О марксисте Н.Е. Федосееве

 

Федосеев Николай Евграфович (1869— 1898) — один их первых марксистов в России, уро­женец г. Нолинска. В 1880-1888 гг. учился в 1-й Казанской мужской гимназии. Был органзатором и руководителем марксистских кружков в Казани, со своими единомышленниками пытался создать под­польную типографию. Был арестован и приговорен к тюремному заключению. Находясь в ссылке в Восточной Сибири, покончил жизнь самоубийст­вом. Публикуемый фрагмент повести о Н.Е. Федо­сееве «Вальдшнепы над тюрьмой» воспроизводит одну из страниц его деятельности в Казани.

...От компании отделился и направился к нему студент в широкополой шляпе. Он не остановился и, проходя мимо, быстро, негромко проговорил:

— Завтра в полночь, место то же, где весной, только в саду.

Николай не совсем понял студента. Что значит «место то же»? Весной приходилось бывать во мно­гих местах. Этот студент, кажется, из кружка Бере­зина. Да, наверно, березинец. В апреле один из бере-зинских кружков собирался у Арского поля, за ду­ховной академией. Значит, и завтра там же. «В саду». Во флигеле, наверно. Что же, надо будет сходить.

Он влез в темное окно, на кого-то наткнулся и попросил посветить. Вспыхнула спичка, и он увидел людей, знакомых и незнакомых, сидящих у стен на скамьях и прямо на полу, среди них оказались и Ягодкин, и вчерашний студент-вестовой. Спичка по­гасла, кто-то услужливо зажег вторую. Николай стал искать глазами места. Скамьи нет, доски, положен­ные на ящики, были уже заняты, и он сел на подокон­ник.

— Почему никакой мебели? — сказал кто-то в

темноте.

— Зачем она здесь? Дом-то пустой.

— Неужели не могли найти жилого?

— Пустой надежнее.

— Кого ждем?

— Лаврова нет.

— Давайте начинать.

— Подождем.

Послышался стук, Человек, сидевший у окна, оттолкнул ставень.

— Кто?

— От Якова.

— Влезайте.

В окно влезли двое. Их осветили спичкой. Один по-свойски втиснулся в ряд сидевших, другой, моло­дой здоровый парень, растерянно стоял посреди ком­наты. Это был Пешков. Николай видел его однаж­ды у Деренкова, который много рассказывал о стран­ном своем булочнике.

— Все? — спросил кто-то.

— Да, все.

Занавесили окна, чтобы ставни не просвечива­ли. Зажгли лампу, поставили ее в угол на высокий ящик. Пешков шагнул к стене и опустился на кор­точки около Николая. К ящику, на котором горела лампа, подошел бородатый человек. Он вынул из внутреннего кармана сложенную вдвое книжечку.

— «Наши разногласия»,— сказал он.— Брошю­ра Бельтова, то есть Георгия Плеханова.

— Знаем! — крикнул кто-то из темного угла.

Бородач начал читать. Читал он отчетливо, гром­ко, и сначала слушали его внимательно, но вскоре поднялся шум, беспорядочный говор.

Николай сразу понял, что Плеханову с этой марк­систской статьей тут не пройти. Стена. Народец ста­рой закалки. Надо Пешкова отсюда вырвать, втя­нуть в свой кружок. И Ягодкина. Этого тоже мож­но еще вразумить. Молод, только формируется.

Гвалт нарастал. Плеханов, бывший народово­лец, развенчивающий несбыточные надежды на му­жицкую общину, вызвал здесь возмущение.

— Это предательство! — кричал кто-то.— Рене­гатство!

— Плевок в кровь, пролитую героями.

— После казни Генералова, Ульянова1...

— Измена страдающему народу!

— Господа! — крикнул Николай.— Для чего же собрались? Шуметь? Будем читать или нет?

Гул приутих. Бородач снова стал читать, но чи­тал теперь неразборчиво, быстро, что-то пропускал и скоро закончил. И опять все загалдели:

— Отступник!

— Продался капиталистам!

— Заелся там в Женеве!

— Все они там заелись.

— Акселърод2, говорят, торгует кефиром.

— «Освобождение труда»! Только название. За­падня, ловушка!

— Они хотят столкнуть русского мужика под колесо капитала. Хотят погубить святая святых.

— Плевать им там на русского мужика.

— Господа! — громко сказал Николай.— Нельзя ли ругательства заменить серьезными возраже­ниями?..

Шум не унимался, и видно было, что настояще­го спора не получится. Николай склонился с по­доконника, тронул за плечо молодого парня.

— Вы — Пешков?.. Давайте удерем отсюда. Они открыли окно и вылезли в сад. Пробрались

сквозь мокрые ветви к забору, перемахнули через него и очутились на улочке, слабо освещенной луной.

— Как свежо! — сказал Николай.— Утром пах­нет. И осенью. Взбесил их Плеханов. Не по нутру.— Они обогнули духовную академию и вышли на пу­стынное Арское поле.— Значит, вы булочник? Рабо­ты у вас много?

Шеметов А. Вальдшнепы над тюрьмой. Повесть о Ни­колае Федосееве. 2-е изд. — М., 1972. — С. 43-45.