Признаки субкультуры

Ценностные ориентации носителей тойили иной субкультуры определяются ценностями и социальной практикой общества, интерпретированными и трансформирован­ными в соответствии с характером субкультуры (просоциальным, асоциальным, антисоциальным), возрастными и иными специ­фическими потребностями, стремлениями и проблемами ее но­сителей.

Например, можно констатировать, что в возникшей в послед­нее десятилетие субкультуре молодых бизнесменов существует своя система ценностей, не противоречащая общепризнанным, но специфичная именно для ее носителей. Это высокая ценность труда (среди них очень много «трудоголиков»), ценность индиви­дуализации в способах самореализации, раскованность и фанта­зия как в деле, так и на отдыхе. Стремление представителей этой субкультуры общаться с себе подобными привело к появлению системы закрытых клубов, где собираются люди, связанные од­ним кругом интересов, — например рекламщики, шоубизнесме-ны, нефтяники и пр. В клубе собираются люди, которые в целом разделяют набор относительно сходных ценностей. Свои «клубы» имеют и носители уголовно-лагерной или более широкой кри­минальной субкультуры, которых объединяют явно антисоци­альные ценности.

Речь идет не только о фундаментальных, но и о значительно более простых ценностях. Есть общепризнанные ценности, но есть и такие, которые одни считают ценностями, а для других они таковыми не являются. Например, нередко то, что значимо для детей, подростков, юношей, девушек взрослыми оценивается как безделица (увлечение музыкой, техникой или спортом). В таких случаях признание своих ценностей они находят в среде сверст­ников с присущей ей субкультурой. Другой пример. Интересы со­временных ребят, как известно, многообразны и дифференциро-ванны. Нередко они тщательно оберегают их от внимания и влия­ния взрослых. Эти интересы для них — те ценности, которыми они обмениваются. И именно эти ценности становятся основой возникновения многочисленных групп со специфическими суб­культурами — панков, готов, металлистов, скейтистов, брейки­стов, которые далеко не всегда имеют позитивную социальную направленность, а порой прямо антисоциальны.

Наконец, многие ребята имеют интересы вполне позитивные, даже социально ценные. Но в классе, где они учатся, эти интере­сы не признаются ценностью: либо так считают их соученики, либо таково мнение педагогов. В результате класс для этих ребят — лишь место отбывания учебных занятий, а сферой реализации ценностей становится группа сверстников — носителей субкуль­туры.

В номинальных, а особенно в реальных группах носителей суб­культуры важную роль играет совокупность разделяемых ими пред­рассудков. Они могут быть как довольно безобидными, так и явно антисоциальными (например, расизм у бритоголовых — скинхе­дов). Предрассудки, с одной стороны, отражают присущие суб­культуре ценностные ориентации, а с другой — сами могут рас­сматриваться как разновидность субкультурных ценностей.

Нормы поведения, взаимодействия и взаимоотношений, прису­щие субкультурам, существенно различаются по содержанию, сферам и мере их регулятивного влияния.

В просоциальных субкультурах нормы содержательно в основном не противоречат общественным нормам, а дополняют и/или транс­формируют их, отражая специфические условия жизни и ценно­стные ориентации носителей субкультуры.

Например, в армейской субкультуре нормы взаимоотношений во внеслужебной обстановке довольно жестко дифференцируют­ся служебным положением ее конкретных носителей. С одной сто­роны, они довольно демократичны во взаимоотношениях офице­ров, занимающих идентичные должности, а с другой — могут весьма отличаться в процессе взаимодействия младших офицеров со старшими и наоборот — старших с младшими. В то же время в субкультурах, менее явно оформленных (врачей, учителей, ин­женеров), нормы взаимодействия имеют определенную специфи­ку скорее в связи с возрастом, характером и интенсивностью вза­имодействия их носителей.

В просоциальных подростково-юношеских субкультурах содер­жание норм определяется разделяемыми ценностями, характером лидерства в контактных группах, видом поселения, отчасти этно-конфессиональной и социально-культурной принадлежностью подростков, юношей и девушек.

В асоциальных субкультурах в зависимости от условий жизни и ценностных ориентации их носителей присутствуют более или менее трансформированные общественные и частично антиобще­ственные нормы, а также нормы, специфические для конкрет­ной субкультуры. Например, возникшая сравнительно недавно субкультура готов, которую можно определить как асоциальную по принятым в их среде ценностям: нормы взаимодействия с ок­ружающими (в целом вполне общепринятые) дополнились таки­ми нормами, как готовность не нравиться людям своим внешним видом, безразличие к их мнению по этому поводу, стремление шокировать некоторыми повадками (вполне безобидными).

