Стрелецкий Владислав Олегович 4 страницаДевочка поднялась на носочки и начала клониться вперед. Я сжал кулаки. - Стоять, Влад, стоять, - твердил я себе. – Это все только кажется, этого нет на самом деле… Над головой раздалось хлопанье крыльев. Мимо пролетело какое-то существо, едва не сбив меня с ног. Я шарахнулся в сторону. Пол подо мной начал прогибаться. Это была уже не твердая платформа. Всего лишь что-то бумажное, натянутое над огненной пропастью. Но я не обратил на это внимания, с ужасом рассматривая тварь, кружившую над моей головой. Она была не похожа не на одно живое существо. Просто черный блестящий квадрат, хлопающий двумя своими сторонами как крыльями. По диагонали выдавалось тонкое сморщенное тельце с двумя крючковатыми когтистыми лапами. Небольшую голову венчал острый загнутый как грубая швейная игла клюв и бусинки красных, прожигающих ужасом душу, глаз. Существо отрыло клюв, издало пронзительный крик и устремилось вверх. Со звенящим треском одновременно разбились оба зеркала по краям платформы. Осколки разлетелись искристым фонтаном, а за ними, с обеих сторон начали вылетать бесконечные вереницы адских созданий. Поднимая крыльями вверх вихрь сгоревшей бумаги, смешивая его с остатками зеркал, твари начали кружить, образуя гигантскую живую воронку, в центре которой находились я, падающая девочка, на краю начавшей тлеть платформы, и черный, обугленный состав вагона метро над огненной бездной. Прямо в центре ада. У меня заложило уши. Пол подо мной начал рваться, а ноги терять опору. - Нет! – я зажмурился и изо всех сил зажал голову руками. - Нет, нет, неееет!!! - Неет! – ворвался в сознание звонкий женский голос. Я открыл глаза и выпрямился. Женщина в красном пальто схватила девочку за руку и в последний момент выдернула ее с края платформы. Обе упали на пол. Состав, оглушительно сигналя, промчался мимо них и через пару секунд остановился. Девочка заплакала. Это вывело меня из ступора, и я бросился к ним со всех ног. - Вы в порядке? Я подал руку женщине и помог ей подняться. Она кинулась к девочке и поставила ее на ноги. Девчушка продолжала рыдать, утирая ладошкой кукольное личико. Оттащив ее на всякий случай подальше, женщина присела начала успокаивать девочку, прижав ее к себе и гладя рукой по золотистым кудряшкам. - С вами все в порядке? – повторил я свой вопрос. - Да! - срываясь, выкрикнула она. – Не вашими стараниями! - Что я сделал?! - Ничего! - она гневно посмотрела на меня. – Вы стояли в двух шагах и ничего не сделали! Неужели не видели? Она чуть не сорвалась вниз! А если бы я не успела? Что бы тогда с ней было!? - Извините, - растерянно пробормотал я. – я не заметил. - Господи! – женщина была на грани истерики. – Неужели вам плевать, что ребенок мог упасть на рельсы и… - она помотала головой, не желая продолжать свою мысль. Я развернулся и пошел прочь. Мне было глубоко не плевать.
