Сего дня, 23 сентября 1915 года, пребывая целый день в стремительных работах по осмотру помещений, освободившихся после отъезда дипломатического корпуса с праздненства, надеялся я забыться от размышлений своих о кризисе среди современной политической молодежи. Размышления сии постигли меня вчера при общении Его Императорского Высочества Николая II Александровича с господами депутатами Государственной Думы Адамом Бернгардовичем Радеком, Рудольфом Фердинандовичем Сиверсом и Его Светлостью юным графом Павлом Васильевичем Потемкиным. Господа сии привлекли Его Императорское Высочество своей шумной компанией, выпивавшей горячительные напитки у стен собора Успения Божьей Матери и ведущей себя крайней неприличиствующе светлому празднику тысячастолетия происхождения династийного рода Всероссийских монархов Рюриков-Романовых. В частности, из неприличиствующих моментов господа депутаты разбрасывали вокруг себя предметы остатки оболочек пищи, которые следовало бы утилизировать, и достаточно громко сквернословили. Не знаю, что мне сделать прежде. Рассказать о беседе государя с неприличиствующе себя ведшими представителями народной государственной власти или же записать политические размышления, возникшие у меня в ходе обдумывания поведения представителей государственной народной власти на глазах благородной публики, представлявшей из себя многочисленное международное собрание.
Пожалуй, прежде я все же опишу беседу молодых людей с императором. Беседу, на мой скромный взгляд, чрезвычайно печальную для устоев современного общества, а уж после приведу свои выводы и размышления. И так, заметив молодых людей, ведших себя крайне неприлично, Николай Александрович соизволили направится к ним с сыном, дабы остановить их дурственное поведение, весьма и весьма порочащее лицо России в глазах международной общественности. Молодые люди, пребывавшие в компании 8 человек, держали в руках алкогольные напитки и поедали захваченные с собой разнообразные съестные припасы. Пикник сей был значительно бы более удачным, если бы молодым людям удалось не распространять вокруг себя мусорные от собственного пикника отходы и не сквернословить, о чем и сделал молодым людям замечание Его Императорское Высочество.
Молодые люди, а всем визави Его Императорского Величества, было не более двадцати пяти - двадцати семи лет отроду, пребывали в достаточно странной форме одежды для столь великого праздненства, как тысячастолетие происхождения династийного рода Всероссийских монархов. Господин Радек присутствовал здесь в курточке заводского рабочего, Господин Сиверс имел приколотым на губу в виде кулонального украшения небольшой кельтский якорь, господин же Потемкин прибывали в грязной обуви, с немытыми волосами и в рваном с левой стороны жилете. Происхождение сей дыры вскоре стало нам с Николаем Александровичем совершенно понятным, когда молодые люди, изобразив, что не видят подошедшего государя, принялись распивать дурной ирландский виски, прежде смазывая свой рот странным белым порошком, черпаемым из дыры в жилете Его Светлости графа Потемкина.
- Молодые люди, - решил применить строгость Его Императорское Высочество Николай II Александрович после минутного игнорирования нашего присутствия: - Позвольте узнать на каких правах Вы находитесь на столь серьезном праздновании, какие чины имеет и каковы Ваши имена?
В ответ на это заявление из карманов пикейных жилетов на белый свет Соборной площади были извлечены пригласительные билеты на праздненство на имя восьмерых представителей Государственной Думы. Пригласительный билет Его Светлости графа Потемкина был основательно забрызган странной зеленоватой субстанцией, сохранившей запах рвоты. Имен своих молодые люди не назвали.
- Имена указаны в билетах, светлейший князь, - не сдержав звук отрыжки, произнес полноватый Александр Алексеевич Полозов.
