ПРЕЛЬЩЕНИЕ

И тогда явится беззаконник, …егоже есть пришествие по действу сатанину во всяцей силе и знамениях и чудесех ложных, и во всяцей льсти неправды в погибающих, зане любве истины не прияша, во еже спастися им. И сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд приимут вси неверовавшии истине, но благоволившии о неправде. …Темже убо, братие, стойте и держите предания, имже научистеся или словом, или посланием нашим.

II Сол. 2:8–12, 15.

1. «Мы самые лучшие, потому что это мы»

В современном церковном мiре идут жаркие споры между православными о том, где лучше и безопаснее всего приклонить главу верующему человеку. Однако, вопреки поговорке: «Всяк кулик свое болото хвалит», — члены существующих ныне истинных и неистинных церковных организаций часто распространяются гораздо более о многочисленных дисциплинарных и канонических нарушениях в своих юрисдикциях, чем о положительных моментах их бытия, ругают церковное начальство, рисуют довольно мрачную картину апостасии в своих рядах, — но в конце непременно добавляют, что «наше болото — самое лучшее!»

Конечно, более «правильные» и «законопослушные» верующие (а, соответственно, и церковные издания) не позволяют себе особых выпадов в адрес начальства и духовенства, а наоборот — полнятся рассказами о «чудесах и исцелениях», «реках благодати», паломнических поездках по святым местам и «старцам» и т. д. Но и те, кто в какой-то мере пытается отражать объективное состояние дел и подчас может сообщить массу разных фактов отступления епископата, клириков и мiрян от канонов и от веры, при этом почему-то все равно настаивают, что их юрисдикция (та же МП) — «самая истинная», и отделяться от нее или же выбирать какую-то иную юрисдикцию — страшный грех, раскол и т. п. При этом они могут даже распространять разные воззвания с угрозами отделиться, по церковным канонам, от еретичествующих епископов; однако, если кто-либо действительно решится на такой шаг, про него скажут, что он «поторопился», покинул «матерь-церковь» и пошел путем погибели...

Простые верующие могут сказать: «Это все гордые смутьяны, а мы должны слушаться людей духовных». Но что же говорят «старцы» и «мужи духовные»? От них можно порой тоже услышать признания, что «неладно что-то в Датском королевстве», но при этом все-таки «наша церковь» остается благодатной и «самой спасительной», и даже «единственной истинной», несмотря ни на что. Паства же не должна «судить и осуждать пастырей», но пребывать в послушании. Но послушание послушанию рознь, и про некоторые виды послушания сказано: «Вы отца вашего диавола есте, и похоти отца вашего хощете творити....Аз же зане истину глаголю, не веруете Мне» (Ин. 8:44-45), — ибо таковые послушники оказываются в послушании не у Бога, а у людей, отступивших от Божественной истины и перетолковывающих ее на свой лад, чтобы было удобно жить в мiре сем и поменьше получать от него «шишек». О такого рода послушании Апостол говорит: «Не будите раби человеком» (I Кор. 7:23).

У этих послушников выходит, что «болото-то оно болото, да только лучше не найти все равно, потому что мы по определению самые лучшие». При этом аргументация сводится примерно к следующему: «Наша Церковь истинная потому, что у нас есть чудеса и старцы»; «Наши чудеса и старцы и постановления наших соборов не могут быть ложными, потому что у нас — Церковь». Если же речь заходит о епископах «альтернативных юрисдикций», то благочестивые «кулики» ставят им всякое лыко в строку (преимущественно, впрочем, потому, что они — «раскольники»), не думая о том, что действуют просто по пристрастию, а если бы они с такими же критериями подходили к собственным архиереям, то ни один бы не выдержал даже относительно слабой критики.

