Теорія насильства

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 558

ЗДЕСЬ ХРАНЯТСЯ СТРЕМЛЕНИЯ ВЕЛИКИХ СЕРДЕЦ И БЛАГОРОДНЫЕ ВЕЩИ, ЧТО ВОЗВЫШАЮТСЯ НАД ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ, МАГИЧЕСКОЕ СЛОВО, ЧТО ДАЕТ НАЧАЛО ОКРЫЛЕННОМУ ЧУДУ, ОБРЕТЕННАЯ МУДРОСТЬ, ЧТО НИКОГДА НЕ УМИРАЛА.

Слова были выгравированы над входной дверью Бруклинской публичной библиотеки на площади Гранд‑Арми. Саймон сидел на ступенях, глядя на фасад здания. Надпись светилась на фоне камня бледной позолотой, каждое слово вспыхивало на миг жизнью, когда на него попадал свет фар проезжающих машин.

Библиотека всегда была одним из излюбленных мест для него, когда он был ребенком. За углом был отдельный вход для детей, и он годами встречал там Клэри каждую субботу. Они брали стопку книг и отправлялись в Ботанический сад, который находился за следующей дверью, где они могли читать часами, растянувшись на траве, а шум улиц превращался в тусклое бормотание вдалеке.

Он не был уверен в том, как оказался здесь посреди ночи. Он убрался из дома так быстро, как только мог, чтобы осознать, что ему некуда идти. Он не мог пойти к Клэри – она была бы в шоке от того, что он сделал, и заставила бы его пойти назад и все исправить. Эрик и остальные не поймут. Джейс не любил его, и, кроме того, он не мог пойти в Институт. Это была бывшая церковь, и нефилимы жили там именно для того, чтобы держать подобных ему подальше. В конце концов, он понял, кому мог позвонить, но идея была настолько неприятной, что ему понадобилось некоторое время, чтобы настроиться и сделать это.

Он услышал мотоцикл, прежде чем увидел его, громкий рев двигателя прорвался сквозь звуки полупустых дорог на площади Гранд‑Арми. Мотоцикл пролетел через перекресток и на тротуар, затем отклонился назад и взлетел по ступеням. Саймон отодвинулся в сторону, когда он приземлился рядом с ним и Рафаэль отпустил ручки.

Мотоцикл в тот же миг затих. Мотоциклы вампиров работали на демонической силе и реагировали на желания своих хозяев, как домашние питомцы. Саймон находил их жуткими.

– Ты хотел меня видеть, Светоч? – Рафаэль, как всегда элегантный в черной куртке и дорогих джинсах, слез и прислонил свой мотоцикл на библиотечные перила. – Лучше тебе иметь хорошую причину для этого, – добавил он. – Я не просто так притащился в Бруклин. Рафаэль Сантьяго чужой на окраинах города.

– О, замечательно. Ты начал говорить о себе в третьем лице. Я надеюсь, это не предвещает развитие у тебя мании величия или чего‑то подобного.

Рафаэль пожал плечами.

– Либо говори, что хотел сказать, либо я уезжаю. Тебе решать. – Он взглянул на свои часы. – Даю тебе тридцать секунд.

– Я рассказал своей матери, что я вампир.

Рафаэль вскинул брови. Они были очень тонкие и темные. Порой Саймона раздирало любопытство, не выщипывал ли он их.

– И что случилось дальше?

– Она назвала меня монстром и стала молиться. – Воспоминание вызвало привкус старой крови в горле Саймона.

– А потом?

– А потом, я не уверен, что произошло. Я начал говорить с ней таким странным, успокаивающим голосом, убеждая ее, что ничего не произошло, и это просто сон.

– И она поверила тебе.

– Поверила, – неохотно признался Саймон.

– Конечно же, она поверила, – сказал Рафаэль. – Потому что ты вампир. Это наш дар. Очарование. Заворожение. Это можно назвать силой убеждения. Ты можешь убедить обычного человека в чем угодно, если научишься правильно использовать свои способности.

– Но я не хотел делать этого с ней. Она моя мать. Могу ли я как‑то расколдовать ее и исправить это?

– Исправить, чтобы она снова возненавидела тебя? Чтобы думала, что ты монстр? Очень странное определение понятия «исправить».

– Мне плевать, – сказал Саймон. – Возможно ли это?

– Нет, – сказал весело Рафаэль. – Невозможно. Ты бы знал это, не отвергай ты свой собственный народ так сильно.

– Правильно. Веди себя, как будто я оттолкнул тебя. Будто не ты пытался убить меня.

Рафаэль пожал плечами.

– Это политика. Ничего личного. – Он прислонился к перилам и скрестил руки на груди. На нем были надеты черные мотоциклетные перчатки. В глубине души Саймон признал, что он выглядел круто.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты вытащил меня сюда не для того, чтобы рассказать утомительную историю про свою сестру.

– Мою мать, – поправил Саймон.