В антисоциальных субкультурах нормы, как правило, прямо противоположны общественным, а кроме того, весьма четко де­лятся на нормы, принятые во взаимодействии со «своими» и «чу­жими».

Характер субкультуры определяет и то, в каких сферах жизни поведение, взаимодействие и взаимоотношения ее носителей ре­гулируются субкультурными нормами, а также меру настоятель­ности и эффективности регуляции. В антисоциальных, как прави­ло, довольно закрытых субкультурах, нормативная регуляция же­сткая и охватывает практически всю жизнь их носителей. Во мно­гих асоциальных и в ряде просоциальных субкультурах регуляция может охватывать лишь те сферы жизни, которые конституируют данную субкультуру, а мера императивности регуляции зависит от степени обособленности групп ее носителей.

Статусная структура существует в реальных (контактных) группах носителей той или иной субкультуры.

Статус в данном случае — положение человека в системе меж­личностных отношений той или иной группы, обусловленное его дос­тижениями в значимой для нее жизнедеятельности, репутацией, ав­торитетом, престижем, влиянием.

Степень жесткости статусной структуры в группах связана с характером субкультуры, присущими ее носителям ценностными ориентациями и нормами. В закрытых субкультурах статусная струк­тура приобретает крайнюю степень жесткости, определяя не только положение в ней ее членов, но во многом и их жизнь и судьбу в целом.

Имеющие антисоциальную направленность неформальные груп­пы создают для своих членов лишь иллюзию добровольности и свободы. На самом деле ими обычно руководят лидеры ярко выра­женного авторитарного склада, стремящиеся подавить всех осталь­ных членов. Такая группа своими нормами, содержанием жизне­деятельности и стилем взаимоотношений превращает своих чле­нов в марионеток, лишая их права на выбор, на инакомыслие и «инакоделание», а нередко и права выхода из группы.

Попутно заметим, что статусная структура имеется и в некото­рых номинальных субкультурных группах, как просоциальных (на­пример, в шоу-сообществе), так и в антисоциальных («воры в законе» в криминальной субкультуре).

Источники информации, используемые носителями субкульту­ры, хотя и могут существенно различаться по их виду, имеют иерархию, практически совпадающую в субкультурах различного характера. Обычно эта иерархия выглядит следующим образом: каналы межличностной коммуникации (в более оформленных суб­культурах особую роль играет статус человека — источника ин­формации); ТУ-программы, радиоканалы, газеты, журналы, сайты в Интернете, рассчитанные на носителей конкретной субкульту­ры; преимущественно определенные программы или передачи ра­дио и телевидения, конкретные рубрики газет и журналов, пред­ставляющие интерес для носителей данной субкультуры.

Информация, получаемая из этих источников, отобранная, трансформированная и воспринятая в соответствии с характер­ными для субкультуры ценностными ориентациями, во многом определяет содержание общения ее носителей.

Эстетические пристрастия. В каждой субкультуре можно об­наружить более или менее ярко выраженные общие для ее носи­телей увлечения, вкусы, способы свободного времяпрепровожде­ния, которые определяются их возрастными и социокультурными особенностями, условиями их жизни и имеющимися у них воз­можностями. На то, как проявляются те или иные особенности и реализуются возможности носителей субкультуры, особое влия­ние оказывает мода как социально-психологическое и культурно-экономическое явление.

Мода — форма социальной регуляции, отражающая периодиче­скую смену образцов массового поведения, дающая более или менее адекватное внешнее «оформление» постоянно меняющемуся содер­жанию жизни.

Наиболее явно мода проявляется в костюме, оформлении внеш­ности (прическа, макияж, татуировка, пирсинг и т.п.), танцах, манере поведения, речи, музыкальных и иных эстетических при­страстиях, бытовых изделиях.

Мода — одна из знаковых систем, посредством которых про­исходят межличностная и межгрупповая коммуникации, а также специфическое средство приобщения человека к социальному и культурному опыту.

