THE FINANCIER 6 страница

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 645

Земли Ада густо заселены всякого рода красавицами с преступными помыслами. Каллиграфия была одной из этих блистательных преступниц. Она была неотразима в своей дерзости. Обладая через чур эффектной внешностью она сводила с ума многих представителей знати и интеллигенции. Рыжие волосы, похожие на палящие лучи солнца обрамляли её розовое, круглощёкое лицо. Огромные, выразительные глаза светились морской синевой, такой пьяной синью, такой что нет границ и всё ей заполнено, глаза её были глубоко посажены, укутаны тяжёлыми веками, они казались сонными и усталыми и в месте с тем как будто жаждущими веселья и всяческих плотских утех, они заигрывали с миром, они проникали в самое заветное место мира и будто щекотали его и посмеивались над его неловкостью. Губы, двумя алыми лепестками цвели на лице, всюду изорваны и порезаны, они не были похожими на привычные нашему человеческому взгляду типичные губки, они были искалеченными, в язвах, обветренные и неестественного, болезненно-розового цвета. Она их странно кривила, показывая озорной металлический лисий клык. Каллиграфия казалась простой ураженкой, босой, базарной девкой то и дело шляющейся по трактирам. Но она была преступницей иного рода.

Она восседала на деревянной шконке, беспрестанно пяля глаза в булькающую жидкость в стеклянной кружке, от тёмно-коричневой жижи исходил густой пар. Заключённые духи вроде неё вдыхали этот пар и расслаблялись. Пар для них был ядовит, но это их не останавливало. Камера арестанток была весьма аскетична и почти ничем не отличалась от привычной нам земной камеры, самой обычной тюрьмы. Она была переполнена и на 10 сидельцев приходилось всего 6 шконок, просто раньше по легенде тюремщьков были трёхэтажные шконари, так что хватало почти всем. Спустя некоторое время трёхэтажные шконари переделали ловким движением рук в двухэтажные, Бандитская твердыня исключительно демонская тюрьма, а демоны не умеют спать, шконки для них были чем то вроде лежбишь или лавок, там на лежбище каждый из них мог уединится и расслабиться почти почувствовать себя рядом с мамкой и папкой, это время ими ценилось больше всего. В красном углу, занавешенный цветными, расшитыми шторками был толчёк, самое радостное место в камере. По всюду была серость и грязь. Тяжёлые фигуры зэков бесцельно бродили туда сюда, кидая в сторону Каллиграфии неодобрительные взгляды. Она отгородилась от окружения и ушла в себя, но тут она вздрогнула, на плечо её упала чья-то рука. «Умеешь в судьбы играть?» прозвучал глухой голос Елены-Чаровой. Каллиграфия попыталась отодвинуться от неё. Елена села на против, протянула худую руку и опустила её на грубый стол. «в судьбы смертных не играю!» буркнула Каллиграфия, выстрелив светлым взглядом в Елену. Елена сложила потёртые карты за пазуху. «Это игра лишь для знати, у таких как ты ума не хватит» У Каллиграфии был резон так резко отречься от такого замечательного развлечения с таким замечательным противником. В своей прошлой жизни, а такая могла быть только у Каллиграфии, она была высшей импортёршей. Она питалась духом наживы и алчности и крутилась около пиратов 17 века, от чего то решив что именно у них несметное количество алчных помыслов. Иногда девица заключала с ними сделки, обещая удачу во всём и попутный ветер в волосах и после смерти она забирала несчастные души и отправляла их в Ад. Так получилось что однажды она начала испытывать чувства к смертному, славному пирату. Приходит она к Люциферу и говорит: Я полюбила человека, но не могу прикоснуться к нему, мы слишком разные я боюсь испепелить его своей любовью, сделай меня тоже смертной и пусти к нему! Люцифер отвечает: «да не вопрос!» И отправляет её на Землю. И всё у них вроде хорошо, свадьба, путешествия по морям приключения. Но в один прекрасный момент человек тонет и умирает. Каллиграфия решает опять пойти к Люциферу, просить сильно не мучать мальчика. Тот говорит: «он займёт твоё место среди демонов, ты отдашь ему свою силу, а сама же отправишься на вечные мучения в место него. Делать было нечего она согласилась и в туже секунду стала блуждающим бесцельно водным духом , которому было запрещено подходить к воде. Её как бы понизили в звании и силе. Человека назвали хранителем спокойствия морских пучин, Вадимом Вадимычем Сумраком. И сейчас он грозный и коварный морской зверь, хранитель закона и порядка, его не большой, но под стать ему весьма экстравагантный корабль резво бороздит ледяные морские пучины смертельных навьих вод. Он ходит по земным водам, по небесным и по чёрным. Сумрак подбирает выкинутые за борт души смертных и устилает ими пол своего судна, к духам и демонам ему приходится относится более почтительно, их он спрашивает о том, о сём, если понравятся ему их россказни то отпускает нарушителей на сушу , а если нет, то заставляет их горбатится на судне. А Каллиграфия, что позволила ему таким стать, пожертвовав собой, теперь тяжело вздыхает о нём, склонившись над чашкой чёрного напитка. Она пойдёт на плаху, хоть преступление её не сильно серьёзное, она сама просилась на плаху. Она просто хотела облегчить свои страдания таким образом и сейчас она отгородившись ото всех медленно таяла в своей лютой тоске. Всё для неё было плоским и потерявшим краски, она могла предсказать реакцию любого существа. Её раздражало поведение Елены, то как она громко и эмоционально что то рассказывает, то как она запрокидывает голову, чуть не падая от смеха. Каллиграфии казалось что Елена тычет пальцем прямо в неё, ни чуть не стесняясь, смеётся над ней так заливисто, будто не над кем больше смеяться. Каллиграфия не подала вида, она была очень терпеливой девочкой, в её мстительной маленькой головке созрел замечательный план. Она решила избавится от Елены прежде, чем та успеет её окончательно выбесить. Такова она была: жестокая, холодная но ужасно обаятельная. Жизнь в качестве воровки научила её маскараду, она умела изображать эмоции, самые разные. Обычно она прикидывалась весёлой и легкомысленной особой.

