Тонкий лед

Билл не хотел просыпаться. Впрочем, это было уже второе утро, когда его мучило нестерпимое желание исчезнуть, провалиться сквозь землю, лишь бы не испытывать саднящее чувство позора, которое довлело над ним подобно грозовым тучам.

Ему казалось, что все, включая домашнюю челядь, знают, что Господин недоволен им. Теперь он боялся покидать покои из страха, что на него будут показывать пальцем.

Шел третий день, и Билл, вздрагивая, ждал, когда кого-нибудь пришлют за ним, чтобы отвести к большому фонтану, где Господин при всех отречется от него и отошлет обратно в обитель. Все его вещи уже были собраны и лежали в так полюбившемся ему эркере.

Билл не представлял себе, что будет делать там. Обычно Тхе возвращались в обитель, когда им было около тридцати лет – одним чуть-чуть больше, другим чуть-чуть меньше. Хозяева отрекались от них под предлогом того, что не могли больше обеспечивать, но на самом деле, большинство Тхе просто теряли свою привлекательность: они уже не могли порадовать красотой и изяществом молодого тела или чем-то новым в постели, а содержать Тхе было слишком дорого, поэтому их, подобно испорченному товару, возвращали назад.

По возвращению в обитель, Тхе недолго обживался и через какое-то время становился наставником молодого воспитанника, за которым неотрывно следил, в случае чего наставляя и поучая. Кроме того, в обители было очень мало слуг, и как воспитанникам, так и наставникам приходилось трудиться, убирая в залах замка, работая в саду и на кухне. Именно этому Билл был обязан своим умением шить – в этом деле он был настолько искусен, что все нарядные сауб шилахи из дорогой ткани поручалось шить только ему.

Но Билл понимал, что ему вряд ли доверят кого-то обучать, да и кому захочется учиться у изгоя? Юноша помнил, как однажды в обитель вернулся совсем молодой Тхе. Ему не позволялось говорить ни с воспитанниками, ни с наставниками, но по обители тревожным ветром витали слухи о том, что Господин отрекся от него, заподозрив в измене. Общее презрение сопровождало его – куда бы он ни пошел, всюду слышалось глумливое перешептывание. Не прошло и двух месяцев, как его нашли мертвым. Поговаривали, что он отравился усыпляющей настойкой. Его смерть никто не оплакивал.

Билл тоже думал о том, что можно отравиться, но его останавливали мысли о Касыме, которому очень не нравилось в Бхуте – а так была хоть маленькая надежда, что слугу отправят с ним в обитель, в конце концов, его купили Биллу в подарок. Да и, если быть честным, молодой Тхе вовсе не был уверен, что у него хватит мужества расстаться с жизнью.

Билл не хотел, чтобы начинался этот ужасный день, но страх и волнение неопределенности, сковывающие его душу изнутри, больше не давали спать, да и все тело затекло так, что перекатывание с бока на бок уже не помогало.

Билл встал и, накинув на себя старую галабею, побрел в большую спальню. Он не понимал, что же сделал не так… Конечно, он не спросил у Господина, чего тот желает, но ведь и так было ясно... Вздохнув, Билл решил, что, наверное, стоит хотя бы умыться.

Том же, напротив, именно в это утро пребывал в отличном настроении - ведь сегодня он, наконец, опять мог увидеть Тхе. Молодому Господину было немного совестно за свою горячность и нетерпение, за то, что он, наверняка, сделал больно Биллу. И, может быть, даже хорошо, что у того было время отдохнуть и восстановить силы.

Все эти три дня Том не находил себе места – стоило ему подумать о Тхе, его мягкой коже, теплых губах, горячем теле, как его изнутри начинало сжигать невыносимое, пламенное желание. Для Тома все закончилось слишком быстро и как-то сумбурно, поэтому он не испытал насыщения, и ему безумно хотелось еще раз окунуться в экстаз обладания юным, податливым телом.

Мужчина недоумевал, почему горит желанием именно к Тхе: он никогда не понимал, что может быть привлекательного в неумелой, робкой невинности, и терпеть не мог девственников. С ними было слишком много возни: приходилось ждать, пока они перестанут волноваться и дрожать, потом учить всему, показывать, что и как делается. Билла учить оказалось интересно, его робость пробуждала в Томе нежность, а невинность возбуждала.

Проснувшись посреди ночи в покоях Тхе один, Том, недовольный отсутствием Билла, направился в гарем к своему любимому наложнику. Успевший привыкнуть к внезапным ночным визитам Господина, Амани не мог скрыть триумфа: даже Тхе не сумел затмить его. Но его радость была преждевременной.