Людской поток шел мне навстречу, плавно обтекая с двух сторон. Я шел и ничего не замечал вокруг: перед моими глазами стояло бледное лицо девочки, похожей на мертвую куклу. С прямыми черными волосами и черными дырами вместо ясных голубых глаз. Оно преследовало меня, будто впечаталось в мозг. И, куда бы я ни повернул голову – везде была она. С пустым взглядом и холодной улыбкой. Вот она, медленно спускается мне прямо на встречу. С черными длинными прямыми волосами, скользя тонкой рукой по перилам, бездушными глазами высасывая из меня жизнь. Кукла вдруг резко остановилась и схватила меня за руку. - Отпусти! - выкрикнул я, в истерике выдергивая руку. – Отпусти, оставь меня в покое! - Влад, ты что!? Я открыл рот и замер. - О, черт возьми, София, что ты с собой сделала!? София округлила глаза. - ты о чем? - Волосы! Зачем ты покрасилась!? Она посмотрела на свою прядь. - Что я с ними сделала?! - Покрасила! Они черные! Она отпустила мою руку и немного отшатнулась. - Ээ… – растерянно протянула она. – Влад, я никогда не была блондинкой. Насколько я это помню… Я с ужасом смотрел на ее недоуменное лицо. И без того бледная кожа на фоне черных, как ночь волос, казалась совсем белой. - Они черные, - тупо повторил я. Она провела рукой по своим волосам. Они водопадом рассыпались по плечам. Мне стало жутко. - Они обычные, - спокойно произнесла София. – Такие, как и всегда. Интересно, она издевается? Если да, то это как-то глупо. Она выжидающе смотрела на меня. - Влад? Ничего не хочешь рассказать мне? - Нет. Потом. Что ты здесь делаешь? - То же самое я хотела спросить у тебя. Секунду мы смотрели друг другу в глаза. Потом София отвела взгляд и покачала головой. - Ты не заметил мою записку? Мы здесь фотографировали. Сейчас едем домой. - Едем? – повертел я головой. Только сейчас я заметил Рэма, стоящего на пару ступенек ниже и искоса следившего за нами. На этот раз он не вызвал у меня совершенно никаких эмоций. Мне было не до него. - Вечером увидимся. Я тебе позвоню. Я развернулся и продолжил подниматься к выходу. - Да что с тобой!? – отчаянно крикнула мне вслед София. Я замер - Влад! Я же к тебе шла! Я повернулся. София стояла на ступеньках и, раскрыв глаза, смотрела на меня так, будто ее только что лишили всего, что у нее было. Я сбежал вниз к ней, поцеловал и, взяв лицо в ладони, посмотрел в огромные бездонные глаза. - Со мной все в порядке. Я все тебе расскажу. Обещаю. Она ничего не ответила. Я еще раз поцеловал ее и опять стал подниматься. Я уже толкал тяжелую дверь, как меня снова окликнули: - Владлен! Я повернул голову. София уже отвернулась и быстрым шагом спускалась вниз. - Что тебе, Рэм? - Будь осторожен. Первый раз в его глазах было что-то еще, кроме насмешки. Я скорчил гримасу. - Там скользко. Я толкнул дверь и сделал шаг наружу… И тут же свалился, поскользнувшись на асфальте, как на катке. Будто сейчас была не осень, а глубокая зима. Больно ударившись своей многострадальной головой о землю, я все-таки успел выставить вперед руку, удержав тугую дверь, норовившую во второй раз расплющить мой череп. Выскользнув ужом из опасной зоны, я перевел дух и попытался сориентироваться. Подо мной было что-то очень гладкое и холодное. Будто вместо асфальта землю покрывал слой скользкого ровного льда. Я перевернулся на живот и уставился на свое перекошенное лицо, отражавшееся в черной зеркальной поверхности. Чувствуя подступающий ужас, я медленно поднял голову… Всю землю, вплоть до самого горизонта покрывал черный растрескавшийся камень. Гладкий, как стекло и отполированный до зеркального блеска. Трещины рассекали его по всей поверхности, как иссушенная земля в пустыне. Метрах в пятидесяти, там, где в реальном мире стояли дома, клубился тусклый сиреневый туман. Небо превратилось в темно-фиолетовое. Я поднялся на ноги и аккуратно, пытаясь удержать равновесие, заскользил по камню. Его рельеф повторял реальность. Спустившись по скользким ступеням, я занял удобную позицию, поставив ступню в глубокую трещину, и начал озираться по сторонам, все внимательно рассматривая и пытаясь понять, куда меня занесло на этот раз. Я немного ошибался: реальность не исчезла до конца. Приглядевшись, можно было увидеть, как над сиреневатым туманом поднимаются ввысь полупрозрачные, едва заметные тонкие контуры высоток и упирались в темное небо. Верхние этажи терялись, их было не разглядеть. Мимо, словно призраки, не спеша скользили тени людей. Один мужчина шел прямо на меня. Я инстинктивно хотел отступить в сторону, чтобы избежать столкновения, но нога застряла в расщелине, и я не успел. Мужчина прошел прямо сквозь меня и начал подниматься по ступеням. Я проводил его взглядом. Мужчина толкнул дверь метро и исчез. Так было в реальности. Здесь