Из дального угла камеры доносились резвые, словно стая воробушков, юные, но осипшие и охрипшие голоса Бетты и Ещё парочки зэков.

-И что, что было дальше? Вилос этот он сбежал отсюда?"

-Ему вроде как оформили выписку, но это ложь, на самом деле он просто сбежал и поселился в глухом лесу!"

-не могу в это поверить!

-Слушай девочка я не гадалка и не лавелас, что бы мне верить!"-Чёрнокожая демоница отряхнула стол от вшей, скинула карты и встала, направляясь к лежбищу. На макушке её дерзко дыбились ярко-алые волосёнки. Торчащие уши, весело подёргивались без её воли. Тело её было почти человеческим, избитым и покалеченным, движения вялыми и неестественными. На осмысленном лице, которое так напоминало чело свиньи красовался розовый пятак. Когда то он был похож на обычный нос, но его не просто сломали, а аж вывернули на изнанку. врачи заштопали как смогли.

Обитатели круглого стола, недоумевающее глянули на неё, она лишь отмахнулась от них.

-сейчас проверка нагрянет, не хочу попасть под горячую руку начальства, пойду перепрячу нычки!-отвечала им она. Упорно продвигаясь мимо зэков к заветной, неистово твёрдой, как характер императора, деревянной лежанке.

Елена спросила: " и что же вы сидите, проверка же?"

