От автора 3 страница

Наступает момент, когда, выполнив “домашнее задание” по анализу конфликта, внутренней и теоретической подготовке, группа решает предпринять первые практические шаги. Начинать лучше с небольших акций, ни одна из которых не превысит ничьих возможностей и ограниченного опыта. В дальнейшем можно поэтапно наращивать масштабы отдельных выступлений и движения в целом.

 

* * *

 

Ненасильственные действия как таковые начинаются с применения “легких орудий” ненасилия. К их числу относятся диалог, переговоры, посреднические миссии.

Диалог - нечто такое, чего адепты ненасилия никогда не отвергают и к чему они готовы всегда. Его основу во многом составляют те же принципы, на которых строится анализ конфликта.

Прежде всего, необходимо уяснить, в чем состоит правда противоположной стороны. Постарайтесь разглядеть то хорошее и доброе, что есть в противнике, даже если сам он предал это добро, и оно стало почти неразличимо. Ведь Бог, творя людей, заронил искру Божию в каждого из нас. Разглядев ее в своем противнике, вы найдете способ общения с ним как равного с равным.

Открыв для себя его правду, вы должны будете признать свою неправоту по отношению к противнику, сообщить ему об этом - как и о том, что прежде не ценили по достоинству его правду. Очевидно, что, прийдя к противнику со словами такого признания, вы вызовете реакцию, отличную от той, чем та, которую вызвали бы попытки пристыдить его за несправедливые дела.

Надо признать и долю своей ответственности за разгоревшийся конфликт даже в том случае, если она заключается лишь в молчаливом бездействии. Признание нашей доли ответственности, проявленной нами слабости - дополнительный шаг на пути к развеиванию предрассудков, к преодолению враждебности противника, шаг, приближающий и его к пониманию, что он действует несправедливо.

Как правильнее всего представить факты несправедливости? Собственно говоря, что есть зло, что есть несправедливость? Недостаток уважения к человеческой личности, недостаток любви, и не более того. Кто из нас не повинен в этом? Но одно дело, когда этим грешит уборщик, кое-как метущий улицу, и совсем другое - крупный собственник, лицо, облеченное духовной или светской властью. Несправедливость, допущенная таким человеком, причиняет тяжкие страдания тысячам.

Будучи, по сути дела, повинны в том же грехе, мы указываем на несправедливость спокойно и объективно, осуждая деструктивное поведение и поступки, но не лично тех, кто их совершает. Им следует показать, что их сотрудничество необходимо для решения проблемы, а мы сами твердо привержены борьбе за справедливость.

Не вступайте в диалог, не подготовив конкретных предложений. Чтобы состоялась плодотворная дискуссия, предложите решение хотя бы одной проблемы. Очень важно, чтобы решение было выдвинуто не главными творцами несправедливости, но ее жертвами. Оно должно выражать их надежды, соответствовать их возможностям, гармонировать с теми средствами, которые доступны им для его осуществления.

Не забудем, что движение к великим целям совершается постепенно, шаг за шагом. Наши предложения должны оставаться реалистичными, не выходящими за рамки возможного. Тогда они, вполне вероятно, будут восприняты не как ультиматум, а как нечто взаимоприемлемое. Искусством апеллировать к совести оппонента так, чтобы в момент, когда предложение высказано, он уже сам внутренне приблизился к нему, мастерски владел Ганди.

Определяя состав делегации, направляемой на переговоры, следует включить в нее как людей, хорошо владеющих устной речью, так и тех, кто хорошо мыслит, ибо два эти дара не всегда совмещаются в одном человеке. И еще этой группе необходим “мотор” - не “умник”, не “говорун”, быть может, как раз поэтому и ставший жертвой несправедливости, но в то же время жаждущий ее исправления всей душой. Бог творит нас по принципу взаимодополняемости, и нам следует объединять наши дарования в борьбе за угодные Ему цели.

Диалог требует упорства. После каждой неудачной попытки его надо возобновлять. Если противник уклоняется или отказывается от переговоров, его следует “провоцировать” на вступление в них. Когда трудно договориться напрямую, ищите посредника, чей моральный авторитет для каждой из спорящих сторон непререкаем. Но если все подобные маневры кончаются ничем, переходите к использованию “тяжелых орудий”.

