Глава 15 Исчезающая материя

В тот же вечер, 15 февраля 1999 г.

 

Эмиль Санк-Марс въехал на стоянку около дома Чарльза Пеншо, лишь немного опоздав на встречу. Почти во всех комнатах там горел свет, на расчищенном участке рядом с домом стояли две машины, включая патрульную. Когда спустились сумерки, существенно похолодало, пока он шел от машины к дому, дыхание его клубилось белым паром. Он чем-то напоминал огнедышащего дракона, только очень уж измотанного бессонной ночью и неустанной работой, и от этого состояние его было отнюдь не мифическим. Он позвонил в звонок, но никто не ответил. Спустя какое-то время детектив постучал. Потом снова нажал на кнопку звонка.

Правила хорошего тона сначала не позволяли ему заглянуть в окно — он думал, что Пеншо либо говорит по телефону, либо в ванной, но когда в конце концов он глянул в небольшое окошко на двери, внутри у него все сжалось. Чтобы не оставить отпечатков пальцев и не повредить другие следы, которые, возможно, кто-то оставил до него, детектив обтянутой перчаткой рукой отворил внешнюю дверь и двумя пальцами повернул дверную ручку внутренней двери.

Повсюду царил кошмарный беспорядок. Он уже хотел было позвать Чарльза, но тут увидел его тело.

Лужа крови, в которой оно лежало, ясно свидетельствовала о том, что Санк-Марс приехал слишком поздно. Полицейский обошел тело и сразу заметил пулевое отверстие. Но все-таки ему надо было проверить, жив еще Пеншо или умер. Детектив не без труда прошел по комнате, обходя раскиданные и поломанные вещи, снял перчатку и протянул руку, чтобы прощупать пульс. Тело было еще теплое, но сержант был мертв.

Держась на некотором удалении от трупа, чтобы не измазаться в крови и ничего не сдвинуть с места, Санк-Марс обошел его и при виде следов страшных побоев, которые перенес молодой человек, не выдержал и отвернулся в сторону. Телефонная трубка была снята. Дело выглядело так, будто он кому-то звонил или пытался позвонить. Странно. Тот, кто избивал Пеншо, должен был оставить его одного на достаточно продолжительное время, чтобы дать ему возможность позвонить или, по крайней мере, снять трубку с аппарата, и только потом его застрелить. Может быть, убийца выходил, чтобы найти оружие. Ремень с кобурой валялись в комнате, но пистолета нигде не было видно. Нападавший мог его избить, потом застрелить из собственного пистолета, а между этими двумя событиями жертва могла кому-то позвонить.

Санк-Марс прикрыл глаза. Он был профессионалом. Ему надо было внимательно оглядеться на месте преступления, но этого человека он уже немного знал, сержант вызывал в нем теплые чувства, и зверская жестокость, с которой с ним расправились, была просто невыразима.

Детектив глубоко вздохнул. Внутри все сжалось от ярости и печали.

Через некоторое время он открыл глаза.

Потом опустился на колени, чтобы лучше разглядеть лицо убитого. Санк-Марс вынул сотовый телефон, но сразу набирать номер не стал. Он что-то заметил. Детективу пришлось склониться ниже, потому что тело частично скрывала отбрасываемая диваном тень. Он отошел немного назад, обошел лужу крови и заглянул в коридор, который, скорее всего, вел к спальням, потом направился к двери в одно из помещений. За дверью оказалась кухня. Аккуратно, чтобы все оставалось на своих местах, он открыл несколько ящиков и нашел то, что искал, — фонарь. Потом вернулся к трупу, опустился перед ним на корточки и склонился так низко, насколько было возможно, на этот раз направив луч фонаря на рот убитого.

Его губы были сильно разбиты, а потом сшиты.

Санк-Марс позвонил в управление и сказал, чтобы там связались с Сюрте дю Кебек и сообщили, что один из их сотрудников застрелен в собственном доме.

После этого он отошел от убитого.

Детектив внимательно осмотрел комнату, подмечая каждую видимую глазом деталь. Царивший здесь беспорядок показался ему в чем-то поверхностным, каким-то незавершенным. У него не шла из головы мысль о том, что у дома стояла полицейская патрульная машина, а Пеншо был в форме. То есть тот, кто учинил этот разгром, не мог не знать, на кого поднял руку. Если налет организовали профессионалы — а жестокость, с которой обошлись с полицейским, наполовину убеждала Санк-Марса, что именно так оно и было, — тогда погром в комнате был своего рода знаком неуважения, насмешки над следователями, которым надо было здесь работать в десять раз больше, чем обычно, к тому же он был учинен без всякой видимой на то причины.