-Ан, не, не слушай её, она думает что может предсказывать будущее, хочет быть полезной нам, но не разу ещё ничего не сбылось"

Но в этот раз произошло так, как предсказала та самая зэчка по ласковому прозвищу Маничка. В ту самую секунду, когда все были расслаблены и вовсе не ожидали никаких таких проверок, когда все курили, играли в судьбы, гадали друг другу по разрезу глаз и по форме рогов, железная дверь тяжело лязгнула и в камеру вошли трое смотрителей с карающими вилами на перевес. Взгляд их пылал ярым огнём, кстати один из них был кентавром, второй на нём восседал, а третий был как человек. Зечки повскакивали, опасаясь наказаний и выстроились в колонну по два. Лена опешила, она вовсе не знала что в таких случаях делать надо, она качалась на стуле, потом её кто то резко дёрнул за руку и потащил к колоне. Все смотрели ровно затылок в затылок.

-номера назвать!» рявкнул смотритель восседавший на кентавре. Кентавр поддержал его грозным, исподлобным взглядом. Третий смотритель в то время начал рыскать около лежбищь. Вообще с точки зрение устава твердыни процедура абсурдна, так как там нет ничего такого, чем нельзя пользоваться, хоть блин с оружием ходи, всем будет плевать, но вот всяческие личные вещи: типа дневниковых записей, рисунков, поделок и прочей ерунды запрещено хранить! Вот их то и выискивали смотрители и за каждую такую личную вещицу жестоко наказывали. Было ещё кое что…за чем охотились стражники - всяческие снадобья для фантазмов! Они были под строжайшем запретом. На тусклый, грязно-серый свет показался маленький бутылёк, смотритель грозно сжимал его в могучей, натруженной ладони. В камере повисло молчание, два других смотрителя едко улыбались, предчувствуя близость пыток и допросов (сие занятие весьма их бодрило)

-это духи,»- вымучено произнесла чернокожая чертовка с красными волосами. Её сокамерницы со всех сил пытались сделать вид, будто жутко удивлены и не имеют к этому никакого отношения, одна Елена выказала удивление, уставив чёрные глаза на мерцающее стекло бутылька.

-духи значит?» Всадник на кентавре резко изменился в лице и повадках, казалось он вот вот треснет от садистского желания и гнева, он смаковал это, по чуть чуть выдавая публике, он был сдержан и холоден, подобен крокодилу, готовящемуся напасть, он был сосредоточен на своей жестокости, казалось, что его жестокость весь век томилась не зная на кого излиться и вот тот самый момент, час его торжества. Зэчки впали в парализующей ужас. Он слез с кентавра и приблизился к говорившей.

Он схватил худую, податливую шею Манички, зажал её сгибом своего локтя и чуть ли не вдавил её свянной пятак в свою подмышку, она брыкалась как могла. Он заставил Маничку выпить содержимое бутылька, она поступила умнее, выпила но не глотала, сначала она нарошно роняла драгоценные капли на пол, за тем вызвала у себя приступ рвоты, за тем лёжа на бетоном полу, поджав ноги к животу, катаясь кричала: « это духи! Это духи, это подарок Бульбадора!» эта игра была не напрасной, Маничка не могла принять вещество на глазах у смотрителей. Смотрители схватили её невесомое, костлявое тело и потащили прочь.

-Будут бить!» говорила, вздыхая большая зэчка, провожая взглядом Маничку.

Её уже никто не слушал, всех лишь грела мысль о крошечных капельках того вещества, что волей случая упали на пол, понятно дело капли эти настолько малы, что их вовсе нереально увидеть, за то их можно определить по запаху, но не сразу, только, те кто хорошо знаком с этим веществом способен на такой трюк.

И почти все обитатели камеры, как безумные прильнули к полу начав слизывать капли того вещества. Елена-Чарова ничего не понимая стояла в стороне, она увидела как на серый, пыльный пол, источающей холод и смрад, являющейся пристанищем всяких нечистот и паразитов, по налипли влажные языки и губы. И пол для них стал чем то запредельно притягательным и манящим. Они скрючились, ползая на коленях, толкались и безустанно тыкались носом в серый бетон. Азарт захватил их целиком им хотелось хоть немного почувствовать себя свободными от тюрьмы и от друг друга, вещество очень странно действовало на них, оно даровало им сновидения, точь в точь как у смертных, только лучше. Оно дарило им сладость бытия, и не важно, где ты влачишь своё жалкое существование, все получат свою дозу счастья и свободы.

