DOCUMENTATION: CLINICIANS SHOULD DOCUMENT THE LATERALITY, DURATION OF EFFUSION, AND PRESENCE AND SEVERITY OF ASSOCIATED SYMPTOMS AT EACH ASSESSMENT OF THE CHILD WITH OME

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 548

– И что же это за неприятные вещи? – удивлялась леди Эмили Стэнхоуп, в то время как воланчик из перьев с громким жужжанием отлетел от ее ракетки.

– Откуда мне знать? – отвечала Кэролайн. Ей пришлось выскочить вперед, чтобы отразить подачу своей подруги. – А она ни за что не скажет. Остается лишь предположить, что она имела в виду всякие штуки, которые вытворяют любовницы… ну, ты сама понимаешь. Чего никогда не сделает благовоспитанная жена.

– И что же это за штуки? – не унималась Эмили. Ей пришлось резко выгнуться, чтобы достать ракеткой волан.

– Откуда мне знать? – повторила Кэролайн. Она подошла к разделительной сетке, небрежно помахивая ракеткой. – Я же сказала тебе, Эмми! Я не знаю!

– Ну ладно, черт с тобой. – Эмми с трудом сдерживала досаду. – Но тогда мне непонятно, где ты тут увидела удачу.

– Удачу?!

– Ты же сама употребила это слово. Или я ослышалась? Ты выходишь замуж за бесстыжего охотника за юбками. При чем тут удача?

– Ради Бога, Эмми! – поморщилась Кэролайн. – Тебе обязательно кричать об этом на весь сад? Я доверила тебе величайший секрет, как самой близкой подруге…

– Похоже, мне ничего другого не остается, как кричать на весь свет, – заявила Эмили, – поскольку ты сама так ничего и не поняла. Ты обречена кончить свои дни во власти негодяя, подлейшего из подлых, ничтожнейшего типа. Именно против таких мужчин ведет борьбу наше общество! На протяжении сотен лет…

– Я только хотела сказать, – прошипела Кэролайн сквозь зубы, – что нам всем повезло, когда леди Жаклин скрылась из личной гостиной леди Эшфорт через заднюю дверь. Иначе Херсту пришлось бы стреляться с мистером Грэнвиллом сегодня на рассвете.

– Очень жаль, что они не ухлопали друг друга. – Эмили подбросила в воздух воланчик и с такой силой ударила по нему ракеткой, будто резалась в большой теннис, а не проводила приятно время в обществе любимой подруги за изящной игрой в бадминтон. – Нет, Кэролайн, с этого дня ни о какой свадьбе и речи быть не может! Подумать только, какое свинство! А ты представляешь, сколько неприличных болезней он мог подцепить от этой телки?

Кэролайн побежала за воланчиком и легко послала его в плавный полет через сетку, на половину Эмили.

– Честное слово, Эмми, – рассердилась она. – Такие речи не доведут тебя до добра! Ну как у тебя повернулся язык обозвать телкой единственную дочку герцога?

– А почему бы и нет? Она сама унизила себя, уведя из-под носа у другой женщины ее законного жениха! Какая же она после этого благородная особа? Да она хуже любой беспородной телки! Шлюха – она и есть шлюха, будь она хоть трижды герцогской дочкой! И у меня не укладывается в голове, почему ты стала вилять и не выложила этому Грэнвиллу всю правду. Тогда он прикончил бы Херста как миленького – и все, конец истории. Все стали бы и дальше жить припеваючи.

– Все не стали бы жить припеваючи, Эмми! – возразила Кэролайн, отбивая волан. – Ну как ты не можешь понять такую простую вещь? Я не хочу, чтобы Херста убили!

– А почему бы и нет?

– Ты сама знаешь почему, Эмми!

– Ой, только не заводи опять эту волынку! – Эмили страдальчески закатила глаза. – Черт побери, вы все так носитесь с ним, будто он сотворил настоящее чудо!

– Так оно и есть! Он спас жизнь нашему Томми! А кроме того, тебе известно, что Херст не просто его спас. Ты сама могла убедиться, как трогательно он опекал Томми, пока тот выздоравливал. Да что там: я не могу припомнить и дня, когда бы Херст не заглянул к нам и не провел с Томми час, а то и больше, стараясь его подбодрить. Помнишь, какое подавленное настроение было у Томми после того ужасного нападения? А визиты Херста явно шли ему на пользу.

– Нашла чем гордиться! – ехидно фыркнула Эмили. – Если кому они и шли на пользу – так прежде всего самому Херсту! Потому что благодаря им он обзавелся богатой невестой!