Рафаэль отмахнулся рукой.

– Без разницы. Какая‑то женщина в твоей жизни отвергнула тебя. Это не последний раз, скажу я тебе. Почему ты беспокоишь меня из‑за этого?

– Я хотел узнать, могу ли я прийти и остаться в отеле «Дюмонт», – сказал Саймон очень быстро, чтобы не дать себе возможности передумать. Он с трудом мог поверить, что просил о таком. Его воспоминания о вампирском отеле состояли из крови, ужаса и боли. Но он мог пойти туда, остаться там, где никто не будет его искать, чтобы не пришлось возвращаться домой. Он был вампиром. Было глупо бояться отеля, заполненного ими. – Мне больше некуда пойти.

Глаза Рафаеля вспыхнули.

– Ага, – сказал он с легким триумфом, который не очень понравился Саймону. – Теперь ты хочешь чего‑то от меня.

– Полагаю, да. Хотя меня настораживает, что ты так возбужден из‑за этого.

Рафаэль фыркнул.

– Если ты хочешь остаться в «Дюмонте», ты не будешь звать меня Рафаэль, только мастер, сэр или Великий Вождь.

Саймон собрался с силами.

– А что насчет Камиллы?

Рафаэль замер.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты всегда говорил, что ты не настоящий глава вампиров, – сказал Саймон небрежно. – Потом, в Идрисе, ты сказал, что это была некая Камилла. Ты сказал, что она еще не вернулась в Нью‑Йорк. Но, как я понимаю, когда она вернется, она станет мастером или как там у вас это называется?

Взгляд Рафаэля помрачнел.

– Не думаю, что мне нравится, куда ты клонишь, Светоч.

– У меня есть право знать.

– Нет, – сказал Рафаэль. – У тебя нет его. Ты приходишь ко мне, спрашивая, можешь ли остаться в моем отеле, потому что тебе некуда идти. Не потому, что ты хочешь быть с остальными из нас. Ты сторонишься нас.

– Что, как я уже отметил, связано с теми временами, когда ты пытался убить меня.

– Отель «Дюмонт» не временное прибежище для недовольных вампиров, – сказал Рафаэль. – Ты живешь с людьми, ходишь в дневном свете, играешь в своей глупой группе – не думай, что я не знаю об этом. Ты всеми силами избегаешь того, кем ты стал. И пока это продолжается, ты нежеланный гость в «Дюмонте».

Саймон вспомнил, как Камилла сказала: «Когда его последователи увидят, что ты со мной, они оставят его и присоединятся к нам. Я верю, что за страхом перед ним все еще прячется верность мне. Когда они увидят нас вместе, страх уйдет, и они будут на нашей стороне».

– Знаешь, – сказал он, – мне сделали другое предложение.

Рафаэль посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Предложение чего?

– Просто… предложение, – сказал Саймон неуверенно.

– Ты слабак в таких делах, Саймон Льюис. Я бы посоветовал тебе даже не пытаться.

– Хорошо, – сказал Саймон. – Я пришел сюда, чтобы рассказать тебе кое‑что, но теперь я не стану этого делать.

– Я так понимаю, ты теперь также выкинешь мой подарок на день рождения, – сказал Рафаэль. – Это очень печально.

Он придвинул свой мотоцикл и перекинул ногу через сидение, заводя двигатель. Из выхлопной трубы вылетели алые искры.

– Если ты снова побеспокоишь меня, Светоч, лучше тебе иметь хорошую причину. Или в следующий раз я не прощу тебя.

С этими словами мотоцикл рванул вперед и ввысь. Саймон наклонил голову, наблюдая, как Рафаэль, словно ангел, в честь которого он был назван, взлетел в небо в шлейфе огня.

Клэри сидела, держа свой блокнот на коленях, и задумчиво жевала конец карандаша. Она рисовала Джейса сотни раз – она считала это своей версией того, как девушки пишут о своих парнях в их дневниках – но, казалось, она никогда не могла изобразить его в точности, как он есть. С одной стороны, было невозможно заставить его стоять смирно, поэтому она подумала, что пока он спит, у нее все получится – но все равно, рисунок получался не таким, как она хотела. Он не был похож на него.

Она отбросила блокнот на одеяло, устало вздохнув, притянула к себе колени, глядя на него. Она не ожидала, что он уснет. Они отправились в Центральный парк пообедать и потренироваться на улице, пока погода позволяла. Но выполнили только один из пунктов плана. Коробки от еды на вынос из «Таки» были разбросаны в траве возле покрывала. Джейс съел очень мало, бесцельно поболтав вилкой в своей упаковке кунжутной лапши, прежде чем отбросить ее в сторону и растянуться на покрывале глядя в небо. Клэри сидела, глядя, как облака отражаются в его чистых глазах, как выделяются мускулы на руках, скрещенных за головой, на прекрасную полосу его тела, обнажившуюся между краем футболки и поясом его джинсов. Ей хотелось дотянуться и провести рукой по его твердому плоскому животу, но вместо этого она отвела взгляд и достала свой блокнот. Когда она повернулась к нему, держа карандаш в руке, его глаза были закрыты, а дыхание стало спокойным и ровным.