Калиграфия обратила своё лицо на Елену-Чарову, та резко и нервно обернулась, на челе Елены красовалось недоумение, её глаза были широко раскрыты. Рыжеволосая дева вытянула кисть и, побрякивая рыжими браслетами, поманила Елену к себе.

-Это один умелец местный делает, Бульбадор его зовут, у меня есть немного, хочешь попробовать, так сказать вне очереди?» голос Кали был похож на шуршание осенней листвы, совершенно беззвучный и обволакивающе хриплый.

-А он не охранник случайно?

-не, он пожизненный сиделец.

-Оно действует расслабляюще?»

-не совсем, оно забирает тебя полностью, дарует тебе крылья и знаешь….один раз вкусишь священного напитка и пропадёшь на всегда, обратного пути не будет, внешне ты будешь недвижима как статуя, но внутренне ты будешь парить!» Елена слушала эти речи, затаив дыхание. На секунду она вспомнила Вилоса, то что он превращался в такую статую и издавал странные звуки. О, лишь смертные в качестве компенсации наделены этим даром.

Каллиграфия запустила руку в свои растрёпанные волосы и изъяла от туда маленькую капсулу, закупоренную пробкой. Елена хотела рассмотреть капсулу, но собеседница её резко одёрнула. «Ты что, спрячь это подальше, придёт время и примешь, но не сейчас, не надо что бы они знали что у меня тоже есть, что я тоже могу….» Елена смотрела в круглое лицо на против, лицо омывалось густой тенью, демоницу словно ударило током, она предчувствовала неотвратность судьбы, то что Каля совсем не такая простая, какой кажется, она втянула Елену в очень опасную игру, и путей отступления у неё уже не было. Елена не стала грузить Каллиграфию лишними вопросами о Бульбадоре, несмотря на дичайший интерес к нему.

Глава 9. Песни Бульбадора (по мотивам произведения французского писателя Лотреамона «Песни Мальдорора»)