Минут через пять он вернулся на кухню и положил фонарь в ящик, из которого взял его. Он не собирался ничего рассказывать полицейским из Сюрте дю Кебек о своих соображениях, поскольку был уверен, что они не придадут им никакого значения и этим только его расстроят. Не хотелось ему говорить им и о том, чем они вместе с Пеншо занимались в последнее время. Теперь ему меньше всего было надо, чтобы дни напролет они его с пристрастием допрашивали о его отношениях с убитым.

Санк-Марс знал, как будут развиваться события. Начнется демонстрация силы. Убийство полицейского — событие неординарное, тем более что он был убит с такой нечеловеческой жестокостью. Поэтому оно, несомненно, вызовет волну возмущения среди полицейских, кампанию в средствах массовой информации, взрыв общественного негодования и, скорее всего, политический скандал. Если это преступление каким-то боком связано с организованными преступными бандами, с ними сделают такое, что мало не покажется. Когда разразится эта буря, на размышления и сожаления времени не останется.

Поэтому Санк-Марс решил попрощаться с Пеншо прямо теперь. Помолиться о спасении его души. Молча выразить печаль.

После этого он вышел на морозный ночной воздух. Ему надо было проветрить мозги и обдумать ситуацию. Заставили они Чарльза Пеншо говорить, применив силу? Если да, что он им рассказал? Тот факт, что его страшно пытали, свидетельствовал о том, что он противился своим мучителям, но у героизма каждого человека есть свой предел. Может быть, Чарли им все-таки что-то рассказал. Случилось либо так, либо от него ждали ответа на вопрос о том, чего он не знал, и его продолжали жестоко избивать, несмотря на отчаянные мольбы о пощаде.

Санк-Марса особенно озадачивала и раздражала одна деталь — сшитые губы. Это что, была какая-то особенно циничная пытка, примененная к нему за то, что он отказывался говорить? О чем же, интересно, его спрашивали? Внезапно детектив замер на месте — он вспомнил о подчеркнутой записи, на которую обратил внимание в записной книжке Эндрю Стетлера: «губы губы губы».

Губы.

Санк-Марса даже передернуло от охватившей его жути. Он вернулся к машине и включил двигатель, чтобы дожидаться представителей Сюрте дю Кебек не на холоде. Теперь, понимая, что находится на месте преступления, он ступал с осторожностью в свете лампочки, горевшей над входом, следя за тем, куда поставить ногу. Он снова обратил внимание на валявшуюся на земле лопату, которую впервые заметил, когда сюда приехал, но на этот раз ему что-то показалось странным. Никто никогда не оставляет так лопату валяться на снегу, потому что ее может занести при следующем снегопаде. Уже подойдя к машине, он увидел на земле поблескивающие осколки стекла, причем некоторые из них были сцеплены вместе, как нередко бывает с осколками оконных стекол автомобилей.

Детектив сел в «патфайндер». Мотор тихо урчал, он ждал приезда полицейских. Санк-Марс вынул блокнот, чтобы записать и потом не забыть ни одной важной детали.

Губы. Сшитые губы. Вопрос о губах волновал и Стетлера.

Пистолет, скорее всего, пропал. Телефонный звонок. Сначала его избили, а звонил он после этого? А потом его застрелили?

Кому он звонил?

Лопата на стоянке. Осколки стекла.

Свет в доме был включен. Его включили после наступления темноты? Надо выяснить время звонка.

Он позвонил Мэтерзу и сообщил ему печальную новость.

Дом Пеншо стоял на взгорке, отсюда Санк-Марсу хорошо были видны показавшиеся вдали патрульные машины Сюрте дю Кебек, во всю мигавшие красными проблесковыми маячками. Убийство полицейского еще никому не сходило с рук. Машины быстро приближались с разных направлений — все больше со стороны скоростной автодороги, временами они исчезали из вида за холмами и деревьями, потом появлялись снова. Он вышел из «патфайндера» незадолго до их приезда и вынул полицейский значок, чтобы показать его первому появившемуся здесь стражу порядка. Санк-Марс прокричал ему свое имя, как только тот выскочил из патрульной машины, и поднял вверх обе руки, в одной из которых поблескивал значок.

— Я из полиции! Из муниципальной полиции Монреаля! Это я вам звонил. Сержант-детектив Санк-Марс!

Когда полицейские расстроены и нервничают, с ними надо держать ухо востро.