Теперь она сделала уже три наброска, но не приблизилась к тому, чего хотела добиться. Глядя на него, она удивлялась, почему не могла нарисовать его. Свет падал идеально, мягкий бронзовый октябрьский свет, который отливал бледно‑золотым на его золотистых волосах и коже. Его закрытые веки были очерчены чуть более темным золотом, чем волосы. Одна рука лежала на груди, а другая была откинута в сторону. Лицо его было расслаблено и беззащитно во сне, черты мягче и менее острые, чем когда он бодрствовал. Возможно, в этом была проблема. Он редко был так расслаблен и уязвим, поэтому было трудно поймать его черты в таком состоянии. Это ощущение было… незнакомым.

И тут он зашевелился. Он начал словно задыхаться во сне, а глаза под веками задергались из стороны в сторону. Его рука дернулась, сжалась на груди, и внезапно он подскочил, чуть не сбив Клэри. Его глаза распахнулись. Какое‑то время он выглядел абсолютно ошеломленным и стал очень бледен.

– Джейс? – Клэри не могла скрыть своего удивления.

Его глаза сфокусировались на ней; мгновение спустя он прижал ее к себе без обычной осторожности, усадил к себе на колени и отчаянно поцеловал, запуская руки в ее волосы. Она почувствовала, как бились их сердца, и покраснела. Они были посреди парка, и люди вокруг наверняка пялились.

– Ой, – сказал он, отстраняясь, а его губы изогнулись в улыбке. – Прости. Ты, должно быть, не ожидала такого.

– Это был отличный сюрприз, – ее голос показался ей низким и гортанным. – Что тебе снилось?

– Ты, – он намотал локон ее волос на палец. – Мне всегда снишься ты.

Все еще находясь у него на руках, с ногами перекинутыми через него, Клэри сказала:

– О, правда? Потому что мне показалось, что у тебя был кошмар.

Он наклонил голову на бок и посмотрел на нее.

– Иногда мне снится, что ты оставила меня, – сказал он. – Я постоянно размышляю о том, когда ты догадаешься, насколько лучше могла бы жить, и оставишь меня.

Она коснулась его лица кончиками пальцев, проведя по его скулам, щекам и к изгибу его губ. Джейс никогда не говорил ничего подобного никому, кроме нее. Алек и Изабель, которые жили с ним и любили его, знали, что под защитной оболочкой из юмора и искусственного высокомерия все еще скрывались острые осколки памяти о детстве. Но она была единственной, с кем он делился этим вслух. Она помотала головой; волосы упали на ее лоб, и она смахнула их нетерпеливо.

– Хотела бы я говорить, как ты, – сказала она. – Все, что ты произносишь, слова, которые ты выбираешь, идеальны. Ты всегда можешь найти подходящую цитату или фразу, чтобы заставить меня поверить, что ты меня любишь. Если я не смогу убедить тебя, что никогда не оставлю тебя…

Он взял ее за руку.

– Просто повтори это.

– Я никогда тебя не оставлю, – сказала она.

– В независимости от того, что случится?

– Я никогда не сдамся, – сказала она. – Никогда. То, что я чувствую к тебе… – Она запнулась на этих словах. – Важнее этого я ничего не чувствовала.

Проклятье, подумала она про себя. Это звучало совершенно глупо. Но, казалось, Джейс так не думал; он задумчиво улыбнулся и сказал:

– L’amor che move il sole e l’altre stelle.

– Это латынь?

– Итальянский, – сказал он. – Данте.

Она провела кончиками пальцев по его губам, и он вздрогнул.

– Я не говорю по‑итальянски, – сказала она нежно.

– Это означает, – сказал он, – что любовь это величайшая сила в мире. Она способна на все.

Она освободила свою руку из его, заметив, что он наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки. Она оплела руками его шею, наклонилась вперед и дотянулась до его губ своими – не целуя, а просто касаясь губами. Этого оказалось достаточно; она ощутила, как ускорился его пульс, и он потянулся вперед, пытаясь поймать ее губы своими, но она помотала головой, всколыхнув свои волосы вокруг них, словно занавесь, которая скрыла бы их от глаз прохожих в парке.

– Если ты устал, мы можем вернуться в Институт, – сказала она полушепотом. – Поспи. Мы не спали в одной кровати с… с того дня в Идрисе.

