Questions 20-30

Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 624

Ловушка ликвидности возникает при слишком низких номинальных ставках процента, когда снижение Центральным банком ставки рефинансирования не приводит к расширению кредита и стимулированию экономического роста (рис. 3.11).

Рис. 3.11. Ликвидная ловушка

Допустим, при исходном положении денежного рынка в точкеА государство увеличивает предложение денег с до при неизменном спросе на них. Тогда процентная ставка снизится с r₁ до r₂ вдоль кривой . На товарных рынках удешевление кредита приведет к увеличению инвестиций и объема ВВП. Результатом проявляющегося роста станет наращивание совокупного дохода ее граждан, что приведет к росту спроса на деньги на денежном рынке – . Вследствие этого процентная ставка вновь повысится до уровня r₁, и новое равновесие денежного рынка будет достигнуто в точке В. Для того чтобы все же достичь уровня процентной ставки r₂, ЦБ в очередной раз осуществит увеличение предложения денег до и т. д.

Положительные результаты достигаются все более дорогой ценой: по мере наращивания предложения денег позитивная реакция товарных рынков становится все более вялой. Поскольку кривая спроса на деньги становится все более пологой, то расширение денежного предложения сопровождается все менее значительным понижением процентной ставки, а значит, все меньшим приростом инвестиций, производства, занятости и совокупных доходов. И чем настойчивее государство добивается снижения процентных ставок, тем меньших результатов оно достигает. Эффективность политики «дешевых денег» падает.

Начиная от точкиС положительный эффект от роста денежной массы практически исчезает; в точке D процентная ставка достигает своего минимума. За этим пределом предложение денег нарастает без удешевления кредита, т. е. товарные рынки перестают ощущать влияние денежного рынка. При крайне низкой процентной ставке, которая теперь может изменяться только в сторону повышения, рыночный курс акций и облигаций становится чрезвычайно высок, а потому население их не приобретает и владельцы денег даже при низкой процентной ставке не стремятся к инвестированию. Весь прирост денежной массы поглощается спекулятивным спросом на деньги: население хранит наличность ввиду ее высокой ликвидности.

Механизм возникновения ликвидной ловушки
Почему же так происходит? Почему действия, которые оказываются такими результативными вначале, утрачивают свою эффективность? Ответ на этот вопрос можно видеть на графике рынка ценных бумаг. При первом вливании денег исходная ставка процента i1 была довольно высока, и такая значительная доходность ценных бумаг побудила всех получателей дополнительных денег вложить их в ценные бумаги. Спрос на рынке ценных бумаг очень сильно увеличился, их котировки заметно выросли, а доходность резко упала. Но ясно, что при снижении ставки процента до значения i2 привлекательность вложения в ценные бумаги ослабла, и при втором вливании денег многие экономические субъекты сочтут нерациональным вкладывать деньги в ценные бумаги, и сразу отложат полученный прирост денег в спекулятивный запас. Поэтому прирост спроса на ценные бумаги окажется гораздо меньше, что и видно из рис. 22.5. Падение ставки процента до i3 еще более снизило выгоду приобретения ценных бумаг, и потому третий по счету прирост денежной массы почти целиком будет отложен в спекулятивный запас, и лишь незначительная часть его превратится в спрос на ценные бумаги. Сдвиг кривой спроса на рынке ценных бумаг окажется совсем маленьким, и процентная ставка почти не снизится (на рис. 22.5. i4почти не отличается от i3). Следующее вливание денег, передвигающее кривую предложения в положение MS5, вообще не принесет результата. Величина процентной ставки i4 оказывается критической: при такой доходности ценных бумаг никто не хочет вкладывать в них деньги, и любой прирост денежной массы сразу же оседает в спекулятивных запасах. Поэтому сдвинуть кривую спроса на облигации дальше положения Bd4 с помощью денежных вливаний невозможно. Это и называется абсолютным предпочтением ликвидности: когда процентная ставка достигает порогового значения, весь прирост финансового богатства экономические субъекты будут хранить только в ликвидной форме. Таким образом, ситуации ликвидной ловушки соответствует горизонтальный участок кривой спроса на деньги.

В попавшей в ликвидную ловушку экономике передаточный механизм, очевидно, перестает работать: рост предложения денег не приводит к образованию избыточного предложения денег и не вызывает роста спроса на облигации. Опять же денежный импульс оказывается погашенным на самом денежном рынке, и он не может распространиться ни на рынок ценных бумаг, ни дальше, в реальный сектор. В этом плане ситуация ликвидной ловушки схожа с предыдущим случаем разрыва передаточного механизма – ожиданием роста уровня цен. И в том, и в другом случае возросшее предложение денег полностью поглощается увеличившимся спросом на деньги, только ожидание роста уровня цен заставляет откладывать весь прирост денежной массы в трансакционный запас, а ликвидная ловушка – в спекулятивный.

Тем не менее указанное различие приводит к тому, что графическое изображение разрыва передаточного механизма, возникающее вследствие ликвидной ловушки, будет отличаться от случая с ожидаемым ростом уровня цен. Дело в том, что в осях (M, i) рост трансакционного спроса изображается как сдвиг кривой совокупного спроса на деньги, а вот рост спекулятивного спроса – как движение вдоль кривой, потому что величина спекулятивного спроса является функцией от процентной ставки, а величина трансакционного спроса – нет. Следовательно, на графике последствия увеличения предложения денег в ситуации ликвидной ловушки будет изображаться, как на рис. 22.6.:

Ликвидная ловушка в Японии

В начале 1990-х резко затих сильный рост экономики страны. Конец 1980-х ознаменовался массовой волной спекуляций со стороны японских компаний, банков и ценных бумаг. Сочетание исключительно высокой стоимости земли и исключительно низких процентных ставок привели к кратковременному положению, когда кредит был очень дешев и легко доступен. Это привело к массовым заимствованиям, доходы от которых были инвестированы в основном в отечественные и зарубежные акции и ценные бумаги.

Признавая неустойчивость финансового пузыря, Министерство финансов резко подняло в конце 1989 года процентные ставки. Пузырь лопнул, что привело к массивному краху на фондовом рынке и спровоцировало долговой кризис, что, в свою очередь привело к кризису в банковском секторе.

Еще большее ослабление монетарной политики не смогло обеспечить роста объема кредитов, инвестиций и частного потребления. Официальная учетная ставка снизилась в 1992 г. до 3,25% с 4,5%, в 1993 г. – до 1,75%. С 1995 г. вплоть до 2000 г. она вообще составляла 0,5%. Ставки по депозитам вообще стали близки к нулю. Если в 1991 г. ставки по простым депозитам в банках составляли 1,5%, то в 1992 г. – 0,38%, за период 1995-1998 гг. вообще не больше 0,1%.

Естественно этим воспользовались инвесторы и спекулянты со всего мира – получает известность yen carry trade, когда кредиты брали под низкие ставки в иенах и вывозили за рубеж в страны с высокими процентными ставками. Низкие процентные ставки привлекали в Японию заемщиков со всего мира, японские заемщики также занимали у местных банков и производили трансфер за рубеж. Инвестиционные и финансовые компании, банки, хеджевые фонды и правительства зарубежных государств начали занимать в иенах под низкие процентные ставки.