* * *

К тому времени, как приехал Билл Мэтерз, полицейские из Сюрте уже полным ходом вели расследование. Ему пришлось припарковаться чуть поодаль и быстрым шагом пройти мимо понаехавших репортеров, телевизионщиков, кучковавшихся полицейских и медиков из «скорой помощи» к тому месту, где, опустив голову и прислонившись к «патфайндеру», понуро стоял Санк-Марс. Руки его были в карманах, воротник поднят.

Мэтерз встал рядом. Друг с другом они чувствовали себя спокойно и уверенно, особенно потому, что теперь им можно было меньше общаться с полицейскими из Сюрте. Мэтерз молчал, пока на черном «лексусе» не подъехал отец Пеншо.

— Черт! — выругался он.

— Держи свое мнение при себе, Билл.

— Да нет, Эмиль, не в том дело. Я должен поговорить с парнями из Сюрте. Я — свидетель.

— Что ты имеешь в виду?

— Только что вспомнил. Я здесь проезжал сегодня днем по дороге в монастырь, когда следил за Роландом Харви. Тут во дворе стоял длинный белый «кадиллак». Это могло быть именно в то время, Эмиль. Я-то подумал, что приехал его старик, знаете, потому что тачка уж больно дорогая. А это, оказывается, совсем не та машина.

Санк-Марс кивнул в сторону провинциальных полицейских.

— Пойди, расскажи им об этом.

Разговор Мэтерза с полицейскими их немного задержал, а когда он освободился, Санк-Марс сказал, что им надо навестить подружку Пеншо.

— Ее здесь нет. Мне кажется, она еще не знает о том, что произошло. Скорее всего, никто пока не удосужился ей об этом сообщить.

— Разве это наша работа? — с сомнением спросил Мэтерз.

— Насколько я понимаю, в Сюрте друзей у Чарли не было. Поэтому мы вполне могли бы ей обо всем рассказать. По крайней мере, мы знаем, что он делал в последнее время для нас.

— Что мы ей скажем об этом?

— Об этом мы ей сейчас ничего говорить не будем.

— Эмиль…

— Не знаю, Билл, как тебе это подоходчивее объяснить. Он старался спасти свою подружку. Мне кажется, теперь это самое малое из того, что мы можем для него сделать. Ты так не считаешь?

Они уехали на «патфайндере», Санк-Марс довез напарника до того места, где тот бросил на дороге свою машину. Дальше они поехали к дому Камиллы на двух машинах, а когда подъехали к нему, обнаружили, что туда уже нагрянули полицейские из Сюрте, причем их было довольно много. С полдюжины патрульных машин и еще пара без опознавательных знаков стояли на стоянке и рядом на улице. Кое-кто из соседей вышел поглазеть на необычное зрелище. Мэтерз проехал за Санк-Марсом мимо дома и припарковался сразу за машиной напарника дальше по улице. Еще не успев выключить двигатель, он заметил, что Санк-Марс вышел из машины, подошел к нему и сел на пассажирское место. Мэтерз решил не выключать двигатель, чтобы в машине было тепло.

— Надо же, как они быстро сработали! — сказал он Санк-Марсу.

— Как они сообразили сюда приехать? — спросил тот.

— У вас есть какие-нибудь соображения?

— Два. Кто-то в Сюрте знал об отношениях Камиллы и Чарли. Нетрудно предположить, что это было известно кому-то из его сослуживцев, но зачем их столько сюда понаехало, чтобы сообщить ей эту печальную новость?

— А какое ваше второе соображение?

— Кому звонил Чарли перед смертью, если он вообще смог кому-то позвонить? В Сюрте дю Кебек об этом уже должны знать. Если он звонил Камилле, вся эта компания сюда вполне могла понаехать. — Санк-Марс вынул мобильник и большим пальцем набрал номер. — Он на месте? — спросил он в трубку того, кто подошел к телефону. Спустя какое-то время детектив сказал: — Да, я знаю. Мы все заняты. Не могли бы вы его, тем не менее, попросить к телефону? Скажите ему, что звонит Иеремия.

— Кто? — переспросил Мэтерз.

Санк-Марс не ответил, продолжая прижимать трубку к уху. Прежде чем он снова заговорил, прошло больше минуты.

— Привет. Да. Я слышал. Именно над этим я и работаю. — Некоторое время он только слушал. — Да, я в этом уверен. Слушай, мне надо выяснить, не звонил ли кому-нибудь Пеншо перед смертью. А если звонил, когда и кому. Незав. — Секунду спустя он добавил: — Да. Я подожду.

— При чем здесь Иеремия? — спросил Мэтерз, когда Санк-Марс замолчал.

— Я мог бы назвать имя любого пророка, — ответил начальник. — Я говорю со своим человеком в Сюрте дю Кебек.

