Н.М. Карамзин о походе 1524 г. на КазаньВесною полки гораздо многочисленнейшие выступили к Казани с решительным намерением завоевать оную. В судовой рати главными начальниками были Шиг-Алей, князья Иван Вельский и Горбатый, Захарьин, Симеон Курбский, Иван Лятцкий; а в конной боярин Хабар Симский. Число воинов, как уверяют, простиралось до 150 тысяч. Слух о сем необыкновенном ополчении столь устрашил Саип-Гирея, что он немедленно бежал в Тавриду, оставив в Казани юного тринадцатилетнего племянника, Сафа-Гирея, внука Менгли-Гиреева, и сказав жителям, что едет искать помощи султановой, которая одна может спасти их. Гнушаясь его малодушием, 1 Утемиш-Гирей царевич — Утямыш-Гирей (1546-1566), сын Сафа-Гирея и царицы Сююмбике. Был провозглашен казанским ханом в 1549 г., по причине малолетства государством фактически правила его мать. Часть I. (I в. до н. э. — середина XVI в.) ненавидя и боясь россиян, они назвали Сафа-Гирея царем, клялись умереть за него и приготовились к обороне, вместе с черемисами и чувашами. 7 июля судовая рать московская явилась пред Гостиным островом, выше Казани; войско расположилось на берегу и 20 дней провело в бездействии, ожидая Хабара-Симского с конницею. Неприятель также стоял в поле; тревожил россиян частными, маловажными нападениями; изъявлял смелость. Презирая отрока Сафа-Гирея, Алей писал к нему, чтобы он мирно удалился в свое отечество и не был виновником кровопролития. Сафа-Гирей ответствовал: «чья победа, того и царство: сразимся». В сие время загорелась Казанская деревянная крепость: воеводы московские не двинулись с места, дали жителям спокойно гасить огонь и строить новую стену; 28 июля перенесли стан на луговую сторону Волги, к берегам Казанки, и опять ничего не делали; а неприятель жег нивы в окрестностях и, заняв все дороги, наблюдал, чтобы мы не имели никаких подвозов. Истратив свои запасы, войско уже терпело недостаток — и вдруг разнесся слух, что конница наша совершенно истреблена неприятелем. Ужас объял воевод. Не знали, что предпринять: боялись идти назад и медленно плыть Волгою вверх; думали спуститься ниже устья Камы, бросить суда и возвратиться сухим путем чрез отдаленную Вятку. Оказалось, что дикие черемисы разбили только один конный отряд московский; что мужественный Хабар в двадцати верстах от Казани, на берегу Сви-яги, одержал славную победу над ними, чувашами и казанцами, хотевшими не допустить его до соединения с Алеем: множество взял в плен, утопил в реке и с трофеями прибыл в стан главной рати. Не столь счастлив был князь Иван Палецкий, который из Нижнего Новагорода шел на судах к Казани с хлебом и с тяжелым снарядом огнестрельным. Там, где Волга, усеянная островами, стесняется между ими, черемисы запрудили реку каменьем и деревьями. Сия преграда изумила россиян. Суда, увлекаемые стремлением воды, разбивались одно об другое или об камни, а с высокого берега сыпались на них стрелы и катились бревна, пускаемые черемисами. Погибло несколько тысяч людей, убитых или утопших; и князь Палецкий, оставив в реке большую часть военных снарядов, с немногими судами достиг нашего стана... Хотя россияне обступили наконец крепость и могли бы взять ее, тем вероятнее, что, в самый первый день осады [15 августа] убив лучшего неприятельского пушкаря, видели замешательство казанцев и худое действие их огнестрельного снаряда; хотя немецкие и литовские воины, наемники государевы, требовали приступа, но воеводы, опасаясь неудачи и голода, предпочли мир: ибо казанцы, устрашенные победою Симского, выслали к ним дары, обещаясь немедленно отправить посольство к великому князю, умилостивить его, загладить свою вину. Малодушные или, по мнению некоторых, ослепленные золотом начальники прекратили войну, сняли осаду и вышли из земли Казанской без славы и с болезнию, от коей умерло множество людей, так что едва ли половина рати осталась в живых. Главный воевода, князь Иван Вельский, лишился милости государевой; но митрополит исходатайствовал ему прощение. Послы казанские действительно приехали к государю; молили его, чтобы он утвердил Сафа-Ги-рея в достоинстве царя и в таком случае обязывались, как и прежде, усердствовать России. Василии^ требовал доказательств и залога в верности сего народа... впрочем желал обойтися без дальнейшего кровопролития. Боярин, князь Пенков, был в Казани для переговоров. Между тем государь без оружия нанес ей удар весьма чувствительный, запретив намиги купцам ездить на ее летнюю ярмонку и назначив для их торговли с Азиею место в Нижегородской области, на берегу Волги, где ныне Макарьев... < 'ледствием переговоров между нами и Казанью было пятилетнее мирное бездействие с обеих сторон.
|