Он был свободным, странствующим божеством, эдакий посланник дальних, незримых никем и не ведомых никому небес, в душе своей он носит крохотный осколок чёрного солнца (о чёрном солнце отдельная песня) за спиной его веером развиваются два гигантских крыла, кроваво красного цвета. Он умеет путешевствовать и над его разумом и волей не в коем случае не властен Люцифер (по крайней мере до последних событий) он явился на земли Люциферовы и принёс с собой нечто….(об этом тоже не сразу) Он абсолютно бессмертен, неуязвим, сноподобен. Он был когда то учителем учёных демонов, их музой, в его ангелических белых ладонях сила и власть искусства искусств, самая сердцевина изначального превосходства. Стоило ему открыть рот, как вся видимая, ощутимая и незримая реальность замирала, и потряхиваясь, как лысая кошка на ветру, истекая холодной слюной в унисон подпевала ему. Без песен он был ничем, пустотой, ничтожеством. Но песни его, это не то, что человеческие, это не последовательность звуков и ритмов, его песня это крик, и визг, обладающий неким качеством, за пределами прекрасного и ужастного. Он умел опьянять разум даже высших демонов и они, цари, слушали его оцепенев, шли за ним по пятам и падали в пропасть. У него была маленькая флейта, вырезанная из дерева Ясеня, через неё он наигрывал некую мелодию, и одевшись в костюм шута бродил по Адесским ярмаркам. Случилось вот что: В землях Люцифера, в дальних холодных, непригодных для жизни, очень густых, находящихся на возвышенных, скрытых в облаках лесах, жил один, одинокий народец и был этот народец весьма самобытен. Далеко от леса не отходили эти уроженцы, они не пытались греться огнём, они насквозь были хладнокровны, не носили одежд и были двуполы и трёхглазы. А когда опускалась завеса Адовой недели ночи эти неведомые твари воспаряли вверх и всюду летали бысрее молний. Они в одну такую неделю ночи выкрали царского правнучка по имени Вельзевул и водрузив его на свои могучие спины, унесли за горизонт. После этого происшествия отец мальчика по имени Мадлен объявил этому дикому, непокорному народу войну. И Люцифер, обладая дипломатическим даром подбил Бульбадора на, то что бы он с помощью своей флейты свёл с ума похитителей, и заставил их прийти к трону с поклонами, привести Вельзевула, А потом собственноручно изничтожить свою родину и себя вместе с ней! Бульбадор прикинулся одним из них, и проник в их голубовато-мрачные леса. Они не знали искусств и тогда Бульбадор сыграл для них, и научил их некоторым из своих искусств, они научились держать в руках оружие, добывать огонь, строить жилища. Но этого им было мало, некоторые из них пожелали научится настоящим песням и тогда Бульбадор играл вновь и вновь, учил их. Песни эти наконец стали на них действовать гипнотически, как на демонов и тогда они потеряли рассудок и сделали то, на что надеялся Люцифер, после того как северный возвышенный лес был уничтожен эти твари обернулись в камень. Бульбадору была объявлена награда и дарован чин, Люцифер заявил о том, что умения Бульбадора найдут своё применение, но наш свободолюбивый певец решил, что уж лучше проверить силу своего инструмента на себе и впасть в безумие, чем быть цепным псом империи. Его, ополоумевшего, арестовали и теперь он лишённый зрения и слуха сидит в одиночной камере. Теперь он занимается тем, что для жён тюремщиков делает прекрасный порфюм, а для зэков особое вещество, которое он совсем недавно синтезировал. Теперь Бульбадор иссушенный, кощее образный старец. Бандитская твердыня особо на него повлияла, он стал немощным, смиренным, усталым. Его длинная тонкая шея кривилась, его, некогда золотые а теперь седые, волосёнки жидились, напоминая макаронины. Его взгляд пропитался апатией и ненавистью. Казалось ничего от прежнего Бульбадора вовсе не осталось, но всё же были у него по прежнему те таланты с помощью которых он сводил с ума высших демонов. Обычно он бродил из угла в угол, минуя большие кастрюли с кипящей жижей. У Бульбадора была собственная мастерская. Его руки были крепко сцеплены за горбатой спиной. Что-то промычав резко метнулся в угол, резко опустился, обхватив руками голову. За ухом у него была приклеена капсула, он извлёк её и раздавив пальцами, втёр снадобье себе в кожу. Со стороны было трудно понять чем он занимается, по этому смотрителю непрестанно, заглядывающему в маленькое отверстие в двери, казалось что у Бульбадора вновь приступ безумия, такие приступы он имитировал постоянно, когда надеялся впасть в сноподобное состояние, приняв вещество. А меж тем, Бульбадор опёрся головой о стену, закрыл глаза и унёсся в дикие дали. В очень редких случаях, он, пользуясь своими сугубо чертовскими силами, путешествует по снам, как 100 процентный хозяин себя и своего изобретения. В этом раз он повстречался с Еленой-Чаровой вне времени и вне пространства. Он менял свои обличия, не мог остановится, ему хотелось щегольнуть перед новенькой, показать ей что нибуть эдакое, исключительное. Елена, глядя на него тоже научилась менять облики, так они играли друг с другом, пытаясь перещеголять. Они были в своей лучшей форме, бесформенности, они ощутили себя лёгкими и одновременно тяжёлыми.

-Демоница ли я, где же мои тяжелые рога и такие пугающие клыки, где мои немощные руки, где мои чёрные глаза и где мой вечный голод?" говорила, она не узнавая свой голос, её будто вырвало из тюрьмы и из Адских земель, из оков своего тела из всех возможных и невозможных границ. Буд то она резко выдохнула себя из себя, выплюнула.