 

* * *

 

Говоря о “тяжелых орудиях” ненасилия, мы имеем в виду прямое действие, пост, несотрудничество и гражданское неповиновение.

Если диалог протекает в сфере частного общения, то прямое действие разворачивается в сфере публичной. На этом этапе все, что сказано во время диалога, подкрепляется поступками, символическими жестами, демонстрациями. Эти акции наглядно указывают на факты несправедливости, привлекают к этим, как правило, малоизвестным фактам общественное внимание. Цель подобных действий - морально и политически воздействовать на лиц и группы, ответственные за несправедливость, пробудить в различных социальных слоях чувство солидарности с пострадавшими, помочь самим жертвам - во многих случаях представителям бедноты, лишенной прав и привилегий, - наладить партнерство, консолидироваться, ощутить свою силу и значимость.

Формы прямого действия самые разнообразные - от публикаций в прессе (впрочем, не всегда возможных), раздачи листовок прохожим, расклеивания афиш и расписывания стен до ночных бдений, молчаливых шествий, сидячих забастовок, религиозных процессий и богослужений под открытым небом, представлений уличного театра.

По ходу прямого действия важно войти в контакт с пассивными наблюдателями, чтобы вовлечь их в борьбу. Сообщать о конкретных фактах несправедливости лучше всего при помощи простых, но наглядных приемов и средств. Так, крестьяне-овцеводы из французской деревни Ларзак, возражавшие против расширения территории военной базы за счет пастбищных угодий, проделали вместе со своими животными путь в 700 километров и привезли их пастись в Париж, в сквер под Эйфелевой башней. В колумбийском городе Медельин жительницы одного из неблагоустроенных районов, требовавшие, чтобы туда провели водопровод, явились с детьми на центральную площадь, где бил большой фонтан, и вымыли детей водой из луж, разлившихся рядом. Эта демонстрация вызвала общественный резонанс, пробудила сочувствие и солидарность у представительниц среднего класса и в конечном счете помогла решить проблему.

От начала до конца прямое действие должно сохранять ненасильственный характер. Наши устремления должны проявляться в выражениях лиц, в жестах и позах, в подборе слов и выражений, использованных в листовках и транспорантах, в мирной тональности бесед и высокой дисциплине. Несправедливость, против которой мы протестуем, должна быть представлена по возможности объективно, а мы должны всем своим поведением приглашать к решению той проблемы, на существование которой указываем.

Каждое прямое действие должно быть тщательно спланировано, включая четкое определение времени его начала, места, продолжительности и последовательности событий. Следует предусмотреть возможный рост напряженности как в отношении к участникам со стороны окружающих, так и между самими участниками, возможность появления среди них провокаторов насилия. Если планируется большая демонстрация, надо назначить ответственных за порядок и сделать так, чтобы они были легко различимы в толпе. Поскольку не исключены противостояния с враждебно настроенными оппонентами или полицейскими силами, участники должны заранее настроиться на дискуссии в примиряющем тоне и добровольно принять возможные последствия акции - насмешки, осуждения, потерю профессиональной репутации, арест. Пост и молитва в группе, прибегающей к прямому действию, укрепят дух участников.

В прямых действиях участвуют лишь те, кто добровольно поддержал все решения, принятые при подготовке акции. Тем, кто не готов принять все ее возможные последствия, лучше воздержаться от участия вплоть до момента, когда они почувствуют себя более уверенно.

Не слишком значительные по масштабу, но хорошо продуманные прямые действия предпочтительней, чем акции с большой массой неподготовленных людей. Ненасилие должно быть сознательным, живым, органичным. Новичкам, присоединившимся к уже начавшейся кампании, надо обеспечить постоянное обучение.

По завершении акции и независимо от того, была она успешной или нет, необходимо подвести ее итоги и дать ей оценку. Осознание ошибок и недостатков поможет нам действовать лучше в следующий раз, найти новые и более эффективные способы действий.

Точно так же, как содержательный диалог завязывается благодаря слову правды, результативность прямых действий зависит от правды, которую они несут людям, от объективной позиции участников. И более всего - от личного свидетельства о правде, проявляющегося в том, что активисты ненасилия ведут себя стойко и последовательно, не страшась расплаты за преданность убеждениям.