метро не было. Даже в отличие от еле различимых домов, оно не просматривалось. А там, где был вход - одна единственная дверь. Просто дверь и ничего больше, но от одного ее вида мурашки ползли по коже. Дальше – пустыня бесконечного черного камня, уходящего вдаль и теряющегося в стелившегося над землей такого же сиреневатого, чуть светящегося тумана. Я поежился. Нужно действовать. Вытащив ногу из камня, я поднялся по ступеням и подошел к двери. Просто одна дверь, без всякого намека на косяк или порог. Она стояла прямо на земле, не чем не поддерживаясь. Дверь была монолитная, из такого же черного камня, похожего на эбонит, как и все остальное вокруг. От нее веяло чем-то неживым. Мертвым. Я физически ощущал волны чего-то чуждого и ужасного, исходящие от нее. Преодолев себя, я протянул руку и положил ладонь на дверь. Холодная. Ничего страшного. Самая обычная дверь. Просто немного мрачноватая. Я обошел ее по кругу, рассматривая со всех сторон. Было очевидно, что я попал в этот странное место через нее. Удастся ли мне выйти таким же образом? Я толкнул ее и сделал пару шагов – ничего. Облом. Я попробовал еще раз – ничего не изменилось. Следующие минут пять я раз двадцать шагал туда и обратно, по сто раз открывая и закрывая дверь в разные стороны, но толку не было никакого. От души саданув по ней ногой, я наконец-то успокоился и сел на пол, облокотившись на нее сбоку, прямо на той невидимой линии, которая разделяла каменную пустыню на две половины: с тенями реальности, и полным отсутствием всего живого. Кое-как пристроив тупой край двери между лопаткой и позвоночником, я обхватил колени и тупо уставился на трещину в камне… Не знаю, сколько времени я находился в таком ступоре, но вдруг осознал, что уже какое-то время слышу тихую, едва уловимую музыку. Встрепенувшись, я резко вскочил, поскользнулся и чуть не вышиб себе мозги о ненавистную мне дверь. Вовремя ухватившись за ее край и убедившись, что держусь на ногах прочно, я покрутил головой и прислушался… Звуки странной мелодии доносились «За» дверью. Справа, с той стороны, где не было ничего, кроме сиреневого тумана. Оттуда, где реальность отступила, полностью отдав власть над пространством зеркальному миру с фиолетово-черным небом над ним. Если «Перед» дверью еще хоть как-то чувствовалась жизнь, то «За» ней точно не было ничего живого. Абсолютная пустота, В которой мог существовать только Хаос – Ничто. И оно точно не ждало никого в гости. Я не знал, где я нахожусь. Где-то на распутье двух миров. Я не знал, как мне выбраться обратно в реальность, мог видеть только смутные бледные тени своего мира. А на другой стороне… Это был чужой мир. Кто знает, какие неведомые тайны скрывает светящийся туман. Мне было страшно. Если страх сковывает тело с головы до ног, нужно действовать, не раздумывая, пока он не добрался до сердца. Раздумья порождают сомнения, а сомнения… Не раздумывая, я пошел туда, где меня совсем не ждали. Чем дальше я отходил от двери, тем становилось холоднее. Это был какой-то странный холод. Я чувствовал, что температура становилась все ниже, но не ощущал озноба. Я не мерз. Какой-то сухой, безжизненный холод. Это было непривычно. Чем плотнее окутывал меня сиреневый туман, тем меньше ужаса он у меня вызывал. Когда я только отошел от двери – мне было невыносимо страшно. Но постепенно он таял, уступая место полнейшему безразличию. Когда туман вокруг меня сгустился до такой степени, что уже невозможно было различить вытянутой вперед руки, внутри осталось только пустота. Чувства исчезли. Мысли вяло кружились в моей голове. Идти стало легче – я больше не скользил. Видимо туман высушивал все, что в него попадало – в том числе и камень под ногами. Страх, парализовавший меня в самом начале пути, исчез окончательно. Я не мог сопротивляться. Мне уже было все равно, где я, как сюда попал и куда направляюсь. Я просто шел на звуки музыки. Туман поглощал все страхи и эмоции. Он высушивал мою душу. Мертвый мир. Музыка становилась все громче. Туман по-прежнему окружал меня плотным светящимся кольцом, не давая разглядеть, что находиться впереди. Но я каким-то внутренним чутьем ощущал, что уже почти вплотную приблизился к своей цели – источнику чарующей мелодии. Еще чуть-чуть… Туман начал потихоньку рассеиваться, а еще через пару шагов я замер на месте, как вкопанный, не в силах пошевелиться, рассматривая открывшееся мне зрелище. Черный зеркальный камень, покрывавший землю, метрах в пятидесяти от меня резко переходил в вертикальную скалу. Она была высокой и неприступной. Вздымалась вверх из ничего, подпирая острыми уступами темно-фиолетовое небо и растворяясь в вышине. Она завораживала одним своим видом, вызывая одновременно восторг и всепоглощающий, неудержимый