Возрождение эргономики

Ничего удивительного в появлении, а точнее, в воз­рождении феномена эргономики в нашей стране не было. Она возникла на фоне развития противоречий в форми­ровании инженерной психологии и в определенной мере явилась закономерным результатом поиска путей их раз­решения. Претендуя на статус комплексной научно-тех­нической дисциплины, инженерная психология одновре­менно все больше тяготела к "академической" психоло­гии. На всесоюзных конференциях по инженерной пси­хологии все чаще звучали призывы к ее "психологиза­ции". По существу, это означало требование более стро-

гого определения и сужения сферы исследований инже­нерной психологии в целях ее развития как области психологии, ведущего раздела психологии трудовой дея­тельности. Такая установка отражала профессиональную позицию определенной части психологов, формировав­ших инженерную психологию. Не следует упускать из виду также и то, что многие психологи не были подготов­лены для проведения исследований и тем более выполне­ния разработок в промышленности.

Инженерная психология, которая все меньше отли­чалась от областей психологии, где акцент делался на научном исследовании, а не на приложении знаний, при­ходила в противоречие с теми тенденциями своего же развития, которые позволяли ее квалифицировать как комплексную научно-техническую дисциплину. Это ре­альное противоречие развития науки, когда одна дисцип­лина монопольно представляет область изучения и учета человеческих факторов в технике, тогда как во многих странах существовали инженерная психология и эргоно­мика (в США — исследование человеческих факторов). "С наибольшей отчетливостью противоречия, ранее не вы­явленные в полной мере теоретико-методологической рефлексией, обнажились в 70-е годы, когда оформлялась программа советской эргономики, взявшей курс на дис­циплинарное разделение ранее единой области на две: инженерную психологию и эргономику. При этом линия раздела, намеченная в программе, фактически проводи­лась как раз по "шву", который первоначально и состав­лял все своеобразие инженерной психологии как новой прикладной дисциплины и соединял в одном лице "пси­хологию" и "технику" [55, с.85].

Дисциплинарное разделение ранее единой области, вызванное появлением эргономики, обусловлено было не какими-то формальными или субъективными соображе­ниями, а продиктовано логикой развития области изуче­ния и учета человеческих факторов в технике и самое главное — определялось запросами промышленности, ко­торая благодаря первым инженерно-психологическим ра­ботам почувствовала вкус к тому направлению исследо­ваний и отдельных разработок, в котором просматрива­лось формирование комплексной научно-технической дис­циплины. Разграничение инженерной психологии и эрго­номики не преследовало цели возведения барьеров между ними, что было бы противоестественно, а предпо­лагало более тесное их объединение и развитие. Эргоно­мисты на всех этапах добивались этого и предлагали конкретные и реальные формы совместных исследова­ний и разработок, выполнения масштабных программ с максимальным учетом интересов развития инженерной психологии. Эти предложения или отвергались, или при­нимались, чтобы затем от них отказаться. Последствия, как всегда в таких случаях бывает, оказались негативны­ми и для инженерной психологии, и для эргономики.

Нельзя связывать, однако, возникновение эргономи­ки только с противоречиями в развитии инженерной психологии. В начале 60-х годов в СССР придается госу­дарственный размах развитию дизайна, включая и эрго­номику, что во многом походило на масштабную авантю­ру с благими намерениями. Дизайн в то время существовал в стране в виде небольших, немногочисленных и разрозненных ячеек энтузиастов, а эргономика и этим не могла похвастаться, не было методов, средств и приемов исследования и проектирования, никто не готовил кадры по данным специальностям, отсутствовали учебные и методические пособия. В таких условиях предложить правительству масштабную программу развития дизайна и эргономики мог только человек, не боящийся прини­мать на себя ответственность за проекты один грандиоз­нее другого, увлеченный дизайном, занимающийся им и тонко чувствующий эргономику в нем. Этим человеком оказался Ю.Б.Соловьев, который после одобрения пред­ложенной им программы стал директором Всесоюзного научно-исследовательского института технической эсте­тики (ВНИИТЭ), а затем председателем Союза дизайне­ров СССР. Ему с коллективом единомышленников уда­лось сделать невозможное. Дизайн, а заодно с ним и эргономика, стали реальностью в стране, в которой от­сутствовали экономические, да и многие другие стимулы и условия их развития. У Пикассо однажды спросили, что в искусстве важнее — "что" или "как"? Он ответил: не "что" и не "как", а "кто". Ю.Б.Соловьев, несомненно,— "кто" в дизайне, и это во многом предопределило успеш­ное его развитие в нашей стране.