 

* * *

 

Пост в рамках ненасильственных действий - это прежде всего очищающий пост. Его цель - преображение самого постящегося и той группы, к которой он причисляет себя. Так постился Христос за сорок дней до начала великой Революции Любви.

Активисты ненасильственных действий - будь то христиане, буддисты или мусульмане - постятся, настраивая себя на предстоящую борьбу, откликаясь на кризисную ситуацию внутри самого ненасильственного движения, а также в случаях, когда для пробуждения совести неуступчивого оппонента требуются особые усилия. Точно измерить эффективность этого средства вряд ли возможно. Тот, кто его применяет, делает это с верой в освобождающее действие Божественного начала внутри каждого из нас и всего рода человеческого.

Существует и такая разновидность поста, как голодовка по политическим мотивам, сопутствующая прямым действиям - демонстрациям, переговорам, акциям солидарности. Ее задача - не столько самоочищение постящегося, сколько морально-политическая апелляция к общественному мнению (в том числе международному), указание на серьезность сложившейся ситуации.

Что не имеет никакого отношения к ненасилию и его освободительным целям, так это голодовка-шантаж с угрозой уморить себя до смерти, если не будут выполнены те или иные, подчас весьма сомнительные требования. На эту изощренную форму насилия власти обычно отвечают опять-таки насилием (включая принудительное кормление). Голодовки этого рода не только не прерывают спираль насилия, но раскручивают ее дальше. Поэтому им нет места в ненасильственной борьбе.

 

* * *

 

В ситуации, когда все перечисленные выше приемы испробованы, не принеся желаемых результатов, наступает черед самых мощных из “тяжелых орудий” ненасильственной борьбы. Таковыми являются несотрудничество с властями и гражданское неповиновение.

Их смысл - в коллективном отказе подчиняться порядкам и установлениям, попирающим права человека, а также в готовности принять последствия своего выбора. Это разновидность ультиматума. От сотрудничества с несправедливым режимом отказываются, чтобы сделать невозможным его дальнейшее существование.

Неповиновение выражается в таких формах, как локальные забастовки; занятие протестующими определенных территорий или учреждений, городских кварталов и магистралей; приостановка уличного движения; бойкот определенных категорий товаров; отказ по идейным соображениям от службы в армии, от работы в военной промышленности; прекращение налоговых выплат; иммобилизация банковской системы, и наконец, всеобщая забастовка, парализующая всю страну.

Когда на войне одна из сторон пытается нанести сокрушительное поражение другой и навязать ей свои условия, подобный эффект достигается ценою неисчислимых человеческих жертв, попрания духовных и культурных ценностей, хозяйственной разрухи. Использование “тяжелых орудий” ненасилия также ведет к параличу системы, творящей несправедливость - с той разницей, что активисты ненасильственной борьбы не отнимают ничьих жизней и не уничтожают средств производства. Более того, даже на этом этапе не отвергаются переговоры и диалог с оппонентами, а для поддержки наиболее уязвимых групп населения - больных, детей, стариков - принимаются специальные меры.

Кампании несотрудничества и гражданского неповиновения разворачиваются там, где народу приходится особенно тяжко. Им предшествует интенсивная подготовка, они опираются на ширящуюся солидарность с протестами против насилия и проникнуты духом жертвенности - духом, выражающим ту степень любви к человеку и людям, которая связана с готовностью отдать за них собственную жизнь.

Под влиянием массовых выступлений протеста социальная база власти резко сужается, и настает момент, когда малочисленной, изолированной правящей группировке остается лишь уступить народным требованиям.

До сих пор “тяжелые орудия” ненасильственной борьбы пускались в ход нечасто. Серьезные научные исследования этого предмета еще впереди. Тем не менее можно сослаться на некоторые исторические примеры. Это, в частности, борьба венгров за автономию в рамках империи Габсбургов в 1859-1867 годах; всеобщая забастовка испанцев в период первой мировой войны с целью предотвратить участие их страны в боевых действиях; свержение режима генерала Банцера в Боливии (1979 г.), а также кампании, возглавлявшиеся Ганди в борьбе за независимость Индии и Мартином Лютером Кингом - в борьбе за права негритянского населения Соединенных Штатов.

