Глава 25. Макаркин достал из кармана платок, вытер лицо и устало сказал:

 

Макаркин достал из кармана платок, вытер лицо и устало сказал:

- Простить себе не могу, что в тот день, выложив жене все сплетни, лег спокойно спать, а наутро уехал. Следовало забыть о делах, поговорить с Лизой еще раз, обсудить детали, а я оставил ее переваривать в одиночестве брошенную вскользь крайне важную для супруги информацию, не учел ее личностные особенности. Лиза была добрым человеком, она наивно считала всех людей хорошими, помогала даже совершенно посторонним. Понимаете?

Я, моментально вспомнив, с какой охотой Макаркина рассказала мне о новинках косметологии, кивнула.

- Ну а уж тех, кого Лиза считала друзьями, она защищала, словно тигр, - мерно продолжал Антон. - Думаю, после моего отъезда жена побегала по квартире, а потом позвонила Ане и спросила ту: «Ты делала дубликаты наших ключей? Воровала деньги?» Наверное, Анна растерялась от такой наивной прямоты, не сумела скрыть своего страха или изумления. Лиза поняла, что я был прав, и потребовала вернуть украденное, попросила отдать ключи. Галкина примчалась к ней, стала отнекиваться, разгорелся скандал… Лиза небось сгоряча ляпнула: «Не хочешь по‑хорошему - вызываю милицию, пусть тебя в отделении допросят». Я уже говорил, что жена обладала крайней - бескрайней! - наивностью, наверняка она полагала, что последней фразой припугнет Галкину, но та взбеленилась и налетела на Лизу… Впрочем, подробностей я никаких не знаю, следователь со мной пока не разговаривал, я вызван на допрос только завтра. Вот как получается: погибла Лиза за тридцать тысяч рублей!

- И за глиняную кошку, - невесть по какой причине продолжила я.

Внезапно Антон вскочил, потом, резко повернувшись, кинулся в коридор. Я, слегка испугавшись, бросилась за ним.

Не обращая на меня внимания, Макаркин влетел в супружескую спальню, распахнул огромный шкаф и начал методично вышвыривать на пол полотенца, наволочки, простыни, пододеяльники…

- Что вы делаете? - попыталась я остановить врача.

- Ищу кошку, - странно спокойным голосом пояснил Антон. - Хочу ее вон вышвырнуть, мне не нужны мрачные талисманы!

- Остановитесь… - взмолилась я, - успокойтесь…

Антон, все так же не обращая на меня ни малейшего внимания, кидал теперь на ковер нижнее белье. Я стала быстро поднимать вещи, аккуратно складывать их и класть на широкую кровать. У Макаркина истерика, не надо сейчас с ним спорить, пусть достанет дурацкую фигурку, выкинет ее из окна и успокоится.

Шкаф опустел, Антон повернулся ко мне и с легким удивлением заметил:

- Кошки нет.

- Вы уверены? - удивилась я.

- Убедитесь сами, - вновь очень спокойно откликнулся хозяин. - Вот полки и вещи. Никаких фигурок.

- Может, Лиза ее переложила?

- Зачем?

- Не знаю.

- И куда?

Я растерянно пожала плечами:

- Квартира большая, места полно. Да хоть на антресоли.

- У нас их нет.

- В других шкафах посмотрите.

Антон сел на кровать, проигнорировав мое предложение.

- Теперь понятно, - вдруг произнес он четким и ясным голосом.

- Что? - слегка обеспокоившись его психическим здоровьем, спросила я.

Макаркин окинул взглядом кипу пододеяльников.

- Лиза была идеальной хозяйкой, очень аккуратной. У нее в шкафах строгий порядок: на средней полке простыни и полотенца, и никак не иначе. Понимаете?

- Многие женщины так делают.

- Верно, только Елизавета никогда не нарушала заведенные правила.

- Похвальное качество.

- Но сейчас‑то! Обратите внимание! Я открыл дверцу, начал вынимать простыни… Помните?

- Да.

- Они лежали на самом верху. Так?

- Насколько помню, да. Вы подошли, подняли руки, схватили стопку…

- Вот! Вот! Вот! - вдруг резко оживился Антон. - Но Лиза всегда хранила простыни внизу! Она была маленького роста, не дотягивалась до верхних полок, а простыни меняют часто. Поэтому жена держала их на удобной для себя высоте. А теперь они оказались там, где всегда хранились махровые простыни. Мы ими пользовались лишь в очень жаркие летние дни - накрывались вместо одеял. Кто перепутал содержимое шкафа?

