзьями, а уж потом, в понедельник утром, на поезде вернуться домой. Надо полагать, номер его ждет.

Самолет нервно запрыгал по посадочной полосе, потом взревел и поехал ровнее; успокоившись, долго катился по аэродрому и наконец остановился. И вот уже Бэнкс вместе с остальными усталыми пассажирами шел по бесконечным коридорам аэропорта к паспортному контролю. Очередь к стойке для граждан Соединенного Королевства оказалась невелика, и вскоре Бэнкс протянул свой паспорт вежливой сотруднице в форме. Она сличила фотографию с оригиналом, проверила что‑то в компьютере, еще раз посмотрела на него и на фото, повернулась к двум крепким мужчинам, пристально наблюдавшим за вновь прибывшими, и сделала им знак подойти.

– Мистер Бэнкс? Не могли бы вы пройти с нами, сэр, – произнес один из них. Интонация у него была отнюдь не вопросительная.

– А что, собственно…

– Прошу вас, сэр. – Мужчина ухватил его за руку и вывел из очереди.

Бэнкс неоднократно проделывал это и сам – правда, при иных обстоятельствах, – так что понимал: вопросы задавать бессмысленно. Возможно, они решили, что он террорист. Будут пытать его, окуная голову в бочку с водой. Они могут позволить себе что угодно, а он – ничего. Скорее всего, решил он, это как‑то связано с МИ‑6 и той историей, которая произошла летом. Он тогда много чего натворил и нажил весьма опасных врагов. Память у внешней разведки долгая, они ничего не забывают. И что же, это своеобразная месть за то, что он сделал? Интересно, как далеко они готовы зайти? Пока его не приведут туда, где им будет удобно разговаривать, он все равно ничего не узнает. Вдруг накатила паника, сердце заколотилось как безумное, стало трудно дышать. Сильно кружилась голова – от перелета и усталости. И от страха.

Его провели по коридору, через зал выдачи багажа, а затем подошли к тяжелой двери с надписью «Только для спецперсонала». За ней снова потянулись коридоры, унылые и душные; в конце концов тот, что шел впереди, открыл ничем не примечательную дверь, а задний легонько, но довольно твердо подтолкнул Бэнкса в спину. И дверь закрылась.

Комната оказалась довольно большая, чище и приличнее, чем он ожидал, но окон в ней не было, и на столе медленно крутился портативный вентилятор, гоняя спертый воздух.

За столом сидел человек, которого Бэнкс никак не ожидал здесь увидеть – суперинтендант Ричард Бёрджес. А впрочем, он ведь как‑то связан со спецподразделением внутренней разведки и именно он помогал Бэнксу этим летом в деле, которое до сих пор так нервировало старшего инспектора. Завидев Бёрджеса, Бэнкс немного расслабился, сердце постепенно перестало стучать как бешеное. И все же происходит что‑то странное, подумал он, заметив Уинсом Джекмен. Что она‑то здесь делает?!

– Вы в порядке, Алан? – спросил Бёрджес. – Вид у вас неважнецкий.

– Меня не каждый день выводит с паспортного контроля служба безопасности аэропорта. Какого черта здесь творится?

Бэнкс понимал, что Грязный Дик знает о летнем деле далеко не все, а Уинсом так и вовсе ничего, поэтому они себе и представить не могут, какие мысли пронеслись у него в голове, пока его вели сюда, и какой ужас он испытал, когда два крепких офицера решительно взяли его в оборот, не дав никаких объяснений. После того, что случилось с ним летом, он прекрасно знал: бывает, что человека берут вот так, запросто, ведут куда‑то по длинным коридорам и больше его никто никогда уже не видит.

– Присаживайтесь. – Бёрджес пододвинул к нему бутылку виски «Лафройг» и пластиковый стаканчик. – Извините, хрустальных не нашлось. Это ведь ваш любимый напиток, верно?

– Не собираюсь ни садиться, ни пить с вами, пока мне не объяснят, что происходит.