Их взгляды встретились, и она знала, что он вспоминал то же, что и она. Бледный свет, проникающий сквозь окно маленькой гостевой комнаты Аматис, отчаяние в его голосе. «Я только хочу уснуть и проснуться вместе с тобой, хотя бы раз, один раз в жизни». Всю ночь они провели бок о бок, касаясь только руками. С тех пор они прикасались друг к другу гораздо больше, но ни разу не провели ночь вместе. Он знал, что она предлагала ему куда больше, чем сон в одной из пустых институтских спален. Она была уверена, что он видел это по ее глазам – хотя сама она и не могла точно определить, что она была готова ему предложить. Но это было не важно. Джейс никогда не попросил бы ее о том, что она не хотела бы дать.

– Я хочу этого. – Огонь в его глазах и резкие нотки в голосе сказали ей, что он не лжет. – Но… Мы не можем. – Он крепко взял ее за запястья, опуская их вниз, образуя барьер из их рук между ними.

Глаза Клэри расширились.

– Почему нет?

Он глубоко вдохнул.

– Мы пришли сюда тренироваться, и нам следует заняться именно этим. Если вместо тренировок мы будем все время тратить на поцелуи, они перестанут вообще доверять мне твои занятия.

– Разве они не должны нанять кого‑то постоянного для моих тренировок?

– Да, – сказал он, вставая и поднимая ее за собой, – и я обеспокоен, что если ты привыкнешь целоваться со своими инструкторами, ты в итоге и с ним будешь заниматься тем же самым.

– Не будь сексистом. Они могут подыскать мне женщину инструктора.

– В этом случае я разрешаю тебе целоваться с ней, если мне будет позволено смотреть.

– Замечательно, – ухмыльнулась Клэри, наклоняясь, чтобы свернуть покрывало, которые они взяли, чтобы сидеть. – Ты просто переживаешь, что они наймут инструктора мужчину, который будет сексуальнее тебя.

Джейс вскинул брови.

– Сексуальнее меня?

– Это возможно, – сказала Клэри. – Ну, теоретически.

– Теоретически планета может расколоться пополам, оставляя меня на одной половине, а тебя на другой, навсегда трагически разлученных, но я и из‑за этого тоже не волнуюсь. Некоторые вещи, – сказал Джейс с ухмылкой, – просто не стоят того, чтобы из‑за них заморачиваться.

Он протянул руку; она взяла ее, и вместе они пересекли луг, направляясь к роще деревьев на краю Восточной Поляны, о которой знали только сумеречные охотники. Клэри подозревала, что она была скрыта волшебством, потому что они с Джейсом тренировались там довольно часто, и никто, кроме Изабель и Маризы, не беспокоил их.

Центральный парк был буйством красок осенью. Деревья на краю луга приобрели самый яркий окрас и окружали зелень сияющим золотым, красным, медным и рыжевато‑коричневым оттенком. Был прекрасный день, чтобы устроить романтическую прогулку в парке и целоваться, стоя на каменному мосту. Но этому было не суждено случиться. Очевидно, как полагал Джейс, парк был продолжением институтского тренировочного зала, и они находились там, чтобы Клэри прошла через различные упражнения, включающие ориентирование на местности, техники отхода и уклонения, а также как убивать голыми руками.

Обычно она была бы увлечена тем, чтобы узнать, как убивать голыми руками. Но что‑то в Джейсе ее беспокоило. Она не могла избавиться от гнетущего ощущения, что что‑то было не так. «Вот бы была руна», – подумала она, – «которая заставила бы его рассказать, что он на самом деле чувствует». Но она никогда не создала бы такую руну, тут же добавила она сама себе. Было бы неэтично использовать свои способности, чтобы контролировать других. Кроме того, с тех пор, как она создала связывающую руну в Идрисе, ее силы, казалось, спали спокойно. Она не ощущала побуждения рисовать старые руны, а новые не появлялись в ее воображении. Мариза сказала, что они постараются найти ей специалиста по рунам, чтобы позаниматься с ней, когда тренировки отойдут на задний план, но пока этого не произошло. Хотя, она и не возражала. Ей пришлось признать, что она не была уверена, насколько она расстроилась бы, исчезни ее способности.

– Будут случаи, когда ты встретишь демона без соответствующего оружия, – говорил Джейс, пока они миновали ряд деревьев, увешанных донизу листьями в цветовой гамме от зеленого до сияющего золотого. – В такой ситуации нельзя поддаваться панике. Во‑первых, запомни, что любая вещь может быть оружием. Ветка, пригоршня мелочи – из нее получится отличный кастет – туфля, что угодно. И во‑вторых, всегда помни, что ты сама по себе оружие. В теории, когда ты закончишь обучение, ты будешь способна пробить дыру в стене или вырубить лося одним ударом.

– Я никогда не стану бить лося, – сказала Клэри. – Они под угрозой исчезновения.

Джейс слабо улыбнулся и развернулся к ней лицом. Они достигли рощи, небольшого пустынного места среди деревьев. На коре окружающих их деревьев были нарисованы руны, помечающие место сумеречных охотников.

– Существует древнее боевое искусство под названием Муай Тай, – сказал он. – Слышала когда‑нибудь?