Наряду с мягкой монетарной политикой Правительство использует государственные расходы для поддержки финансового сектора и государственный долг начинает расти. Если в 1996-1997 фискальных годах расходы бюджета государственного сектора немного снижались (на 4% ежегодно), тогда как расходы на поддержку экономики увеличивались на 2% ежегодно

В этой связи власти весной 1997 г. пошли на увеличение налогов: отмена льгот по подоходному налогу, увеличение ставки налога на потребление с 3 до 5%, рост отчислений по медицинскому страхованию

Действия Правительства и Банка Японии имели краткосрочный результат: в 1994 г. рост ВВП составил 1,2%, в 1995 г. уже 1,9%, а в 1996 г. – 2,6%.

Для экономики Японии последствия были неоднозначны – в 1998 г. экономический рост имел негативный темп 2%

Все начали понимать, что случившийся кризис "мыльного пузыря" и продолжающееся вялотекущее восстановление не является итогом бизнес-цикла. Для страны не действуют стандартные наборы макроэкономических мер, которые помогали США и Великобритании в конце 1980-х гг. и начале 1990-х гг. Япония выпала из системы координат макроэкономики, здесь не совсем эффективно отражались меры стимулирования потребительских расходов и инвестирования. Экономисты вспомнили о кейнсианской "ловушке ликвидности". П.Кругман в 1998 г. опубликовал цикл работ, посвященных Японии и объясняющее состояние, в которое попала страна.

При нормальном состоянии экономики сбережения должны быть равны инвестициям. Когда сбережения больше, процентные ставки обычно падают, чтобы стимулировать рост инвестиций или потребления. Экономика оказывается в "ловушке ликвидности", когда процентные ставки достигают нуля, но люди все равно предпочитают делать сбережения вместо того, чтобы инвестировать свои деньги или потреблять, в результате экономика остается в стагнации, для выходы из которой Дж.М.Кейнс рекомендовал использовать государственные расходы. Для Японии эти меры не привели к необходимому восстановлению: реальная ставка процента находилась на нулевом уровне, росли государственные расходы, однако домохозяйства предпочитали больше сберегать, чем инвестировать.

П.Кругман предложил Банку Японии сократить сбережения, сделав реальные процентные ставки отрицательными. Это гарантирует инфляцию, которая приносит экономический рост. Он посоветовал установить инфляцию на уровне 4%. Это приведет не только к денежной экспансии сейчас, но и обеспечит денежную экспансию в будущем. В итоге, постоянное ослабление кредитно-денежной политики приведет к повышению цен (9). П. Кругман угадал причину, по которой Япония попала в ловушку ликвидности, однако домохозяйства все равно предпочитали экономить, а компании под действием расширяющегося пессимизма касательно будущего предпочитали экономить на инвестициях. Ловушка еще работала.

Ставки по обычным депозитам и по почтовым сбережениям стали вообще нулевыми – с 2001 г. составляли 0,02% годовых. Уровень сбережений у Японии был самым высоким, среди 33 стран ОЭСР (за исключением Республики Корея) и "большой семерки", который составил в 1991 г. 34,3% от ВВП, превышая уровень США и Великобритании более чем в 2 раза. Проводимая политика по фискальной стимуляции и массированного государственного потребления привело к снижению уровня сбережений в экономике с 1992 г. вплоть до 2000 г., когда валовые национальные сбережения снизились на 7% от ВВП

Перегре́в эконо́мики — ситуация, при которой темпы экономического роста приобретают взрывной неподконтрольный характер и, поглотив все ресурсы частного и государственного сектора, близко подходят к черте, при которой дальнейший устойчивый рост исчерпывает себя и заканчивается рецессией.

Экономи́ческийпузы́рь (такженазываемый «спекулятивным», «рыночным», «ценовым», «финансовым») — торговля крупными объёмами товара или чащеценными бумагами по ценам, существенно отличающимся от справедливой цены. Как правило, ситуация характеризуется ажиотажным спросом на некий товар, в результате чего цена на него значительно вырастает, что, в свою очередь, вызывает дальнейший рост спроса.

Владимир Паньков

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ: НЕКОТОРЫЕ ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ

ПАНЬКОВ Владимир Степанович - доктор экономических наук, профессор, зав. кафедрой МЭО факультета мировой экономики и мировой политики ГУ-ВШЭ

На рубеже прошлого и нынешнего веков глобализация утвердилась как одна из главных, фундаментальных тенденций развития мирового хозяйства. Констатация этого обстоятельства стала почти обязательным атрибутом как многочисленных на­учно-исследовательских публикаций, так и практически всех учебников по мировой экономике и международным экономическим отношениям. Вследствие большой ре­альной роли глобализации в жизни современного общества во всём мире она вновь и вновь становится предметом научных и околонаучных изысканий.

Вместе с тем даже такие принципиальные, ключевые вопросы, как сущность и содержание категории «глобализация экономики» (ГЭ), её проявления и перспекти­вы, позитивные и негативные последствия, воздействие на экономику России и дру­гих стран, - очевидно, вследствие сложности и противоречивости ГЭ, - трактуются различными авторами далеко не однозначно. При этом, как будет показано ниже, высказываются подчас весьма своеобразные суждения, в том числе авторами, кото­рых- с учётом их научных и политических регалий - трудно причислить к дилетан­там. В этой связи автору необходимо, прежде всего, изложить своё видение данной проблематики¹ на фоне других точек зрения, сопоставив последние.

Сущность и основные черты глобализации экономики

«Первопроходцем» в исследовании проблематики глобализации экономи­ки (ГЭ) и «творцом» термина «глобализация» прослыл американский учёный Т. Левитт после выхода в свет в 1983 г. его книги «Глобализация рынков» . С тех пор в научной и публицистической литературе, посвященной проблемам миро­вого хозяйства, термин «глобализация» подвергся массовому, хаотичному и не­редко уродливому «тиражированию». Более того, можно сказать, что прилага­тельное «глобальный» склоняется на любой лад, употребляется по меркам «жи­тейского ума» (в последнем случае авторы, применяя данный термин, не пони­мают того, что он означает «всемирный», в лучшем случае отождествляя его с понятиями «общий», «государственный», «народнохозяйственный» и т. п.).

В подходах к толкованию данной категории можно выделить два полюса, своего рода «перегиба». С одной стороны, к глобализации привязывают и сво­дят к ней (выводят из неё) практически любой мало-мальски значимый мирохо­зяйственный феномен, - как в позитивном, так и в негативном плане. Такого ро-

См. также: Паньков B.C. Мировая экономика на пути к 2015 году // Экономика XXI века. 2002. № 8. С. 84-89. Глобализация экономики и внешнеэкономические связи России / Под ред. И.П. Фаминского, М.: Республика. 2004. С. 383-391; Паньков B.C. Глобализация как одна из фун­даментальных тенденций развития мировой экономики / Мировая экономика и сфера сервиса. Сборник научных трудов и выступлений под ред. С.А. Карпова. М.: МГУСервиса, 2004. С. 40-53; Паньков B.C. Глобализация экономики: вызовы и ответы Германии // Экономика XXI века. 2005. № 6; Pankov V. Russland in der Weltwirtschaft unter den Bedingungen der Globalisierung // Wirtschaft und Gesellschaft (Wien). 2007. Nr. 4. ² Levitt, 77?.. The Globalization of Markets. N. Y. 1983.