- Может, Лиза сама…

- Нет! Невозможно! Кстати, коробка‑то с деньгами на месте. Смотрите, я ее вынул со второй полки. Но Лиза хранила «сейф» на третьей!

Антон открыл крышку довольно объемистой жестянки, и я увидела стопки денег, перехваченные резинками. На полях верхних купюр чья‑то рука очень аккуратно написала фиолетовыми чернилами цифру «100».

- По‑моему, вы сейчас зациклились на ерунде. Жестянка находилась чуть выше, Лиза переместила ее ниже, - вздохнула я.

- Это невозможно, повторяю. Поймите, Лиза не могла так поступить. У нас на кухне чашки в буфете всегда стоят ручками вправо. А влево - никогда! У жены такой характер… был. Она страдала, если нарушался порядок. Сколько раз мы ругались из‑за того, что я не туда сунул ботинки, что, придя домой, поставил их не на ту полочку галошницы!

- Значит, деньги ваши целы?

- Да, - закивал Антон. - Лиза на листке пополнение фиксировала, и бумажка тут сбоку лежит.

- Посчитайте, не пропало ли что… - предложила я и ушла на кухню.

В голове вальсом кружились не слишком приятные мысли. Увы, никакой особой сложности в этом деле нет. Ситуация проста, словно веник. Думаю, многие из нас, к великому своему сожалению, сталкивались с фактом, когда из письменного стола или из‑под матраса (или где там народ прячет заначку) испарялись купюры. И чаше всего воришка был легко вычисляем - им оказывался, как правило, кто‑то из детишек, решивший погулять на славу. Некая доза витамина "Р", или, попросту, порка ремнем, обычно отбивает у младшего поколения охоту лазить по сумкам. Сложнее дело обстоит, если дети вне подозрений. Значит, исчезновение денег - не ребячья шалость, а нехороший замысел взрослого человека. Впрочем, деньги могут пропасть и из офиса. Очень неприятно осознавать, что кто‑то из твоих гостей или коллег вор. Чаще всего милицию к рассмотрению таких происшествий не привлекают - не хотят выносить сор из избы, не желают портить жизнь приятелю. И, между прочим, зря не предают дурно пахнущее происшествие огласке. Человек, уличенный в подобных действиях и не получивший за них никакого наказания, кроме увольнения с работы или отлучения от дома, станет воровать дальше. Сейчас Антон стопроцентно обнаружит отсутствие некой суммы. Очевидно, Аня еще раз поживилась в том же месте и тогда перепутала белье, а Лиза просто не успела заметить беспорядок.

- Все на месте, - заявил Макаркин, входя в кухню, - до копеечки, за исключением тех тридцати тысяч.

- Вы хорошо посчитали?

- Я был очень аккуратен. Деньги целы. Испарилась лишь статуэтка.

- А как она выглядела? - задала я от растерянности совершенно ненужный в данной ситуации вопрос.

Антон скривился.

- Поделка из глины, раскрашенная краской фигурка кошки с красным бантом на шее. Больше сказать нечего. Может, она ценная? Вдруг ни Лиза, ни я не поняли стоимости вещи? Но кто ее украл? Неужели Аня? Зачем ей дурацкая поделка? Ничего не понимаю!

- Насколько помню, Лиза сообщила вам, что отец приобрел кошек у мужа Теодоры Блюм?

- Да, - кивнул Антон. - Она запомнила имя, потому что часто слышала, как неотвратимо теряющая разум мать ежедневно повторяла: «Теодора Блюм… И из‑за нее случилась беда… Она постаралась, Теодора Блюм… Ее статуэтки счастье приносят!» - и так по несколько раз в сутки, иногда посередине ночи.

- И Лиза не пошла к этой Блюм? Не стала расспрашивать женщину?

Антон с изумлением глянул на меня:

- Зачем? Что можно узнать? О чем? О ком? Где искать тетку? Нет, конечно. Лиза просто пыталась облегчить страдания сумасшедшей, но потом сообразила - маме уже не помочь. Вот такая семейная трагедия. Я очень надеюсь, что Аню осудят на долгие, долгие годы. Жаль, что в нашей стране отменили смертную казнь! Кстати, вы за или против нее?

Неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.

- Простите, не поняла?

- Вы за или против смертной казни? - мрачно повторил свой вопрос Антон.

- Нельзя отвечать смертью на смерть, - тихо ответила я. - Невозможно лишать человека жизни, его следует просто изолировать от общества, расстрел по приговору суда - это узаконенное убийство. И потом, случаются ошибки следствия, по делу одного маньяка‑убийцы высшая мера наказания была применена в отношении абсолютно невинного человека. Потом преступника поймали, истина выяснилась, но покойного‑то не оживить! Отмена смертной казни позволяет избежать страшных ошибок.