 

* * *

 

Чтобы закрепить морально-политический успех, достигнутый благодаря методам активного ненасилия, нужна альтернативная, созидательная программа. К сожалению, это тот самый акспект ненасильственной борьбы, которым до сих пор неоправданно пренебрегают. Если альтернативная программа слаба, нереалистична или практически отсутствует, то ненасилие восторжествует ненадолго, а вражда и конфликты, едва утихнув, разгорятся вновь.

Готовить конструктивную альтернативу надо заблаговременно, на том этапе, когда мы встаем на защиту своих попранных прав. Постигая смысл социальной и политической ответственности, проявляя солидарность, сотрудничая друг с другом и служа друг другу, мы взращиваем семена новых общественных отношений внутри наших базовых групп.

Работая над альтернативной программой, мы должны осознать, насколько взаимосвязаны решения самых разных задач, социальных и личных. Будем учиться этому у Ганди. Размышляя над проблемой общества, основанного на абсолютном уважении к человеку, на заботе о его коренных интересах и нуждах, он видел эту проблему во всей ее целостности, стремился показать, как триединая сила правды-справедливости-любви может проявиться в различных сферах жизни и деятельности людей - от народного просвещения до промышленного производства, от сельского хозяйства до фармацевтики.

Реалии индустриальных обществ, современного мира вообще таковы, что перед нами с особой остротой встают задачи борьбы за права женщин, за более справедливые экономические отношения между Севером и Югом. В этом же ряду - вопросы, связанные с охраной природы, переводом военных предприятий на производство мирной продукции, демилитаризацией внутриполитической жизни и остановкой гонки вооружений.

Окинем непредвзятым взглядом все, что происходит вокруг, и будем, в согласии с духом ненасилия, служить людям, не требуя, чтобы кто-то служил нам. Пусть осуществление альтернативного проекта начнется с изменений нашего поведения и повседневного быта в сторону большей простоты, большего уважения ко всему тварному миру. Много скромных инициатив такого рода предпринято в последние годы. Мы должны осмысливать этот опыт и, основываясь на нем, создавать структуры исследований, взаимопомощи, обмена информацией. Так мы обретем силу, необходимую, чтобы влиять на сознание общества и создавать предпосылки для утверждения - в той мере, в какой это вообще возможно - более разумного образа жизни на нашей планете. И мы вновь почувствуем: все вокруг пронизано Любовью Творца, который и есть Жизнь во всей ее полноте и Мир для всего Им сотворенного.

 

* * *

 

Во время семинаров, проходивших в июне-июле 1984 г. в г. Силанг (провинция Кавите), Жан и Хильдегард Госс-Майр работали с немногочисленными (в общей сложности около 80 человек), но весьма заинтересованными аудиториями. В числе слушателей были лидеры легальной оппозиции, представители рабочих и крестьянских организаций, студенты, католические епископы, близкие по взглядам к Ф. Клаверу. Наряду с ним, большую помощь в проведении занятий оказали два других члена “Общества Иисуса” - видный теолог, профессор из Атенео о. Каталино Аревало и о. Хосе Бланко[260].

Второй визит посланцев IFOR послужил прологом к созданию в июле 1984 г. филиппинского отделения “Содружества примирения”. Организацию под названием “Действия в пользу мира и справедливости” (Aksyon Para sa Kapayapaan at Katarungan - AKKAPKA) возглавил Х. Бланко. Ее секретариат разместился в Маниле, в помещении Апостолического центра иезуитов[261].

Уже в августе 1984 г. сотрудники AKKAPKA провели своими силами трехдневный семинарский курс по методике четы Госс-Майр. В течение следующего года в тридцати провинциях Филиппин состоялось более сорока таких мероприятий. Практически повсюду, где они прошли, зародились базовые группы, о назначении которых говорилось выше. Особое внимание уделялось подготовке будущих наставников, способных самостоятельно руководить учебными программами. Что касается подбора слушателей, то он опять-таки отражал намерение поддерживать связи со всеми без исключения слоями общества.