Международное признание деятельности Ю.Б.Соло­вьева, о котором сегодня на Западе говорят как о ярком таланте в дизайне, выразилось в избрании его президен­том Международного совета организаций дизайна (ИКСИД), а также в жюри многих престижных между­народных конкурсов дизайнерских работ. В 1992 г. он стал первым в России почетным членом Ассоциации прикладной эргономики.

Специалисты—инициаторы развития дизайна и эр­гономики и подготовки соответствующих постановлений правительства СССР на начальном этапе их развития искренне уверовали в то, что эргономика — составная часть дизайна, и не рассматривали ее как самостоятель­ную научную и тем более проектировочную дисциплину. Постановление Совета Министров СССР от 28 апреля 1962 г. "Об улучшении качества продукции машино­строения и товаров культурно-бытового назначения путем внедрения методов художественного конструиро­вания" положило начало планомерному развитию как проектной практики, так и научных исследований, кото­рые сегодня обозначаются общим и более адекватным термином "дизайн". В постановлении не упоминалась эргономика, хотя нацеленность на решение эргономичес­ких задач в нем явно просматривалась. Иначе и не могло быть, так как тесная связь с эргономикой — необходимое условие полноценного развития дизайна, о чем свиде­тельствовал отечественный и зарубежный опыт.

В соответствии с постановлением правительства в 1962 г. образован Всесоюзный научно-исследователь­ский институт технической эстетики (ВНИИТЭ) с пер­вым в стране отделом эргономики. Институт оснащен первоклассным оборудованием и техническими средства­ми для выполнения проектных работ и проведения экспе­риментальных исследований. В 1962—1965 гг. в крупных промышленных городах — Москве, Ленинграде, Свердлов-

ске, Хабаровске, Киеве, Харькове, Баку, Тбилиси, Ерева­не — организуются специальные художественно-кон­структорские бюро (СХКБ), в большинстве которых создаются подразделения эргономики. Непосредственно на промышленных предприятиях формируются художе­ственно-конструкторские группы. В научных и проект­ных институтах появляются структурные подразделе­ния дизайна.

Планомерное развитие проектной практики и науч­ных исследований дизайна обусловило подобное же раз­витие эргономики. Планомерность в сфере эргономики, проникавшая постепенно и не без трудностей, первона­чально носила общий характер и во многом походила на то, что делалось в этом отношении у ее прародителя. На первом этапе сформировалось общее видение основных работ, которые необходимо проводить в области эргоно­мики. Направления работ, сложившиеся на основе ана­лиза состояния наук, изучающих человека в труде, освое­ния их результатов в промышленности, а также зарубеж­ного опыта развития эргономики и инженерной психо­логии включали:

1) проведение исследований по основным направлениям эргономики;

2) разработку методов учета данных эргономики при про­ектировании, создании и использовании машин, обору­дования, автоматизированных систем управления и дру­гих объектов; подготовку на этой основе различного рода руководств, методических пособий и рекоменда­ций для конструкторов, дизайнеров, специалистов в области организации и охраны труда;

3) участие в разработке проектов машин, оборудования, систем, в которых наиболее полно реализовались бы требования эргономики;

4) подготовку государственных и отраслевых стандартов в области эргономики и включение соответствующих тре­бований в государственные стандарты на промышлен­ную продукцию, на общие требования и нормы ее качества, на методы их контроля;

5) включение требований эргономики в нормативно-техни­ческие документы по научной организации и охране труда;

6) разработку методики эргономической оценки качества промышленной продукции и технологических процессов;

7) создание методики оценки не только экономической, но и социально-экономической эффективности внедрения достижений эргономики в народное хозяйство;

8) организацию и совершенствование в стране межотрас­левой и отраслевых служб эргономических исследований и проектирования, создания и использования промыш­ленных изделий, машин, оборудования, систем;

9) специализацию в области эргономики отдельных групп студентов психологических факультетов университетов и включение вводных курсов по данной специальности в программу подготовки инженерно-технических кадров в ряде высших учебных заведений.