Мэтерз кивнул.

— А «незав» — это тоже какой-то код?

— Нет, это значит «не задавай вопросов». К тебе это тоже относится.

Молодой детектив никогда не встречался с друзьями Санк-Марса из других полицейских служб. Полицейские нередко заводили дружеские и деловые связи с коллегами из других подразделений, которые так же мыслили и на которых можно было положиться. Когда надо было обойти бюрократические препоны, они напрямую связывались друг с другом, понимая, что переданная информация будет использована только по назначению. Ему и самому хотелось стать частью подобной цепочки, но он понимал, что завоевать доверие коллег непросто. Прежде всего для этого надо было очень хорошо разбираться в людях. Он, как и Санк-Марс, сначала должен был найти таких людей, а потом долго ждать, пока они станут старше, достаточно продвинутся по службе и станут пользоваться в своих отделах заслуженным доверием коллег. Ключевым словом для достижения этой цели было «терпение». Билл тут же решил, что если ему когда-нибудь удастся стать частью такой группы, там никогда не будут пользоваться именами пророков, скорее они станут себя называть именами популярных певцов.

— Да, слушаю, — встрепенулся Санк-Марс. — Да, да. Я так и думал. Да. Правда? Хорошо, слушай. Я тебе сейчас кое-что солью. Скажи об этом своим людям. Если твоя информация верна, Пеншо сделал этот звонок еще днем, так? А когда я туда приехал, в доме горел свет, причем включены были почти все лампы. Да нет, ты не врубаешься. Его зверски избили. Он кому-то позвонил. Это все случилось, когда было еще светло. Потом туда еще кто-то пришел и включил свет. Возможно, этот человек его и убил. Или, может статься, этот человек сшил ему губы. Кто-то, кто туда пришел и тут же в страхе оттуда сбежал, не стал бы перед этим врубать все выключатели. Понял, о чем я тебе толкую? Ладно, как бы то ни было, надо обратить особое внимание на время смерти и время телефонного звонка. Дай мне знать, когда определят время смерти. Да. Точно. Понял. Хорошо. Только, слушай, — точно выясни, сколько времени она прокручивала сообщение. Ладно. Верно. Спасибо.

Мэтерз напрягся, когда Санк-Марс закончил разговор, — ему очень хотелось узнать, что начальнику удалось выяснить.

Старший детектив убрал телефон в карман и сменил положение, высоко задрав колени и повернувшись к нему лицом.

— Дело тут, значит, такое. Полицейские из Сюрте понаехали к Камилле, потому что Чарли звонил ей. Звонок был сделан до наступления темноты. По ее словам, когда она вернулась домой, на ответчике был звонок, но никто ничего не говорил. Она долго слушала тишину, а потом стерла запись.

— Могло быть и так, — сказал Мэтерз, — если Чарли умер, когда звонил.

— Да, определенный смысл в этом есть. Либо, если в тот момент, когда он набирал номер, его застрелили, — тогда, естественно, на ответчике ничего не записалось. Даже звука выстрела. Она, конечно, слушала какое-то время запись, ожидая, что раздастся голос, потом остановила ответчик и стерла пустую запись. Поэтому записью мы не располагаем.

Мэтерз глубоко вздохнул.

— И что нам это дает, Эмиль? — спросил он.

Санк-Марс покачал головой.

— Не знаю. Не хотел бы я оказаться в этом осином гнезде. — Он кивнул головой в сторону дома Камиллы и копошившихся там провинциальных полицейских. — Думаю, нам отсюда надо сваливать. А утром узнаем, что почем.

Именно в этот момент, как будто в пику ему, зачирикал телефон. Он поздоровался и некоторое время слушал, что ему говорили. Потом ответил:

— Хорошо. — И чуть позже в сердцах добавил: — Черт!

Немного позже он вырубил связь, не попрощавшись с собеседником и не поблагодарив его, сунул мобильник в нагрудный карман и откинулся на спинку кресла.

— Тебе бы надо было быть в шляпе, Билл, — сказал он напарнику.

— С чего бы это? — Мэтерз пристально посмотрел на начальника, который выглядел так, будто его шарахнули пыльным мешком.

— Сейчас было бы самое время ее снять. — Он вздохнул. — Это дело, Билл, с самого начала было мутным. А теперь оно стало как черная дыра. — Голос его был тихим, даже немного растерянным.

— Что все-таки стряслось, Эмиль?

— Гарри Хиллер, — медленно сказал Санк-Марс, будто пытаясь сам осознать то, что говорил, — из «Хиллер-Ларджент Глобал». Это тот, который с лысиной, так?