Она помотала головой. Солнце светило ярко и неумолимо, и ей было немного жарко в тренировочных штанах и теплой куртке. Джейс снял куртку и снова повернулся к ней, разминая свои худые руки пианиста. Его глаза в осеннем свете были ярко‑золотыми. Метки для скорости, ловкости и силы протянулись, как виноградные лозы, от его запястий к бицепсам, исчезая под рукавами его футболки. Она задалась вопросом, зачем он нанес Метки так, чтобы их мог прочесть враг.

– Ходят сплетни, что новый инструктор, который появится у нас на следующей неделе, мастер Муай Тай, – сказал он. А также самбо, летвей, томой, крав мага, джиу джитсу и еще какого‑то боевого искусства, название которого я не запомнил, но оно подразумевает убийство людей при помощи небольших палочек или что‑то вроде этого. Я клоню к тому, что он или она не привыкли работать с кем‑то твоего возраста и столь неопытным, так что, если мы научим тебя некоторым основам, я надеюсь, они будут относиться к тебе лучше, – он потянулся и положил руки ей на бедра. – Теперь повернись ко мне лицом.

Клэри сделала, как он просил. В таком положении ее голова достигала его подбородка. Она положила руки на его бицепсы.

– Муай Тай называют «искусством восьми конечностей». Потому что в нем используются не только кулаки и ноги, но также колени и локти. Сначала ты сближаешься с противником, а затем бьешь его всеми способами, пока он или она не упадет.

– И это работает с демонами? – удивилась Клэри.

– С теми, что поменьше, – Джейс придвинулся ближе. – Хорошо. Потянись и схвати мою шею сзади.

Она смогла сделать, как он велел, не поднимаясь на цыпочки. Не в первый раз Клэри прокляла тот факт, что она такая низкая.

– Теперь подними другую руку и сделай то же самое, чтобы твои руки образовали петлю вокруг моей шеи.

Она сделала это. Тыльная сторона его шеи была теплой от солнца, а его мягкие волосы щекотали ее пальцы. Их тела были прижаты друг к другу; она почувствовала кольцо, которое он носил на цепочке вокруг шеи, прижатое между ними, как камешек между ладонями. – В реальной драке ты сделаешь это гораздо быстрее, – сказал он. Либо ей показалось, либо его голос был немного неровным. – Теперь этот захват послужит тебе рычагом. Ты используешь его, чтобы притянуть себя ближе и добавить силы своему удару коленом…

– Подумать только, – произнес холодный, потешающийся голос. – Всего шесть недель, и уже вцепились друг другу в глотки? Как быстро проходит любовь смертных.

Отпуская Джейса, Клэри обернулась, хотя уже знала, кому принадлежал голос. Королева Благого Двора стояла в тени между двух деревьев. Клэри задалась вопросом, заметила бы она ее даже со Зрением, знай она, что та стояла там. Королева была в зеленом, как трава, платье, а ее волосы, ниспадающие ей на плечи, были цвета опадающих листьев. Она была прекрасна и ужасна, как уходящее время года. Клэри никогда не доверяла ей.

– Что вы здесь делаете? – спросил Джейс, прищурив глаза. – Это место сумеречных охотников.

– И у меня есть кое‑что интересное для сумеречных охотников.

Когда она грациозно шагнула вперед, солнце, проходящее сквозь деревья, отразилось на ее диадеме из золотых ягод. Клэри было интересно, планировала ли Королева эти театральные появления, и если да, то как.

– Случилась еще одна смерть.

– Какая смерть?

– Еще один из вас. Мертвый нефилим. – Королева сказала это с некоторым удовольствием в голосе. – Тело нашли сегодня на рассвете под мостом Оак. Как вы знаете, парк это моя территория. Убийства людей не моя забота, но эта смерть не была человеческого происхождения. Тело было доставлено ко Двору для изучения моими целителями. Они сказали, что умерший был одним из ваших.

Клэри бросила быстрый взгляд на Джейса, вспоминая новости о мертвом сумеречном охотнике два дня назад. Она поняла, что Джейс думал о том же; он побледнел.

– Где тело? – спросил он.

– Ты сомневаешься в моем радушии? Оно находится при моем Дворе, и уверяю тебя, что мы проявили к нему столько же уважения, сколько проявили бы к живому сумеречному охотнику. Теперь, когда один из моих людей получил место в Совете среди вас, вы не можете сомневаться в нашей честности.

– Как всегда, честность и моя Госпожа идут рука об руку.

В голосе Джейса был явно слышен сарказм, но Королева только улыбнулась. Клэри всегда считала, что ей нравился Джейс, так, как феям нравилось все красивое, просто потому что оно было красивым. Она не думала, что нравилась Королеве, и это чувство было взаимным.

– И почему вы сообщаете об этом нам, а не Мариза? Обычай гласит…

– Ох, этот обычай, – Королева отмахнулась рукой. – Вы были здесь. Это показалось подходящим.

