Из армейского жаргонаКосичка — специально скрученный ремень, используемый в качестве плети при ритуальном «переводе» молодых солдат на вышестоящую ступень неуставной иерархии. Муравей — солдат осеннего призыва. Нехватчик — солдат (обычно молодой), испытывающий постоянное чувство голода. Пес — солдат караула. Пилиться — резать вены в надежде получить освобождение от службы в армии. Подменка — сменная форма для грязной работы. Подшива —свернутый определенным способом отрезок ткани, используемый в качестве подворотничка. Помидор — солдат внутренних войск (красный цвет погон). Понять службу — у молодых солдат: пройти первые служебные испытания. Портупея — офицер. Пряжка — армия. Сабля — не заправленная в тренчик (кольцо) часть ремня. Стойка — способ подшивания воротничков. Черный батальон — подразделение, укомплектованное уроженцами южных республик. Шеврон — нарукавный знак. Шомпол — ефрейтор. В некоторых речевых коллективах, а армия выступает помимо прочего еще и важным речевым сообществом, нормой считается частое использование сниженной и вульгарной лексики41. Такое происходит среди подростков, в тюрьме и деклассированных сообществах. Сниженная лексика здесь выступает признаком мужественного поведения. Наоборот, переход к литературному языку служит для носителей вульгаризированных социолектов сигналом опасности — осторожно, чужие! Обычно солдатский фольклор передается из уст в уста, декламируется в курилках, выучивается наизусть в часы ночных дежурств. Особое место занимает фольклор «курков» — курсантов военных училищ или студентов, проходящих службу на военных кафедрах. Они — активные собиратели косноязычных командирских изречений — приказов, команд, советов, вопросов, реплик и прочих армейских фишек и приколов. Солдатский фольклор создается под огромным влиянием средств массовой информации, телевидения, отчасти — книжной поэзии, а в последнее время и Интернета. Для солдатских песен характерны хореический и ямбический строй, перекрестные или парные рифмы (часто глагольные). В них нет психологического параллелизма, ступенчатого изменения образов. Клишированные эпитеты и стереотипные образы роднят его с рабочим фольклором. Характерный признак военного жаргона как социально-группового диалекта военнослужащих — наличие в нем «локализмов», бытующих в рамках одного воинского контингента, части, подразделения. К примеру, «афганский» лексикон включает, например, такие «локализмы», как «афоня», «афошка» — афгани — денежная единица, «мушавер» — иностранный военный специалист, «бурбухайка» также — «барбухайка», «борбухайка», «буру-бухайка» — местный грузовой автомобиль-автобус и т.п. 41 См.: Карасик В.И. Язык социального статуса. М., 2002. Армейский фольклор — отражение определенных пластов массового сознания, равно как и анекдоты. В нем аккумулируются предубеждения, реакции на ситуативные факторы, интуиция, эмоциональные и субъективные оценки. В нем смешаны слухи, заблуждения, предрассудки, здравый смысл, житейская мудрость, практические советы, максимы поведения, заповеди, этические постулаты и т.п. Отличительной чертой массового сознания является то, что в нем могут переплетаться различные формы группового, классового, национального, возрастного, тендерного сознания. Массовое сознание современного человека способно улавливать только смыслообра-зы, а не отвлеченные понятийные структуры, с помощью которых проводится анализ. К. Юнг посвятил ряд работ, исследующих психологию массового человека42, и пришел к выводу, что она подчиняется мифологическим принципам.
Армейский фольклор возник на рубеже XVII—XVIII вв. И получил наибольшее развитие во время Великой Отечественной войны Взаимоотношение массового и индивидуального особенно остро встало перед исследователями во время собирания и изучения фольклора Великой Отечественной войны. Фольклористы отмечали, что песенное и литературное творчество солдат и партизан находило выход на страницах многочисленных рукописных боевых листков и журналов, печатных органов фронтовой и партизанской печати. Значительная часть произведений, созданных таким образом, распространялась в письмах, дневниках и рукописных песенниках, приобретала устное бытование и жила по законам фольклорного процесса — теряя имя своего первоначального автора, варьируясь, подвергаясь большим или меньшим переработкам, становясь в конечном счете произведениями коллективного творчества. 42 Юнг К.Г. О современных мифах. М., 1994. Он же. Современность и будущее // Одайник В. Психология политики. СПб., 1996. См. также работы М. Элиаде.
|