Основное достоинство похваляемых «куликами» архиереев, похоже, состоит преимущественно в том, что они сидят на «апостольских престолах», нося громкие титулы, или являются формальными преемниками великих архиереев прошлого. Однако вот что говорит о таком подходе Всеправославный Константинопольский Собор 1848 года в своем Окружном послании (§ 11): «...Мы сочли отеческим и братским долгом нашим и священною обязанностию, чрез предлагаемое теперь благожелательное послание, и вас утвердить в Православии, которое вы получили от предков, и вместе показать мимоходом слабость умствований римского епископа, которую и сам он очевидно понимает. Ибо он не Апостольским исповеданием своим украшает свой престол, но Апостольским престолом старается подтвердить свое достоинство; достоинством же подтвердить свое исповедание. А на самом деле это иначе....Сам Святый Петр лично был судим пред всеми по истине благовествования (Гал. 12) и, по свидетельству Писания, оказался зазорен и неправоходящ. — Что после сего надобно подумать о тех, которые величаются и надмеваются обладанием только предполагаемого мнимого престола его?...Святые Отцы наши... научают нас, чтобы мы не по престолу судили о Православии, но о самом престоле и сидящем на престоле — по Божественным Писаниям, по Соборным уставам и определениям, и по Вере, всем проповеданной, т. е. по Православию непрерывного учения Церкви»[1].

Подобная «слабость умствований», к сожалению, очень распространена среди современных православных. Порой на вопрос: «Чем же ваша Церковь лучше других, или чем она отличается от других?» — можно услышать примерно такой ответ: «Главное в нашей Церкви то, что она — та самая».

2. «Та самая»

Какие святые отцы говорили, что главное в Церкви — не соблюдение канонов и хранение догматов, а какая-то «та-самость», то есть формальная историческая идентичность? Где и когда Господь обещал сохранить до скончания века какую-либо определенную юрисдикцию? Такого обетования не было дано от Господа ни Римской, ни Греческой, ни Русской, ни какой-либо другой Церкви. В Евангелии сказано: «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей» (Мф. 16:18). «Созижду на сем камени» — на Петровом исповедании веры. Без хранения веры церковная организация становится уже не Церковью Христовой, а, скорее, «церковью фарисеев и лукавнующих», которые «возсели на Моисеевом седалище», но слагают какую-то «иную веру», о которой у Апостола сказано: «Аще мы или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (Гал. 1:8).

Однако когда начинаешь указывать на канонические нарушения тех или иных епископов «той самой церкви», почему-то на тебя очень обижаются, называют экстремистом, фарисеем, даже обвиняют в том, что ты не имеешь «духовного опыта» и, самое главное, архиерейского сана — и потому не имеешь права и, в принципе, не можешь, физически не способен, рассудить, правильно или неправильно поступают те, кто допускают канонические нарушения, общение с еретиками, диалоги с экуменистами или инославными...

Но кто из святых отцов учил, что для определения неканонических деяний нужен какой-то особый «духовный опыт»? Для этого как раз существуют каноны и правила. Прекрасно, если действительно кто-то от Бога стяжал дар духовного зрения; но мы предпочитаем смиренно признать, что нет у нас достаточного духовного опыта, не видим мы духовными очами, на каких алтарях сходит Святой Дух на освящаемые Дары, а на каких не сходит, — поэтому и стараемся ориентироваться на каноны и догматы. В чем же тут гордость?

Известно, что преподобный Максим Исповедник был не архиереем и даже не священником. Он был простым монахом. И, тем не менее, осудил деяния всех архиереев и патриархов своего времени, склонившихся к общению с ересью, за что и мучения претерпел, за что и ублажается. Может быть, по логике современных «духовных христиан», он был раскольником? А ведь тогдашняя ересь монофелитства была гораздо тоньше и непонятнее, чем современный экуменизм. Экуменизм — ересь достаточно грубая, попирающая прямо один из членов Символа веры — «Верую...во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь» — и многие каноны; монофелитство же вряд ли было бы вообще опознано как ересь современными православными, появись оно в наши дни. Кто же ныне стал бы «по тонку» разбираться — одна воля во Христе или две, есть ли воля принадлежность естества или лица, — ныне, когда вообще догматическое учение Церкви стремятся представить просто как собрание частных «богословских мнений»!..