да её абсолютизация, - будь то в смысле восхваления («глобалистами») или огульного охаивания («антиглобалистами»), - широко распространённая как в российских, так и зарубежных публикациях, не представляется плодотворной.

С другой стороны, совершенно неправомерно, как это делает, например,

B. Найшуль, рассматривать глобализацию как «не более чем политический яр­
лык»¹, т. е., иными словами, своего рода политически мотивированный вымы­
сел, не отражающий фундаментальные реалии и взаимосвязи в современном
мире. Если бы это было так, то ей вряд ли стали бы обстоятельно заниматься на
протяжении уже четверти века многие весьма компетентные и авторитетные ис­
следователи во всём мире, едва ли она продолжала бы «будоражить» умы, на­
строения и поведение влиятельных политиков, публицистов и широких слоев
общественности во всём мире. Поэтому вполне закономерно, что подобная не­
дооценка глобализации занимает периферийное место в публикациях, претен­
дующих на научное осмысление последней.

«Первопроходец» Т. Левитт, как видно из названия его вышеупомянутой кни­ги, понимал глобализацию как чисто рыночный феномен. Данным термином он обозначил объединение, интеграцию рынков отдельных продуктов, изготавливае­мых доминирующими в мире ТНК. Как лейтмотив его книги, пожалуй, можно рас­сматривать тезис, предсказывающий скорый конец таких ТНК, рыночная стратегия которых нацелена лишь на дифференцированные, специфические рынки тех или иных стран. Хотя Т. Левитт правильно признал будущее за глобально ориентиро­ванными ТНК, ищущими свои шансы во всём мире, его чисто рыночно-сбытовая интерпретация ГЭ, причём исключительно на фирменном уровне, представляется чрезмерно узкой и не дающей адекватного толкования данной категории.

Правда, следует подчеркнуть, что сформулировать чёткую дефиницию кате­гории «глобализация», показать её связь с ранее введёнными в научный оборот категориями, особенно с «интернационализацией» и «транснационализацией», весь­ма сложно. В этой связи весьма показательно, что С. Долгов в одной из первых -не только в нашей стране - обобщающих монографий по проблематике ГЭ вообще воздержался от каких-либо определений данного феномена². Вместе с тем

C. Долгов - в отличие от Т. Левитта и многих других западных исследователей ГЭ -
не свёл последнюю к различным проявлениям рыночных стратегий ТНК, правильно
оценив её как сложное многоплановое, многофакторное явление и осуществив со­
держательный анализ некоторых её важнейших черт (направлений). Попутно отме­
тим, что отсутствие определений ГЭ как экономической категории характерно и для
многих публикаций по глобалистике, в которых, помимо других вопросов, предпри­
нимается попытка раскрыть экономическое содержание глобализации.

В дальнейшем появились многочисленные работы, более или менее ши­роко трактующие категорию ГЭ, авторы которых, правда, подчас ограничиваются самой обшей констатацией очевидных реалий и поверхностным описанием по­следних. В этой связи приведём два примера. По определению американского профессора М. Интриллигейтора, глобализация означает «значительное расши­рение мировой торговли и всех видов обмена в международной экономике при явно выраженной тенденции ко всё большей открытости, интегрированности и отсутствию границ»³. Не менее известный польский профессор Г. Колодко пи-

¹ См.: Российская газета. 20.7.2001.

² См.: Долгов СИ. Глобализация экономики: новое слово или новое явление? М.: 1998.

³ Интриллигептор М. Глобализация мировой экономики: выгоды и издержки // Мир перемен.
2004. № 1. С. 129._________________________________________________________________________

шет: «Глобализация - это исторический процесс либерализации и интеграции рынков товаров, капиталов и труда, которые прежде функционировали в опре­деленной степени изолированно, в единый мировой рынок»¹.

Обе дефиниции представляются аморфными, сводящими ГЭ к чисто ры­ночным процессам (т. е. к сфере обмена). Из них совершенно не ясно, почему о глобализации в мировой экономической науке стали говорить и писать лишь в последние 20-25 лет, тогда как все те феномены и процессы, на которые ссы­лаются М. Интриллигейтор и Г. Колодко, отчётливо выступали в мировом хозяй­стве самое позднее уже в начале XX века, перед Первой мировой войной, чему в особой мере способствовала валютная глобализация в рамках всемирной ва­лютной системы золотого (золотомонетного) стандарта.

Определения ГЭ, более адекватные сущности последней, дают некоторые российские авторы. Так, Э. Кочетов рассматривает её как «процесс воспроиз­водственной трансформации национальных экономик и их хозяйствующих струк­тур, капитала, ценных бумаг, товаров, услуг, рабочей силы, при которой мировая экономика рассматривается не просто как сумма (совокупность) национальных экономик, финансовых, валютных, правовых, информационных систем, а как це­лостная, единая геоэкономическая (геофинансовая) популяция (пространство), функционирующая по своим законам»². Б. Смитиенко и Т. Кузнецова отмечают, что «взятые вместе процессы нарастания масштабности связей, реализуемых международными экономическими отношениями, усиления системности между­народных экономических отношений и взаимозависимости их основных субъек­тов во взаимообусловленности с решением глобальных проблем человечества образуют явление, которое можно определить как глобализацию экономики»³. В. Ломакин в последнем издании распространённого в российских вузах учебника пишет, что «под глобализацией (мировизацией) национальных хозяйств (курсив авт. Учебника- В.П.) понимается создание и развитие международных, мировых производительных сил, факторов производства, когда средства производства ис­пользуются в международном пространстве. Мировизация проявляется в создании отдельными компаниями хозяйственных объектов в других государствах и развитии наднациональных форм производственных связей между различными националь­ными хозяйствами. В этом случае взаимодействие в мировой хозяйственной сис­теме становится постоянным, устойчивым и многосторонним»⁴.

Дефиниции указанных российских авторов, правомерно не сводя ГЭ к сфере обмена, правильно фиксируют некоторые проявления, черты глобализа­ции, однако, из них трудно понять, чем эти проявления отличаются от аналогич­ных феноменов и процессов, имевших место в мировом хозяйстве на доглоба-лизационных этапах интернационализации хозяйственной жизни, причём уже с последней четверти XIX века, когда во всех ведущих странах процесс индуст­риализации принял зрелые формы, во многом придав производству и сбыту продукции всемирный (глобальный) характер. Иными словами, все три дефини­ции вполне применимы, причём без существенных оговорок, и к доглобализаци-онным этапам, особенно к тем, которые пришлись на начало и на 50-80-е гг. XX

¹ Колодко Г. Глобализация и экономический рост // Мир перемен. 2004. № 1. С. 140.