ужас, заставляя трепетать, каждого, кому открылась страшная возможность созерцать ее величие. Она была центром этого неживого плоского мира, сосредоточением мглы и хаоса. И смерти. Туман был только прикрытием. Он погашал все эмоции, уподобляя меня живому мертвецу, под стать этой реальности только для того, чтобы в конце своего пути, достигнув сердца черной пустыни, он расступился передо мной, вернув чувства, и я в полной мере осознал весь ужа этого мира, стоя под эбонитовой зеркальной скалой. Она резкими уступами, обрываясь острыми, неровными углами и тускло мерцая, возвышалась надо мной, единственным живым существом, находящимся посреди пустыни смерти, тем самым будто насмехаясь над самой жизнью. Я не сразу заметил движение. Скованный с головы до ног кошмарным видом, я не мог пошевелиться и думать, но, наконец, понял, что, помимо громады черной скалы, вижу еще что-то. Что-то, что движется. Кого-то живого. На одном из уступов скалы, высоко над землей танцевала девушка. Она двигалась, в странном ритме вскидывая вверх руки. Плавные наклоны гибкого тела, сочетались с резкими выпадами и порывистыми движениями рук. Девушка кружилась на месте, извиваясь словно змея, под чарующие звуки непривычной для слуха музыки. Я так и не понял, откуда она доносилась, но мне было уже все равно: я не мог оторваться от неведомой танцовщицы. Это было невероятно. Я смотрел на нее снизу, высоко запрокинув голову и изо всех сил напрягая зрение. Ее движения гипнотизировали. Черные длинные волосы метались из стороны в сторону, как живые, обвивая руки, шею, тонкую фигуру в черном платье, цеплялись за босые ступни, когда девушка подпрыгивала, прогибаясь назад всем существом. В руках у нее был бубен. Девушка взвилась высоко вверх, согнув одну ногу и, изогнувшись, ударила в него. Часть огромной, неприступной скалы обрушилась вниз, превратившись в облако зеркальной пыли. Еще удар. И еще один уступ рухнул в бездну. Потом еще, еще и еще… девушка продолжала танцевать. Рев падающих камней заглушал звуки музыки. Обломки скалы водопадам рушились на землю, утопая в сиреневом тумане. Следующий удар в бубен был такой силы, что от него заложило уши. Уступ, на котором стояла девушка треснул. Переливающаяся пыль столбом взметнулась в небо, скрыв за собой последствия разрушительного танца и последний звук бубна. Пара черных острых осколков отлетело к моим ногам. Наступила звенящая тишина. Я стоял, не двигаясь, среди клубов поднявшегося тумана и ждал. Это был еще не конец. Через пару минут, сквозь светящуюся сиреневую пелену мои глаза различили приближающуюся тень. Она медленно, не спеша продвигалась ко мне, становясь все темнее. Я стоял на месте. Из глубины тумана отчетливо сверкнула прядь черных волос. Что-то тихонько звякало в такт невесомым шагам. Бубен. Я весь сжался от напряжения, колени начали дрожать. Я даже не знал, почему так боялся этой встречи… Девушка приближалась все ближе. Из тени выплыло лицо. Бледное, с огромными, темными как омут глазами. Почти круглыми, такими… - София!?? Девушка с лицом Софии подошла почти вплотную и резко вскинула руки над головой. Оглушительный звон бубна слился с треском земли. Пошатнувшись, я сделал шаг назад, не в силах оторвать взгляд от лица своей подруги. Ошибиться было нереально – это была она. Но какая-то другая. Не такая какая, как всегда. Это была не моя София. Это было что-то чужое, темное. В ней не чувствовалось жизни. Казалось, что Нечто, холодное и жестокое заняло ее оболочку и теперь надвигалось на меня, затягивая в черную бездну ледяных глаз. Я терял опору. Каменная земля подо мной рушилась, черными осколками улетая куда-то вниз. - София… - Добро пожаловать в зазеркалье. Холодная улыбка застыла на ее лице. Девушка снова подняла вверх руки… - Нет, стой, подожди!! – в ужасе заорал я, пытаясь ее остановить. – Не надо! Но было уже поздно. Девушка снова ударила в бубен. Трещина в земле разверзлась, и пласты черного камня полетели в пустоту. Вместе со мной. До меня еще долетали звуки бубна. Девушка наверху продолжала кружиться в своем страшном танце…
Я стоял, облокотившись ладонью о тяжелую дверь, собираясь ее открыть. Голова раскалывалась так, будто по ней хорошенько шарахнули железной кувалдой. Перед глазами плавали желтые круги и всеми цветами переливались яркие звездочки. - Владлен! Я повернул голову. На ступеньках стоял Рэм. София уже отвернулась и быстрым шагом спускалась вниз. Я перевел взгляд на Рэма. - Осторожней. Там скользко. Я внимательно посмотрел в чуть раскосые темные глаза без тени усмешки, и, не спеша кивнул. - Спасибо. Я знаю. Я толкнул дверь и вышел на улицу. Легкий осенний ветерок приятно освежил лицо. Я глубоко вдохнул и, не оглядываясь назад, пошел на автобусную остановку.