– Я приношу извинения за церемонию встречи, – как ни в чем не бывало продолжал Бёрджес, – но по‑другому не получалось. Сам я выйти не мог. А охранники понятия не имели, в чем суть. Просто выполняли приказ, не более того. Уинсом вам сейчас все расскажет.

– Какой приказ? Чей? Уинсом?

– Поверьте мне, Алан, сделайте, как я прошу. Налейте себе выпить и садитесь, – сказал Бёрджес. – Это вам поможет.

Бэнкс уже года два как перешел с виски на красное вино, но спорить не стал и последовал совету Бёрджеса. Он вдохнул резкий аромат солода, и у него сразу перехватило горло, но стоило сделать глоток, и мягкое благодатное тепло растеклось по всему телу. Хорошая штука, надо признать.

– Ну, я слушаю. Что происходит?

Физиономия у Уинсом было мрачнее некуда, и Бэнкс вдруг испугался, уж не случилось ли чего с Трейси, или с Брайаном, или с родителями. Именно в такой обстановке принято объявлять о смерти близких. Заботливые нотки, глоток спиртного, «присядьте, пожалуйста», замогильные лица.

– Я тоже приношу извинения, – сказала Уинсом. – Но я подумала, что так будет лучше. Суперинтендант Жервез знала, каким рейсом вы возвращаетесь, а мистер Бёрджес любезно согласился помочь и договорился с охраной аэропорта. Иначе мне пришлось бы стоять, держа табличку с вашим нацарапанным именем.

– Я углядел бы тебя и без опознавательных знаков, Уинсом. Ну, вперед, выкладывай. В чем дело?

– Дело в Энни. – Уинсом наклонилась к нему. – Мне тяжело это говорить, но она…

– Энни? Что с ней? Да говори же!

– В Энни стреляли.

Бэнкс откинулся назад и прижал ладони к щекам:

– Стреляли?

– Вчера вечером. Я не хотела, чтобы вы узнали об этом из газет, сэр. Заголовки сразу бросаются в глаза. Вот поэтому… ну, если б вы увидели газеты в киоске, там, в зале прилета…

Бэнкс бессознательно потянулся к виски, сделал большой глоток, с трудом протолкнув в горло обжигающую жидкость. На секунду перехватило дыхание, но соображать он стал чуть лучше.

– Насколько это серьезно?

– Состояние очень тяжелое, – ответила Уинсом. – Из больницы уже послали за отцом Энни. Ее жизнь висит на волоске. Пуля пробила правое легкое. Оно отказало. В легких и в груди скапливается жидкость. Ее могли вообще не довезти до больницы.

– Сколько ранений?

– Два. В грудь и в плечо. Вторая пуля раздробила ключицу. Нарушены двигательные функции, но врачи говорят, что это поправимо. Операция длилась почти всю ночь. Возможно, понадобится повторная.

– Господи боже, – прошептал Бэнкс. – Вы взяли того, кто это сделал?

– Пока нет. У нас о нем довольно обрывочная информация.

– Где она сейчас?

– В больнице при университете Кука. В Мидлсбро. В Иствейлской городской больнице нет необходимого для таких случаев оборудования.

– В Иствейле редко стреляют в людей, – отрешенно кивнул Бэнкс.

Повисло молчание. Бёрджес потянулся к бутылке, и Бэнкс заметил, что они с Уинсом обменялись взглядами.

– Что? – спросил он. – Это еще не все?

– Это произошло не в Иствейле, – сказала Уинсом, посмотрев на часы. – Сэр, может быть, отправимся в Мидлсбро прямо сейчас? Заберем ваш багаж, а потом, уже по дороге, я расскажу вам все, что мне известно. Там вертолет…

– Вертолет?

Бёрджес негромко кашлянул:

– Это все, что мне удалось достать. Я просил «Лирджет» или хотя бы «Сессну», но сами знаете, какие нынче ограничения в бюджете… – Он слабо усмехнулся.

Бэнкс поглядел на Бёрджеса и взболтнул остатки виски, прежде чем допить.