Все направления работ рассматривались как взаимо­связанные [60].

В 1966 г. в основном завершается формирование системы художественно-конструкторских организаций в стране, общее руководство которой осуществлял Госу­дарственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике, а научно-методическое — ВНИИТЭ. В систему входили 10 филиалов ВНИИТЭ с отделами эргономики (рис. 5-10),шесть отраслевых СХКБ (почти во всех име­лись подразделения эргономики), 1500 художественно-конструкторских групп на предприятиях, в некоторых имелись эргономисты, а в большинстве из них дизайнеры достаточно квалифицированно выполняли необходимый минимум эргономических работ. Деятельность художест­венно-конструкторских организаций с самого начала была ориентирована на то, чтобы стать составной частью международного развития дизайна и эргономики, что представлялось чрезвычайно важной и одновременно трудно выполнимой задачей.

Первоначально развиваясь в тени дизайна, эргоно­мика достаточно быстро встала на ноги, чему не в малой степени способствовал творческий коллектив энтузиас­тов, изъявивших желание работать в отделе эргономики ВНИИТЭ или сотрудничать с ним. Для большинства ре­шение связать свою профессиональную судьбу с отделом эргономики ВНИИТЭ в то время было поступком, так как означало переход в никуда из стабильных организаций психологического, физиологического, антропологическо­го, технического профиля. Все начиналось на пустом месте. В официальном документе "Общесоюзный клас­сификатор. Профессии рабочих, должности служащих и тарифные разряды" ни в "профессиях", ни в "должнос­тях" не значился эргономист; не ясны были перспективы профессионального роста; невозможно было защитить диссертацию по избранной специальности; не было ме­тодик и аппаратуры для проведения эргономических ис­следований и т.д. Одним словом, поступок, но довольно странный для окружающих.

Костяк сформировавшегося отдела эргономики и сотрудничающих с ним ученых составили психологи, ориентированные на развитие инженерной психологии как комплексной научно-технической дисциплины. Фор­мирование эргономики во ВНИИТЭ и его филиалах спо­собствовало созданию реальных организационных форм естественного размежевания инженерных психологов на тех, кто связывал судьбу этой дисциплины с психологией, и тех, кто усматривал перспективы ее развития как комплексной научно-технической дисциплины. Многие психологи и другие ученые, развивавшие инженерную психологию как комплексную научно-техническую дис­циплину, в полной мере раскрыли свой творческий по­тенциал в системе художественно-конструкторских орга­низаций.

Надо было видеть, с каким воодушевлением и твор­ческим азартом принимал участие в организации и про­ведении первых эргономических работ во ВНИИТЭ один из основоположников психотехники и психологии труда в нашей стране С.Г.Геллерштейн. Он благодарил судьбу и говорил, что ему выпало счастье стать участником возрождения того дела, которое начинали психотехники и за которое такие выдающиеся ученые, как его соратник и друг И.Н.Шпильрейн, поплатились жизнью.

Опыт уже первых психотехнических работ проде­монстрировал необходимость выхода за границы "психо­логической предметности" при решении практических

задач, о чем писали С.Г.Геллерштейн (1926), С.Г.Рысс и Ю.Н.Халтурина (1925), И.Н.Шпильрейн (1924) и др. Про­блема формулировалась вполне определенно — "психо­техники должны поставить перед собой вопрос совер­шенно открыто: либо мы закрепляем за собой определен­ный круг функций, вытекающих из сущности нашей специальности, понимаемой нами как специальность пси­хологическая (а в таком случае мы должны будем испы­тывать постоянное тяготение к психологическим принци­пам рационализаторской работы), либо мы исходим из задач рационализации труда, учитываем разнообразие областей, объектов и путей рационализаторской работы и расширяем границы своей психотехнической работы, распространяя ее на все огромное поле рационализатор­ской деятельности" [42, с.31].