- Я, кое что умею делать с чертями, но это огромный секрет, цари ада не должны узнать, что черти имеют двойственную природу, как люди, они могут обращаться в , ангелических существ.

-а ты кто? Мы два разных существа, или одно?

-ты чего глупая, не понимаешь, мы словно два порошка, сыплемся друг на друга и смешиваемся, сейчас ты во власти сна в том мире, где возможно обернуться кем угодно. Сон есть у смертных существ, у земных животных и земных людей, но сны им не принадлежат, сны их дразнят, Черти не знают сонного состояния, знают о нём только ангелические, эльфические существа.

-Какие существа? Ангелические? Почему вещество под таким строгим запретом?

-потому что мне нужно провести миллионы экспериментов, прежде чем довершить состав, пока не все демоны могут спокойно принимать трансформацию.

-Я убила своего учителя, как мне теперь быть?

-Он просто воспользовался тобой как всегда, он хотел перейти в другое состояние, и ему нужен был повод, а ты повелась на это и теперь находишься тут.

-Я догадывалась, что это всего лишь трюк, он всю жизнь был в изгнании и всё время тратил на то, что бы совершить переворот в Аду, свергнуть царских демонов!

-Я знал его, я встречался с ним в этом же состоянии, он так же пришёл ко мне, и от меня он научился сну. Я однажды показал ему, что он может обращаться в иное существо, триповать (путешевствовать) по собственному желанию и он стал моим единомышленником.

-кто ты такой?

-Меня зовут Бульбадор, я делаю сны! Я их создатель! И их заклинатель и разрушитель

-в таком случае нижайшей поклон тебе.

-все, кто пользуется моими услугами, все кто посещает эти миры, все мои должники, все отдают мне столько же сколько я отдаю им. Обычно их служба упирается в то, что они всеми правдами и не правдами уносят мой секрет на плаху.

Елена-Чарова вспомнила о Маничке и ей стало до смешного всё понятно. Сколько ещё таких, как она? А теперь и Елена в этой сети, врятли она сможет отказаться от такого дара как сон, особенно учитывая то, что она деятель науки и просто обязана во всё вляпываться, оправдывая это научной целью. Она молчала, смотря на Бульбадора, её чертовские колени поджимались под тяжестью его великолепия и необычности. Она ощущала себя очень уж неправильной и аномальной по сравнению с ним. Бульбадор начал говорить: Местный начальник, Гнюляликон мнит себя альтернативным богом человеческим, ну или на крайняк проводником к божественному, мало кто из военных и царских чертей знает о том, что он занимается подпольными учениями, и суть учений этих весьма революционна, люди обожают его, они готовы возносить его над Люцифером, он мечтает занять его место! Но в начале он был не больше, чем простым мальчиком для битья, сестры Люцифера, королевы Ценсум. Он был полнейшим ничтожеством.

-что же ему помогло, неужели ты? Ты к этому клонишь?»

-А вот и нет, ему помог один разлагающийся мертвец по имени Яхее.

-Что? Неужели он переспал с ним, как говорится в легенде и обрёл, как там её... мудрость?

-Запомни это ощущение, и посмотри на него при допросе тем взглядом, которым смотришь сейчас на меня, это будет паролем для него и он предстанет в иной красе перед тобой. Иначе, он очень скрытен. Ты должна, ради меня и моего зелья, должна шантажировать его!