– Спасибо, – сказал он, приподняв стакан. – И за это тоже.

Бёрджес молча кивнул, встал, открыл дверь и что‑то коротко приказал двум сотрудникам спецслужбы, которые терпеливо ждали снаружи.

– Они проводят вас к выходу.

Уинсом тоже поднялась со стула.

– Ну что ж, ладно, – согласился Бэнкс. – Пошли. – В дверях он остановился. – Один вопрос. Я понял, что в Энни стреляли не в Иствейле. А где?

– В Грэтли, сэр, – ответила Уинсом. – В вашей оранжерее.

 

Трейси медленно выплывала из кошмарного забытья. Где она? Что с ней? Она открыла глаза и поняла, что реальность ничуть не лучше сна. Судя по солнцу, пробивавшемуся сквозь крышу амбара, уже утро. У нее нестерпимо болели руки и лицо, вся она была в грязи и страстно мечтала принять душ, но больше всего ей сейчас хотелось в туалет.

Крыша в разрушенном амбаре совсем прохудилась, каменные стены местами обвалились, и все же это было какое‑никакое укрытие от ночной прохлады, а главное – здесь их никто не увидит в ранние рассветные часы. У них не было с собой ни крошки еды, и Трейси вдруг почувствовала, что страшно проголодалась.

Джафф еще спал, временами громко всхрапывая и беспокойно ворочаясь на жестком полу. Как он может спать, поразилась Трейси. Руки и ноги у нее совсем затекли: он связал ее на ночь веревкой, которую нашел в машине Вика. Она не могла пошевелиться, даже чтобы стряхнуть отвратительного паука, который преспокойно полз по ее голому животу. Пауков она ненавидела. Он гадко перебирал лапками, словно наслаждаясь ее омерзением и беспомощностью. Чушь, конечно, плевать он хотел на ее омерзение. А может, он собирается ее укусить? Во всяком случае, уходить он явно не собирается.

Всю ночь она боролась с приступами паники, заставляя себя глубоко дышать, а сейчас паук снова поверг ее в состояние ужаса. Если она потревожит Джаффа, тот просто ее прикончит. Терять ему нечего, и он мало дорожит своей заложницей, но какие‑то планы в отношении нее у Джаффа все же имеются. Он на грани. Выстрелив в Энни, Джафф сжег за собой мосты, хотя, похоже, ему и прежде доводилось стрелять в людей – кто знает, не он ли убил из пистолета, найденного Эрин, того типа по имени Марлон Кинкейд? Единственным шансом на спасение остается побег, но как сбежать со связанными руками и ногами?

Трейси клубком свернулась на полу в ожидании пробуждения Джаффа и тихонечко плакала, мысленно призывая на помощь отца. Да, может быть, он и вправду был к ней невнимателен и больше интересовался Брайаном, не давал себе труда понять ее и посочувствовать, не осознавал, насколько сильно она в нем нуждается, но его трудно за это винить. А главное, ей и не хочется ни за что его винить! У него своя жизнь, и Трейси знала, что жизнь эта не самая легкая, особенно с тех пор, как ее мать ушла от него. Она и маму не осуждала, когда они расстались. Труднее было примириться с появлением младенца, ее сводной сестры. Надо быть мягче, надо стараться понять своих близких. Господи, только бы выбраться отсюда, только бы получить второй шанс, взмолилась Трейси. Ведь можно исправить прежние ошибки и постараться не совершать новые.

Птицы уже давно проснулись и громко перекликались на разные голоса. Трейси совсем измучилась, мочевой пузырь буквально разрывался на части, но она не дойдет до последнего унижения – в штаны не напустит. Она все время надеялась услышать шум приближающегося трактора или фургона, но воздух был наполнен лишь веселым птичьим гомоном. Ни шума мотора, ни людских голосов. Они слишком далеко от дороги. Да и что смогут поделать какой‑нибудь бедный фермер или парочка любителей пеших прогулок против Джаффа с его пистолетом? Любой, кто заглянет сюда по случайности, скорее всего, найдет здесь свою смерть. Трейси казалось, что около часа назад она слышала шум вертолета, но он пролетел в стороне и не заметил их. Может быть, он еще вернется. Если их ищут с вертолета, то наверняка есть и другие группы – на машинах и пешие.