Мода легко распространяется от одной социальной группы к другой, претерпевая при этом более или менее значительные транс­формации, что зависит от характера той среды, в которой она функционирует (половозрастного и социокультурного состава, ценностных ориентации, условий жизни и пр.), и в связи с этим можно говорить о модах тех или иных субкультур. «Индивид может подчеркивать эту принадлежность сознательно или бессознатель­но, активно или пассивно, но такой индикатор существует обяза­тельно. И ирокез (хохолок) панка, и походка матроса вразвалоч­ку, и наколка уголовника, и один грина (один доллар. — А. М.) фарцовщика, и старомосковская норма (произношения. — А. М.) профессора, и небрежно надетый шарф вольного художника, и широкие брюки любера... — все это сигналы принадлежности (или желания принадлежать к «гермосоциуму» (ограниченному социу­му — субкультуре. — А.М.) (В. С. Елистратов).

Так, например, мода в одежде, будучи в основных чертах все­общей, имея почти равную значимость для обоих полов, может существенно трансформироваться в тех или иных возрастных и социальных группах. Это стало реальным, поскольку современная мода отказалась от извечного диктата длины, силуэта, деталей. Наоборот, она предоставляет свободу выбора. Поэтому появились вариации моды в одежде как групповые, так и индивидуальные.

В просоциальных субкультурах взрослых мода влияет лишь на общий стиль одежды ее носителей, не имея, как правило, специ­фических особенностей и не предполагая особой скрупулезности в соблюдении ее норм. Так, если в моде мини, то большая часть взрослых женщин, которых можно отнести к массовым и не «вы­пуклым» субкультурам, укорачивает наряды. Когда эта мода про­ходит — удлиняет их. Но мало кто из них делает это утрированно.

Иначе обстоит дело в экстремальных субкультурах. Например, сексменьшинства не только неукоснительно следуют веяниям моды (и не только в одежде), но и могут значительно их транс­формировать, подчеркивая свою принадлежность к конкретной субкультуре.

Кроме того, чем ниже культурный уровень и социальный ста­тус носителей субкультуры, тем более следование моде может приобретать почти гротескные черты. Вот, например, как оцени­вает Виктор Астафьев гримасы моды в «исполнении» горожан первого поколения (а они, обычно, являются носителями довольно явно выраженной субкультуры): «...Клавочка (приехавшая в гости к дедушке и бабушке в деревню из города с родителями, одетыми примерно с таким же «шиком». — А. М.) разодета по всей моде по заграничной, по последнему крику ее, эхо которого, достигнув сибирских пределов, делается скорее похоже на хрип и обретает такие уж тона и формы, что те, кто породил моду в Европе, увидев, как тут, на наших необъятных просторах, все усовершен­ствовалось, махнули бы на свое ремесло рукой, убрали бы рас­кройные ножницы в сундук: ходите снова нагишом, люди, — нагишом приличнее...».

Мода в одежде может иметь региональные особенности. Так, по наблюдениям журналистов «Комсомольской правды», в конце 90-х гг. стильная молодежь Воронежа предпочитала кричащего цвета майки и обтягивающие кофточки, клетчатые брюки и колготки, куртки «бондеры» и «пилоты», девушки носили обувь на плат­форме, а юноши — массивные ботинки с подошвой толщиной не менее 5 см и обязательно с большим количеством разводов. В Но­восибирске среди студентов были популярны кофты, по цвету напоминающие неоновую рекламу, и водолазки «радуга» в яркую полосочку; брюки-клеш; молодые бизнесмены носили пиджаки с воротником-стоечкой а-ля Сталин или а-ля Мао Цзэ-Дун. А в Уфе приметами особой «крутизны» считались ботинки из темного ну-бука на толстой подошве, цветастая, но не яркая рубашка, джем­пер с орнаментом, не очень широкие, но и не слишком узкие штаны или джинсы «Ьеу1§-630» (хуже, если «501»), на голове — бандана.

Специфична одежда носителей автономных субкультур (она вообще может мало соотноситься с веяниями моды). Так, рокеры и металлисты носят черные кожаные куртки — «косухи», джинсы синего или черного цвета, «кенгурухи» (футболки с капюшоном) любого цвета. Рэперы предпочитают джинсы всех цветов фасона «хулиган», куртки-«аляски» или «клубные» куртки (куртки запад­ных спортивных клубов), кроссовки; причем вся одежда должна быть размера на три больше.

Одна из отличительных черт подростков и молодежи послед­них десятилетий — массовое увлечение музыкой: сначала эстрад­ной, а начиная с середины 60-х гг. — поп-, бит- и другими на­правлениями. Элементами субкультуры молодежи, условиями пре­стижности в обществе сверстников стали компетентность в совре­менной музыке (знание музыкальных групп, их солистов и лиде­ров, их биографий и дискографий), обладание современной ап­паратурой и музыкальными записями.