Система художественно-конструкторских органи­заций в стране стала уникальным проектным, научным и производственным полигоном развития эргономики, о котором инженерные психологи могли только мечтать. Еще не в полной мере оценена та огромная роль, которую сыграла в развитии эргономики служба научно-техничес­кой информации этой системы, которую создали в стране Комитет по науке и технике и группа подвижников, возглавляемая А.Л.Дижуром. Несколько цифр могут дать представление о той основательности, с какой она созда­валась. В 1972 г., например, научно-техническая библио­тека ВНИИТЭ выписывала 156 отечественных и 183 за­рубежных журнала по проблемам дизайна и эргономики, а также смежных научных областей и сфер практической деятельности. В фондах библиотеки насчитывалось около 7000 томов, в том числе около 1500 книг и свыше 5000 журналов. Всего в фондах ВНИИТЭ и филиалов к этому времени было свыше 200 тысяч томов различных изданий и 100 тысяч иллюстрированных проспектов и каталогов на промышленные изделия зарубежных фирм. В фондах ВНИИТЭ имелись издания, которых не было в других библиотеках страны. В 1972 г. с прав очно -информационные фонды этой системы научно-тех­нической информации распола­гали всеми основными издания­ми эргономического профиля, вышедшими в СССР и за рубе­жом за десять лет, которые про­шли после основания ВНИИТЭ. Эргономисты, работая в ху­дожественно-конструкторских организациях, приобретали бес­ценный опыт каждодневного участия в проектных работах и оценке техники, что на первых порах не всем ученым было по душе, да и сопровождалось жест­кими щелчками дизайнеров по самолюбию пришельцев в их сферу деятельности при любых промахах новоявленных проек­тировщиков. В результате эрго­номисты становились не только более знающими, но очень скоро предстали и более умелыми, что незамедлило сказаться на отношении к ним специалистов промышленности. Преодолевался серьез­ный барьер, связанный со взглядом на эргономиста как специалиста с большим багажом знаний, но мало что умеющего делать практически в проектировании, да и не только в нем, а потому обреченного на резонерство. Эргономистами становились в практической деятель­ности представители наук о человеке и его деятельнос­ти, а также инженерных специальностей, так как в отличие от художественного конструирования и инже­нерной психологии в стране сохранялась ситуация, когда

ни одно учебное заведение не готовило специалистов этого профиля. В промышленно развитых и некоторых социалистических странах целенаправленное развитие эргономики начиналось, как и должно быть, с подготовки кадров.

Исследовательская деятельность эргономистов, ко­торые были объединены в группы или бригады, включав­шие психологов, физиологов, антропологов, гигиенистов и др., не могла сразу стать совместимой с инженерной деятельностью по той причине, что они возникли и развивались до определенного момента независимо друг от друга. Первоначальное знакомство, как это часто бы­вает, сопровождалось чувством эйфории. Ученые, изу­чавшие человека, овладев чем-то, что связано с созданием реальных машин и систем, приходили зачастую в восторг, а отдельные психологи эти новые приобретения иногда даже ставили выше своих традиционных профессиональ­ных достижений. Во многом этим объясняется то, что психологи открыли зеленый свет инженерам, которые быстро и относительно легко становились психологами и нередко возглавляли психологические организации и подразделения. Однако почему-то аналогичной ситуации в инженерии с психологами не отмечалось.

При наличии у инженеров и эргономистов общего объекта проектирования отчетливого представления о круге проектных задач, входящих в компетенцию эрго­номистов, не было. Нередко они формулировались в общем виде (например, "обеспечение соответствия эрго­номическим требованиям"). В решении этой едва ли не ключевой проблемы эргономики вновь проявилась пло­дотворность ее взаимосвязей с дизайном, который и сегодня является наилучшим посредником между ней и инженерией. Еще не в полной мере оценено влияние на развитие эргономики методологического семинара по проблемам дизайна, проводившегося в первые годы дея­тельности ВНИИТЭ под руководством Г.П.Щедровицко-го. С идеями проектирования, разрабатываемыми в рам­ках этого семинара, связаны новые подходы к дизайну как проектировочной деятельности, имеющие прямое отношение и к эргономике. "Смысл проектировочной деятельности дизайнера состоит в том, — подчеркива­лось на семинаре,— что он заменил техническое проек­тирование вещи на социальное проектирование «вещь — человек»... Переходя к анализу системы «человек — вещь» в целом, мы не можем уже ориентироваться на характеристики человека, выделенные вне этой системы. То же относится и к вещи. Описанная набором парамет­ров и понятий, относящихся к ее физической, вещной природе, она далеко не тождественна той вещи, которая есть элемент в системе деятельности... Точка зрения дизайна на предметный человеческий мир по сути своей системна. Дизайн как проектирование требует поэтому особых средств системного анализа и описания, он тре­бует построения нового мировоззрения и онтологии, принципиально отличных от всего, что было раньше" [61, с.37].