Джейс посмотрел на нее, сощурившись, и раскрыл свой мобильный телефон. Он показал Клэри жестом, чтобы она оставалась на месте, и отошел немного в сторону. Она слышала, как он произнес «Мариза?», когда на другом конце связи ответили, а потом его голос поглотил шум с игровых площадок поблизости.

С чувством холодного ужаса она посмотрела на Королеву. Она не видела Госпожу Благого Двора с той последней ночи в Идрисе и тогда Клэри была не особенно вежлива с ней. Она сомневалась, что Королева забыла или простила ей такое поведение.

– Ты и правда откажешься от одолжения Королевы Благого Двора?

– Я слышала, что Мелиорн получил место в Совете, – сказала Клэри. – Вы, должно быть, рады этому.

– Так и есть, – Королева посмотрела на нее с весельем во взгляде. – Я просто в восторге.

– Значит, – сказала Клэри, – никаких обид?

Улыбка Королевы заледенела по краям, словно край пруда, подернутый льдом.

– Я полагаю, ты имеешь в виду мое предложение, которое ты так грубо отвергла, – сказала она. – Насколько тебе известно, моя цель все равно была достигнута. Если кто и потерял что‑то, так это ты.

– Я не хотела принимать ваше предложение, – Клэри попыталась сдержать резкость в своем голосе, но не смогла. – Люди не могут вечно делать то, что вам хочется.

– Не пытайся учить меня, дитя, – взгляд Королевы проследовал за Джейсом, который шагал вдоль края рощи с телефоном в руке. – Он красив, – сказала она. – Я понимаю, за что ты его любишь. Но ты когда‑нибудь задумывалась, что притягивает его к тебе?

Клэри ничего не ответила; ей нечего было сказать.

– Вас связывает Небесная кровь, – сказала Королева. – Кровь взвывает к крови, под кожей. Но любовь и кровь это не одно и то же.

– Загадки, – злобно сказала Клэри. – Вы хотя бы что‑то подразумеваете, когда разговариваете вот так?

– Он привязан к тебе, – сказала Королева. – Но любит ли он тебя?

Клэри почувствовала, как дернулись ее руки. Ей так и хотелось испробовать на Королеве один из новых боевых приемов, что она выучила, но она осознавала, насколько это было глупо.

– Да, он любит меня.

– А хочет ли он тебя? Потому что любовь и желание не всегда идут вместе.

– Это не ваше дело, – быстро ответила Клэри, но тут же ощутила на себе острый, как игла, взгляд Королевы.

– Ты хочешь его, как ничто другое в мире. Но испытывает ли он те же чувства? – голос Королевы был непоколебим. – Он может иметь любую, кого пожелает. Тебя не удивляет, почему он выбрал тебя? Ты задавалась вопросом, жалеет ли он об этом? Не изменилось ли его отношение к тебе?

Клэри почувствовала, как глаза защипало от слез.

– Нет, не изменилось. – Но она вспомнила его выражение лица в лифте прошлой ночью, и как он сказал ей отправляться домой, когда она предложила остаться.

– Ты сказала мне, что не хочешь со мной связываться, потому что я ничего не могу предложить тебе. Сказала, что не хочешь ничего в этом мире, – глаза Королевы заблестели. – Когда ты представляешь свою жизнь без него, ты все еще чувствуешь то же?

Зачем вы это делаете со мной? Хотелось закричать Клэри, но она ничего не сказала, потому что Королева Фей посмотрела ей за спину, улыбнулась и сказала:

– Вытри слезы, он возвращается. Если он увидит, что ты плачешь, это не принесет тебе ничего хорошего.

Клэри быстро провела по глазам тыльной стороной ладони и обернулась; Джейс шел в их сторону, нахмурившись.

– Мариза направляется ко Двору, – сказал он. – Куда ушла Королева?

Клэри посмотрела на него с удивлением.

– Она здесь, – начала она, оборачиваясь, и замолчала. Джейс был прав. Королева ушла, и только кружившиеся у ног Клэри листья отмечали место, где она стояла.

Саймон, со свернутой курткой под головой, лежал на спине, уставившись в дырявый потолок гаража Эрика с чувством суровой обреченности. Его походная сумка лежала возле ног, а телефон был прижат к уху. Единственным, что успокаивало его сейчас, был родной голос Клэри на другом конце линии.

– Саймон, мне так жаль, – он слышал, что она была где‑то в городе. Громкий рев дороги шумел на фоне, заглушая ее голос. – Ты что и правда в гараже у Эрика? Он знает, что ты там?

– Нет, – сказал Саймон. – Сейчас дома никого нет, а у меня есть ключ от гаража. Он показался мне подходящим местом. Кстати, а ты где?