Мэтерз кивнул.

— Его только что взорвали.

— Взорвали?

— Рядом со зданием его компании. Он сунул ключ в замок зажигания, и машину разнесло в клочья. Гарри стал историей.

Они оба уже были на пределе, и только что полученная информация никак не укладывалась у них в головах. Санк-Марс пытался представить себе черную дыру, в которой исчезают планеты и галактики, где само время меняет свою конфигурацию. Ему казалось, что вся жизнь подвергается непонятной мутации — все, что не было разрушено, стало приобретать чудовищные очертания.

— Что же такое происходит? — ошеломленно спросил Мэтерз.

Санк-Марс был не в силах что-либо объяснить.

— Ученые бьются над загадкой исчезновения материи во Вселенной. — Как бы пытаясь предотвратить неизбежный вопрос напарника, он поднял обтянутую перчаткой руку. — Не бери в голову, я не собираюсь читать тебе лекцию. Я просто устал. Хочу только тебе сказать, Билл, что исчезающая во Вселенной материя не может сравниться с тем, что творится у нас, потому что в нашем случае исчезает все, что может иметь какой-то смысл. Мы сами находимся неизвестно где. Мы заблудились в трех соснах.

— Его машину подорвали динамитом?

— Или пластиковой взрывчаткой. Я уже даже стал забывать, что кто-то и мою машину пытался взорвать.

— А я — нет. Я из-за этого не могу жить с собственной женой! — Мэтерз с силой вцепился в рулевое колесо. — Что мы теперь будем делать, Эмиль? — спросил он, как будто стряхнув с себя усталость. — Необходимо что-то предпринять. Мы должны дать какой-то ответ.

Санк-Марс кивнул. Он тоже был до предела вымотан, но возбуждение молодого напарника передалось и ему.

— Поезжай-ка ты сейчас на место преступления в «Хиллер-Ларджент». Выясни там все, что можно будет выяснить. А я потолкую с Роландом Харви.

Мэтерз слегка смутился.

— О чем?

— Харви привел тебя к Люси, Билл. По крайней мере, он тебя привел прямо к ее машине, и я могу дать руку на отсечение, что это одно и то же. И ни у кого он не спрашивал на это разрешения. Значит, Люси прячут либо могавкские миротворцы, что вполне вероятно, либо воины, а он одновременно является и могавкским воином. В любом случае, Роланд имеет к этому делу непосредственное отношение, и ему придется познакомить меня с Люси Габриель. Мне бы хотелось, чтобы сначала ей меня кто-нибудь представил и наша встреча прошла в дружеской обстановке.

Мэтерз не вполне разделял мнение начальника.

— Эмиль, может статься, он не захочет этого делать.

Санк-Марс хмыкнул.

— После того что случилось этой ночью, захочет. Убит полицейский. Они хорошо помнят, что здесь творилось, когда неподалеку нашли убитого полицейского.

— Тогда полицейского застрелили индейцы. Или вы хотите сказать…

— Нет, не хочу, — заверил его Санк-Марс. — Но они знают, что, когда убивают полицейского, мир на какое-то время сходит с ума. Он отведет меня к Люси.

Погода понемногу улучшалась, ветер разгонял тучи, ущербным полумесяцем выглянула луна. Детективы разъехались в разные стороны, готовясь к встречам с разными людьми. Биллу Мэтерзу предстояло разбираться в следах кошмарного взрыва. Эмиль Санк-Марс готовился к встрече с ненавидевшими полицейских преступниками-индейцами, хотя некоторые из них сами были призваны защищать закон и порядок. Он очень надеялся, что они сведут его с молодой индианкой, стремившейся спрятаться от мира, и ему удастся найти с ней общий язык.

* * *

Санк-Марс ехал обратно по шоссе мимо лесов и раскиданных по северному берегу озера ферм. Он позвонил кому-то по телефону, и ему быстро нашли в телефонной книге домашний адрес Роланда Харви. После это его соединили с диспетчером, который объяснил ему, как туда лучше проехать.

Его так и подмывало заехать к Люси без приглашения, но он не знал, как ее охраняют в монастыре, и ему совсем не хотелось вступать там с кем-нибудь в перестрелку или чем-то пугать ее или кого бы то ни было другого. В этой ситуации самым правильным решением был предварительный визит к Роланду Харви.

