Турецкий историк Саад-ад-дин о взятии Константинополя в 1453 г.

 

Саад-ад-дин, турецкий историк и воспитатель султана Мурада III (1574-1595 гг.), написал историю Турции, начиная с Османа I, т.е. с 698 г. хиджры, или с 1299 г. по европейскому летосчислению.

 

Когда весна была уже на исходе, султан Мехемед¹, видя, что все готово и что все войска уже собраны, отправился с божией помощью в поход, приказав одновременно везти на особых телегах огромные пушки, которые он велел изготовить для того, чтобы разрушить стены и башни [Константинополя]. Перед тем как отправиться в поход, он произвел генеральный смотр своей армии, во время которого, воздав хвалу богу и ободрив начальников армии, визирей и войска, дабы они показали всю воинскую доблесть, объявил им, что он намерен взять город Стамбул [Константинополь] и превратить его в центр мусульманской религии, уповая на обещание пророка. И вот, видя общий подъем духа у лиц всех рангов, видя, что нет ни одного человека, который не был бы готов пролить свою кровь за столь благое дело, он тронулся в путь по дороге к Стамбулу. Мудрые потомки пророка и шейхи сопровождали его и некоторое время шли, согласно обычаю, с армией, вознося молитвы за счастливый исход предстоящей битвы, после чего они попрощались и удалились, дабы молиться у себя дома, пока будет продолжаться поход, за исключением шейхов Акшемс-Эддина и Акбююкбедеха, которых султан взял с собою, дабы умолять через их посредство бога о помощи… Утром султан прибыл на место, и вся армия приблизилась и заняла позиции перед стенами со стороны суши, приведя в великое изумление осажденных, которые пришли в страх при виде этого войска, даже несмотря на то, что император [византийский], предупрежденный о решении султана, приказал укрепить все слабые места города, через которые было бы легче начать нападение, и сам он был исполнен твердой решимости защищаться до конца.

Прежде чем султан начал осаду, император послал ему предложение взять сеье все города и их окрестности вне Стамбула, но оставить ему, императору, город, за что император будет платить султану ежегодную дань. Но султан, не внимая этим предложениям, ответил, что сабля и его религия неразлучны, и потребовал, чтобы император сдал ему город. Получив отказ, император устновил на башнях и стенах артиллерию, воинов, вооруженных мушкетами и больими запасами смолы.

К концу первого дня до наступления ночи султан приказал установить в нужных местах батареи и начал подступ к городу при помощи нычар и азапов², а как только пушки были установлены, он приказал подвергнуть стены сильному обстрелу, не говоря уже о непрерывном граде стрел и камней, бросаемых метательными машинами, которые подобно дождю засыпали город. Осажденные в свою очередь производили непрерывные залпы из мушкетов и пушек, заряженных каменными ядрами, которыми они причиняли большие страдания многим мусульманам, оросившим своей кровью землю. В это время прибыли два больших корабля, посланные на помощь императору франками, и высадили значительное подкрепление, которое быстро проникло в город. Затем, так как мусульмане принуждены были удалиться от стен вследствие сильных вылазок неприятеля, осажденные стали громко кричать со стен и насмехаться над ними самым оскорбительным образом. Последнее обстоятельство было причиной того, что многие из турецких военных начальников, примкнув к Халил-паше, склонялись к тому,чтобы принять предложение императора и снять осаду. Однако они встретили сильное сопротивление со стороны мудрых и шейхов, в особенности же со стороны шейха Акшемс-Эддина и Загану-паши, которых поддержал султан. Последние и слышать не хотели ни о соглашении, ни о снятии осады и крепко стояли на том, чтобы не уходить и бить по городу из пушек до тех пор, пока не явится возможность взять его приступом. Их воодушевление и жажда подвига у воинов, которые заявляли, что решили биться до последней капли крови за дело религии, взяли верх, и было решено продолжать начатую осаду. И вот султан, собрав начальников, сказал, что для того, чтобы воспрепятствовать неприятелю делать вылазки, нужно вырыть в качестве прикрытия глубокий ров: это позволит укрыться от нападений неприятеля и, во-вторых, не даст возможности неприятелю прорваться и уйти. Так как город окружен стенами с трех сторон, то осаждать его с суши – пропащее время. Приходилось изыскивать средства для атаки его с моря. Это было трудное предприятие, потому что гавань между Галатой и Стамбулом была так прочно защищена цепью, что через нее нельзя было пройти ни одному судну³.