Спрятать машину оказалось нелегко, но Джафф умудрился это сделать, заставив Трейси помогать. Они подкатили ее вплотную к невысокой, сложенной из известняка изгороди, сверху завалили ветками. Если не искать прицельно, сразу не заметишь. Однако это ненадолго. Любой прохожий может наткнуться на нее, достаточно лишь обогнуть стену. Пусть это случится поскорее, мечтала Трейси. Тогда полиция поймет, где именно в пустошах надо сосредоточить поиски.

Этот старый амбар они обнаружили всего в нескольких милях от изгороди, возле которой спрятали машину. Они пришли сюда, когда солнце уже почти встало, и Джафф сказал, что имеет смысл здесь затаиться и немного переждать. К этому моменту Трейси уже поняла: он в тупике и не знает, что делать дальше. Никакого внятного плана у него нет. Без машины он совершенно растерялся. На что он надеется? Что хочет предпринять? Пересидеть в амбаре до темноты, а потом двинуться дальше по вересковым полям? Вчера ночью он дважды чуть не переломал себе ноги, запнувшись о кочку и оскальзываясь на влажной траве, так что он не станет рисковать и торопиться. Но в таком темпе они еще нескоро куда‑нибудь доберутся, а меж тем петля будет затягиваться все туже. Их и сейчас уже ищут по всей стране – Трейси не сомневалась в этом ни одной секунды. Но лучше об этом помалкивать, это уж точно. Если Джафф сам не понимает, что он натворил и чем ему это грозит, то она не станет открывать ему глаза. Чем дольше они проваландаются в вересковых пустошах, тем больше шансов ускользнуть от него или наткнуться на погоню. Здесь у нее есть небольшое преимущество.

Трейси в очередной раз попыталась ослабить веревки, да без толку: они лишь впились в тело еще больнее. Паук свалился с нее и направился прочь по своим делам. Она ощутила, как горячие струйки слез потекли по измученному лицу. Джафф что‑то почуял, вдруг открыл глаза, рывком сел, недоуменно озираясь. Трейси решила, что он похож на мальчишку, который заблудился и не понимает, где находится. Совсем недавно она думала о нем что‑то похожее, и тогда ей хотелось обнять его и утешить. Сейчас она бы с удовольствием пробила ему башку и убежала как можно дальше. Только бы ей представилась такая возможность! Она огляделась в поисках подходящего камня. Когда Джафф развяжет веревки, надо быть наготове.

– Мне нужно в туалет, – сказала Трейси.

Джафф потер глаза:

– Ну и иди.

– Я не могу. Ты связал меня. Мне больно.

Помолчав, он поднялся и подошел к ней:

– Не вздумай что‑нибудь выкинуть.

– Не буду.

Он медленно развязал Трейси – сначала лодыжки, потом запястья, – аккуратно смотал веревку и убрал в свою сумку. Он явно намерен воспользоваться ею еще раз, и это добрый знак: значит, он не собирается пристрелить ее прямо сейчас. К сожалению, поблизости не было ни одного увесистого булыжника, да Трейси в своем нынешнем состоянии и не смогла бы ударить Джаффа как следует.

Она еле сумела встать. Ноги подкашивались и болели, но она заставила себя походить взад вперед по амбару, растирая онемевшие руки. Ей с трудом удалось не разрыдаться от боли. Немного придя в себя, она пошла к двери.

– Куда это ты собралась? – угрожающе спросил Джафф.

– Наружу.

Он покачал головой:

– Я ни на секунду глаз с тебя не спущу, после того что ты устроила вчера вечером.

– Но мне надо… побыть одной.

– А мне надо съесть тарелку яичницы с ветчиной и выпить горячего кофе, но, увы, ни одному из нас не суждено получить то, что ему хочется. Хочешь отлить, отливай прямо тут.