Следуя полученному по телефону маршруту, он въехал на индейские земли, продолжая путь по узкой извилистой дороге, проложенной в сосновом лесу. Ветви деревьев покрывал чистый белый снег, хорошо заметный в лунном свете. Сначала дорога вела в гору, но через некоторое время она пошла под уклон и вывела его на поляну, где он сразу заметил идущий из трубы дымок, а потом и сам дом. Санк-Марс был поражен количеством автомобилей, припаркованных на стоянке. В основном это были обшарпанные пикапы и дорогие внедорожники. В самом доме он разглядел прислоненные к подоконникам ружья. Когда детектив выключил фары и двигатель, он заметил в помещении какое-то движение, явно вызванное шумом его машины. Тем лучше — не придется будить людей.

Он шел к двери, под ногами поскрипывал легкий снежок. При этом детектив старался держаться пространства, на которое падал свет из окна комнаты, чтобы все его видели и сохраняли спокойствие. Чудесная морозная ночь выдалась, морозец аж кожу пощипывал, белым паром в прозрачном ночном воздухе клубилось его дыхание.

Сквозь оголенные ветви деревьев ярко мерцали звезды.

Санк-Марс постучал в массивную сосновую дверь.

После непродолжительной паузы ему отворил Роланд Харви. Мужчины пристально смотрели друг другу в глаза.

— Что случилось? — спросил констебль Харви.

Он был без формы — в джинсах и клетчатой рубашке. Позади него стояли несколько мужчин с таким видом, будто они готовы немедленно вмешаться. Двое парней высматривали в разные окна: один к ним пожаловал Санк-Марс или привел с собой подкрепление?

— Люси Габриель находится в монастыре, — без обиняков сказал Санк-Марс. — Мне надо с ней поговорить.

Харви продолжал смотреть на него не мигая. Потом сказал:

— Подождите здесь, — и закрыл дверь.

Когда дверь снова распахнулась, на индейце была теплая куртка и зимние ботинки. Они с Санк-Марсом немного отошли от дома и остановились, снова глядя друг на друга. Индеец сказал:

— Вы меня просите об этом?

— Да. Я прошу вас проводить меня к Люси.

— Я не могу просто так это сделать.

— Почему? Вы же ездили к ней после нашего разговора днем.

— Вы за мной следили? — Констебль слегка выпятил подбородок, что лишний раз подчеркивало его откровенную враждебность.

— Я дал указание своему человеку следовать за вами. Или вы мне и теперь не доверяете?

— Вы правы, у меня нет оснований доверять вам. Я и раньше вам не очень доверял.

— Вы помните Чарльза Пеншо?

— Да, конечно. — Он не застегнул куртку и теперь резким жестом запахнул ее, держа руки в карманах.

— Он мертв.

Роланд Харви сначала чуть наклонился к Санк-Марсу, как будто хотел убедиться, что не ослышался, потом, когда до него дошло, резко отпрянул назад, глубоко вздохнул и встряхнул головой.

— Что вы мне такое говорите?

Монреальский детектив сделал шаг в его сторону и тихо, но убедительно сказал:

— Я говорю вам, что сержант Пеншо из Сюрте дю Кебек был зверски избит у себя дома, а потом его застрелили. Еще я хочу вам напомнить о том, что занимаюсь расследованием, связанным с похищением женщины-индианки. Женщина, которая, кстати, сейчас находится в монастыре в Оке на вашем попечении. Хочу вам заметить, что дом убитого стоит рядом с индейскими территориями и всех, кто живет в округе, перетряхнут так, что клочки полетят по закоулочкам.

— Мои люди здесь ни при чем, — заявил Харви.

— Вы уверены в этом, Роланд? Меня это не удивляет. Но это вовсе не значит, что с ваших людей будут сняты подозрения. Он из Сюрте дю Кебек, Роланд. Из Сюрте дю Кебек. Вы сами знаете, между вами особой любви не замечено. А жил он рядом с индейскими землями и расследовал дело, связанное с индейцами. Он работал над этим делом и был застрелен в собственном доме. Так что не рассчитывайте на снисходительность со стороны его сослуживцев. Они сначала вам все двери с петель посрывают и только потом начнут задавать вопросы. И я очень сомневаюсь, что им придется искать хороший повод, чтобы срывать ваши двери, а вы?

— Если они так сделают, будет очень плохо, — с вызовом произнес Харви и снова выпятил подбородок, как будто подстрекая собеседника нанести первый удар.

— Вот и я о том же, — ответил Санк-Марс. — Будет очень плохо, если они так поступят.

Роланд Харви обдумывал ситуацию.

— К Люси я вас проводить не могу, — в конце концов сказал он.

— Почему?

— Я не получил на это ее разрешения. Вы должны меня понять. Люси прячется и защищается от тех, кто убивает людей в их собственных домах…

— …как и от тех, кто может сжечь ей лицо кислотой, чтобы заставить ее говорить? — спросил Санк-Марс.