– Ну пожалуйста, Эмми! – Судя по всему, Кэролайн совсем упала духом. – Ты ведь сама говорила, что это очень мило и трогательно – такая преданная забота о Томми!

– Я говорила так до того момента, пока не раскрылась его подлая сущность и черная душа, спрятанная под ангельской внешностью! – Эмили наградила подругу суровым взором и добавила: – А вот ты вчера позволила ситуации вырваться из-под контроля, причем с самого начала!

– Ах вот как? – Кэролайн выпрямилась и скрестила рук. на груди. – И как же, скажи, поступила бы ты на моем месте?

– Прежде всего, – начала Эмили, – я не выскочила бы из той гостиной, как мышь, не проронив ни звука!

– Эмми, но у меня просто пропал дар речи! – призналась Кэролайн. – Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Представляешь: она засунула свой язык ему в рот! И это только то, что я могла рассмотреть от двери! Страшно даже говорить о том, что творилось под всем этим ворохом нижних юбок, скрывавших их обоих ниже пояса…

Несмотря на жаркое солнце, Кэролайн могла бы сказать с уверенностью, что Эмили заметно побледнела.

– О Господи! – вырвалось у нее. – Похоже, меня вот-вот стошнит!

– Понимаешь, Эмми, это выглядело не совсем так, как у овечек, когда они играют на лугу, – продолжала Кэролайн с изрядной долей злорадной мстительности. – Прежде всего она сидела на нем верхом.

– Хватит! – выдохнула Эмми. – Ну все, все! С меня довольно! Кэролайн, тебе во что бы то ни стало надо разорвать эту помолвку! – заключила она и опустилась на траву.

– Но я не могу! – Кэролайн уселась рядом с подругой. – Ты ведь знаешь, что это невозможно. Кроме того, что мы обязаны ему жизнью Томми, мамуля сказала, что у Херста будет полное право подать на нас в суд, если я это сделаю. В смысле, если сама расторгну помолвку.

– Ну и что? – осведомилась Эмили беспечно. – Ты выиграешь дело в два счета!

– Да, но какой ценой? – Кэролайн вытянулась во весь рост и перевернулась на живот, с удовольствием впитывая в себя тепло нагретой на солнце лужайки. – Мне придется встать перед целым залом совершенно незнакомых людей и объяснить им, что я не в состоянии удовлетворить собственного жениха. Нет, Эмми, это слишком унизительно.

– Неужели ты считаешь, что все сразу подумают о том, что ты недостаточно женственна? – удивилась Эмили.

– Именно это они и подумают, Эмми! – Кэролайн смущенно потупилась. – Херст никогда – ни разу в жизни! – не целовал меня так, как он целовал Жаклин Селдон! И до тех пор, пока я не застукала его вчера вечером… ну, мне казалось, что мы оба счастливы. Ты ведь знаешь, я действительно так думала. Я думала… я думала, что он меня любит.

Как она могла совершить такую ужасную ошибку? Этот вопрос не давал ей покоя. Неужели все милые знаки внимания: букеты цветов, трогательная гордость, с какой он знакомил ее со своей матерью, – были всего лишь хитроумными трюками, предназначенными для соблазнения богатой невесты? Неужели все его признания в любви – это просто хорошо продуманная, наглая ложь?

– И я уверена, что так оно и есть, – утешила подругу Эмили, ласково похлопав ее по плечу. – Он наверняка тебя любит. Конечно, на свой лад.

– Какая же это любовь? – с горечью возразила Кэролайн. – Разве это может сравниться с тем, как он любит Жаклин? Ох, Эмми, если бы только мне удалось вызвать в нем такое же чувство! Тогда все было бы в порядке!

– Это как же? – удивилась Эмми.

– Ну, тогда я бы могла спокойно выйти за него, и мамуля была бы довольна, и все…

– И что ты намерена делать?

– Я много размышляла над этим, – вздохнула Кэролайн, – и пришла к выводу, что в некотором смысле мамуля была права. Если я пущу в ход свои женские чары, то у меня появится реальная возможность вернуть Херста. В смысле отвоевать его у Жаклин. Проблема заключается в том, что я не знаю, как это делают. Получается, что я должна воспользоваться оружием, о котором сама не знаю, есть оно у меня или нет.

– Подумаешь, проблема! – презрительно фыркнула Эмили. – Выше нос, Каро! Если уж Жаки Селдон с этим справилась – то ты и подавно! Она же всегда была законченной идиоткой! И мы с тобой давно знаем о том, что все мужчины похожи на крыс…

– Вы меня звали?