А теперь, дорогой читатель пришло время поведать тебе о Яхее, о том кто же он такой? Представим на миг, что все страхи, ложные ценности, глупость, жестокость, ложные установки, всё это вроде бы не нужное, что так омрачает наше с вами человеческое состояние гипертрофировалось в несколько раз и обрело лик и волю. Смердящей, и разлагающейся упырь, тело которого сплошь покрыто паразитами. Для каждого он иной, он тоже может менять облики, так как он тоже является частью чёртовой дюжины. Он есть суицид и падение тела перед мощью и чистотой безграничного разума. А теперь самое интересное: существует легенда, что если его кто ни будь сможет полюбить, то этот кто нибуть сможет познать скрытую мудрость. Понятно дело от него всех воротит и мало кто может найти в себе силы смотреть на это существо, и уж конечно речи никакой не идёт о том что бы полюбить, это невозможно! Но Гнюляликон сумел это сделать, подробности хочу опустить, просто писать про такое слишком уж противно. Гнюляликон как типичный предстовитель касты военных демонов имел только одно постоянное воплощение, но после выше описанного события он вдруг научился перевоплощаться, подобно царским демонам. От своих собратьев по оружию он скрывает себя, а особенно от владыки. Он ворует мёртвую силу казнённых заключённых, ворует их историю, их особый взгляд на мир, он становится ими, вживается в них и проживает их жизни словно свои. Он вычленяет их знания путешевствует на землю и ведает эти знания людям, представая перед каждым из них в образе одного из казнённых заключённых.

после некоторого пребывания во сне, забыв о времени и пространстве Заключённая, которой грозила смертная казнь наконец очнулась. она была накрыта большой тряпкой, Каллиграфия склонившись над ней тянула к ней свои вороватые ладони и била её по щекам. Елена открыла глаза, как она была удивлена всему, она цеплялась за каждую деталь убранства камеры, судорожно метались её огромные чёрные зрачки. Её буйную чертовскую голову ещё кружило то вещество для сна. Она медленно поднялась, почуяв на себе тяжёлый, стойкий взгляд одной из сиделец. Непроизнеся ни слова Чарова встала со шконки и направилась гулять по камере. Она шагала мимо тучных и худых тел зэчек, мимо их любопытных и отрешённых взглядов, мимо тюремной утвари, посуды и всего такого прочего. она впала в глубочайшие размышления, о том странном состоянии сознания, котрое ей удалось постичь. Реально ли всё это, может это злая шутка того вещества, кто знает, как это всё работает. Елена почти в паническом отчаянии сорвала пёструю занавеску, отделяющую толчёк и накинув её на себя словно мантию разгуливала по камере. она была вся словно смертное, слабое существо, природу которых она всегда стремилась познать, она будто отреклась от своего демонического превосходства и бессмертия. Её движения были наполнены тревогой, они были порывисты и неуверенны. Каллиграфия подошла к зэчки по имени Путти и вкрадчиво шепнула ей на ухо: Новенькая где то надыбала вещество, и впала в безумие, если она привлечёт внимание конвоиров, она всех нас погубит. Путти была, внушительных размеров с мощьной шеей, покрытая чёрной шерстью. У неё было восем рук и очень длинный, ярко красный язык, висящий до пупа. Она остановилась на против Елены, нарочито преграждая ей путь, она скомандовала одной из своих подруг встать сзади. Елена онемела, превратилась в статую, скованную страхом. Боялась она совершить ошибку, в последние время всё слишком уж вышло из под контроля и даже пребывание в скучной тюрьме, постепенно оборачивалось для неё в череду приключений. " Они наверное все вкурсе, но как я могу быть в этом уверена, я должна показать, что я с ними за одно...назвать его имя или не стоит?" нервно размышлялла она, вцепляясь белыми пальцами в пёструю мантию. Она попятилась назад и упёрлась в зэчку по имени Лиостра.

-Что происходит? обернулась,уставившись в глаза Лиостре, Елена.

Лиостра нчего не ответив, откуда то достала платок и накинула на Елену, притягивая её к себе. узкая лента платка скользила, словно питон стягивая шею жертвы. Елена схватилась пальцами за платок, пытаясь разорвать его. В этот момент к ней подлетела Путти. Несколько резких, заученных движений и Чарова уже валялась на грязном, бетоном полу в полубредовом состоянии. " Да я же вас всех, уничтожу вот увидете, я ни в чём не виновата!" кричала она выплёвывая кровавую жижу.