Харви пристально взглянул ему в глаза.

— Да, — сказал он спокойно и серьезно, — от таких людей тоже. — Потом тем же тоном продолжил: — Ей нужна защита и от других заинтересованных сторон.

— От заправил из фармацевтических компаний, которые интересуются, чем она в последнее время занималась и что она могла рассказать? Я вас правильно понял?

Роланд Харви кивнул.

— А кроме того, от полиции.

— Я в курсе, — сказал ему Санк-Марс. Он взглянул на звезды, как будто искал у них поддержки перед тем, как выдвинуть свое следующее предложение. — Сегодня днем я говорил вам, что мне хотелось бы встретиться с могавкскими воинами. Может быть, Роланд, собравшиеся в доме ваши друзья сейчас обсуждают именно этот вопрос?

Миротворец все так же пристально на него смотрел, но ничего не отвечал.

— Как бы то ни было, вы можете передать то же самое Люси. Скажите, что мне надо с ней встретиться по личному делу. Не в качестве полицейского, а как человеку, который хочет помочь обеспечить ее безопасность. Или еще что-нибудь можете ей сказать. Я хочу, чтобы она продолжала скрываться. Мне кажется, это сейчас для нее лучшее решение.

Констебль скептически хмыкнул.

— Да неужели?

— Да, я так считаю. Чарли Пеншо был ее другом. Скажите ей, что он мертв. Еще можете ей сказать, что Гарри Хиллер — один из ее начальников, сегодня был взорван бомбой, которую ему подложили в машину.

Эта новость подействовала на Харви еще более угнетающе.

— Он тоже убит?

— Точно. От него кровавое месиво осталось.

Индеец глубоко вздохнул. Когда он повернул голову, Санк-Марс мог разглядеть в лунном свете оспины на его лице и массивные скулы.

— Отвезите меня к ней, — попросил Санк-Марс.

Могавк покачал головой, давая понять, что решение не изменит.

— Мне надо с ней поговорить. Послушаю, что она скажет.

Санк-Марс кивнул и опустил голову. Кое-что ему все-таки удалось, дальше сейчас настаивать было бесполезно.

— У вас ведь есть мой номер? Вы знаете, где я живу? Она сейчас на колесах — у нее есть машина.

— Больше нет. Я ее забрал.

Этим замечанием Роланд Харви будто на что-то намекал, и Санк-Марс посмотрел на него более внимательно. Он сказал индейцу, что тот за нее отвечает, и теперь Харви сознательно признал, что допустил ошибку. Значит, все шло путем.

— Звоните в любое время, — спокойно сказал ему Санк-Марс, — и днем, и ночью. Мне надо с ней поговорить.

Миротворец кивнул.

Санк-Марс повернулся к машине и именно в этот момент, изменяя и тон, и тему беседы, как бы скрепляя невидимой печатью их профессиональные отношения, сказал:

— Мне нравится ваша задумка, Роланд. Монахи присвоили себе земли индейцев. А где-то лет сто спустя новое поколение верующих, чувствуя за собой вину, решило как-то ее искупить. И когда индейцы пришли к монахам с просьбой кого-то спрятать, те сразу согласились.

Хоть выражение лица могавка почти не изменилось, Санк-Марсу показалось, что его глаза не смогли утаить улыбку.

— Напишите все сами на бумажке, — сказал ему констебль, — и номера ваши, и адрес. Я к ней поеду, но мне совсем не нужно, чтобы на этот раз мне кто-то садился на хвост. А вы без разрешения Люси не показывайтесь в монастыре.

— Я, Роланд, об этом и не говорил.

— Имейте в виду, за мной поедут мои люди. Думаю, вы понимаете, что это значит.

— Будьте осмотрительны, Роланд. Машин сегодня на дорогах будет немало.

Индеец с серьезным видом кивнул головой.

— И вы будьте осторожны, — ответил он.

* * *

Путь к дому ему освещали звезды. Ветер отогнал тучи к востоку. Переезд через озеро снова был полон странной древней магии. Танец туч в небесах, мягкие блики света из окон домов вдоль берега, серебристые отблески лунного сияния на снегу. Другой мир, свободный от страха и тревог… Санк-Марс был не очень уверен, что сам он вне опасности, а потому дважды после того, как переехал озеро, останавливался в спокойных местах и наблюдал, нет ли за ним хвоста. Еще два раза, чтобы убедиться в этом, он обгонял ехавшие впереди машины. Дорога вдоль южного берега озера оказалась безопасной — за ним никто не увязался, машина спокойно шла своим курсом под лунным светом по открытой заснеженной местности.