Кочетов Э.Г. Глобалистика. Теория, методология, практика. Учебник для вузов. М.: НОРМА. 2002. С. 601.

Смитиенко Б.М., Кузнецова ТА. Противоречия глобализации мировой экономики. Современ­ный антиглобализм и альтерглобализм. Монография. М.: 2005. С. 16. ⁴ Ломакин В.К. Мировая экономика. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: ЮНИТИ. 2007. С. 123.

века. Это во многом связано с тем, что авторы этих дефиниций не ставят вопрос о сроках перехода мирового хозяйства к стадии (состоянию) глобализации, адекватный и чёткий ответ на который как раз и позволяет показать качествен­ное отличие ГЭ от предшествующих ей этапов развития мирового хозяйства.

Наряду с определениями ГЭ, правильно фиксирующими тот или иной «на­бор» её внешних признаков, в российской литературе встречаются и довольно своеобразные дефиниции, в лучшем случае лишь отчасти имеющие отношение к глобализации и в целом не раскрывающие её сущность. Так, Л. Слуцкий (доктор экономических наук, депутат Госдумы РФ) в отнюдь не малотиражном и не без­вестном издании пишет: «В начале XX века 95 процентов трудоспособного населе­ния развитых стран было занято физическим трудом. Но «средневзвешенный» по­казатель такого рода для XXI века, по прогнозам специалистов, составит лишь 10 процентов. Девять из десяти работников будут трудиться за компьютерами. Столь грандиозных по масштабам и стремительных переворотов мировая экономика не знала. Поэтому на базе информационно-технологической интеграции мира, по сути, начинает складываться новая формация, идущая на смену классическому капита­лизму. Этот процесс сегодня и принято называть глобализацией»¹. Данное толко­вание глобализации вызывает целый ряд принципиальных возражений.

* На фоне сохранения большого числа традиционных профессий и техно­
логий, особенно в доминирующей в постиндустриальном обществе сфере услуг,
вызывает сомнения прогноз «специалистов» по поводу 10%. Ясно одно: эти
«специалисты» обладают уникальной научной смелостью, если берутся прогно­
зировать средневзвешенный показатель на целый век вперёд.

* Работа отдельных участников экономических, в том числе мирохозяйствен­
ных, отношений с компьютерами далеко не всегда воплощает информационно-
технологическую интеграцию между ними. Так, использование компьютеров на ав­
тозаводах разных конкурирующих фирм для управления процессом сборки не оз­
начает никакой интеграции между ними. Наоборот, их использование происходит
изолированно, при этом оберегаются секреты производства. Информационно-
технологическая интеграция в глобальном масштабе, действительно, относится к
сущностным чертам ГЭ, но в совершенно ином контексте, чем замещение физиче­
ского труда интеллектуальным. К тому же, как будет показано ниже, это лишь одна
из черт ГЭ, неразрывно связанная с рядом других характеристик последней.

* Под классическим капитализмом в экономической теории понимается ка­
питализм свободной конкуренции XIX века, возникший в ходе промышленного
переворота, со всеми его антагонизмами и гротескными социальными диспро­
порциями. Если бы этот общественный строй оставался таковым, - а по
Л. Слуцкому получается, что только в нынешнем веке на смену классическому
капитализму идёт нечто иное, - то он давно бы рухнул, как и предсказывал
К. Маркс уже в I томе «Капитала», увидевшем свет в 1867 г. Однако после этого
капитализм, вопреки предсказаниям К. Маркса, прошёл несколько стадий разви­
тия, претерпев глубокую качественную трансформацию. Современный рыночно-
государственно-регулируемый, социально ориентированный капитализм (его
также не без оснований именуют «некапиталистическими» терминами: «соци­
альное рыночное хозяйство», «постиндустриальное общество» и др.), сущест­
венным образом отличаясь в лучшую сторону от «манчестерского» капитализма,

¹ Слуцкий Л. Стратегия прорыва. Российские транснациональные корпорации - «тигры» мировой
экономики // Российская газета. 26.1.2007.___________________________________________________

доказал - в отличие от своего классического предшественника - свою приемле­мость для подавляющего большинства членов общества и жизнестойкость.

* Не ясно, кем принято называть глобализацией то, что содержится в при­
ведённой выше цитате. Во всяком случае, автор настоящей статьи, в течение
длительного времени занимающийся проблематикой глобализации, впервые
встретился с подобной её трактовкой.

* Глобализация - это не только процесс, но и состояние мирового хозяй­
ства, т. е. сложившийся феномен, обладающий рядом тесно взаимосвязанных
сущностных черт.

На фоне приведённых выше толкований ГЭ изложим своё видение глобализации. Термин «глобализация» лексически означает придание чему-либо всемирного (глобального) характера. По мнению автора настоящей статьи, глобализация (мировой) экономики - объективно сложившийся феномен и одно­временно мирохозяйственный процесс, активно развернувшийся в конце XX ве­ка. В самом общем, кратком виде её следует определить как высшую стадию (ступень, форму) интернационализации хозяйственной жизни^ и её сердцеви­ны - научно-производственной интернационализации. Более полно сущность ГЭ раскрывается в совокупности имманентных ей, органически взаимосвязанных основных черт, которые рассматриваются ниже. Рассмотрению этих черт необ­ходимо предпослать два методологически важных соображения.

В результате глобализации сложился (а не находится всё ещё в процессе пре­вращения, как полагают некоторые исследователи) всемирный рынок результатов и факторов производства: товаров в форме материального продукта и услуг, капиталов, рабочей силы и знаний, - на котором лидирующую роль играют не более 2-3 тыс. ТНК высшего эшелона, и всё более проявляет себя в своём глобальном качестве.

Вместе с тем степень глобализации отдельных рынков, а тем более их сегментов далеко не одинакова. Она наиболее высока на рынках товаров в форме материального продукта и капиталов. Значительно меньше глобализиро­ван рынок услуг: это во многом обусловлено тем, что многие виды услуг (быто­вые, коммунальные, в значительной мере транспортные, образовательные и др.) по самой природе создаваемой здесь потребительной стоимости не могут быть вовлечены в международный оборот, а тем более в процесс глобализации. Ин­тернационализация не достигла стадии глобализации в электронной торговле (до сих пор она ведётся на крупных региональных (субконтинентальных) рынках, прежде всего, в Западной и Центральной Европе и в Северной Америке)², на энергетическом рынке³, рынке государственных заказов, в области трудовой ми-

¹ Последняя, как известно, означает распространение экономической деятельности за рамки на­циональных хозяйств и развитие между ними устойчивых международных (мирохозяйственных) отношений в различных формах: торговли товарами в форме материального продукта и ус­луг, международной миграции факторов производства (капитала, труда, знаний), валютно-расчетных отношений и др.

Это и неудивительно, ибо в её современном виде, т. е. главным образом через Интернет, элек­тронная торговля находится буквально-таки в детском возрасте: первые торговые сделки через Интернет были проведены в 1996 г.