По данным различных исследований, ежедневно или почти ежедневно слушают музыкальные записи более 70% подростков, юношей и девушек, музыкальные радиопередачи — более 40%. Большинство предпочитают слушать музыку дома (около 80%) или в компании (более 40%).

Тип предпочитаемой музыки и выбор конкретных групп имеет свои социально-возрастные особенности. Среди поклонников «тяжелого рока», «хэви-металл» преобладают 14— 17-летние юно­ши — школьники, учащиеся ПТУ и молодые рабочие. «Битлома-ны» обычно значительно старше. Бардовская песня и джаз — увле­чения более образованных слоев молодежи и старших возрастных групп.

Журналисты утверждают, что есть и региональные различия в музыкальных пристрастиях молодежи. Так, в Воронеже в конце 90-х гг. особой популярностью пользовались среди отечественных групп «Иванушки», «Мумий тролль», «Руки вверх» и «Агата Кри­сти», из западных — «Спайс Гелз» и «Продиджи». А в Уфе в это же время увлекались «техно» (те, кто попроще), а прочие любили «Дорз», Хендрикса, «Металлику».

Свободное времяпрепровождение носителей той или иной суб­культуры имеет более или менее явные особенности в зависимо­сти от меры ее оформленности, «выпуклости».

В субкультурах взрослых свободное времяпрепровождение имеет явные особенности, если ее носители — любители определен­ных занятий. Именно этим занятиям они посвящают значитель­ную часть своего свободного времени: охоте, рыболовству, коллекционированию и пр. В довольно «выпуклых» субкультурах военнослужащих, геологов и др. собственно субкультурные осо­бенности свободного времяпрепровождения просматриваются с трудом.

В то же время появляются довольно автономные взрослые суб­культуры, существенно влияющие на свободное времяпрепровож­дение их носителей. На одном полюсе — субкультура бомжей и социального дна. На другом — «богемная буржуазия», большую часть досуга проводящая в закрытых клубах, кофейнях, в киноте­атрах, в Интернете, за чтением модных журналов, в занятиях пэйнт-боллом, картингом, дельтапланеризмом, горными лыжа­ми и прочими «дорогими игрушками».

В подростково-юношеских автономных субкультурах досуг в большой мере (а порой и полностью — например у геймеров) определяется характером увлечений их носителей — книгами Тол-киена, катанием на роликах или мотоциклах, а также характером их ценностей: агрессивный поиск антисоциальных приключений у панков и скинхедов, созерцательное ничегонеделание — у хип­пи и пр.

Наиболее распространенными способами свободного время­препровождения подростков, юношей и девушек, имеющими яв­ный субкультурный характер, можно считать слушание музыки, регулярные прогулки в компании и танцы. О музыке уже говори­лось, о прогулках речь пойдет далее, а здесь поговорим о танцах.

Поговорим, предоставив слово журналистке В.Смагиной и профессионалам «от танцев». Вот что они рассказывают на стра­ницах газеты «МК».

«Нынешние тинэйджерские танцы, — отмечает В.Смагина, — можно р;и делить на три вида: клубные танцы, брейк-данс и латиноамериканские плж; ки в виде салсы и меренги (национальный кубинский фольклор, различаю щийся ритмом и шагами). Первые популярны повсюду, вторые в опрсдо ленных клубах, третьи только начали приживаться. Мода меняется так сгрс; мительно, что каждый год приходится учиться танцевать по-новому. О попу лярной в прошлые годы Макарене давно забыли. Почти изжил себя весе лый танец хип-хоп».

В.Якушев, художественный руководитель танцшколы Мах1тит йапсе: «Что касается клубных танцев, их танцуют все, каких-то определенных на­званий они не имеют, сама музыка диктует движения. Из наиболее попу­лярных дискотечных "фенечек", пожалуй, самое распространенное — рит­мичное движение пятками вперед. При этом очень модно раскачивать кор­пусом вперед-назад под музыку. Другая манера танца под названием «ло-кинг» — хлесткие ритмичные движения рук и ног — взята из брейк-данса и адаптирована к хаус-музыке. Из брейк-данса также заимствованы всевоз­можные "волны", которые лучше всего удаются девушкам. Популярностью пользуются также латиноамериканские мелодии и афроджаз, ведь музы­кальная культура цветных диктует и танцевальную моду».