Сандра оставила в кухне свет, за входной дверью повизгивала и скреблась собака. Он распахнул дверь, а Сандра уже спускалась по лестнице навстречу ему, услышав, как оживилась собака.

— Пойду выгуляю ее, — сказал Санк-Марс. Они поцеловались.

— Пойдем вдвоем, — предложила Сандра и быстро поднялась наверх, чтобы одеться.

Во дворе они играли со своим ретривером, бросая в собаку снежками. Она тявкала и уворачивалась, каталась в глубоком снегу, а потом неслась к хозяевам. Наконец устала, отбежала к высокой сосне и занялась там своими делами. Потом они вернулись в дом.

И поднялись наверх.

Там Санк-Марс раздел жену.

У него возникло ощущение, что они счастливы. Тело ее навсегда оставалось для него тайной и приключением, хотя он знал его наизусть. Большую часть взрослой жизни он прожил один, и жена всегда оставалась для него чудом, особенно в те моменты, когда он ее ласкал. Он восхищался ее телом, постоянно его искушавшим, мог проследить по нему историю ее жизни. Лаская ее кожу пальцами, целуя ее, они вместе перелистывали годы ее прошлого, даже те времена, когда еще не знали друг друга. Порой она смеялась как девочка, порой задыхалась от желания, как девушка, которую впервые охватило пламя страсти. Сандра была из тех женщин, кто самостоятельно идет по жизни, принимает на себя удары судьбы. В каком-то смысле она была «вещью в себе» — сдержанной, знавшей, что почем, боровшейся за свое счастье, и когда она двигалась под ним в кровати, целовала его, привлекая к себе, порой ему становилось странно, что она — его жена, причем в этот самый момент реальной жизни, а не в мечтах, здесь и сейчас, в их доме, посреди их жизни, которая ее одновременно и радовала, и тревожила.

Салли лежала рядом с кроватью, время от времени открывая глаза.

Теперь они вместе двигались в едином нараставшем ритме, Сандра заводила мужа, нашептывая ему прямо в ухо такие слова, которые странно отдавались в его благочестивом католическом сознании, возбуждали его, заставляя двигаться быстрее и резче, она смеялась, сильнее его обнимала и прижимала к себе, одновременно с ним резче двигая бедрами, причем делала это мастерски, как женщина, которая с детства занималась верховой ездой. В самый последний момент они уже не могли себя контролировать, не могли думать ни о чем, кроме друг друга, им хотелось смеяться и плакать от разделенного счастья, которое захватило их целиком и было готово прорваться наружу. Сельская тишина взорвалась их неудержимыми криками, разнесшимися по заснеженным просторам.

Какое-то время они спокойно лежали, приходя в себя, потом получше накрылись, потому что от чуть приоткрытого окна веяло холодом. Скоро они согрелись под пуховым одеялом. Теперь можно было и заснуть, но яркий серебристый свет луны, лившийся из окна, удивительное спокойствие, царящее вокруг, радость обладания друг другом и тревожные мысли о грядущем дне не давали им погрузиться в сон. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, прислушиваясь к собственному дыханию в завораживающей ночной тишине.

Порывом налетел ветер, пробежав холодком по утомленным лицам.

Деревья потрескивали качавшимися руками голых ветвей.

Сандра дала мужу аспирин.

Ветер стих так же внезапно, как налетел.

— Я слышала эту страшную новость об убитом полицейском. Ты был с ним знаком?

— С воскресенья мы работали вместе.

— Ох, Эмиль!

— А еще сегодня ночью взорвали машину с другим человеком. Он тоже проходил по делу, которое я сейчас раскручиваю.

Она мягко коснулась пальцами его плеча.

Спустя какое-то время, когда Сандра уже думала, что он заснул, Эмиль сказал:

— Я стоял сегодня ночью у дома Чарли. Это его убили. А нашел его я. Я стоял там и думал, что пришла к нему смерть. Сейчас она мой главный враг. Я борюсь со смертью, тебе не кажется это безумием? У людей есть таблетки, лекарства, ускоряющие смерть, приближающие ее приход, потому что их это может чему-то научить. Мой отец умирает, и я хочу одного — чтобы он протянул как можно дольше. Но я знаю, и он знает тоже, что жизнь прошла. И пришла смерть. Куда же девается жизнь?

Она вытянула шею, нагнула голову и с грустной нежностью поцеловала его в плечо. Через минуту она шепнула:

— Иди сюда.

Он придвинулся к жене поближе, обнял ее, и они заснули.