Фил как раз вытаскивал ключ из двери, когда я, задыхаясь, влетел к нему на этаж. - Куда собрался? От неожиданности он выронил ключи, повернулся и во все глаза уставился на меня. Брови медленно поползли вверх. - Влад? - Ага, - я поднял ключи и снова вставил их в скважину. – Идем, ты мне нужен. - Э-э! – он схватил меня за руку, когда я начал открывать замок. – Слушай, я конечно рад с тобой пообщаться, но давай как-нибудь попозже! - Почему? – удивился я. – Сегодня воскресенье, тебе все равно нечего делать. - У меня важная встреча! Я оглядел его с головы до ног. Новая рубашка, шелковый платок вокруг шеи, черный френч, которого я еще на нем не видел. Я потянул носом. - Ммм… «Lacostе», отличный выбор, самому нравится, - я повернул ключ и открыл дверь. – пошли. - Но… - Идем, идем, - подтолкнул я его. - Встретишься со своей красоткой в другой раз. Он помялся на пороге и затем обреченно вошел назад в квартиру. - Знаешь, Влад, я тебя, конечно, люблю, но в физическом плане ты мне все-таки никак не заменишь женщин. - Откуда ты знаешь? Мы даже не пробовали. Он подозрительно покосился на меня. - По-моему, отпускать шутки ниже пояса с голубоватым оттенком, в тот момент, когда ты только что сорвал свидание своему лучшему другу – это скорее моя специальность, - он на секунду замер, снимая ботинок. - А ты это серьезно? - Про что? - Что мы не пробовали. Я хмыкнул. - Конечно. Ты сам мне это предложил. - Когда!? - Сегодня, в сауне. Фил покрутил пальцем у виска. Я вздохнул. - Пошли на кухню.
- … и ты считаешь, что ты уже прожил сегодняшний день, и еще парочку следующих, что твоя очаровательная рыжая соседка покончила с собой, а неведомый загадочный художник легким взмахом руки «нарисовал» твое желание, отправил тебя волшебный мир, и все вернулось на круги своя? Я кивнул. Фил все еще был не доволен из-за сорвавшегося вечера, но было видно, что он изо всех сил пытается вникнуть в мой рассказ. - Бред. - Согласен. - Полный. - Полнейший. - И как мне предлагаешь оправдываться перед симпатичной блондинкой с полным отсутствием мозгов? Сказать ей, что мой друг вообразил себя Алисой в стране чудес и побывал в зазеркалье, а потом вернулся оттуда с помощью машины времени? Я почесал затылок. - Думаю, если она блондинка, то первым делом она спросит, как ею пользоваться. Фил закатил глаза. - Не обижайся, но ты сошел с ума. Твоя голова, - он для наглядности постучал себе по лбу. – Без обид. Ты сам знаешь – она у тебя особенная. Кстати, если уж допускать, что ты уже пережил этот день… как там твоя соседка? - Жива здорова. Я все-таки решился позвонить ей. Все в порядке. - Она довольна? - Чем? - Вчерашним. - Не про то спрашиваешь, - огрызнулся я. – Я про то, что к тому времени, как я ей сегодня позвонил – в тот раз она была уже мертва. - А тебе понравилось? - Фил! - Да что!? – взорвался он. - Ты действительно думаешь, что я такой дурак, что реально приму все это за правду? Я молча пододвинул пепельницу и закурил. - Ладно, поставим вопрос по-другому. Я что, единственный такой дурак, который может тебе поверить? Я снова кивнул. - Да почему!? – взорвался Фил. – Я же не специалист! Почему не твой психиатр? Судя по твоему рассказу, он сам немного, - он постучал по столу. - Того. - Потому что, психиатр – врач. Ученый. А ты – идиот, который мне поверит. - Почему я должен тебе верить? - Потому что ты единственный идиот, с богатым воображением. Я достал из кармана обгорелый клочок и бросил его на стол. Фил мельком взглянул на него. - Тот, что ты нашел у Александры? - Быстро соображаешь. Он пожал плечами. - Там почти ничего не видно. Даже не разобрать. Бумага самая обыкновенная. Ты сам мог начиркать на ней что-то карандашом. Даже если ты этого не помнишь. Может ведь такое быть? - Конечно, может, - вкрадчиво согласился я, вытаскивая на стол очередной лист бумаги. – Все может быть – Я ведь лечусь в психушке. А как тебе вот это? Фил взял из моих рук сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и тупо уставился на