Никогда дискотечные движения за последние годы не были такими плав­ными, как сейчас. «По сравнению с танцами прошлых дискотек, движения стали более мягкими, появилась "пружиночка". Ушла "буратинистость" в танце. Сейчас резкость в движениях на танцполе считается признаком ло-ховатости, так танцевать не принято, — рассказывает А. Теслин из Мах'итшт с!апсе, — хотя кое-что сохранилось. По-прежнему, танцуя, модно выделять какие-то физиологические особенности (очевидно, имеются в виду телес­ные особенности. — А. М.): девочки демонстрируют свои, мальчики — свои. Это было и будет всегда, это красиво и естественно. Другой вопрос, в каких движениях это будет выражено, — тут уже диктует мода...

Сейчас так много разнообразной музыки, что под каждый сингл можно придумать отдельный танец, было бы желание и умение импровизировать. Движения (и это ни для кого не секрет) приходят из западных клипов, их перенимают дискотечные танцоры и внедряют в массы.

Дискотечные традиции отмирают и появляются. Когда-то танцевали в кружочек, теперь это считается верхом невежества. Танцуют либо вдвоем, либо поодиночке. Раньше одинокий танцующий смотрелся как-то странно. Теперь это самая популярная модель поведения на дискотеке.

Такое всем известное на дискотеке явление, как "медляк", встречается все реже и реже. В отдельных клубах существуют сеты с медленной музы­кой, но в целом "близкие танцы" уходят в прошлое.

Современный танцпол уменьшается в размерах. В прогрессивных клу­бах прослеживается тенденция к минимализму. Остались огромные, раз­мером со спортзал, площадки, но такая площадь, как правило, не заполня­ется, танцуют на клочке, и от этого создается ощущение, что в клубе никого нет. Неуютно и несовременно. Ну а если кому-то нужен простор и размах — пожалуйста, на школьную дискотеку.

Дискотека изменилась не только внешне. Другой стала работа ди-джея, если раньше он или МС (ведущий дискотек времен хип-хопа) активно об­щались с публикой, то сегодня от него иногда и слова не дождешься. Пуб лика стала менее заводная, ди-джеи это чувствуют и перестают работать с массами. Сегодня для многих ди-джеев остается загадкой, как раскачать народ. Зато последние годы на дискотеках работают профессиональные танцоры, которые призваны зажигать танцующих и подавать пример».

Одним из наиболее очевидных признаков той или иной суб­культуры является жаргон.

Жаргон — своеобразный диалект, отличающий носителей опреде­ленной субкультуры. Он объединяет не замещающие, а становящи­еся рядом — для специальных функций — элементы словарного мышления. Лексический состав жаргона обычно довольно подви­жен, непостоянен. Слова появляются, исчезают, коверкаются, «скрещиваются». В течение определенного времени, как правило, относительно короткого, жаргон во многом обновляется. В рамках жаргона происходит постоянное пополнение синонимических рядов и замещение их элементов (например, в молодежном жар­гоне — «балдеть», «тащиться», «запасть»).

Словари разных жаргонов пересекаются, накладываются, пе­ретекают друг в друга. Поэтому попытки группировать жаргонную лексику по словарям по большей части неудачны.

Жаргон в любой субкультуре — явление многослойное, вклю­чающее в себя несколько групп слов и выражений.

Так, профессиональный жаргон в обязательном порядке соче­тает в себе три слоя (В.С.Елистратов). Во-первых, обязатель­ный слой эзотерики (тайны от непрофессионалов), который, впро­чем, не стоит преувеличивать. Во-вторых, слой собственно про­фессиональный, т.е. обозначение конкретных реалий, понятий, связанных с профессиональной деятельностью («дед» — старший механик, «рыбкин» — мастер по разделке улова — у моряков рыбо­ловного флота; «охлажденка» — замороженное мясо, облитое го­рячей водой для увеличения веса; «спутник» — кусок чего-либо, который постоянно подбрасывается на весы во время взвешивания товара, а затем незаметно снимается — у рыночных продавцов). В-третьих, слой смеховой, направленный на клиента, на «чужого».

Подростково-юношеский жаргон включает в себя, как прави­ло, следующие ел о и. Первый — общеупотребительные слова и выражения, получившие в жаргоне иное содержательное значе­ние («кекс» — парень, «париться» — беспокоиться, «предки», «шнурки» — родители; «упакован выше крыши» — очень модно одет). Второй — общеупотребительные слова и выражения, кото­рым в жаргоне придается многозначная экспрессивная окраска, что позволяет употреблять их в значительно большем количестве случаев, чем это принято речевыми нормами («железно», «чет­ко», «круто», «чумово», «грузить»). Третий — слова, бытующие только в жаргоне («салага», «клевый», «прикид» — одежда; анг­лицизмы; слова из блатной лексики). Четвертый — слова и выра­жения, употребляемые лишь в отдельных регионах, в том числе и имеющие корни в областных диалектах (так, в конце 90-х гг.: в Уфе — «попутал» — заболел, «хвост положить» — «снять» девуш­ку; в Новосибирске — «круто, прикинь, да?», «как бы, затратил» — достал, надоел). Пятый — слова, употребляемые в автономных субкультурах (у байкеров, роллеров, металлистов и др.). Наконец, некоторые компании юношей и девушек используют слова и вы­ражения, подлинный смысл которых понятен только им.