Подчеркивая, что позиция активного ненасилия вполне гармонирует с национальными традициями, последователи AKKAPKA постарались выразить ее дух и смысл средствами родного языка. На первый взгляд понятие alaydangal, введенное ими в местный политический лексикон, имеет мало общего с английским active nonviolence, хотя и подается в качестве его эквивалента: alay означает по-тагальски “дарение”, “подношение”, “жертва”, dangal - “честь”, “благородство”. Однако при более вдумчивом анализе этому новообразованию никак не откажешь в семантическом богатстве. “Дарение чести” подразумевает душевную щедрость, отрицание вражды, желание видеть партнера в любом сопернике, быть справедливым и открытым по отношению к другому человеку. Слышны и мотивы самоотверженной, деятельной любви к людям, принесения себя в дар миру.

Само появление такого неологизма наводит на мысль, что стоящий за ним комплекс идей и ценностей осваивается отнюдь не поверхностно, что в обществе (или, по крайней мере, в какой-то его части) идет та внутренняя работа над собой, которая неотделима от ориентации на активное ненасилие.

 

* * *

 

Конечно, от малоизвестной организации, в которой к августу 1985 г. состояло менее тысячи зарегистрированных членов, трудно было ожидать переворота в филиппинской политике[262]. Но было бы заведомой ошибкой судить о влиянии AKKAPKA на умы и на ход событий, как и вообще о перспективах активного ненасилия на Филиппинах, лишь на основе скромных количественных показателей.

Созданное при поддержке духовных лиц, это объединение, в свою очередь, настойчиво апеллировало к духовенству. О результатах подобных усилий и о том, какие уровни иерархии оказались ими затронуты, позволяет судить пример Рикардо Видаля - архиепископа Себу, возведенного в 1985 г. в сан кардинала, а с января 1986 г. возглавлявшего национальную Конференцию католических епископов. Побывав в качестве слушателя на семинаре по активному ненасилию, он организовал у себя в епархии два аналогичных курса - один для священников и монахинь, другой для мирян - и поощрил дальнейшую деятельность этого рода. Личные контакты с Жаном и Хильдегард, с руководителями и активистами AKKAPKA установились у кардинала Хайме Сина, не говоря уже об Ф.Клавере и его сподвижниках-епископах. Таким образом, открылась возможность транслировать ненасильственную идею, пользуясь каналами могущественной и всеприсутствующей церкви.

Через собеседования с супругами Госс-Майр и их семинары, а затем и через партнерство с AKKAPKA прошел ряд деятелей гражданской оппозиции, сыгравших поистине ключевую роль в февральской драме 1986 г. Помимо Бутца Акино, надо назвать Хосе Консепсьона, возглавлявшего “Национальное движение за свободные выборы” (NAMFREL), Альфредо Бенгсона, входившего в круг ближайших советников Корасон Акино, и, наконец, саму Кори[263].

Учтем также, что многие неформальные движения и группы, составлявшие в 1983-1986 гг. “парламент улиц”, - экологические, феминистские, правозащитные, антивоенные, нацеленные на помощь беднякам и др., - изначально опирались в своей деятельности на какие-то элементы ненасильственного мировоззрения. Кроме того, участие одного и того же лица в двух-трех гражданских инициативах было тогда в порядке вещей. Поскольку многие члены AKKAPKA тоже придерживались этой практики, возникали неплохие предпосылки для их диалога с другими секторами “парламента улиц”, для укрепления внутри него сознательной ориентации на активное ненасилие.

Наконец, важно отметить, что “предложение” этих идей шло навстречу “спросу”, обусловленному спецификой отношений между основными отрядами оппозиции. Если один из них декларировал приверженность право-либеральным ценностям, а другой - марксистским постулатам, то третий, известный под именем “прогрессивных демократов”, явно отставал от первых двух по части идейного самоопределения. Однако положение этих отстающих было не вовсе безнадежно, ибо ненасильственная идея, как говорится, носилась в воздухе и отвечала их стихийным устремлениям.