рисунок. По мере того, как он разглядывал рисунок, лицо его постепенно вытягивалось, а челюсть отвисала. Очки съехали на кончик носа. В конце концов, он снял их и снова начал разглядывать бумагу. Вид у него был растерянный. На мое лицо, помимо воли наползала злорадная ухмылка. Нехорошо, конечно, но я не мог сдержаться. Хотя мне было совсем не до смеха. Я представлял, какая борьба сейчас идет в бедной голове Фила. Любой хороший художник узнает свою работу. Рисунок – это как почерк – у каждого человека он свой. И каждый художник имеет свой почерк. А Фил не просто художник – он профессионал. Отличить свою работу от чьей-то чужой, даже отлично скопированной с его оригинала… Бедный Фил. Минут через пять он перестал пялиться на рисунок и отложил портрет Александры в сторону. Да. Именно тот портрет, который он нарисовал в день похорон Александры, когда мы также вместе сидели у него дома. - Этого ведь не было, да Фил? Фил покосился на рисунок и отодвинул его подальше от себя. Потом еще дальше. Я усмехнулся. - Не бойся, он тебя не укусит. Он отодвинулся лот стола, открыл бар, вытащил из него бутылку коньяка, откупорил ее и глотнул прямо из горлышка. - Полегчало? Он помотал головой и снова присосался к бутылке. - Ладно. Допустим, если у тебя могут случиться галлюцинации… - Хотя такого раньше не было, - вставил я. - Да. Даже если так. У тебя есть на то причины – твоя голова. Тебе это простительно. То со мной такого не может быть. Так? Это ты хочешь мне сказать? - Ага! – радостно подтвердил я. Фил взвыл. - Но это невозможно! – он резко взмахнул рукой в знак протеста. Коричневатая жидкость выплеснулась на пол. – Черт, мой коньяк! Мне стало смешно. - Фил, тебе придется признать, что либо ты сошел с ума и не помнишь, что делал, либо… - я развел руками. - Но я не сошел с ума! - Да, просто я тебя загипнотизировал, заставив нарисовать портрет Александры, забрал его себе а теперь просто издеваюсь над тобой. Он с интересом посмотрел на меня. - Правда? Ты владеешь гипнозом? - Нет, - мне пришлось его разочаровать. – Просто не мог упустить свой шанс: редко кому удается над тобой поиздеваться. Мальков поднял глаза к потолку. - Ну какого хрена ты на меня свалился!? - Слушай, Фил, - я не выдержал, - не веди себя, как твои тупые безмозглые бабы. - Но… - Заткнись! - закричал я. – Хватит! Как бы ты не хотел, ты в этом замешен! Я не знаю, что происходит на самом деле, и что это такое – какой-то массовый гипноз, дурацкая страна чудес, или какие-то психотропные эксперименты ученых или инопланетян, - я тоже посмотрел в потолок. – Боже, что я несу! - Это твой рисунок, однозначно! И тебе придется признать, что ты в этом увяз. Правда или нет, про зазеркалье и Художника, нам нужно принять правила игры! - Что ты от меня хочешь? - Помоги мне!!! - Да как?! – заорал Фил. - Чем я могу тебе помочь!! - Помоги мне с этим разобраться. Я не хочу оказаться в психушке!! Я не хочу остаток жизни провести в палате без двери, с решеткой на окнах, где воняет мочой, пуская слюни и писаясь в постель! Потому что, если ты мне не поможешь – это со мной сделают. Помимо воли. У врачей не будет другого выхода. У психиатров только одно объяснение. А Я - не сумасшедший! Хоть мне и вскрывали череп – Я не псих. И ты это знаешь, черт тебя возьми!! Я на секунду замолчал, переведя дыхание. Фил внимательно следил за мной. - И даже если меня упекут за решетку, и накачают транквилизаторами – ты не сможешь смериться с этим. Это не просто глюки. И это – я показал на рисунок, - Живое тому доказательство. Это твоя рука. Если ты признаешь, что я сошел с ума – тебе придется самому обратиться к психиатру. Потому если ты не поймешь, как появился этот портрет – ты сойдешь с ума. Ты это знаешь. И я это знаю. Фил в изнеможение опустился за стол. - Так что скажешь? Новоиспеченный сумасшедший растерянно посмотрел по сторонам, взял свои очки, протер их рубашкой и напялил на нос. Затем вздохнул и снова снял их. - Дашь сигарету? Я засмеялся и протянул ему пачку.