Особняком стоит жаргон криминальных групп, который не­редко настолько специфичен, что совершенно непонятен окру­жающим (неслучайно издано несколько словарей, которые ис­пользуют в работе с «подопечными» сотрудники правоохранитель­ных органов).

Жаргоны существенно различны по количеству входящих в них лексических единиц, доминирующей экспрессивной окраске и интенсивности использования. (Эти показатели максимальны в юношеском и девиантных жаргонах.)

Во многих субкультурах рождается и бытует свой фольклор — комплекс словесных, музыкальных, игровых, изобразительных видов творчества.

Словесный вид творчества включает в себя различные предания из истории сообщества носителей субкультуры, о жизни и «деяни­ях» ее легендарных представителей, специфические по содержа­нию стихотворные и прозаические произведения, анекдоты, а в детской субкультуре — считалки, дразнилки, страшилки и пр.

Музыкальный фольклор — это, как правило, песни, выражаю­щие определенное мировосприятие и отношение к окружающе­му, чувства и стремления, особенности стиля жизни и мышле­ния, отражающие и пропагандирующие ценности и нормы суб­культуры, рассказывающие о каких-либо реальных или мифиче­ских событиях в жизни ее носителей.

Игры могут быть как созданные в рамках субкультуры (интел­лектуальные, карточные — в девиантных, подвижные — в дет­ской и т.д.), гак и общеизвестные (нередко в той или иной мере модифицированные), которые стали значимыми как признак при­надлежности играющих к той или иной субкультуре.

Среди изобразительных видов фольклорного творчества следу­ет выделить граффити. Термин «граффити» происходит от италь­янского «ёгагТко» и означает «проводить линии», «писать караку­лями», «выцарапывать». Он обозначает всякую неразрешенную надпись, знак, сделанные любым способом (мелом, ручками и карандашами, маркерами, краской, выцарапанных и выбитых) на объектах общественной и частной собственности (на стенах домов, заборах, скамейках, в транспорте, в туалетах, лифтах, на лестницах, на партах и столах и даже на памятниках культуры). Граффити содержат разнообразные сообщения, ругательства, из­речения, рисунки, символы. Граффити — средство утверждения групповой идентичности носителей субкультуры (написание имен рок-идолов, названий спорткоманд и т.д.), протест против соци­альных и культурных норм (изображение табуируемых слов и сим­волов, соответствующие сентенции и призывы и т.д.), отраже­ние злобных реакций на конкретных людей и этнические груп­пы (А. А. Скороходова).

Субкультурному фольклору присущи специфические призна­ки любого фольклора — коллективность творческого процесса, традиционность, нефиксированные формы передачи произведе­ний от поколения к поколению и от одних носителей субкульту­ры к другим, вариативность формы и содержания.

В той или иной конкретной субкультуре набор видов фольк­лорного творчества и его содержание различаются в зависимости от ее характера, меры оформленности, степени закрытости. Так, в субкультурах детской, юношеской, религиозных сект, крими­нальных сообществ наличествуют все виды творчества.

В то же время в фольклоре субкультур тех или иных социальных и профессиональных слоев, неформальных движений, самодея­тельных и любительских объединений присутствуют либо лишь словесное творчество, либо словесное и музыкальное, либо сло­весное и игровое.

Завершая характеристику основных признаков субкультуры, следует подчеркнуть, что в совокупности субкультуры представ­ляют собой специфический способ дифференциации развитых национальных культур, их трансляции на те или иные общности, а также маркирования (наглядного обозначения) социальной и возрастной стратификации общества. Просоциальные и отчасти асоциальные субкультуры способствуют стабилизации общества и личности, а антисоциальные и часть асоциальных — их дезорга­низации. Одни субкультуры выступают как контркультуры (уго­ловно-лагерная, хиппи и т.п.), а другие — порождают инноваци­онные явления и способствуют включению этих явлений в куль­туру общества.