Антон очень спокойно посмотрел на меня.

- Я тоже так считал… до убийства Лизы. Скажите, если у вас убьют ребенка, или сестру, или мужа, вы сможете простить преступника?

- Нет! - воскликнула я. - Лично бы растерзала его! Разорвала на куски!

- Но ведь невозможно лишать человека жизни по приговору суда, это, по‑вашему, узаконенное убийство, - повторил Макаркин только что сказанную мной фразу.

Я растерянно примолкла.

- Вот‑вот, чужую беду руками разведу… - мерно продолжил Антон. - Все мы умные, благородные, жалостливые… пока горе в ворота не постучало. Я вот очень хочу, чтобы Аня получила по заслугам, и жалею, что ее нельзя расстрелять или повесить! Но мне юристы объяснили: девчонка вообще может выскочить сухой из воды, отделаться ерундовым сроком, ведь она очень молода и ранее не судима. Так вот, я начну действовать: обойду жильцов с письмом, в котором будет требование максимального наказания. Я обращусь в газеты, подниму вселенский скандал, заставлю судью прислушаться к общественному мнению! Вы подпишете бумагу?

Я быстро пошла в коридор, бормоча:

- Совсем забыла - у меня же на плите суп стоит… Вот растяпа! Побежала в магазин за луком, встретила вас, и все из головы вымело…

- Мы столкнулись на первом этаже, - напомнил Макаркин, - вы не уходили из дома, а входили в него. Ладно, огромное вам спасибо за доброту: за сваренный суп и за то, что выслушали дурака. Я не болтлив, но отчего‑то сейчас постоянно испытываю желание говорить о Лизе.

- Всегда к вашим услугам, только свистните, сразу прибегу, - пробурчала я и вышла на лестничную клетку.

Макаркин запер за мной дверь, пару секунд я тупо постояла у лифта, пытаясь побороть вдруг навалившуюся усталость. Может, люди, рассказывающие об энергетических вампирах, правы? Я ведь просто слушала Антона. Он был спокоен, не закатывал истерик, лишь один раз вышел из себя, когда начал выбрасывать белье из шкафа… Почему же тогда я еле жива?

Сзади послышался тихий скрип, и я быстро оглянулась. На двери, ведущей в квартиру Веры Данильченко, той самой бдительной соседки Макаркиной, которая заперла на месте преступления Аню Галкину, покачивался на гвозде пластмассовый номер. Очевидно, сплетница вновь на «рабочем месте» - притаилась за створкой, глядит в глазок, а сейчас осторожно чуть‑чуть приоткрыла дверь, думает через крохотную щель услышать что‑нибудь интересное…

Решив никак не реагировать на «наружное наблюдение», я вошла в лифт и поехала к себе. Сейчас рухну в кровать, а завтра встану пораньше и отправлюсь к Теодоре Вольфовне Блюм. Надеюсь, пожилая дама не потеряла разума и мне удастся разговорить ее.

Вас, наверное, удивляет мое желание возиться с делом, которое ясно, словно выеденное яйцо: Аню уличили в краже, и девушка в запале убила Лизу. Но отчего‑то госпожу Тараканову грызли сомнения. Слишком уж много улик, свидетельствующих против Галкиной: ее взяли на месте происшествия, Антон завтра расскажет следователю об исчезновении ключей и денег. И девушка должна понимать, что Макаркин скажет о своих подозрениях. Но Анна упорно отрицает свою вину. Она дура? Или, несмотря на юный возраст, обладает совершенно железным характером? Олег говорил мне, что даже самые матерые уголовники под давлением улик складывают лапки и произносят:

- Ну ладно, начальник, твоя взяла.

А тут молодая девушка, которая не «колется», хотя следователь предъявил ей совершенно бесспорные доказательства вины. Почему Аня не сдает своих позиций? Надеется, что ей сбавят срок? Но на судей лучше подействуют раскаяние, слезы, фразы типа: «Не хотела убивать… в глазах потемнело… ничего не помню… теперь целыми днями молюсь за душу Лизы Макаркиной…»

Неужели Аня настолько наглая, что не испугалась ареста и сохранила полнейшее самообладание? Думаю, нет. Скорей всего, Галкина сейчас напугана. Тогда отчего отрицает вину? Вдруг и впрямь она не причастна к смерти Лизы? Деньги украла, кошку тоже унесла, еще раньше, не в тот день, когда ее арестовали, но Макаркину не убивала… А зачем Ане фигурка? Какую ценность представляет глиняная поделка?