³ По отдельным видам энергоносителей и энергетических рынков достигнутая степень интерна­ционализации (глобализации) неодинакова. Так, мировые рынки нефти и угля глобализированы полностью. В то же время рынок электроэнергии по самой технологии производства и транспор­тировки данного продукта поддаётся интернационализации в лучшем случае на региональном (континентальном) уровне. Пока же единый рынок электроэнергии целиком не сформировался даже в ЕС. Мировой рынок природного газа складывается из нескольких региональных (конти-нентальных) сегментов: Россия - ЕС, Канада - США и т. д. В обозримом будущем вполне воз-

грации (глобальный рынок почти сложился только по высококвалифицированно­му труду в гражданских отраслях, особенно в НИОКР) и др. В этом смысле со­храняется широкий простор для дальнейшего развития глобализации не Только вглубь (в смысле повышения её уровня на каждом её направлении), но и вширь.

Для раскрытия сущности ГЭ принципиально важен вопрос о том, когда ин­тернационализация перешла в свою качественно новую, глобализационную, стадию. На Западе, как отмечалось выше, о ней заговорили ещё в начале 1980-х годов в связи с резким, скачкообразным повышением роли ТНК во всемирном хозяйстве и качественными изменениями в их рыночных стратегиях. Действи­тельно, ТНК- ключевой субъект мировой экономики, а транснационализация -своего рода стержень процесса ГЭ. Таким субъектом они стали в 80-х гг. XX века в рамках «мировой системы капиталистического хозяйства», в которой получили распространение и некоторые другие сущностные черты глобализации, о кото­рых речь идёт ниже. В этом смысле можно вести речь применительно к этому десятилетию о «капиталистической глобализации», что по существу и имели в виду Т. Левитт и другие западные теоретики ГЭ.

Вместе с тем «мировая система социалистического хозяйства», неотъем­лемая и весомая часть всемирной экономики, оставалась в стороне от трансна­ционализации и других проявлений ГЭ. Если не считать СФРЮ и КНР, вступив­ших на путь построения рыночной экономики и занявших своего рода промежу­точное положение между обеими системами, в прочих «социалистических» странах ТНК не имели не только доминирующих, но и прочных, а в СССР и во­обще сколько-нибудь серьёзных позиций, основанных на прямых инвестициях и возникшей в связи с этим собственности на производительный капитал.

Поэтому транснационализация и другие рассматриваемые ниже проявле­ния ГЭ приобрели действительно глобальный (т. е., выражаясь по-русски, все­мирный) характер только в результате, распада СССР и краха «реального со­циализма» в начале 1990-х годов. Вследствие этого было преодолено разделе­ние мира на две общественные системы и все страны (за редчайшими «экзоти­ческими» исключениями, только подтверждающими правило, - прежде всего, Северная Корея и Куба) стали развиваться по более или менее сходной соци­ально-экономической модели. Доминирующая роль ТНК после этого действи­тельно стала глобальной. Поэтому следует исходить из того, что интерна­ционализация окончательно перешла собственно в стадию глобализации эко­номики именно в последнем десятилетии XX века и в настоящее время наби­рает темп, приобретает всё большую глубину и интенсивность.

Итак, ГЭ суть одновременно и достигнутая (высшая) стадия интернацио­нализации хозяйственной жизни, т. е. сложившийся феномен, и продолжающийся процесс. Тот и другой представляют собой не некий выдуманный по политическим мотивам фантом, обозначаемый неким ярлыком, а объективную реальность, которая оказывает, хотя и в неодинаковой мере (она прямо зависит от степени открытости и

можна реализация российской идеи, встретившей одобрение других участников «большой вось­
мёрки», о формировании нового глобального рынка сжиженного газа (См.: Исаков Ю. Глобаль­
ные энергетические проблемы в повестке дня «Большой восьмёрки» // Международная жизнь.
2006. № 8. С. 44-46). Вследствие взаимозависимости и взаимодополняемости указанных рынков
и в то же время известной конкуретности, альтернативности соответствующих энергоносителей
это способствовало бы более тесному «сцеплению» между ними, а значит, и глобализации ми-
рового энергетического рынка в целом._____________________________________________________

«самодостаточности» национальных хозяйств), детерминирующее воздействие на различные стороны общественной жизни всех стран и народов мира.

Основные, сущностные черты глобализации необходимо иметь в виду не только при рассмотрении уже проявивших себя реалий и тенденций, но и при разработке прогнозов развития мировой экономики на долгосрочный (10-15 и более лет) и на более короткий периоды. К этим чертам необходимо отнести, прежде всего, следующие характеристики:

• Лидирующая, во многом детерминирующая роль в мировом хозяйстве транснациональных корпораций (ТНК), которые задают тон в глобальном эконо­мическом и научно-техническом развитии, господствуют на важнейших рынках то­варов в форме материального продукта, услуг, капиталов, знаний и высококвали­фицированной рабочей силы. По данным последнего ежегодного доклада ЮНКТАД о мировых инвестициях, в 2006 г. в мире действовало 78 тыс. ТНК, располагающих 780 тыс. зарубежных филиалов¹. Однако среди них действительно ведущую, если не доминирующую роль в мировой экономике и процессе глобализации играют не более чем 2-3 тыс. первоклассных «Multis», главным образом около 500 ТНК выс­шего эшелона, и 100-150 лидеров среди транснациональных банков (ТНБ).

Как раз эти ТНК, особенно те, которые занимают господствующие позиции в высокотехнологичных, «устремлённых в будущее» отраслях (электронной, авиа­космической, наиболее передовых секторах машиностроения, в производстве но­вых материалов и др.), определяют лицо современной глобальной экономики и яв­ляются «визитной карточкой» стран своего происхождения. На 500 ведущих ТНК приходится свыше 1/3 экспорта обрабатывающей промышленности, 3/4 мировой торговли сырьевыми товарами, 4/5 торговли новыми технологиями.

Доминирование транснационального капитала ещё более отчётливо выра­жено в банковской сфере. Своей всемирной сетью дочерних компаний за рубежом и «паутиной» трансграничных бизнес-операций они обеспечивают глобальное «сцепление» различных сегментов мирового хозяйства, теснейшие взаимопере­плетение и взаимозависимость национальных процессов воспроизводства.