- Вам следует тщательнее выбирать напитки, - парировал Его Императорское Высочество: - Тогда не будет проблем с желудком, кои странны в Вашем молодом возрасте, но я подошел к вашему обществу нынче, чтобы и вовсе упредить вас от распития спиртных напитков в столь величественной обстановке. Неприятно видеть, как со стороны депутатов Государственной Думы в очередной раз девальвируются нормы общественного поведения. Если Вы желаете напится и покутить, то ступайте в кабак, здесь на Соборной площади место проведения государственного праздника и здесь присутствуют высшие государственные особы многих стран. К высшим государственным особам вам всем стоит причислять и себя, ибо вы каждодневно присутствует либо вам должно присутствовать на заседаниях высшего народного органа государственной власти.
- К сожалению, мы не "каждодневно" присутствуем на заседаниях Государственной Думы, - по кошачьи выгнул худую спину господин Радек, интонационно при произнесении слова "каждодневно" он стремился пародировать Его Императорское Величество: - Нынче мы вынуждены присутствовать здесь, в Московском Кремле, а не на Шпалерной. Возможно, заседание, которое бы мы могли провести сегодня было бы очень плодотворным! А мы гнием здесь, посреди Кремля! Прибываем, так сказать, в нирване и счастии от забот тысячелетней власти о своем народе. Вот и наследничка Вы привели. Будет продолжать славные тысячестолетние традиции, когда подрастет.
При этих словах господин Радек попытался взять Алешу за подбородок, но наш молодой человек ловко увернулся. В ту же секунду произошло и другое совершенно ужасающее своей картинной неряшливостью действие. Господин Полозов, уронив обертку от жирного цыпленка табака и вернув компаньонам бутылку зеленого Green Spot 6-years Pure Pat Still of Whiskey, направился за кусты дерезы, что во множестве украшали газон вокруг монастыря. Цель его путешествия предугадать было несложно.
- Стоять! - рявкнул Его Императорское Величество Николай Александрович: - Стоять, мерзавец! Урна на два шага левее - не сметь портить газоны!
Крик Его Императорского Величества, правда, возымел совершенно иное действие. Господин Полозов, перепуганный громогласностью нашего льва, сделал резкое движение вперед, споткнулся и рухнул в кусты, издавая неприличиствующие звуки, свидетельствующие об освобождении желудка. Несколько из компаньонов господина Полозова кинулись ему на помощь, некоторые весело рассмеялись. Но после второго разъяренного рыка государя господин Полозов был отведен компаньонами к урне, где над его внешним видом заботливо принялись трудится с трудом держащиеся на ногах компаньоны.
- А вы ведь нас даже выгнать не можете, Николай Александрович, - прищурился юный граф Павел Васильевич Потемкин и, подняв голову к небу, принялся сквозь пальцы рассматривать облака: - Потому как не Вы приглашения подписывали. Не Вы есть лидер и символ нации. Не Вы... Вам должно быть обидно? Несправедливо несколько... столько сил Вы положили на проведение данного праздненства. Сколько финансовых средств, в том числе и собственных потратили. Газеты писали, как важна для Вас идея консолидации нации в глобальную эпоху расцвета капитализма и безумного развития научно-технического прогресса... А вот получается не Вам консолидировать нацию...
Признаться, не дослушав речь господина Полозова я удалился за караулом, дабы привести молодых людей в порядок и выдворить их с праздничной территории. К моему возвращению я наблюдал сцену рыцарского поведения Алеши, выступившего в защиту отца. Когда рота караула окружила зачинщиков беспорядков, молодой человек поднял с земли бумажную салфетку и, положив ее в карман господина Радека, заметил, сверкнув своим лучистым взглядом Александры Федоровны: "Митрополит Флавиан из собственных средств заменил помойные урны, здесь, на Соборной площади. Нынче они красивы и снабжены молитвами, что кажется мне, определенно, восхитительным. Особенно, в свете молитв господина Полозова. В следующий раз, непременно, воспользуйтесь урнами, если надумаете вновь устроить пикник в общественном месте или на улице." На сем караул удалился, уведя с собой думских хамов, мы же, прибрав территорию, воротились к праздненству.