Новизна постановки проблемы в дизайне стимули­ровала поиски сущности и определение задач эргономи­ческого проектирования систем "человек —машина", которое нельзя свести ни к человеку, ни к машине, так как "каждая из двух составляющих системы подчиняется в работе собственным, свойственным только ей закономер­ностям, причем эффективность функционирования сис­темы в целом определяется тем, в какой мере при ее создании были выявлены и учтены присущие человеку и машине особенности, в том числе ограничения и потен­циальные возможности" [62].

Отдавая отчет в сложности проблемы и в основном представляя ее суть, эргономисты вели указанные поиски между Сциллой и Харибдой, подразумевая под первой инженеров и особенно их руководителей, которые пер­воначально и помыслить не могли о вторжении в их святая святых каких-то гуманитариев и примкнувших к ним специалистов, а роль второй решили взять на себя психологически ориентированные методологи, которые блюли чистоту научного изучения и проектирования, связанных с человеком, от какой-либо "примеси" техни­ческого. Они заклеймили, например, как "эклектическое" соединение кибернетической и деятельностной тракто­вок смысла термина "система «человек —машина»" [55, с. 163], содержащееся в государственном стандарте "Сис­тема «человек—машина». Основные понятия. Термины и определения. ГОСТ 21033—75". Однако любой ученый, прошедший через "хождение по мукам" бесчисленных обсуждений, согласований и утверждений государствен­ных стандартов в СССР, при которых сметался с пути каждый, кто отваживался выступить против корпоратив­ных интересов инженерно-технических специалистов, может задать риторический вопрос: "Мог ли, рожденный в таких условиях терминологический стандарт быть не эклектическим?" Эргономисты шли на уступки, компро­миссы, и не только при подготовке стандартов, во имя хотя бы малейшего продвижения в жизнь значимого для людей дела, от которого во многом зависело реальное улучшение условий их труда, отдыха и сферы обслужи­вания. Иногда ученые даже ставили подпись под государ­ственным стандартом, из которого выхолощено эргоно­мическое содержание, но в названии сохранено слово "эргономика", действуя согласно мудрому правилу — капля по капле подтачивает твердокаменные устои тех­нократической идеологии все тех же инженерно-техни­ческих специалистов.

Определение сути эргономического проектирования шло путем постепенных приближений к решению про­блемы. Отметим основные вехи на этом пути: концепция деятельности оператора с моделями реальных объектов (В.П.Зинченко и Д.Ю.Панов, 1962); понятие оперативного мышления (В.Н.Пушкин, 1965); постановка проблемы: инженерная психология — проектировочная дисциплина (М.И.Бобнева, 1965); принцип проектирования деятель­ности (Б.Ф.Ломов, 1967); идея различения двух видов эргономики — коррективной и проективной (В.М.Муни-пов, 1969); системодеятельностная трактовка инженерно-психологического проектирования (В.Я.Дубровский, Г.П.Щедровицкий, 1969); концептуальная схема проекти­рования согласованных внешних и внутренних средств деятельности оператора (В.П.Зинченко, В.М.Мунипов, 1970); научно-методические основы учета человеческих

факторов в процессах разработки и эксплуатации систем "человек —машина" (Г.М.Зараковский и др., 1974); кон­цептуальные основания предпроектного эргономическо­го моделирования (В.В.Зефельд и др., 1980).