Следует подчеркнуть, что ТНК и ТНБ высшего эшелона, инициировав «ин­тернационализацию по капиталистически» в одной (количественно и качествен­но преобладающей) части земного шара, в эпоху сосуществования двух миро­вых систем, с переходом в последнем десятилетии XX века к глобализации в собственном смысле этого слова, т. е. в планетарном масштабе, продолжают выступать главным мотором и субъектом современной ГЭ. В этой связи трудно понять, почему (если это не относится к обычным редакционным погрешностям) в некоторых современных, причём в целом серьёзных и интересных, публикаци­ях говорится, что:

В этой связи требует адекватной интерпретации то обстоятельство, что даже в наиболее развитых странах «золотого миллиарда» преобладающая часть ВВП и численности самодеятельного населения приходится на мелкие и средние фирмы. Безусловно, экономическое и особенно социальное (прежде всего, для обеспечения высокого уровня занятости трудоспособного населения) значение такого рода фирм трудно переоценить. Вместе с тем не они опреде­ляют основные пропорции развития мировой экономики. В своём становлении и развитии они прямо или косвенно во многом зависят от более крупных агентов

UNCTAD. World Investment Report 2007. Transnational Corporations, Extractive Industries and De-
velopment. New York and Geneva. 2007. P. 12. ________________________

экономических, особенно мирохозяйственных, отношений. ТНК обеспечивают около 1/4 мирового ВВП, но в качественном отношении это лучшая часть гло­бального продукта, определяющая лицо современного мирового хозяйства и на­правления его научно-технологического развития.

Определяя магистральные направления мирового экономического и науч­но-технического развития, ТНК своими глобальными операциями, вместе с тем, порождают и негативные явления, о которых речь пойдёт ниже.

• Ведущая роль (приоритет) мирохозяйственных отношений по срав­
нению с внутриэкономическими. На доглобализационных этапах интернациона­
лизации внутриэкономические отношения выступали как первичные, а мирохо­
зяйственные отношения (их синоним: международные экономические отношения -
МЭО) - как вторичные, производные. В условиях ГЭ те и другие поменялись
местами. В результате, как правильно отмечает Ю. Шишков, в условиях ГЭ «ми­
ровое экономическое сообщество из рыхлой совокупности более или менее
взаимосвязанных стран превращается в целостную экономическую систему, где
национальные (страновые) социумы оказываются составными элементами еди­
ного всемирного хозяйственного организма, а их судьбы в возрастающей мере
определяются ходом развития этого организма как целого»¹.

Эта сущностная черта ГЭ всё более полно проявляет себя как глобальный императив для формирования политики национальных государств, что имеет самое прямое отношение и к России. В этой связи трудно не согласиться с Ю. Лужковым, что «внешние, глобальные факторы и обстоятельства все более влияют на возможности внутреннего развития страны. Где-то ограничивают их, а в чем-то предопределяют приоритеты и выбор необходимых решений в модер­низации экономики и социальной сферы»².

• Развёртывание глобальной информационно-технологической (ин­
формационно-телекоммуникационной) революции: переворот в средствах теле­
коммуникаций на базе микроэлектроники, кибернетики, спутниковых и цифровых
систем связи, появление всемирной сети компьютерной связи «Интернет» (по
своему историческому значению оно, как справедливо отмечают многие авторы,
сопоставимо с изобретением книгопечатания). Глобальное распространение ны­
нешнего, принципиально нового (оно глобально по самой своей научно-
технической природе) по сравнению с предшествующими, поколения информа­
ционных технологий сделало возможным с помощью Интернета в любой момент
и в любой точке Земного шара совершить торговые, валютные и многие другие
сделки. То, что принято называть «мировыми деньгами», приняло электронную
форму движения. Это сделало их действительно всемирным средством обра­
щения и платежа. Всё это позволило обеспечить новый, качественно более вы­
сокий (глобальный) уровень «сцепления» национальных хозяйств и различных
хозяйствующих субъектов в рамках глобальной экономики, придав процессу
воспроизводства действительно всемирный характер.

• Универсальное, всеохватывающее влияние научно-технического про­
гресса (на современном этапе НТР) в широком смысле слова на все стороны
интернационализации производства (научные исследования и опытно-конструк­
торские разработки - НИОКР, организацию и управление производством и т. д.)

¹ Российская Академия наук. Институт мировой экономики и международных отношений. Госу­
дарство в эпоху глобализации / Материалы теоретического семинара ИМЭМО. М.: 2001. С. 27-28.

² Лужков Ю.М. Россия 2050 в системе глобального капитализма: о наших задачах в современном
мире. М.: ОАО «Московские учебники и Картолитография», 2007. С. 9.__________________________

и капитала в условиях экономики знаний. Именно знания в широком смысле (а не природные ресурсы, материальные ценности или что-то иное), которые по самой своей природе стремятся к глобализации, в процессе ГЭ утвердили себя как решающий фактор экономического и социального прогресса во всемирном мас­штабе, несущий судьбоносный характер для стран, крупных регионов и континен­тов. Совпадение во времени процессов перехода мирового хозяйства к глобализа­ции и экономике знаний значительно ускорило вызревание того и другого феноме­на и дало мощные импульсы их развитию как вширь, так и вглубь.

• Гармонизация стандартов (технологических, экологических, статистиче­
ских, бухгалтерских, финансовых и др.). Благодаря этому обеспечена в целом дос­
таточно прочная, хотя и не полная, «стыковка» и взаимозаменяемость различных
готовых изделий и их компонентов, а также технологий и фаз воспроизводственно­
го процесса. Это содействует обеспечению всё большей свободы конкуренции в
мировом хозяйстве, приданию ей действительно глобального характера.

• Расширение до всемирных масштабов и интенсификация междуна­
родного межфирменного сотрудничества в различных формах, особенно спе­
циализации и кооперации (производственной, научно-технологической, научно-
производственной).

• Расширение до глобальных масштабов сфер, форм и механизмов интер­
национализации капитала, скачкообразное увеличение масштабов и интенсивности
его миграции между государствами, особенно промышленно развитыми странами,
повышение концентрации и централизации капитала на основе слияний и поглоще­
ний компаний и банков; резкое усиление влияния финансово-банковской сферы,
достигшей весьма высокого уровня глобализации, на материальное производство.

• Утверждение глобальной регулирующей роли международных экономи­
ческих и финансовых организаций (ВТО, МВФ, МБРР, и др.). В этой связи необходи­
мо особо отметить формирование на базе ГАТТ Всемирной торговой организации
(ВТО), начавшей свою деятельность в 1995 г. и насчитывающей к началу 2008 г. 151
участников. Если ГАТТ распространял свою регулирующую деятельность главным
образом, если не почти исключительно, на мировую торговлю товарами в форме ма­
териального продукта, то к компетенции ВТО относится также регулирование тор­
говли услугами (ГАТС), защиты прав интеллектуальной собственности и торговля
ими (ТРИПС), торговых аспектов инвестиционных мер (ТРИМС). Таким образом,
ВТО, вызванная к жизни императивами ГЭ, в гораздо большей мере призвана соот­
ветствовать сущности глобализации. Правда, как будет показано ниже, до сих пор
результаты её деятельности во многом не оправдали надежд её учредителей.

• Охват региональной интеграцией всех важнейших экономических ре­
гионов мира (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР, АСЕАН, АТЭС, ЕврАзЭС, СНГ и др.). В
российских публикациях этот процесс часто именуют регионализацией. Такой
подход, безусловно, имеет право на жизнь. Вместе с тем в Европейском Союзе
(ЕС) под регионализацией понимается нечто иное: «сцепление» экономик регио­
нов различных государств как результат межстрановой региональной интегра­
ции, например, по осям Юго-Западная Германия - Западная Австрия - Северная
Италия или регионов различных стран Евросоюза, примыкающих друг к другу
вдоль побережья Северного моря. Такое «сцепление» может быть значительно
более интенсивным, чем между различными районами в рамках отдельных
стран, например, между Северной и Юго-Восточной Германией, а тем более ме­
жду Северной и Южной Италией. По данному вопросу автор настоящей статьи
тяготеет к вышеизложенной точке зрения, общепринятой в ЕС.