– Тогда хотя бы отвернись, – попросила она.

Джафф решительно скрестил руки на груди:

– Нет.

Она поняла, что ей не уговорить его, а терпеть больше не было сил. Сцепив зубы, с горящими от стыда и ненависти щеками, она стянула джинсы и присела на корточки.

 

Джордж Фанторп не хотел появляться на людях с Дарреном и Киараном, но еще меньше хотел, чтобы они наведывались к нему, особенно когда дома была Зеновия и дети. Лавируя между семьей и бизнесом, он пытался делать хорошую мину при плохой игре, а потому настойчиво попросил Даррена явиться на ланч в гостинице «Уилрайт» в свитере с высоким воротником, чтобы закрыть татуировку на шее, а Киарана надеть костюм и в кои‑то веки причесаться. Так они, пусть и с трудом, могли сойти за партнеров по бизнесу.

По счастью, в гостинице имелся маленький отдельный кабинет, и хозяин всегда был рад предоставить его к услугам Фанторпа.

Как ни крути, а Фермер – важная фигура, хозяин поместья, и окрестные жители только что шляпы не снимают при встрече с ним. Ему такая роль чрезвычайно нравилась, и он отнюдь не жаждал, чтобы у кого‑то возникли хоть малейшие сомнения в том, где, например, он находит деньги на содержание своего молочного завода. Ведь этот завод помогает держаться на плаву изрядному числу местных фермеров. И абсолютно незачем задумываться, откуда у Фанторпа берутся средства на скупку земель. Он же сдает их в аренду, и по вполне разумным ценам.

Все трое заказали еду и пиво, после чего перешли к обсуждению последних новостей. Фанторп с удовольствием бы закурил, но в наше время в пабах это запрещено, даже в отдельных кабинетах. Запредельное свинство. Мало того, еще и Зеновия не позволяет ему курить в собственном доме, за который он, черт подери, заплатил немалые деньги. И ему, мультимиллионеру, приходилось по нескольку раз в день уходить в жалкий садовый домик, чтобы выкурить сигарету и почитать журнал «Экономист».

– Итак, парни, как у нас идут дела? – вытерев усы и промокнув салфеткой рот, спросил Фанторп.

Даррен подробно рассказал о походе на квартиру к Джаффу и в дом его подружки, где они поболтали с Роуз Престон. Киаран, по обыкновению, молчал, лишь изредка кивком подтверждая сказанное.

– Значит, он пустился в бега, так получается? – подытожил Фанторп.

– Похоже на то.

– С соседкой своей девчонки?

– Именно.

– Маленький засранец. Ну, я думаю, не составит большого труда узнать, кто она.

Даррен слегка откашлялся и сообщил:

– Мы, в общем‑то, уже это сделали.

– Отлично. Не стану спрашивать, как вам это удалось. Вы ведь пока никого не трогали, верно, Киаран?

Киаран зло усмехнулся:

– Пока нет.

– Ну и молодец.

– Она называет себя Франческой, – продолжал Даррен, – но малышка Роуз шепнула, что на самом деле ее зовут Трейси. Трейси Бэнкс.

– Трейси Бэнкс? – переспросил Фанторп. Лицо его неожиданно напряглось. – Ты сказал Трейси Бэнкс?

– Да, босс. А что?

– Это, конечно, не самое редкое имя, но если это та девчонка, про которую я думаю, ее папаша коп. Алан Бэнкс. Старший инспектор Бэнкс.

– Тот, что из Иствейла?

– Ну да. Помнишь его?

– Сейчас вспомнил. Несколько лет назад мы с Киараном следили за ним. Я просто не сразу понял, почему имя звучит знакомо.