Томас, второй граф Бартлетт, не спеша шагал к девушкам по лужайке, держа руки в карманах брюк. От легкого ветерка его прическа растрепалась, и пушистая светлая челка упала на глаза.

– Ага, а вот и сам крысиный король к нам пожаловал! – Эмили приподнялась на локтях и по-свойски улыбнулась юному графу. – Умоляю, просветите нас, ваше величество! Каким ветром занесло вас в эти края? Разве матушка не запретила вам шляться по сырому грязному саду, где так и кишит всякая зараза? Как вы можете с такой беспечностью подвергать ужасной опасности ваше хрупкое здоровье?

Томас не спеша опустился на траву возле старшей сестры и добродушно посоветовал Эмили заткнуться.

– А скажите-ка мне одну вещь, милорд! – не унималась Эмили, сорвав длинную травинку и теребя ее зубами. – Что за странная напасть делает всех без исключения мужчин неспособными соблюдать принцип моногамии в отношениях с женщинами? Вы не могли бы разъяснить мне эту загадку? Потому что у меня никак не укладывается в голове, почему вам, мужчинам, никогда не хватает одной женщины, чтобы полностью удовлетворить свои запросы.

– Конечно, одной женщины может быть вполне достаточно, – солидно произнес Томас. – Но только в том случае, если она тебе подходит. Теперь тебе понятно, в чем проблема? В том, как найти подходящую пару. – Томас задумчиво посмотрел на подруг. – Вы и сами знаете, как трудно бывает подобраться к девице на выданье. Отцы лезут из кожи вон, чтобы удержать вас под замком вплоть до самой свадьбы. У нас практически не бывает возможности хотя бы поговорить с вами толком, чтобы выяснить, есть у вас мозги или нет. Вы остаетесь тайной за семью печатями, пока не попадаете на брачное ложе. А уж тогда поздно идти на попятный, даже если невеста окажется хуже дохлой рыбы.

– Это, – возмутилась Эмили, выхватив травинку изо рта и направляя ее на Томми так, будто держала в руке тяжелый меч, – самая отвратительная гнусная гнусность, какую мне довелось услышать за всю мою жизнь!

– Но разве тебе самой не приходило в голову, что это правда? – Томас невозмутимо пожал плечами. – Я считаю, что это полная нелепость! Два человека обречены жить друг с другом, пока смерть не разлучит их, но не смеют и думать о том, чтобы оказаться в постели до свадьбы. К примеру, ни один мужчина не станет покупать брюки, пока не примерит их и не убедится, что они ему подходят. Но все почему-то считают, что он обязан заниматься любовью лишь с той женщиной, которую ни разу даже не…

– Но откуда нам знать, что нужно делать, чтобы не оказаться дохлой рыбой? – перебила его Кэролайн. – Если никто ничего не желает нам объяснять?

– Что объяснять? – Томми заметно смутился.

– Сам знаешь. – Кэролайн окинула зловещим взором безлюдный сад и прошептала: – Как заниматься любовью!

– Ах это! – воскликнул граф Бартлетт.

– Да, это! Ты ведь знаешь, что мамуля даже слушать меня не станет! Но тогда у кого мне набраться сведений о том, как удержать при себе мужчину и не выглядеть в постели дохлой рыбой? Почему никто не желает даже намекнуть мне на то, что большинство женщин – и особенно такие особы, как леди Жаклин Селдон, – давно все знают и так?

– Я бы сказал, – заметил Томас, – что наш разговор принимает подозрительно личный характер. Чем, скажи на милость, тебе не угодила Жаки Селдон?

– Ничем! – выпалила Кэролайн, пока Эмили набирала в грудь воздуха, чтобы выложить графу всю правду. – Ты же понимаешь, что я не намекаю на кого-то определенного, я просто так выразилась, фигурально! Просто леди Жаклин оказалась… весьма опытной особой!

Томас покосился на сестру:

– Ну, пожалуй, можно сказать и так.

– Эй, да хватит вам! – не выдержала Эмили. Она отбросила измочаленную травинку и села. – Все ходите и ходите вокруг да около! Слушай, Томас, я перехожу к делу! Нам необходимо знать, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они ложатся в постель!

– Но почему вы решили спросить об этом меня? – У бедного Томаса моментально сделался такой вид, будто он был готов убраться отсюда как можно дальше.

– Потому что мне нужно это знать, – настойчиво проговорила Кэролайн. – А от мамули помощи не дождешься.

– Ну, должен же быть еще кто-то, у кого ты могла бы спросить! К примеру, если мамуля не захочет тебе объяснить, то наверняка мама Эмили…

В ответ Эмили заржала, как лошадь.

