POV Bill. В тот день, когда моя новая жизнь началась, жизнь Симонэ закончилась

 

В тот день, когда моя новая жизнь началась, жизнь Симонэ закончилась. Его мир рухнул, когда мой только начал проводить тонкие черточки перед моим взором. Как легко рушатся мечты и строятся неосуществимые надежды… Передо мной открывался новый мир с новыми возможностями с иными приоритетами, где выживает сильнейший. И Симонэ учил меня быть сильнее своим примером. Его любимая умерла в тот день. Хотя он и ждал, что это случится. Но все же. Когда смерть приходит сама, это одно, а когда кто-то отнимает жизнь, это другое. Странно такое говорить. Я ведь теперь отнимаю… и даю другим возможность прожить свою, если не лучше, но по-другому, даю возможность выбора, которого у меня не было, который у меня отнял любимый человек. Тот, кто умер для меня. Том, ты слышишь меня? Его больше нет, нет моего Томми? Хотелось бы верить, что он где-то есть. Поверить твоему голосу в телефонной трубке. Он помогает мне выжить. Изо дня в день. Смешно, наверное, голос моего мучителя - голос моего любимого.

Симона была убита в ту решающую для меня ночь. Меня мучает чувство вины из-за того, что Симонэ был не с ней. Он бы смог ее спасти. Или умер бы с ней. Это ведь был бы выход? Для него и для меня. Она бы все равно умерла. Время бы убило ее, убила бы болезнь. Та же, что медленно, но верно убивает Симонэ. Спид это ведь приговор? Если бы она просто умерла, то во главе Округа бы встал Симонэ, как наследник ее власти. А так… власть переходит к сильнейшему. Убийца теперь правитель, новый хозяин, которого все должны слушаться. Хан. Он ведь даже не похож на убийцу. Он делец и предприниматель, который нашел для себя подходящий бизнес. Наркотики это ведь слишком дешевое и мелкое развлечение. Тела? Скорее даже не тела, души. Этот бизнес интересней. Жаль, что мы уже ничего не можем сделать. Не имеем права, нет возможности, нет достаточных сил. Их нет у Симонэ, что говорить обо мне, когда мое место в самом низу, как шлюхи, за которую даже не отдали выкуп хозяину, то есть попросту беглецу. Симонэ хотел заплатить за меня, за мою свободу Эрику, но тот не желал заключать сделку, и я все также оставался на нелегальном уровне.

Что изменилось в жизни Симонэ после смерти его любимой? Не знаю, но вот идея Симоны угасла. Она была такой же, как я, такой же, как сам Симонэ, была человеком без прав на свободу, на саму себя, но добилась и того, и другого, и решила, что сможет изменить и жизни других, начав с человека, которого любила. Она спасла Симонэ, к сожалению потом его погубив. Что ж эта болезнь профессиональная. Жаль, у меня ее нет. Я бы хотел умереть. Только вот не выходит.

У Симоны была прекрасная мечта, в которой даже мы, люди без прав, смогли бы решать свою судьбу, могли бы сказать «нет». У нее это почти удалось. Дело было лишь за малым. Объединить все районы Округа под ее началом и удержать его в руках. Но с самого начала идея была обречена на крах. Что бы было после смерти Симоны и Симонэ? То же что и сейчас. Нашелся бы сильный предводитель и все… все было бы так же как раньше. Хан стал вести свою политику с точностью да наоборот. Теперь продавалось и покупалось все. Даже душа. А слово «свобода» потеряло свой смысл.

Я видел, что новый хозяин округа боится Симонэ, но со стороны Хана не было попыток его убить или запугать. Он рассчитывал на помощь времени. Я хотел спросить Симонэ, почему он не убьет сейчас Хана. Вот такими глазами я начал смотреть на этот мир. Одно решение любой проблемы. Но мне не требовалось задавать вопросы, Симонэ понимал меня, даже без них. Наверное, он такой один. Ведь даже ты не знал, о чем я молчу, о ком я думаю, когда молчу. А он знал мои мысли. Знал, может быть еще и потому, что они часто были схожими. Понимал меня, потому что он тоже был там. Где там? В аду. А что такое ад? Ад – это жизнь без жизни, воздух без кислорода, тело без чувств и души, боль без любви.

Он ответил очень просто.

- Проблема не гвоздь, который можно просто забить. Пусть власть сейчас в руках такого предводителя, но представь, что будет, если она перейдет в руки Эрика.

Я представил. И понял, что так можно жить, терпеть, надеяться. А Эрик… он ведь убивает все и тело, и душу, и надежду. Все.

Что теперь стало с нами?

Тех, кого раньше называли охотниками Симоны, осталось очень мало. Ничтожно мало, чтобы можно было что-то предпринять.

А мы? Мы должны были приспособиться к условиям, которые четко установил Хан. Работать на него либо уходить за пределы его территории. А это лишь два места: Ярмарка и Север. Ни то, ни другое не подходило, ведь в последнее время главный торговец Валет примкнул к Эрику. Тоже подстраивается под условия. Знает, что у Эрика потенциал и возможности все-таки больше чем у Хана.

Значит, работаем на него. Точнее Симонэ, а я на Симонэ. Помогаю, так сказать, а он учит меня бороться, показывает, что можно быть сильным в любых обстоятельствах, не бояться не при каких условиях. Постепенно я начал в это верить, не только верить, ощущать. Страх давно во мне умер. А теперь что? Осталось дело за малым. Не чувствовать и не любить. Ведь меня никто не любит. Даже Симонэ. Просто и вправду лучше быть с кем-то, чем одному. В этом Мика был прав. Мы живем вместе, потому что, когда ты один, никто не остановит смерть останков твоей души. Мы заботимся друг о друге, хотя раньше я не мог заботиться о самом себе. Значит, я все-таки стал сильнее. Может, я слаб и труслив. Но пусть мне кто-нибудь скажет это в глаза. Пусть только попробует.

Кто я сейчас? Меньше чем человек, больше чем раб. Но я все еще раб чужой воли. Только теперь служу другим целям. В моей руке пистолет. И их, тех, кто использует меня, это устраивает.

Что теперь стало с нами? Кто мы теперь? Кто я теперь? Всего лишь Немая Кукла без чувств и эмоций, которая четко знает свою работу. Какая она? Не простая. Но боль и горечь от содеянного прошла, ничего нет. Да я и не хочу, чтобы когда-нибудь что-то вернулось. Почему? Потому что моего Томми не вернуть. Его нет. Это значит, что и мне не зачем возвращаться, не к чему стремиться. Не к кому. Кто я теперь? Ведь я просто убийца. А убийцам чувства не к лицу.