Разработка проблем эргономического проектирова­ния проходила в благоприятной творческой атмосфере и под влиянием интенсивного развития в стране методоло­гии и теории проектирования, к чему, кстати сказать, непосредственное отношение имели сотрудники ВНИИТЭ и его филиалов, а в их стенах нередко прово­дились рабочие совещания по тематике этих направле­ний. В 1985 г. в Киевском филиале ВНИИТЭ, например, прошли рабочее совещание и организационно-деятель-ностная игра "Анализ ситуации в методологии и теории проектирования". Одна из целей этого мероприятия — попытаться представить положение дел в методологии и теории проектирования за последние 20 лет и на этой основе подготовить программы перспективных исследо­ваний и разработок в этих областях.

Эргономика все больше овладевала умами специалис­тов промышленности, причем настолько, что некоторые из них даже стали считать основным достоинством дизайна его эргономическое содержание. И дело не в какой-то магии эргономики, хотя не обошлось и без этого. В свое время на анкету журнала "Работница"— "Твое рабочее место. Эргономика — экономика" пришло не­сколько сот писем от женщин-работниц самых разных отраслей промышленности, в которых заключен был крик души: "Машины и рабочие места созданы словно в насмешку над нами". Большинство женщин не знало, что такое эргономика, но буквально все они давали блестя­щий эргономический анализ вопиющих недостатков в организации рабочих мест и конструкции машин и обо­рудования. Многие этим не ограничивались и формули­ровали проектные эргономические предложения.

Формирование эргономики воспринималось многими специалистами в промышленности как свежий ветер перемен в изучении трудовой деятельности на производ­стве, в проектировании техники, процессов и условий труда, в постановке и более эффективном решении задач организации и охраны труда, управления качеством про­дукции. Эргономика впервые в нашей стране становилась важным фактором повышения конкурентоспособности промышленной продукции и поэтому неизменно пользо­валась поддержкой внешнеторговых организаций СССР и персонально заместителя министра внешней торговли Н.Н.Смелякова, которые отлично понимали ее роль в этом экономически значимом деле. Они первые и воз­можно единственные, кто публично зафиксировали каче­ственно новый этап развития дизайна и эргономики в стране, связанный с успешной продажей за рубеж зна­ний и опыта специалистов этих областей. Руководство итальянской фирмы "УТИТА" на пресс-конференции, проведенной 31 октября 1973 г. в Милане, передало пред­ставителям печати следующую информацию: "Советский институт технической эстетики (ВНИИТЭ) выполнил ху­дожественно-конструкторский и эргономический проект автоматического токарного станка серийного производ­ства для нашей фирмы, которая входит в объединение «СНИА» и специализируется в станкостроении. Разра­ботка проекта — первая в своем роде инициатива в области итало-советских отношений — была осуществле­на в рамках соглашений о научно-техническом сотрудни­честве, продленных в прошлом году в Москве президен­том «СНИА Вискоза» Луиджи Санта Мариа и заместите­лем председателя ГКНТ Д.М.Гвишиани. Предложенная модификация станка (мод. Т320-1) была представлена вчера руководителям нашей фирмы и отделения про­мышленного оборудования объединения «СНИА» замес­тителем директора ВНИИТЭ В.М.Муниповым и демон­стрировалась на прекрасно выполненном макете и на пояснительных схемах эргономического решения станка. Особый интерес представляет новое расположение орга­нов контроля и управления, облегчающее труд оператора. Другие усовершенствования касаются более рациональ­ного решения электрических и гидравлических систем, обеспечивающего значительное сокращение габаритов станка. Реализация данного проекта будет способство­вать дальнейшему развитию производства станков фир­мой «УТИТА»".

Специалисты итальянского объединения "СНИА" заявили, что полностью удовлетворены профессиональ­ным вкладом советского института [63, с.322 —323] (рис. В14, В15 на цв. вкладке).

Говоря о персоналиях, следует отметить, что неиз­вестно, как сложилась бы судьба эргономики, если бы ее с самого начала не поддержали руководители Государст­венного комитета Совета Министров СССР по науке и технике. Трудно переоценить роль в развитии эргономи­ки в СССР министра авиационной промышленности И.С.Силаева.

