Урок 2.1. МГП

Дата добавления: 2015-09-18; просмотров: 563

Однажды вечером в 1978 г., сидя в роскошном баре лобби «Интерконтиненталя» в Тегеране», я почувствовал на своём плече чью-то руку. Я повернулся и увидел крупного иранца в деловом костюме.

«Джон Перкинс! Не узнаёшь меня?»

Бывший футболист заметно потяжелел, но голос его остался прежним. Это был мой старый друг Фархад, которого я не видел больше десяти лет. Мы обнялись и сели рядом.

Мне быстро стало очевидно, что он знал обо мне и моей работе всё. Было также очевидно, что он не собирался делиться со мной сведениями о своей работе.

«Давай сразу перейдём к делу, — сказал он и заказал ещё пива. — Я завтра лечу в Рим. Там живут мои родители. У меня есть билет для тебя на этот рейс. Ты должен лететь».

Он вручил мне авиабилет. Я ни на секунду не усомнился в его словах.

В Риме мы пообедали с родителями Фархада. Его отец, отставной иранский генерал, когда-то закрывший грудью шаха от пули, выражал разочарование в своём бывшем боссе. Как он сказал, за последние годы шах показал свою истинное лицо, всё своё высокомерие и жадность.

Генерал обвинял американских политиков в поддержке Израиля, коррумпированных лидеров и деспотические правительства — в ненависти, охватившей весь Ближний Восток, и предсказал, что шаху осталось несколько месяцев.

«Знаете, — сказал он, — вы посеяли семена этого восстания, когда свергли Моссадека. Вы думали, что это очень умный ход, так же, как и я тогда. Но теперь это возвращается и надолго, к вам и к нам».

Я был изумлён его словами. Я слышал нечто подобное от Ямина и Дока, но в устах этого человека, они приобретали новый смысл.

К этому времени все знали о существовании фундаменталистского исламского подполья, но мы полагали, что шах очень популярен у своего народа и поэтому политически неуязвим. Генерал, однако, был непреклонен.

«Запомните мои слова, — торжественно сказал он, — падение шаха будет только началом. Это будет лишь первая демонстрация того, куда идёт мусульманский мир. Наш гнев тлел под песком слишком долго. Скоро он вырвется наружу».

За обедом я много услышал об аятолле Рухолле Хомейни. Фархад и его отец объяснили, что они не поддерживают его фанатический шиизм, но находятся под впечатлением от его выступлений против шаха.

Они сообщили мне, что этот клерикал, имя которого переводилось, как «вдохновлённый Богом», родился в семье посвящённых шиитских богословов в деревне близ Тегерана в 1902 г.

Хомейни не стал вступать в борьбу Моссадека с шахом в начале 1950-х гг., но активно выступил против шаха в 1960-х, критикуя повелителя настолько непримиримо, что был выслан в Турцию, откуда он переехал в священный шиитский город Эн-Наджаф, где стал признанным лидером оппозиции.

Он слал письма, статьи, записанные на магнитофон выступления, убеждающие иранцев подняться, свергнуть шаха и создать клерикальное государство.

Спустя два дня после обеда с Фархадом и его родителями, в новостях из Ирана сообщалось о взрывах и беспорядках. Аятолла Хомейни и муллы начали своё наступление, которое очень скоро привело их к власти.

Всё последующее случилось очень быстро. Описанный отцом Фархада гнев прорвался кровавым исламским восстанием. Шах бежал в Египет в январе 1979 г., а затем, с диагнозом рака, улетел в нью-йоркскую больницу.

Последователи аятоллы Хомейни потребовали его возвращения. В ноябре 1979 г. вооружённая толпа исламистов захватила здание посольства Соединённых Штатов в Тегеране и удерживала пятьдесят два американских заложника в течение последующих 444 дней.

Президент Картер пытался договориться об освобождении заложников. А когда переговоры потерпели неудачу, он дал добро на военно-спасательную операцию, начатую в апреле 1980 г. Это была катастрофа и тот молоток, который вколотил последний гвоздь в крышку гроба президентства Картера.

Огромное давление, оказанное американскими коммерческими и политическими группами, вынудило больного раком шаха покинуть Соединённые Штаты. С самого дня своего бегства из Ирана ему было тяжело найти убежище, все прежние друзья отвернулись от него.

Лишь генерал Торрихос проявил сострадание и предложил шаху убежище в Панаме, несмотря на всю свою неприязнь к политике шаха. Шах прилетел и получил приют в том же загородном отеле, в котором недавно было подписано новое Соглашение по Каналу.

Муллы потребовали выдачи шаха в обмен на заложников, удерживаемых в американском посольстве. Те, кто выступал в Вашингтоне против Соглашения по Каналу, обвиняли Торрихоса в коррупции, сговоре с шахом и в том, что он подвергает опасности жизни американских граждан.

Они также требовали, чтобы шаха выдали Хомейни. Как ни странно, несколькими неделями ранее многие из них были самыми горячими сторонниками шах. В конечном счёте, горделивый король королей вернулся в Египет, где и умер от рака.

Предсказания Дока сбывались. MAIN потеряла миллионы долларов в Иране, как и множество наших конкурентов. Картер потерял шансы на переизбрание.

Администрация Рейгана-Буша промаршировала в Белый дом с обещаниями освободить заложников, свергнуть мулл, восстановить демократию и вернуть Панамский Канал.

Для меня же уроки были неоспоримы. Иран наглядно демонстрировал, что Соединённые Штаты были нацией, предпринимающей все усилия, чтобы отвергнуть правду о той роли, которую мы играем в мире.

Казалось невозможным, чтобы мы были настолько дезинформированы о шахе и кипевшей к нему ненависти. Даже те из нас, которые работали в компаниях, подобных MAIN, имевших офисы и персонал в стране, ничего не знали.

Я был уверен, что АНБ и ЦРУ должны были видеть то, что было настолько очевидным для Торрихоса уже в 1972 г., когда я встречался с ним, но наше разведывательное сообщество намеренно поощряло нашу слепоту.