-Ты понимаешь, что вещество не игрушка, мы за него в ответе, каждая из нас, мы по рассписанию его принемаем и ходим на свидания к Бульбадору, он наш общий любовник и брат!" Склонившись над ней шептала Путти, и в шёпоте её было столько демонического сострадания, столько "нежности и любви".

-Помоги мне подняться и я всё разъясню тебе!" голос её дрожал как ломаная веточка на ветру. Руки Путти были грубы, она схватила за предплечье зэчку и начала её тянуть на себя. Лиостра подталкивала сзади и тоже тянула. Каллиграфия стояла в стороне, улыбаясь острой улыбкой и сверкая изумрудными, кошачьими глазами. Елену водрузили на шконку и обступили её со всех сторон, ожидая от неё объяснений.

-откуда у тебя вещество?" обратилась к ней Путти, восседающая на табурете на против Елены и заглядывающая в её лицо.

-У Манички взяла, до того как нагрянули конвоиры!

-Ты стащила его, или она сама с тобой поделилась?

-Она мне его проиграла в карты, но отдавать не захотела, то что она уронила на пол, лишь жалкие остатки!

-последние, в нашей камере между прочим! подала голос Лиостра

-Ладно, Маничка сама виновата в том, что её спалили, но ты то будь аккуратнее, каждый, кто спит, привлекает внимание, возможно ты не знала, но за нами постоянно следят коридорные конвоиры, и обитатели соседних камер, некоторые из зэков, работают на кума, они шпионят и докладывают о веществе, в нашей камере тоже такие есть." вновь говорила Путти

-ты хочешь сказать, что я тоже работаю на власть?" чуть посмеиваясь говорила Елена

-Ты новенькая, никто тебя толком не знает, за то за твоё пребывание в камере, нас успели обшманать и даже найти вещество, представляешь какой скандал!" вмешалась в разговор Каллиграфия

Елена сглотнула тяжелый ком в горле, и уставилась на Калю каким то уж слишком жалким взглядом, взглядом не за что побитой собаки.

-Ах да, и шторку на место повешай, это самая красивая вешь здесь!" От куда то из дальнего угла раздался голос многорукой зэчки по имени Мамба. Раздался он словно медленно раскатывающийся гром из за гор.

Елена закуталась в цветную тряпицу ещё сильнее, словно бросала вызов Мамбе и её словам, она медленно и тихо начала говорить" Я видела Бульбадора, и он доверил мне одну информацию, про нашего кума, я не знаю всем ли он говорил это, но у меня есть намерение пока скрывать его слова, я втянута в интригу и мне нужно время, чтобы всё обдумать. Она казалась слишком резкой, пока ещё не сломленной тюрьмой, свежей кровью, буд то бы у неё ещё осталось самообладание, но её сокамерницы смеялись и в месте с ними смеялись и стены, и решетки, и длинные, однообразные коридоры, и даже тюремный толчёк. Бывалые сидельцы были безжалостны как тигры и бесшумны, как тени, тюрьма учила их выживать, приспосабливаться, привыкать. Кто-то перегибал палку и переоценивал законы тюремной жизни, кто-то критически принимал их, но не один из них не оставался в стороне этих простых правил выживания.

Каллиграфия, держала в руках часть своей робы, небольшой оторванный кусочек. На нём девочка рисовала лицо Сумрака. Руки её дрожали из глаз текли гроздья слёз, она вновь осталась в стороне от общества. Елена присела рядом: " Знаешь почему я не сказала им, про то, что это ты дала мне вещество? Я всё про тебя поняла, ты ненавидишь их, и возможно сдаёшь тех кто тебе не угодил"

-Нет, я таким не занимаюсь, это было бы слишком просто!" Вздыхала сквозь слёзы она. "Кстати, я благодарна тебе за, то что не сдала меня! Просто я использую вещество не совсем так, как все, я не встречаюсь с Бульбадором, я встречаюсь с Сумраком, конечно это всего лишь иллюзии, я просто рисую его образ в голове и наделяю его жизнью, но эти иллюзии для меня важнее всего настоящего.