Не будучи отягощенной противоречиями, которые на определенном этапе стали затруднять развитие инже­нерной психологии, эргономика, несмотря на чинимые ей препоны, ускоряла темпы своего роста. В конце 60-х — начале 70-х гг. во ВНИИТЭ и его филиалах сложилась такая организационная структура эргономических ис­следований и разработок, которая очень походила на институт в институте. Если к этому добавить, что эргономические отделы филиалов ВНИИТЭ осуществляли в своей территориальной зоне научно-методическое ру­ководство развитием эргономики на предприятиях, в проектных и конструкторских бюро, а также в других организациях различных отраслей промышленности, то можно представить организационный размах в стране эргономической деятельности. Самое же главное: сложив­шаяся организационная структура отличалась доста­точно высокой продуктивностью, в ней выполнялось огром­ное число эргономических исследований и разработок.

Вполне закономерно, что в постановлении прави­тельства "Об улучшении использования достижений тех­нической эстетики в народном хозяйстве" (1968) впервые официально упоминается эргономика. И это при том, что готовили его те же специалисты, что и постановление 1962 г.,— точка зрения их на эргономику не изменилась. Поэтому в тексте постановления ничего не говорится о развитии эргономики, но в постановляющей части в одном из пунктов на ВНИИТЭ возлагается "координация

работ по проблемам эргономики". В результате получа­лось, что эргономики как самостоятельной дисциплины официально не существует, но работы по ее проблемам в масштабе страны необходимо координировать.

Первыми среагировали на четыре слова об эргоно­мике в постановлении правительства СССР военные. Военно-промышленный комплекс и Министерство обо­роны СССР не могли остаться в стороне, когда в стране официально ставилась задача координировать работы по проблемам эргономики, так как фактически они опреде­ляли научно-техническое развитие, а не Государствен­ный комитет Совета Министров СССР по науке и техни­ке. Между тем внедрение эргономики в проектирование военной техники шло крайне трудно и болезненно. Все дело было в идеологической установке: вначале техника* а человека "привяжем" к ней. Технократическое мышле­ние подавляло человеческое: "военная техника — не са­наторий, а военный человек — солдат и перенесение тягот — его оплачиваемый крест". И все же, в конечном счете в вооруженных силах, а также в Министерстве авиационной промышленности были созданы эргономи­ческая служба, научные институты и подразделения [64]. После трудного старта эргономика в военно-про­мышленном комплексе и Министерстве обороны СССР усилиями группы энтузиастов и ее лидера П.Я.Шлаена начинает интенсивно развиваться, используя, естествен­но, те заделы, которые были сформированы инженерной психологией. Казалось бы, в военно-промышленном ком­плексе и Министерстве обороны СССР, где инженерная психология, по существу, начиналась и успешно развива­лась, она должна была остаться незыблемой на долгие времена. Однако после начального этапа эргономических исследований в указанных сферах, результаты которого нашли отражение в книге "Введение в эргономику" [65], руководители военных ведомств убеждаются, что ком­плексность и проектная направленность эргономики в наибольшей степени соответствуют задачам создания и использования вооружения и военной техники. Ученые II специалисты этих ведомств наверняка знали об этом и раньше, так как участие в гонке вооружений обязывало быть в курсе последних достижений в исследованиях и разработках военной техники. В странах Запада и НАТО эргономика прочно утвердилась в качестве составной и неотъемлемой части ее разработки и использования.

Все это подготовило развитие эргономики в военно-промышленном комплексе и Министерстве обороны СССР, интенсификация которого началась после выхода постановления правительства 1968 г. о художественном конструировании. Так, в 1975 г. состоялось специальное решение военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР "Об улучшении эргономических ха­рактеристик авиационной техники". Была создана экспе­риментальная база с мощным вычислительным комплек­сом, подготовлены основные нормативные документы: руководство эргономического обеспечения, нормали, по­собия и, наконец, был создан Государственный стандарт (В. 15203 — 79), предписывающий при разработке тактико-технического задания на авиационную технику обяза­тельно включать "требования эргономики и технической эстетики". Во всех оборонных НИИ и ОКБ вводились эргономические подразделения, Генеральным штабом за­давались для всех видов Вооруженных сил единые НИР ("Дедукция", "Авангард" и др.) [64]. В 1977 г. Министер­ство обороны СССР в открытой печати издало неболь­шую книгу "Военная эргономика. Тексты лекций" [66]. Однако приходится констатировать, что превосходя или находясь на уровне современных военных самолетов по отдельным техническим показателям, наши машины ус­тупают по эргономическим показателям, не говоря уже о дизайне.