Мы опустошили почти всю бутылку коньяка, в сотый раз прокручивая перед собой всю эту темную историю. - Давай попробуем по прядку. Фил сидел напротив меня и твердым карандашом рисовал в папке для набросков непонятные каракули. Он всегда переводил бумагу, когда нервничал или над чем-то усердно думал. - Когда все началось. - В день, когда произошел пожар. - А именно? - Так… мы были на кафедре рисунка, на восьмом этаже. Когда спускались вниз, я заглянул на седьмой, подошел к зеркалу, протянул руку и… - Зачем ты это сделал? - Протянул руку? – переспросил я. - Не знаю, что-то заставило. Меня как магнитом потянуло к нему. - Нет, - Фил сморщился. – Не то. Ты всегда, когда бегаешь по лестнице заглядываешь на все этажи? Я пожал плечами. - Думаешь, это так важно? - ….! – меланхолично ответил Фил. – Понятия не имею! Но уж если мы допускаем, что у нас в университете находится волшебное зеркало, пройдя сквозь которое можно заглянуть в другой мир, напрашивается простой вопрос: почему оно выбрало именно тебя? – Фил вдруг с силой ткнул карандашом в бумагу так, что кончик грифеля отлетел и, звякнув, приземлился прямо в рюмку. Фил уставился на него. – …., - выругался он. - Волшебное зеркало! Господи, ладно, ты, что Я несу!? - Не взывай, он тебе не ответит, - Я вытряхнул карандашный грифель и расплескал по рюмкам остатки коньяка. – Если задуматься, как следует, почему именно я – то напрашивается еще один вопрос: откуда мы знаем? Фил с неприязнью посмотрел на пододвинутую к нему рюмку. - Что знаем? - То, что это происходит только со мной? Фил тупо смотрел перед собой. - Если все то, что со мной произошло - я имею в виду смерть Елеферьевой и всю прочую чепуху – помню только я, а остальные как жили, так и живут в настоящем времени, откуда мы знаем, что подобные вещи не творятся еще с парочкой наших студентов? Ведь вряд ли они будут об этом кричать за каждым углом. Фил отложил карандаш в сторону и залпом осушил рюмку. - Влад, скажи мне, пожалуйста, почему ты так спокоен? Я пожал плечами. - Не знаю. Наверное, потому, что после локальной амнезии я уже привык видеть то, что в данный момент происходит только в моей голове. И я могу допускать подобные явления в реальном мире. - Ты веришь в чудеса? Я хмыкнул. - Проститутки же верят в любовь. Разве это не чудеса? - У меня шутить научился? – усмехнулся Фил. - А у кого же!? Просто, если психовать и орать каждому встречному, что побывал в зазеркалье и вернулся обратно с маленьким подарочком – я кивнул на портрет. – Или пытаться убедить себя в том, что это все происходит только в воображении – тебя точно упекут в психушку. Так, может пойти от противного и допустить существование чудес? Логически, так все происходящее будет проще объяснить. Мальков только глубоко вздохнул. - Никогда тебе не стать настоящим художником. У тебя везде одна логика. Ты все можешь объяснить и разложить по полочкам, и все станет понятно. С тобой просто не могло произойти ничего необычного и сверхъестественного! Ты это понимаешь? Ты слишком реален. - Видимо потому и происходит. Потому что я все могу объяснить. А не удариться в панику.
|