Поскольку интеграция носит региональный характер, она, на первый взгляд, противоречит ГЭ, охватывающей весь мир. Действительно, члены регио­нальных интеграционных группировок предоставляют друг другу взаимные льго­ты, которые служат для них привилегированным инструментом в конкурентной борьбе с соперниками из третьих стран. Вместе с тем объединение отдельных, ранее более или менее разрозненных стран в региональные интеграционные блоки способствует «сцеплению»- через взаимодействие этих группировок -всех основных участников мирохозяйственных отношений. Кроме того, есть ос­нования утверждать, что указанные группировки оказывают растущее и в целом позитивное регулирующее воздействие на процессы транснационализации про­изводства, другие аспекты операций ТНК.

При этом отдельные интеграционные группировки выступают как члены влиятельных глобальных экономических организаций. Так, не только отдельные страны ЕС, но и Евросоюз как международная организация являются членами ВТО. Это способствует интенсификации процесса либерализации мировой тор­говли в рамках ВТО, т. е. содействует дальнейшему развёртыванию глобализа­ции в целом. В обобщённом виде соотношение между обоими феноменами и отражающими их научными категориями удачно характеризует формулировка Ю. Шишкова: если глобализация - это новое качество интернационализации на стадии предельно возможного развития её вширь, то интеграция - наивысшая ступень развития её вглубь¹.

Противоречия и негативные стороны глобализации

Все исследователи справедливо указывают на то, что глобализация эко­номики - достаточно противоречивый феномен. С одной стороны, её сущност­ные черты, рассмотренные выше, как таковые в целом способствуют повыше­нию эффективности мирового хозяйства, экономическому и социальному про­грессу человечества. С другой стороны, как будет показано ниже, формы прояв­ления этих черт нередко ущемляют интересы широких слоев населения во всём мире и целых стран, не входящих в известный «клуб» развитых государств «зо­лотого миллиарда». Нынешняя (неолиберальная) модель глобализации эконо­мики несёт в себе целый ряд негативных моментов, характеризуется острыми коллизиями и конфликтами между различными агентами (участниками) мирохо­зяйственных и иных международных отношений. Глобализация не оправдала многих надежд, связывавшихся широкими слоями мировой общественности с преодолением раскола мира на две противоположные общественные системы, превратившим интернационализацию в действительно глобальный феномен. К противоречивым и негативным сторонам указанной модели следует отнести, прежде всего, следующие её аспекты.

* Глобализация, к сожалению, стала питательной средой для резкого ус­корения распространения трансграничной преступности. Так, глобализация то­варных рынков, как это ни прискорбно, особенно интенсивно протекает на неле­гальных рынках оружия и особенно такого социально вредного продукта, как наркотики. Оборот наркоиндустрии уже соответствует примерно 8% мировой торговли. Наркобизнес по самой своей природе тяготеет к «интернационализму» и глобализму². Общая обстановка глобализации на базе либерализации торгов-

¹ Шишков Ю.В. Интеграционные процессы на пороге XXI века. М.: НП «III тысячелетие», 2001. С. 17.

² Подробнее см.: Щенин Р., Сулейманова Г. Наркобизнес - глобальная проблема XXI века // Ми-
оовая экономика и международные отношения. 2006. № 6. С. 50-57. ____________________________

ли способствовала реализации этих его сущностных черт. Во всяком случае, наркобизнес, пользуясь всемирной либерализацией в торговой сфере как сред­ством для достижения своих неприглядных целей (разумеется, этим далеко не исчерпывается его инструментарий), сумел глобализировать трансграничную торговлю этим зельем - со всеми вытекающими отсюда негативными последст­виями для всего человечества.

* Быстрое перенесение экономических сбоев и финансовых кризисов из од­
них в другие регионы мира, а при сочетании ряда весомых негативных факторов -
придание им глобального характера. Особенно это относится к миграции кратко­
срочных спекулятивных капиталов на финансовых рынках. При этом негативную
роль играет электронизация обменена ценными бумагами через Интернет, хотя,
как отмечалось выше, телекоммуникационная революция весьма способствовала
«сцеплению» мирового хозяйства и его прогрессу. Интернет накладывает опреде­
лённые одинаковые «клише» на поведение мировых финансовых брокеров и уни­
фицирует их поведение в различных финансовых центрах. В результате в предкри­
зисных условиях их действия часто складываются в одном и том же - негативном -
направлении, давая «синергический» прокризисный эффект.

От этого более всего страдают не самые развитые государства. Так, августов­ский дефолт в России 1998 г. был частично обусловлен финансовым кризисом в странах Юго-Восточной Азии поздней осенью 1997 г. Дело в том, что финансовые рынки этих стран по своей надёжности и устойчивости относятся к той же категории, что и соответствующий российский рынок (при этом попутно отметим, что качествен­ные и количественные характеристики последнего в нынешнем десятилетии заметно улучшились и несколько приблизились к параметрам развитых стран). Поэтому ука­занный кризис в Юго-Восточной Азии, спровоцировав отток капиталов со всех по­добных рынков, с определённым «лагом» негативно сказался и на России, хотя он, конечно, не был «системообразующим» фактором российского финансового кризиса и дефолта как наиболее тяжёлого для страны проявления последнего.

* Процессы глобализации уменьшают экономический суверенитет как ат­
рибут власти национальных государств внутри соответствующих стран и потен­
циал в области экономического регулирования национальных правительств,
оказывающихся в растущей зависимости от «своих» и иностранных ТНК и их
лобби. Нынешние ТНК пятого поколения, относящиеся к высшему эшелону тако­
го рода корпораций, функционируют как автономные субъекты, определяющие
стратегию и тактику своего мирохозяйственного поведения независимо от пра­
вящих в своей стране политических элит, которые скорее сами зависят от них и,
во всяком случае, чутко прислушиваются к ним. Этот процесс, противоречащий
принципам построения демократического государства, менее отчётливо про­
сматривается в США и других странах «золотого миллиарда» и, напротив, тем
более очевиден, чем слабее то или иное государство в экономическом и военно-
политическом отношениях. Иными словами, сложилось достаточно острое про­
тиворечие между глобализацией и национальным суверенитетом (особенно
как раз в области экономики) многих государств.

В условиях ГЭ на национальном уровне не может столь же эффективно, как прежде, использовать традиционный инструментарий макроэкономического регулирования, как-то: импортные барьеры и экспортные субсидии, курс нацио­нальной валюты и ставка рефинансирования Центрального банка. ТНК и ТНБ при необходимости противопоставляют подобным мерам свой мощный экономический потенциал и разветвлённый механизм лоббирования своих интересов в различных

странах, что нередко сводит на нет ожидаемый государством эффект от предпри­нимаемых мер либо даже нередко оборачивается во вред данной стране.