– Да, мы уже не раз сталкивались с инспектором Бэнксом. А я предпочитаю знать о своих врагах как можно больше. Тогда он ничего доказать не смог. Но очень старательно вынюхивал, нет ли чего‑нибудь против меня. Он подобрался слишком близко к фактам, а я этого очень не люблю. Сейчас он второй человек в отделе по особым тяжким преступлениям Западного округа, а заправляет там всем какая‑то баба, суперинтендант Жервез. Бэнкса очень уважают в полиции. Хотя он с закидонами и предпочитает играть по своим правилам, так что ему не светит выбиться в начальники.

– Тем лучше. Можно будет поразвлечься по полной, – скупо улыбнулся Даррен. – Хотите, мы с ним поговорим?

– С Бэнксом? Ты что, спятил? На хрена дразнить быка красной тряпкой? Нет‑нет‑нет, мы старшего инспектора трогать не станем. Нам совсем не нужно, чтобы в полиции узнали подробности дела. Сейчас у них нет никаких причин связывать его с нами. Я просто предупреждаю: будьте очень осторожны. Если тут действительно замешана его дочь, то проблемы могут оказаться серьезнее, чем мы ожидали. Он может слететь с катушек. И уж точно будет землю носом рыть.

– А что насчет той девчонки? Я про Роуз говорю. Она наверняка нас запомнила. Может, разобраться с ней раз и навсегда?

– Сейчас не надо ни с кем разбираться. Держитесь в тени. А с ней в любом случае либо уже поговорили копы, либо она так перепугана, что будет молчать в тряпочку. Наплевать на нее и забыть. Надо сосредоточиться на главном.

Симпатичная официантка, чешка по имени Гелена, принесла еду, и Фанторп, как обычно, принялся заигрывать с ней, бросая похотливые взгляды на высокую грудь и обтянутые юбкой ягодицы. Даррена и Киарана такие вещи, кажется, совершенно не интересовали. Фанторпа это удивляло. Сам он, по правде говоря, был бы очень не прочь поваляться в стогу сена с такой милашкой – с полчасика, а может, и часик. Но это было бы глупо: не стоит позволять себе даже мелких шалостей вблизи от дома – у него предостаточно возможностей развлечься во время «деловых поездок». А здесь он дорожит своей репутацией респектабельного отца семейства и не намерен рисковать попусту. Поэтому он ограничивался легким флиртом, иногда, впрочем, спрашивая себя, не захочет ли Гелена съездить с ним на выходные в Лондон, сходить в ресторан и на шоу в одном из варьете Вест‑Энда.

– Проблема в том, – задумчиво сказал Даррен, – что если эта Трейси действительно его дочка, то значит, она встала на «темную» сторону – так, что ли?

– Какую «темную» сторону? Ты имеешь в виду, что она заодно с Джаффом? Это типа шутка, Даррен?!

– Нет. – Реакция шефа Даррена несколько смутила.

– В любом случае не смешно.

– Я просто хотел сказать, босс, что хорошая девочка с Джаффом бы связываться не стала.

– Джафф, безусловно, редкостный говнюк, – кивнул Фанторп, – но, как ни странно, именно такие говнюки как раз и нравятся хорошим девочкам. Так у них мозг по‑идиотски устроен.

– Между ног он у них устроен, – буркнул Даррен.

– Придержи язык. У меня, если помнишь, две дочери.

– Да я не в том смысле…

– Думай, чего говоришь, вот и весь смысл.

– Я извиняюсь, босс… А вы сегодня смотрели новости?

– Нет, времени не было.

Фанторп терпеть не мог новости и считал, что все, кроме экономики, пустопорожняя болтовня. О чем они говорят? Спорт, секс и политика. Ну, еще преступность.

– Вчера в Суэйнсдейле подстрелили полицейского. Точнее, какую‑то бабу из ихних, инспектора. Она даже не на дежурстве была в это время. Говорят, вряд ли выживет, хотя черт поймет: сплошные недомолвки.

– Думаешь, Джафф?

– Тогда ему пришлось раздобыть где‑то еще один ствол, старый‑то забрала его прежняя девка.