– Моя мама?! Ты что, Томми, шутишь? Когда я спросила у моей мамы, откуда берутся дети, она на полном серьезе выдала мне сказочку про аиста, который находит деток в животиках у пойманных им рыбок. И она твердо держится этой версии – вплоть до сегодняшнего дня!

– Ну тогда, может быть, кто-то из женской прислуги?

– А ты попробуй спроси их о чем-нибудь сам, – ехидно предложила Кэролайн. – Они скромно присядут в реверансе и пропищат, что, конечно, просят прощения, но такие вещи барышне полагается обсуждать только с матушкой.

– Тогда я не понимаю, почему тебе просто не обратиться к своему жениху…

– К Херсту?! – Кэролайн даже взвизгнула, не поверив своим ушам. – Ты предлагаешь мне спросить у Херста, как следует заниматься с мужчиной любовью?! Да ты в своем уме?

– Ну а что тут такого? – простодушно удивился Томми.

– Только то, что он моментально станет считать меня этой твоей… дохлой рыбой!

– С чего бы это?

– С того, что я не буду знать, как себя вести! – Кэролайн, утомленную его тупостью, охватило глухое отчаяние. – С того, что именно этого я и хочу избежать, потому тебя и расспрашиваю! Неужели до тебя так и не дошло?

– Действительно, Томми, – подхватила Эмили, – это просто смешно. О том, чтобы спрашивать Херста, не может быть и речи. Она и к тебе обратилась лишь потому, что полностью исчерпала все возможности. И мне кажется, что она просит не так уж много.

– Вот именно, – подтвердила Кэролайн. – Все, чего я хочу, – это заставить Херста в меня влюбиться.

– Каро, но он и так в тебя влюблен! – Томми совсем растерялся. – Ведь он же сделал тебе предложение, разве не так?

– Да, конечно, он сделал, – нетерпеливо ответила Кэролайн. – И я знаю, что он ко мне очень привязан. Но как ты не понимаешь, Томми? Одной привязанности слишком мало!

– Ты так считаешь? – Похоже, Томми это известие испугало не на шутку.

– Конечно, а как же еще? Привязанность мужчина может испытывать к кому угодно. Хотя бы к собаке. А мне нужно, чтобы человек, за которого я выйду замуж, был влюблен в меня по самые уши. Из чего следует, что мне необходимо научиться заниматься любовью. Так, чтобы нравилось мужчинам. Ты ведь должен это знать! Так почему ты не хочешь откровенно поделиться со мной? Поверь, Томми, это избавило бы меня от множества забот и неприятностей, честное слово! Все это целомудрие уже сидит у меня в печенках! Ты даже понятия не имеешь о том, какое это занудство – быть целомудренной девой!

Томас вскочил на ноги, как подброшенный пружиной.

– Знаешь, – выпалил он, – я совсем забыл об одной встрече…

– Томми, да что с тобой такое? – Кэролайн озабоченно нахмурилась. – У тебя опять разболелась рана?

– Действительно, Томми, – вмешалась Эмили, – по степени позеленения ты запросто побьешь всю эту траву на лужайке!

– Это просто… – ответил Томас, пытаясь дрожащими руками пригладить свои светлые непослушные волосы, – оттого, что встреча очень важная…

И тут Эмили как-то странно булькнула и воскликнула:

– О Господи, Каро! – Ее широко распахнутые глаза неотрывно смотрели на юного графа.

– Что случилось? – Кэролайн оглянулась, искренне встревоженная. – Тебя укусила пчела?

– Нет. – В изумрудных очах Эмили уже плясали смешливые искорки. – По-моему, я разгадала причину, по которой милорд так старательно избегает дискуссии на интересующую нас тему!

– Эмми! – Томас застыл как вкопанный и неохотно повернулся к ним лицом В его голосе прозвучало нечто, отдаленно напоминающее угрозу.

– Милорд не соблаговоляет с нами это обсуждать, – Эмили перешла на громкий театральный шепот, – потому что сам никогда этим не занимался!

– Это неправда! – Томас в два скачка снова оказался возле них, проявив поразительное проворство. – Будет тебе, Эмми, это вовсе не…

– Томас! – У Кэролайн глаза полезли на лоб. – Неужели это правда? Неужели ты никогда этого не делал?

– Я не говорил ничего подобного! – промямлил Томас, отчаянно стараясь сохранить остатки достоинства. – Я…

– Значит, ты предпочитаешь хранить себя, – пропела Кэролайн слащавым голоском, – для настоящей и единственной любви? Право же, я в восторге от такого благородства!