* Глобализация, существенно ослабив традиционные национальные сис­темы государственного регулирования экономики, в то же время не привела к созданию таких международных, а тем более наднациональных механизмов ре­гулирования, которые восполняли бы возникший в результате этого пробел. Ис­ключением из этого правила в значительной степени является лишь ЕС, особен­но еврозона (Европейская валютная система), что далеко не покрывает всё про­странство, на котором развернулась и продолжает развиваться ГЭ. При этом в результате неудачно проведённого в 2004-2007 гг. расширения ЕС-15 до ЕС-27, наложившегося на многолетние депрессионные явления в экономике ЕС-15 и совпавшего по времени с началом давно назревшего глубокого институцио­нального реформирования данного интеграционного блока, Евросоюз сам ока­зался в состоянии тяжёлого адаптационного кризиса¹.

Более того, с середины последнего десятилетия XX века можно проследить ослабление регулирующей роли в мировой экономике ряда международных органи­заций: ОЭСР, МВФ и специализированных организаций ООН. ВТО не выполняет решений Уругвайского раунда торговых переговоров, в результате которого она и возникла в 1995 г. на базе ГАТТ, действуя по отношению к этим решениям подчас с «точностью до наоборот». Это касается, прежде всего, важнейшего решения о либе­рализации в области нетарифного регулирования импорта путём преобразования нетарифных рестрикций в тарифные ограничения и поэтапного резкого снижения по­следних. Наоборот, за последние 5-7 лет нетарифное регулирование заметно акти­визировалось как «компенсация» за согласованное снижение таможенных пошлин. Параллельно с этим с 2001 г. в острой полемике между развитыми и развивающими­ся странами, малоэффективно, если не сказать: безрезультатно, - протекает новый, Дохийский, раунд² переговоров о дальнейшей либерализации мировой торговли³. По этой причине не состоялась межминистерская конференция ВТО в конце 2007 г., ко­торая может предположительно пройти лишь в 2009 г.

Всё это согласуется с выводом, сделанным Д. Сусловым преимуществен­но на основе анализа современного состояния национальных политических сис­тем и сферы мировой политики: «Общее снижение управляемости является главной тенденцией развития международной системы сейчас и будет оста­ваться таковой в течение ближайшего десятилетия»⁴. Правда, что касается ЕС и ВТО, то они уже значительно раньше, чем к 2017 г., могут восстановить и активизировать свою регулирующую роль в этой системе и начать противодей­ствовать снижению её управляемости.

Так или иначе, глобализация уже повлекла за собой такую трансформацию сложившейся ранее системы международных экономических отношений (МЭО),

¹ Подробнее см.: Паньков B.C. Германия в Европейском союзе: место, роль, интеграционная по­
литика // Экономика XXI века. 2007. № 1.

² Назван по столице Катара Дохе, где в конце 2001 г. прошла очередная межминистерская кон­
ференция ВТО. На подобных саммитах, организуемых, как правило, через год, принимаются ре­
шения принципиального, стратегического характера, определяющие основные направлении раз­
вития этой организации на ряд лет вперёд.

³ Подробнее см.: Панькова НА. Возможности использования нетарифного регулирования импор­
та в условиях вступления России в ВТО // Экономика XXI века. 2006. № 3.

⁴ Мир вокруг России: 2017. Контуры недалёкого будущего / Отв. ред. и рук. авт. колл.
С.А. Караганов. М.: Совет по внешней и оборонной политике, 2007. С. 39. ____

которая сделала последнюю менее предсказуемой, что существенно осложняет и разработку надёжных долгосрочных прогнозов развития мировой экономики.

* Противоречие между ГЭ как объективным процессом с его преимущест­венно позитивными эффектами и сегодняшней моделью (политикой) глобализа­ций. Нынешняя либеральная (неолиберальная) модель глобализации^, пропа­гандируемая и реализуемая главным образом в собственных интересах страна­ми «золотого миллиарда» во главе с США, нацелена на извлечение наибольших выгод из ускоренного развития мировой экономики для высокоразвитых госу­дарств без достаточного учёта интересов прочих стран. Именно поэтому в по­следние годы во многих странах, не в последнюю очередь в РФ, получили широ­кое распространение движения «антиглобалистов», т. е. принципиальных про­тивников глобализации, и альтерглобалистов, отвергающих не глобализацию как таковую, а антисоциальную направленность нынешней неолиберальной мо­дели ГЭ и ищущих альтернативу данной модели в виде той или иной «новой па­радигмы»². Так, Всемирный социальный форум («лагерь Порто Алегре», где про­ходили его первые встречи), одно из наиболее активных международных движе­ний, возникших на рубеже двух веков на волне глобализации, видит такую пара­дигму в придании миру более демократичного и эгалитарного характера .

В данном контексте многие учёные отмечают глубокое противоречие меж­ду объективным - в основном позитивным - процессом глобализации и своеко­рыстной политикой глобализации развитых стран, прежде всего США. В этой связи некоторые авторы, например, Н. Абдулгамидов и С. Гурбанов, выдвигают тезис об однополюсной природе ГЭ, подчёркивая, что весь процесс глобализа­ции по существу следует рассматривать «как институционализацию системы неоколониальной эксплуатации мировой экономики «империализмом доллара»⁴. Данный тезис, типичный для сторонников антиглобализма, содержит преувели­чение и представляется несколько «однобоким», однако, трудно отрицать, что подобные идеи вновь и вновь рождаются не на пустом месте.

Так или иначе, то обстоятельство, что от глобализации больше всего вы­играли США (а вытекающие из неё минусы для этой страны обнаружить вообще довольно затруднительно), вряд ли подлежит сомнению. Так, именно благодаря глобализации США до сих пор справляются с огромным внешним долгом (он по­рождается ежегодными гигантскими дефицитами баланса по текущим операци­ям)⁵, который, по данным министра финансов США Дж. Сноу, к 2006 г. достиг 8 трлн долл. (по сообщениям многих зарубежных СМИ, которые, правда, нельзя приравнивать к официальной информации, хотя они и выглядят правдоподобно,

¹ Эта модель также получила название «глобального неолиберального порядка», который был уста­
новлен в 1990-е гг., причём основную деятельность в этом направлении, как считает, в частности, вид­
ный американский теоретик глобализации И. Валлерстайн, провела ВТО. См.: Валлерстайн И. Геопо­
литические миро-системные изменения: 1945-2025 гг. // Вопросы экономики. 2006. № 4. С. 77.

² Вопрос о сущности антиглобализма и альтерглобализма обстоятельно раскрыт в монографии:
Смитиенко Б.М., Кузнецова ТА. Противоречия глобализации мировой экономики. Современный
антиглобализм и альтерглобализм. Монография. М.: 2005. С. 81-103.

³ См. Вопросы экономики. 2006. №11. С.102-103.

⁴ Экономист. 2002. № 12. С. 20.