Вот какие раздумья преследовали меня сегодня полный день, в связи с данной перетурбацией, не описанной мной вчера в свете иных событий. Все молодые люди, что уведены были караулом, имели мандаты депутатов Государственной Думы и, вполне возможно, в связи с очевидной бедностью господина Радека и господина Сиверса имеют посты депутатов, не благодаря покупке места в списке партии, но благодаря избираемости народной. Несомненно, они чрезвычайно молоды для подобных государственных постов и чрезвычайно легкомысленны. Хотя зря я сужу о бедности данных персон, ибо имеют они доступ не только к дурному ирландскому виски и депутатским мандатам, но и белому порошку толченого мела, коей в излишестве был найден караульным отрядом в потайном кармане жилета Его Светлости графа Павла Потемкина. Все зачинщики вчерашних беспорядков пору расцвета познаний своих прожили искючительно в царствие Николая Александровича, царствие воистину благодатное и кропотливое. Как же случилось так, что ни среди родственников, ни в гимназиях, ни в университетах не получили они должного уважения к основам государственной власти? Хотя, возможно, сие есть старческое брюзжание, а молодежь фрондерствует, как и во все времена, и к пятидесяти-сорока, а может и тридцати годам господа Сиверсы и Радеки обретут респектабельность достойных предпринимателей или фешенебельность уважаемых ученых, отказавшись от использования толченого афганского мела в качестве пищи, но нынче сердце мое сжимается. Все чаще глядя на молодых, пытающихся добиться государственных должностей людей я вспоминаю разговор Его Императорского Величества Вильгельма II c Его Императорским Величеством Николаем Александровичем о том, что под воздействием легких капиталистических денег возникают в моральном сознании общества некие гнилые подушки, невидимые под налетом комфортабельности и предсказуемости жизни, но весьма эффективные в своем гниении для разложения сознания молодежи видимостью свободомыслия и противоречивости обустроенной жизни родителей. И многократно прав, Его Императорское Величество Вильгельм II гниение сие возможно лишь при наличии у молодых людей легких финансовых средств, кои легкодоступны в пору капитализма. Как тут не вспомнить слова князя Милославского, расстроенного, что дети и в России, и в Германии используют сухие рабочие картофельные обеды в качестве лакомства, нарушая пищеварение собственных желудков. Беда мира и беда России в том, что "перелакомили" мы своих детей и ограничить их в поиске лакомств не стараемся, ибо сами сбиваемся с ног в быструю эпоху капитализма, не успевая реагировать на все ее вызовы. А дети наши, не удовлетворившись только лакомствами детскими, тянут руки к лакомствам политическим, и, что самое страшное, к лакомствам финансовым, что на руку финансовым воротилам капитализма. Видимый порядок в России нынче пугает меня, ибо государство мы легкодоходное и жизнь многих русских людей более полна соблазнов, чем жизнь скорбящего люда европейского, а чем более легок и быстр доход, чем больше соблазнов в обществе, тем стремительнее вращается колесо времени и колесо забот. Справится ли нынешнее поколении русских родителей с вызовами капиталистического легкоденежного общества, достойных ли подданных воспитывают нынче в гимнасиях? Смогут ли они исправить то, что с такой легкостью творят юные дети нынешней России с собственным государством, теряя в круговерти финансовой понимание о собственном тысячелетнем государственном достоинстве. Тысячастолетнем... Своевременно ли очнутся они от своего фрондерства против тысячелетнего стремления нации к порядку и созиданию или окажемся мы вновь перед рытвиной семибоярщины Самозваннической России? Ох, сколько же я вопросов назадавал сам себе нынче. Сказывается во мне зов великих предков моих к историческим изысканиям. Неудержимо сказывается. (Впрочем, дар моих предков меркнет перед трудолюбием монархов, с радостью вспомнил я ныне, что подарил мне Его Императорское Величество Вильгельм II для рецензирования одну из статей собственного романа, пытающегося понять жизнь легкоденежного общества в Российской Империии, романа "Бесы". Предыдущие статьи из сего романа необычайно увлекли меня, если бы не расстройство от господ депутатов, непременно, я бы уже принялся за чтение сего ценного дара).