Томас пробурчал себе под нос очень грубое слово.

– Не иначе как твой брат пришел к выводу, – заметила Эмили, – что если уж ему предстоит обзавестись штанами без примерки, то не стоит перед этим примерять другие штаны, чтобы не судить потом предвзято о тех, которые придется носить до конца жизни!

Кэролайн не в силах была ответить – ее душил хохот.

– Это неправда! – закричал Томас, чуть не лопаясь от злости. – Каро, это неправда! Я занимался любовью со множеством женщин! Просто я не считаю свои победы тем предметом, который следует обсуждать с незамужней сестрой! – И, окончательно утратив надежду вразумить этих взбесившихся девчонок, он гордо развернулся и отправился в дом. При этом он задрал нос чуть не до небес, а спину держал неестественно прямо.

Прошло немало времени, прежде чем Кэролайн немного успокоилась и проговорила, вытирая слезы:

– Фу, Эмми! Нам не следовало так грубо поднимать его на смех. В конце концов, он все еще не выздоровел до конца!

– Черта с два! – возмутилась Эмили. – Он еще месяц назад был здоров как бык! Это вы с матерью вечно носитесь с ним как с маленьким!

– Но я ничего не могу с собой поделать, – призналась Кэролайн. – Он ведь был на волосок от смерти…

– Да, да, – с досадой перебила ее Эмили. – Ты мне все уши об этом прожужжала, благодарю покорно! Так или иначе, тебе ничего не удастся из него вытянуть. Даже если ему и было бы чем поделиться, он промолчит. Сама знаешь – правила чести, и все такое. Вечно они с этим носятся!

– Кто – они? – спросила Кэролайн. – О чем это ты толкуешь?

– О мужчинах, о чем же еще? Они ни за что не станут выдавать нам свои секреты! Чтобы было удобнее нами манипулировать! Иначе им не удастся удержать над нами власть! Они станут с нами разговаривать только в том случае, если захотят чего-то добиться. Во всяком случае, именно такие отношения сложились между моим отцом и матерью.

И в тот же миг Кэролайн стало не до смеха. Напротив, ей стало так тошно, как будто она снова оказалась в коридоре перед гостиной леди Эшфорт, за минуту перед тем, как Брей-ден Грэнвилл заставил ее сесть и опустить голову почти до пола. У нее даже промелькнула мысль: уж не хлопнется ли она сейчас в обморок?

– Ты действительно так считаешь, Эм? – еле слышно произнесла она.

– Да, конечно. – Эмили бросила травинку и принялась с энтузиазмом разглагольствовать о взаимоотношениях королевы и премьер-министра, приводя их как пример мужского эгоизма.

Однако Кэролайн так задумалась, что почти не слышала ее рассуждений. Вместо голоса Эмили в ее памяти зазвучал другой голос.

«И когда я наконец узнаю имя этого типа, – сказал тогда Брейден Грэнвилл, – то с превеликим удовольствием представлю доказательства своей правоты кому угодно. Даже судье, если дойдет до этого».

Она еще тогда догадалась, что Брейден Грэнвилл надеялся кое-что от нее получить. Он хотел получить доказательства неверности леди Жаклин и ради этого был готов на все.

И в ее хорошенькой головке моментально сложился невероятный план. Ничего подобного не пришло бы ей в голову, если бы она не оказалась загнанной в угол и не обнаружила случайно своего суженого в объятиях другой женщины. Или, скорее, между ног другой женщины. И необычные обстоятельства породили необычную идею, и ничего странного в этом не было.

У нее просто не было выбора.

И тут мужской голос, совершенно непохожий на голос Брейдена Грэнвилла, отвлек ее от составления темных, коварных планов.

– Леди Кэролайн, – почтительно обратился к ней дворецкий.

Кэролайн вскинула голову и рассеянно прищурилась, глядя на высокого мужчину, смотревшегося особенно внушительно на лужайке, залитой ярким солнечным светом.

– Ах, это вы, Беннингтон, – протянула она. – Что-то случилось?

– Боюсь, что так, миледи. Ее светлость, ваша матушка леди Бартлетт, умоляет вас помнить о том, что дочерям графов не по чину валяться на траве. И она прислала меня, чтобы я предложил вам воспользоваться креслом.

Кэролайн посмотрела через плечо дворецкого и увидела в окне второго этажа свою мать. Леди Бартлетт так оживленно жестикулировала, что кое-кому это могло показаться просто неприличным.

«О Господи, – подумала Кэролайн. – Мне бы ее проблемы…»