Осваивая ненасильственное мировоззрение, “прогрессивные демократы” могли бы яснее показать себе и обществу, что, в отличие от “либерал-демократов”, не тоскуют по политическому строю, упраздненному Маркосом, и в то же время расходятся с “национал-демократами”, считающими, что путь к новой жизни лежит через вооруженную борьбу. Но логика этого же мировоззрения, столь высоко ценящего открытость и диалог, требовала сотрудничества как с либералами (на основе уважения демократических ценностей), так и с левыми (на основе признания, что настает время глубокой социальной трансформации).

Короче говоря, программная приверженность активному ненасилию дала бы “прогрессивным демократам” уникальный шанс и на политическую самоидентификацию, и на превращение своих структур в основу объединенной оппозиции. Маловероятно, чтобы наиболее проницательные из них не догадывались об этом.

 

* * *

 

С течением времени связи между AKKAPKA и IFOR не только не слабели, но становились разнообразнее и прочнее. Немало содействовал этому Ричард Дитс, курировавший в американском отделении “Содружества” межконфессиональные проекты.

Пастор Объединенной методистской церкви, участник движения за гражданские права на американском Юге, миссионер и богослов, Дитс испытывал неподдельный и неслучайный интерес к событиям на Филиппинах. В 1959-1972 гг. он преподавал в протестантских семинариях и университетах этой страны, написал книгу о взаимовлияниях христианства и филиппинского национализма, словом и делом помогал экуменическому диалогу филиппинских протестантов и католиков, начинавшемуся во второй половине 60-х гг.[264] Не оставили его равнодушным и тогдашние политические коллизии. В июле 1970 г. Дитс выступил в местной печати с обзором деятельности Ганди, М.Л.Кинга, Данило Дольчи, Сисара Чавеса и прямым призывом применить их опыт на Филиппинах. Ненасилие, писал он в статье “Христианин и революция”, дает верующему “великую возможность” бороться за справедливость смело, последовательно, эффективно и в полном согласии с заповедями Иисуса[265].

Откровенность Дитса, критиковавшего режим Маркоса еще до введения военного положения, могла бы выйти ему боком. Однако в сентябрьские дни 1972 г. солдаты, посланные, чтобы задержать пастора, вернулись ни с чем: незадолго до их визита тот уехал в Америку и приступил к работе в “Содружестве примирения”[266].

В качестве эмиссара IFOR он посещал теперь другие страны - например, Южную Корею, где в 1977 г. провел серию семинарских занятий по активному ненасилию, - но Филиппины неизменно оставались в поле его зрения. Он внимательно следил за деятельностью Клавера, лично встречался с ним в Нью-Йорке, переписывался с епископом-иезуитом и регулярно снабжал его печатными материалами “Содружества”[267].

Идея новой поездки на Филиппины возникла у Дитса после того, как он ознакомился с результатами двух миссий Жана и Хильдегард Госс-Майр. Поскольку ситуация в стране менялась быстро, ему казалось важным продолжить ее анализ вместе с активистами AKKAPKA. Было также ощущение, что они работают в основном с католиками и почти не имеют подходов к протестантскому меньшинству. Восполнение этого пробела, “наведение мостов” между филиппинцами, исповедующими разные религии, но сделавшими выбор в пользу ненасильственных действий, составляло главную цель Дитса, когда в январе 1985 г. он объявился на островах после долгого отсутствия.

Подобно супругам Госс-Майр, Дитс выполнял свою программу в течение трех недель. Перемещаясь между столичным округом, Кавите и Багио на Лусоне, городами Кагаян де Оро, Давао и Думагете на Минданао, он читал в университетских аудиториях лекции по истории ненасильственной борьбы, обсуждал со слушателями, собиравшимися в помещениях протестантских семинарий и церквей, проблему духовных истоков ненасилия, дискутировал на темы о том, какие формы ненасильственных действий оптимальны в местных условиях. Со своей стороны Дитсу помогали Клавер и Бланко (организовавшие, между прочим, его встречу и обмен мнениями с 22 католическими епископами). Сам же он старался “выводить на связь” с AKKAPKA людей, готовых поддерживать и развивать ненасильственные инициативы в протестантской среде, - таких как профессоры-теологи Иларио Гомес и Дуглас Элвуд. Собственно, они-то и продолжили начинания Дитса после его отъезда[268].