– Это для него не проблема, – заметил Фанторп. – У него есть приятель, который ввозит оружие из Литвы. В основном «Байкалы» с глушителем. Очень неплохие пистолеты, на мой взгляд. Вроде как спортивные, а на самом деле лучше боевых. Поэтому и спрос есть – и недорогие, и в умелых руках убойная штука. Нет, оружие для Джаффа не проблема. – Фанторп потер жирный подбородок. – Н‑да, не зря я в нем с самого начала сомневался, хоть и относился к нему как к родному сыну. Уж очень он себе на уме. И я совсем не удивлюсь, если у засранца есть делишки на стороне и свои источники дохода, о которых мы ни хрена не знаем.

– Так и черт с ними, нас не касается.

– Нет, теперь нас это касается. Во‑первых, он присвоил мое добро, а во‑вторых, у него сложности с законом. Я ни того, ни другого одобрить не могу. Он подставил нас и привлек к нам внимание, которое на хрен не нужно. Рано или поздно копы его возьмут, и тогда он неизбежно заговорит. Ему нельзя доверять, никак нельзя. Он способен на все. Характер у мальчика дрянной, и ведет он себя непредсказуемо. Как бочка с динамитом – рванет в любой момент. А это никуда не годится. Джаффа, конечно, надо убрать. Но вот Трейси Бэнкс… тут стоит подумать. Ее участие сильно меняет дело. Ты уверен, что эта подстреленная баба как‑то связана с Джаффом?

– Уж больно все сходится, – ответил Даррен. – И район, и время. Суэйнсдейл тихое место, там мало что происходит. А тут разом столько всего. Многовато для простого совпадения, как мне кажется.

– Значит, это Джафф?

– Я бы не удивился, – ответил Даррен. – Вы сами сказали, он совершенно безбашенный.

– И ты думаешь, что дочка Бэнкса пустилась с ним в бега?

– Скорее, в скачки верхом. Этот похотливый козел не даст ей скучать в постели. Может, ей только того и надо?

– Вот же гребаный ублюдок.

– Его преследуют. Он как загнанное животное. Плохо соображает. Дергается, совершает ошибки.

– И это дает нам преимущество, верно? – Фанторп с неудовольствием разглядывал жирную рыбину у себя на тарелке. Что‑то ему нехорошо, желудок крутит. Может, стоит все‑таки прислушаться к занудным советам врача и притормозить с жирной едой и обильной выпивкой? – Мы‑то ведь не будем совершать ошибок, джентльмены? У нас, слава богу, ясные, холодные головы, и мы будем действовать очень разумно. Я прав, господа?

Оба «джентльмена» согласно кивнули.

– Отлично. Где именно была ранена эта инспекторша?

– Я точно не знаю. Они только сказали, что ее ранения опасны для…

– Да я не о том, кретин! Где именно это произошло? В Иствейле? В Хелмторпе? В Линдгарте?

– Они не сказали.

– Осторожничают, да? – Фанторп выпил еще пива, доел рыбу с жареной картошкой – она стала как‑то поприятнее – и сказал: – Короче, мне ситуация видится так. Если сложить все воедино, то выходит, что Джафф болтается где‑то в Суэйнсдейле вместе с этой Трейси Бэнкс. Прячется, разумеется. Он пустился в бега после того, как бывшая подружка засветила его ствол. Одно это тянет лет на пять, а кроме того, Джафф мог попасть под усиленный надзор полиции, что при его делишках совсем ни к чему. Н‑да. И вот он решил смыться, а заодно прихватил кое‑что, принадлежащее лично мне. Кое‑что довольно ценное, черт бы его драл. Не говоря уже о пятидесяти кусках, которые он должен был мне передать. Алан Бэнкс работает в управлении полиции Западного округа в Иствейле, и мы вполне можем допустить, что Трейси Бэнкс – его дочь. Каким‑то макаром одна из местных полицейских столкнулась с беглецами, и наш славненький, хорошенький, вспыльчивый паренек подстрелил ее. Это значит, что Трейси либо втюрилась в него по уши и не хочет его бросить, либо превратилась в заложницу. По‑моему, вернее второе. В любом случае она будет его тормозить.