В конце 70-х — начале 80-х гг. на научно-практичес­ких конференциях высказываются предложения о созда­нии в стране самостоятельного научно-исследователь­ского института эргономики. Появляются публикации на эту тему и в печати, например в журнале "Социалисти­ческий труд". Имелось в виду, что он уже фактически организован во ВНИИТЭ и его филиалах и установил разветвленные связи с промышленными предприятиями, научными и проектными организациями, со службами научной организации и охраны труда, стандартизации. Создавались даже инициативные группы, готовые доста­точно оперативно воплотить эти предложения на практи­ке. И только один ученый ВНИИТЭ (В.М.Мунипов) кате­горически и аргументированно выступил против этих предложений и особенно против их реализации в то время на практике.

Как это ни парадоксально, но буквально на пике развития эргономики в нашей стране возникла ситуация, которая предельно остро поставила вопрос, быть или не быть этой научной и проектировочной дисциплине. Эр­гономистам Института и его филиалов не совсем были понятны возражения против создания самостоятельного института.

Если во ВНИИТЭ отношение к возникшей ситуации было относительно спокойное, то эргономисты других организаций были более активны, а некоторые из них жестко критиковали ошибочную позицию ученого ВНИИТЭ по жизненно важному вопросу для дальнейше­го развития эргономики в стране. Действительно, по здравому смыслу, а его наличие считается чуть ли не профессиональным качеством эргономистов, трудно было понять отказ от вожделенной мечты многих ученых в СССР иметь самостоятельный институт во имя более полной свободы выбора в развитии той науки, которой они себя посвятили. Трудности понимания возражений, по казалось бы, бесспорному положению возникали, вероятно, потому, что аргументация против создания эргономического института сфокусирована была на судь­бе того дела, в которое вовлечены уже тысячи ученых и специалистов самых различных организаций, т.е. на фор­мировании эргономики как комплексной научно-техни­ческой дисциплины, а не на том, нужен или нет институт.

В то время было смерти подобно оторвать эргоно­мику от проектной, экспертной и производственной практики дизайна и создать самостоятельный эргономи­ческий институт, который развивался бы по общепри­нятым в СССР образцам и очень скоро стал бы чем-то средним между академическим и прикладным институ-

тами. Другими словами, создание самостоятельного эр­гономического института открыло бы прямой путь в тот капкан противоречий, в котором уже находилась инженерная психология. Поэтому абсолютно правы мето­дологи, что причиной успеха программы развития эрго­номики и ее влияния на научно-дисциплинарное сообще­ство "была полная определенность в вопросе выбора логико-эпистемологического идеала дисциплинарной ор­ганизации, на который может и должна ориентироваться эргономика в своем становлении и развитии. Таким идеа­лом стал для нее образ «комплексной» (технической) дисциплины" [55, с. 117 —118].

До заседания коллегии Государственного комитета СССР по науке и технике в 1985 г., на котором было принято постановление "О дальнейшем развитии и ши­роком использовании достижений эргономики в народ­ном хозяйстве", в стране не было ни одного государст­венного или юридического документа, который узакони­вал бы существование эргономики. Это обстоятельство обескуражило юристов ГКНТ СССР, когда они проводи­ли экспертизу проекта решения коллегии. Кто-то шутя заметил, что до 1985 г. эргономика существовала в стране как бы нелегально.

Дружное, сплоченное, неформальное объединение ученых и специалистов — энтузиастов смогло выдер­жать все испытания и развить без всяких юридических оснований (в СССР с этим не шутили!) эргономику в стране. Их на огромных просторах СССР оказалось много. Назовем только некоторые из них: Э.С.Аветистов, В.С.Агавелян, Н.ГАлексеев, АСАруин, В.М.Ахутин, АП. Ача-повская, Н.П.Беневоленская, Б.И.Беспалов, Б.С.Березкин, З.И.Бигвава, М.И.Бобнева, В.А.Бодров, Э.Н.Буянова, В.Ф.Венда, Л.И.Вдовина, В.М.Войненко, О.М.Газенко, АИ.Галактионов, С.Г.Геллерштейн, С.АГо