– В городе, – для жителей Бруклина Манхеттен всегда был «городом». Других метрополисов не существовало. – Я тренировалась с Джейсом, но потом ему пришлось вернуться в Институт по какому‑то делу Конклава. Сейчас я направляюсь домой, к Люку, – на фоне громко просигналила машина. – Слушай, ты не хочешь остаться у нас? Ты можешь спать на диване Люка.

Саймон засомневался. О доме Люка у него были хорошие воспоминания. Все время, что он знал Клэри, Люк жил в маленьком, но приятном старом доме над книжным магазином. У Клэри был ключ, и они с Саймоном скоротали там немало приятных часов, читая книги, которые они «одолжили» в магазине снизу, или смотря старые фильмы по телевизору.

Хотя сейчас все было иначе.

– Может, моя мама могла бы поговорить с твоей, – предложила Клэри, звуча взволнованно из‑за его молчания. – Заставить ее понять.

– Заставить ее понять, что я вампир? Клэри, я думаю, она понимает это, хоть и немного по своему. Это не означает, что она примет этот факт или что это нормально.

– Ну, ты не можешь просто заставлять ее забывать об этом, Саймон, – возразила Клэри. – Это не может работать вечно.

– Почему нет?

Он знал, что нес бессмыслицу, но лежа на жестком полу в окружении запаха бензина и шороха пауков, плетущих свои паутины в углах гаража, чувствуя себя более одиноко, чем когда‑либо, он ощущал благоразумие очень отстраненным способом.

– Потому что тогда сами отношения с ней превратятся в ложь. Ты не можешь вечно избегать дома…

– И что? – перебил ее Саймон грубо. – Это же часть проклятия, разве нет? Быть изгнанником и скитальцем на земле.

Несмотря на шум города и болтовни на фоне, он слышал, как у Клэри перехватило дыхание.

– Ты считаешь, я и об этом должен ей рассказать? – сказал он. – Как ты оставила на мне Метку Каина? Как я стал практически ходячим проклятием? Ты считаешь, она захочет видеть меня у себя дома?

Шум на фоне стих; Клэри, должно быть, прислонилась к дверному проходу. Он слышал, как она боролась со слезами, когда она ответила:

– Саймон, мне так жаль. Ты же знаешь, мне жаль…

– Это не твоя вина, – внезапно он почувствовал себя уставшим до мозга костей. Правильно, наведи ужас на свою мать, а потом доведи подругу до слез. Образцовый день для тебя, Саймон. – Послушай, очевидно, что мне не стоит сейчас быть с кем‑то. Я просто останусь здесь и переночую у Эрика, когда он вернется домой.

Она рассмеялась сквозь слезы.

– А, Эрика ты не считаешь человеком?

– Мы поговорим об этом позже, – сказал он и помедлил. – Я позвоню тебе завтра, хорошо?

– Мы увидимся завтра. Ты обещал прийти со мной на примерку платья, помнишь?

– Вау, – сказал он. – Должно быть, я и вправду люблю тебя.

– Я знаю, – сказала она. – Я тоже тебя люблю.

Саймон отключил телефон и лег, прижав его к груди. Забавно, подумал он. Сейчас он мог сказать Клэри «я люблю тебя», тогда как годами он пытался сделать это и не был способен. Теперь, когда эти слова означали совсем другое, сказать их было легко.

Иногда он размышлял, что случилось бы, если бы Джейса Вэйланда не существовало. Если бы Клэри никогда не узнала, что она сумеречный охотник. Но он отбросил эту мысль – бессмысленно, думать об этом. Нельзя изменить прошлое. Можно двигаться только вперед. Не то чтобы он имел хотя бы какое‑то представление, что было впереди. Он не мог вечно оставаться в гараже Эрика. Даже в таком состоянии он признавал, что это – жалкое место. Ему не было холодно – он больше не ощущал холода или жары – но на полу было жестко, и он не мог уснуть. Хотел бы он быть способным заглушить свои чувства. Громкий шум улицы не давал ему расслабиться так же, как и запах бензина. Но хуже всего было грызущее беспокойство о том, что делать дальше.

Он выбросил большую часть своего запаса крови и сложил остальное в свой рюкзак. Этого ему хватит на несколько дней, после чего у него появятся проблемы. Эрик, где бы он ни был сейчас, разумеется, позволит Саймону остаться у него, но это может вылиться в то, что его родители позвонят маме Саймона. И раз она думает, что он в походе, это не принесет ничего хорошего.

«Дни», – подумал он. – «У него было лишь столько времени. Прежде чем у него закончится кровь, прежде чем его мать начнет беспокоиться, где он, и позвонит в школу. Прежде чем вспомнит, что он теперь вампир. Ему требуется вечность. Но у него было лишь несколько дней».

Он был так осторожен. Так старался ради нормальной жизни – школы, друзей, родного дома, своей комнаты. Пусть это было несколько вымученно, но это была его жизнь. Другие варианты казались такими унылыми и одинокими, что он не выносил самой мысли о них. И все равно голос Камиллы звенел в его голове. «А что будет через десять лет, когда тебе должно быть двадцать шесть? Через двадцать лет? Тридцать? Или ты думаешь, никто не заметит, что они взрослеют и меняются, а ты нет?»