– Если только он и ее уже не грохнул.

– Не исключено, – согласился Фанторп. – Но Джафф понимает, что она может быть ему полезна. Он не кретин. Мы должны найти их раньше, чем это сделает полиция, иначе нам своего товара не видать.

– И денег тоже, – кивнул Даррен. – Не будем забывать и про деньги. Не хотелось бы, чтоб они оказались под матрацем у какого‑нибудь продажного копа. Но с чего начать? В Суэйнсдейле есть где разгуляться.

– Сколько я знаю Джаффа, – ответил Фанторп, – он будет стремиться в город. В большой город. Джафф – городской парнишка. В Лондоне у него есть связи, там полно его бывших однокурсников. Странное дело, сколько жулья выпускают нынче наши университеты! Ему помогут достать чистые документы и даже не спросят зачем, лишь бы платил как следует. Они одного поля ягоды, не нам чета, и готовы друг другу помогать. Он ведь всегда смотрел на нас с вами свысока, типа мы простолюдины, а он весь в белом, аристократ хренов. Но для начала ему надо добраться до Лондона. Наверно, он на машине – в тех краях без колес вообще делать нечего. Но свою тачку он брать не будет. Он же не хочет, чтобы его тормознул первый попавшийся патруль.

– Он мог угнать машину, – предположил Даррен.

– Только если был уверен, что хозяин в отъезде и не заявит в ближайшие дни ее в розыск. То есть это возможно, но маловероятно. А я вот что думаю: у Джаффа в Лидсе есть старый приятель, зовут его Виктор Мэллори. Как раз тот самый, что торгует «Байкалами». Я пару раз пользовался его услугами, так, по мелочи, ничего существенного. Они с Джаффом вместе учились – не знаю, в Итоне там или в Харроу. Короче, в понтовой школе для понтовых мальчиков. И они большие друзья. Живет этот Мэллори возле Харрогит‑роуд, к северу от окружной дороги, где куча всяких гольф‑клубов. Олвудли, так, кажется, это место называется. По моим сведениям, он ушлый парень и занимается не только оружием. Говорят, в химии силен.

– Олвудли ведь недалеко от аэропорта? – спросил Даррен. – Может, Джафф махнул оттуда куда‑нибудь в Испанию, на курорт?

– Не будь дебилом, Даррен. Он не мог никуда улететь. Не забудь, что у него с собой багаж, с которым нельзя пройти контроль. Сейчас у нас повсюду сканеры, черт их дери! Они просвечивают тебя насквозь и видят, что ты жрал на завтрак.

– Да, босс, извините. Не сообразил.

– Нет, куда бы он ни двинулся – только на машине, и ему надо избавиться от груза именно здесь, в Англии. Если я ошибаюсь, ну, тогда он очень крутой парень из очень крутой организации. А в этом я как‑то сильно сомневаюсь. Он, конечно, мог сесть на автобус или на поезд, но это слишком рискованно: полиция наверняка проверяет все вокзалы, и он это понимает. Так что я почти уверен, он на машине, причем на незасвеченной. Вот с этого мы и начнем. Вам надо навестить Виктора Мэллори. Адрес я найду. Будьте поаккуратней. Выясните у него все, что возможно, и позвоните мне по одноразовому телефону. Понятно? По одноразовому. И попробуйте узнать, где именно подстрелили ту бабу. Если за этим стоит Джафф, мы сможем уточнить его местопребывание и прикинуть дальнейший маршрут. Повторяю, я‑то уверен, он рвется в Лондон.

– Может, он уже там, – пожал плечами Даррен.

Фанторп прищелкнул пальцами:

– Ну, тогда нам тем более имеет смысл поторопиться. Будете уходить, скажите Гелене, чтобы принесла мне еще пива. И профитролей.

Пожалуй, сейчас как раз удобный момент, чтобы спросить Гелену, не желает ли она прокатиться с ним куда‑нибудь денька на два, подумал Фанторп.