Не лишне отметить, что в 1985 г. американец Элвуд - плодовитый автор и давний житель Восточной Азии, - опубликовал на Филиппинах объемистый труд, озаглавленный “Вера, спорящая с идеологией”. Философия активного ненасилия, вдохновленная учением Христа, представала в этой книге как альтернатива марксизму и марксистски окрашенной теологии освобождения, а ненасильственные действия - как лучший способ борьбы с пороками современного мира, благодаря живучести которых Маркс не теряет популярности. Одна из глав была выполнена как реферат трехтомника “Политические проблемы ненасильственного действия” - классического сочинения Джина Шарпа, содержащего рекомендации вполне прикладного свойства. Имелось и специальное приложение - перечень почти 200 разновидностей ненасильственного протеста, выявленных и классифицированных Шарпом[269].

Работе богослова-протестанта было предпослано одобрительное предисловие католического священника - уже неоднократно упоминавшегося руководителя AKKAPKA.

 

* * *

 

В статьях и книгах, отображающих политическую жизнь Филиппин, какой она была лет тридцать назад, нет-нет да и мелькнет имя отца-иезуита Хосе Бланко (р. 1924). Сведения об этом периоде его жизни - по крайней мере, те, которые доступны автору, - скупы и отрывочны. Но все-таки видно, что перед нами человек ищущий, не лишенный личной притягательности, настроенный на общественное служение. Другими словами - довольно типичный шестидесятник в том смысле, в котором это понятие применимо к представителю послесоборного католицизма.

Созванный с целью адаптировать церковь к реалиям нашего века, Второй Ватиканский собор (1962-1965) призвал верующих постигать тайну Божьего замысла о мире и помогать его осуществлению, вдумываясь в происходящее здесь и сейчас, вглядываясь и вслушиваясь в знамения времен. В 60-е годы одним из таких знамений стал подъем молодежного и студенческого протеста. В Соединенных Штатах, в странах Западной Европы и Третьего мира “сердитые молодые люди” высмеивали родительский конформизм, порицали буржуазный образ жизни и пытались понять, чего же хотят они сами.

Какие идеи увлекут этих юношей и девушек? Не пойдут ли “новые левые” так далеко, что фактически сомкнутся с коммунистами? К числу тех, кого эти вопросы занимали чисто теоретически, Бланко явно не относился. Накануне кровавого катаклизма в соседней Индонезии отец Хосе, находившийся на Центральной Яве в качестве миссионера, помогал тамошним студентам - противникам Сукарно и компартии - готовиться к уходу в подполье, создавать “группы выживания” и самообороны на случай захвата власти “красными”. Через день после злополучных “Событий 30 сентября 1965 г.” Бланко, отозванный на родину орденским начальством, покинул страну, но в мае следующего года вернулся и воочию увидел следы чудовищного избиения левых - настоящих и мнимых. Число погибших превышало полмиллиона человек. Остается лишь догадываться, какие чувства испытывал священник во время этого путешествия[270]...

Некоторое время спустя, уже в Маниле, Бланко собрал вокруг себя учащихся-католиков, назвавшихся “Молодыми христианскими социалистами”, требовавших от правительства реформ, но отвергавших левацкую агитацию. Чуть позже он принял участие в проекте, специально разработанном, чтобы обучить жителей Тондо - трущобного района, примыкающего к манильскому порту, - приемам самоорганизации, защиты своих гражданских и экономических прав[271].

Желчные отзывы Х.М.Сисона об “иезуитах из банды антикоммунистов-истериков во главе с о.Хосе Бланко” дают почувствовать, как раздражала эта фигура филиппинских леворадикалов[272]. Впрочем, не жаловали Бланко и религиозные ортодоксы. Да и за что было жаловать, если в 1969 г. его юные подопечные без малого три месяца пикетировали резиденцию ультраконсервативного архиепископа Манилы Руфино Сантоса, настаивая, чтобы тот исполнял решения Второго Ватиканского собора или подавал в отставку? Уязвленный кардинал не нашел ничего лучшего, как обрушиться на обидчика с церковной кафедры: во время одной из проповедей он удостоил Бланко персонального выговора, чем, по-видимому, лишь добавил ему известности[273].