Как ни умны были начальники, они не могли придумать средства для преодоления этого препятствия. Тогда султану пришла в голову мысль перетащить галеры по земле от нового замка, что позади Галаты, к крайней части гавани, и таким путем напасть на город со стороны моря, подвергнув его пушечному обстрелу. Византийцы были уверены, что это единственное место, через которое мусульмане не смогут напасть на них. Однако предприятие, задуманное султаном, удалось благодаря ловкости опытных инженеров, которые при помощи невероятных усилий сумели перетащить галеры через горы. Когда галеры были переправлены, ими воспользовались для того, чтобы устроить мост, и этот мост стал путем для нападения со стороны гавани и для крепкого охвата осажденных и с этой стороны. Император оказался в большом затруднении, будучи принужден разделять свои силы, для того чтобы противодействовать натиску с новой стороны. Он поставил франков защищать ворота Едрирех, а со стороны гавани поставил заслон из своих войск, очень недовольных, что им предпочли франков. Это внесло ссору между защитниками, а в султана вселило надежду на счастливый исход великих усилий.

После того как султан убедился в наличии всех этих разногласий, он приказал начать штурм со стороны Едрирехских ворот. Сопротивление, оказанное осажденными, было настолько мужественным, что турки лишь к ночи смогли форсировать брешь в стене. Но вместо того чтобы дать отбой, султан приказал привязать к концу пик факелы, свет которых заменил бы дневное освещение. Он не хотел давать передышки осажденным. Приказание было выполнено, и сражение продолжалось всю ночь. В момент самой жаркой схватки начальник франков появился на высоте стены, сражаясь наряду с другими воинами. Тогда один молодой мусульманин, ловкий и хладнокровный, бросился на него с необычайно быстротой и нанес ему такой яростный удар, что тот, пораженный насмерть, пал ниц на землю. Франки, видя гибель вождя, прекратили битву и тотчас же отступили по дороге к морю, чтобы сесть на свои корабли. Тут осаждающие почувствовали новый прилив сил. Не обращая внимания на стрелы, выстрелы мушкетов, пушек и град камней, они бросились, как львы, на приступ и, пойдя в бреши, проделанные ими с такой отвагой, они, наконец, захватили их и утвердили там свое знамя. В то же время город был взят, и войска, войдя в него, предали его крови и разграблению. Император в этот момент был в своем дворце на северном конце Идрирехских ворот, где он залпами из мушкетов и пушек старался отбиться от атаковавших его мусульман. Но так как он узнал, чтоо знамя, к которому был прикреплен алькоран, уже реет в центре города, он потерял мужество и приготовился отступить ко внешнему дворцу с отрядом своих людей. По дороге, встретив несколько грабивших мусульман, он бросился на них и переколол их всех. Наткнувшись на азапа, упавшего на землю от тяжкой раны, он счел своим долгом прикончить его. Азап, несмотря на слабость, напряг все усилия, чтобы избежать удара и продлить свою жизнь, и нанес императору в то же время удар, которым он поверг его на землю, после чего и прикончил его. Это заставило всех, кто сопрвождал императора, бежать и рассеяться. Наконец, когда не осталось ни одного человека с оружием в руках, ни одного, кто мог бы оказать сопротивление, открыли городские ворота, и султан въехал в них во главе своей кавалерии.

Грабеж продолжался три дня, и не было ни одного воина, который не стал бы богатым благодаря захваченной добыче и рабам. По прошествии же трех дней султан Мехемед запретил под страхом тяжжких наказаний продолжать грабеж и резню, которая все еще не утихала. Все повиновались его приказу. Когда наступило полное спокойствие, вместо нелепого колокольного звона раздался приятный голос муэдзина, возвещающий пять раз в день час молитвы. Из церквей выбросили идолов, очистили их от запахов, которыми они были оскверняемы, и устроили в них ниши, дабы обозначить место, куда следует устремлять взор, когда творишь молитву. К церквам приделали минареты; одним словом, не забыли ничего, чтобы превратить их в места благочестия для мусульман.

Ашик-паша рассказывает, что эта победа, послужившая началом многих других, была окончена в течение вторника на пятьдесят первый день от начала осады. Однако Мевланавесхи сообщает, что осада была начата в средине месяца ребиул-еввель⁴ и что город был взят только в двадцатый день месяца джэма-диул-ахэр⁵.

 

¹ Мухаммед II Завоеватель (1451-1481 гг).

² Войска, мобилизованные во время войны из числа христиан – подданных турецкого султана. Обычно их заставляли идти первыми на штурм крепостей.

³ Цепь запирала вход в залив Золотой Рог.

⁴ Третий месяц мусульманского календаря.

⁵ Шестой месяц мусульманского календаря. В таком случае выходит, что осада Константинополя продолжалась не 51 день, а 95 дней.