Ситуация, в которую он себя загнал, создал так аккуратно наподобие своей прежней жизни, никогда не была бессрочной, думал он теперь с грустью. Этому было не суждено сбыться. Он цеплялся за тени и воспоминания. Он снова подумал о Камилле и ее предложении. Теперь оно показалось ему заманчивее, чем тогда. Предложение компании, даже если такой компании он и не хотел. У него было всего три дня, прежде чем она придет за его ответом. И что он ей скажет? Он считал, что знал свой ответ, но теперь не был так уверен.

Скрежещущий звук прервал его размышление. Дверь гаража отодвинулась вверх, и помещение залил яркий свет. Саймон сел, напрягшись всем телом.

– Эрик?

– Нет. Это я. Кайл.

– Кайл? – переспросил Саймон озадаченно, прежде чем вспомнил, что это был парень, которого они взяли в качестве вокалиста. Саймон практически свалился обратно на пол гаража. – О. Точно. Здесь никого нет сейчас, так что если ты пришел практиковаться…

– Все нормально. Я не за этим пришел, – Кайл вошел в гараж, моргая в темноте, держа руки в задних карманах своих джинсов. – Ты – как там тебя зовут – басист, да?

Саймон поднялся, отряхивая гаражную пыль с одежды.

– Я Саймон.

Кайл осмотрелся, наморщив лоб.

– Кажется, я оставил здесь ключи вчера. Везде искал их. Эй, вон они, – он наклонился под барабанную установку и поднялся секунду спустя, победоносно звеня связкой ключей в руке. Он выглядел почти так же, как и день назад. Он был одет в голубую футболку и кожаную куртку, а на шее блестела золотая иконка. Его темные волосы были еще беспорядочнее. – Так что, – сказал Кайл, прислоняясь к одной из колонок. – Ты здесь, типа, спал? На полу?

Саймон кивнул.

– Меня выгнали из дома, – это не было всей правдой, но он посчитал это подходящим объяснением.

Кайл кивнул сочувственно.

– Мамочка нашла твою травку, да? Это отстойно.

– Нет. Не… травку, – Саймон пожал плечами. – Мы не сошлись во мнениях относительно моего образа жизни.

– Значит, она узнала, что у тебя две подружки? – Кайл ухмыльнулся. Он был симпатичным, признал Саймон, но не как Джейс, который выставлял это напоказ, потому что Кайл выглядел так, будто не расчесывался неделями. В нем было что‑то от симпатичного щенка, и это привлекало. – Да, Кирк рассказал мне об этом. Рад за тебя, чувак.

Саймон покачал головой.

– Это не из‑за этого.

Они помолчали какое‑то время.

– Я… тоже не живу дома, – сказал, наконец, Кайл. – Я живу отдельно уже пару лет, – он обхватил руками голову и отпустил ее. Его голос был еле слышен. – С тех пор я не говорил со своими родителями. Я имею в виду, я в порядке, сам по себе, но… я свыкся.

– Твои татуировки, – сказал Саймон, легко касаясь своих рук. – Что они означают?

Кайл вытянул руки.

– Shaantih shaantih shaantih, – сказал он. – Это мантра из Упанишад. Санскрит. Молитва о мире.

Обычно Саймон подумал бы, что делать татуировки на Санскрите несколько претенциозно. Но не сейчас.

– Шалом, – сказал он.

Кайл моргнул с непониманием.

– Что?

– Это означает мир, – сказал Саймон. – На еврейском. Я просто подумал, что слова звучат похоже.

Кайл посмотрел на него оценивающе. Казалось, он размышлял. В итоге он сказал:

– Это звучит немного бредово…

– Ну, не знаю. Мое понимание бредовости немного изменилось за последние несколько месяцев.

– …но у меня есть жилье. В Алфавит‑сити. И мой сосед только что съехал. Там две комнаты, так что ты можешь спать на его месте. Там есть кровать и все остальное.

Саймон помедлил. С одной стороны, он совсем не знал Кайла, и переезжать к незнакомцу казалось глупостью вселенских масштабов. Кайл мог оказаться серийным убийцей, несмотря на татуировки «мира». С другой стороны, он совсем не знал Кайла, а значит, никто не станет его там искать. Да и что с того, если Кайл окажется серийным убийцей? Подумал он горько. Для Кайла это закончится хуже, чем для него, так же, как и для грабителя прошлой ночью.

– Знаешь, – сказал он, – я думаю, я приму твое предложение, если ты не против.

Кайл кивнул.

– Мой фургон снаружи, если хочешь поехать в город со мной.

Саймон наклонился, поднимая свой походный рюкзак, и выпрямился, надевая ремень на плечо. Он положил телефон в карман и взмахнул руками, изображая готовность идти.

– Пойдем.