Именно в эту ночь Том со всей очевидностью понял, насколько его голубоглазый и светловолосый любимчик отличается от его Андре, что он совсем на него не похож, даже внешне; понял, что ему больше не приносят удовлетворения заученные и отточенные движения, направленные лишь на то, чтобы побыстрее довести его до конца; понял, что хочет еще раз заглянуть в блестящие перепуганные глаза и почувствовать несмелые, легкие пальчики Тхе на своих плечах.

Непонятно почему, но только Тхе рождал в нем чувства – Том ощутил себя живым еще там, на террасе у фонтана, когда увидел волшебный танец. Его окаменевшая душа вдруг пришла в движение, больно и неохотно ворочаясь в груди.

Впервые за долгое время, прошедшее после смерти Андре, чувство щемящего одиночества вновь обрушилось на него. Воспоминания о юном светловолосом мальчике, в смехе которого слышался перезвон колокольчиков, накрыли Тома, и он будто заново переживал его потерю.

Он вспомнил, как купил его на невольничьем рынке в каменном Риме, как его охрана волокла извивающееся, плачущее тельце за ним до самого дома, как уговаривал его выйти из комнаты, в которой тот намертво замуровался. Том с первого взгляда влюбился в этого импульсивного и искреннего ребенка, он даже не задумывался о последствиях, с головой окунувшись в это чувство. Андре был старше Тхе, и Том не был его первым хозяином, но быстро понял, почему его продавали так дешево – несдержанный и нетерпеливый невольник был настоящим стихийным бедствием.

Это было невероятно счастливое время. Все два года путешествий по западным землям Том был непередаваемо, невообразимо счастлив. И все закончилось в один момент – в один миг его счастье разрушилось, уступая место беспомощности и невыносимому горю потери, преследовавшим его до тех пор, пока внутри не осталась лишь гулкая и равнодушная пустота понимания, что тот, кто казался почти идеалом и пределом мечтаний, всего лишь лицемерный предатель, выжидавший время, чтобы ударить в спину.

Том, пытаясь укрыться от череды неприятных мыслей и одолевающих его чувств, почти все время проводил в гареме: по утрам играя с сыновьями, а ночами посещая жен. Он больше не ходил к Амани, решив, что светлые волосы и глаза цвета неба его больше не привлекают.

Но сегодня Том не пошел в гарем, он предпочел маяться бездельем, бесцельно шатаясь по огромному тенистому саду, окружающему мужские покои. Он даже пытался почитать в беседке, но обычно умиротворяющее его журчание текущего неподалеку ручья не давало сосредоточиться, отвлекая и раздражая. Гуляя по саду, молодой Господин все ближе и ближе подходил к покоям Тхе, пока не увидел его. Тхе, как всегда закутанный с головы до ног, сидел у щебечущего ручья, время от времени подставляя руку потоку и чему-то грустно улыбаясь. Что-то в том, как выглядел Билл, настораживало: в нем будто кто-то погасил свет. И, решивший уже было пройти мимо, Том вдруг развернулся и прямо через заросли направился к юноше.

Билл, напуганный шумом, подскочил, а увидев, что к нему направляется Господин, еще и покраснел; на его лице отразилась такая растерянность и даже паника, что Том оглянулся вокруг, желая убедиться, что не застал Тхе за чем-то постыдным.

- Господин… - тихо прошептал Билл. На что Том лишь кивнул и уселся на скамью у дорожки, жестом показывая на место рядом с собой.

Билл сел, сжимая руки и не отводя от них взгляд.

- Как ты себя чувствуешь? – помолчав, спросил Том.

- Хорошо. Спасибо, Господин, - взгляд Тхе, взметнувшийся было вверх, тут же опустился вниз, ненадолго задержавшись на книге, которую Том держал в руках.

- Тогда я приду к тебе сегодня? – как-то неуверенно произнес Том. И, встретив полные изумления глаза Билла, подумал, что, наверное, не стоило об этом спрашивать вообще, ведь он может посещать Тхе, когда захочет.

- Как пожелаешь, Господин, - как-то несмело улыбнулся Тхе, опять опуская глаза.

Уходить отчаянно не хотелось, и Том мучился, вглядываясь в лицо Билла, не зная, что еще можно сделать или сказать, чтобы под этим предлогом задержаться хоть немного. Билл же как мог подавлял улыбку, желающую осветить его лицо – Господин не злился на него и не собирался опозорить перед всеми. Он был готов прямо сейчас бежать в свои покои, чтобы приготовиться к приему Тома и, быть может, ему даже удастся исправить свою оплошность и Господин все-таки подарит ему кольцо.

- Ты читал «Одиссею» Гомера? - спросил Том, заметив, наконец, заинтересованные взгляды, которые Билл время от времени бросал на книгу в его руках.

- Только начало, – покачал головой Тхе. - Дальше в книге не было страниц. Вероятно, писарь не переписал ее до конца.

- Ты мог бы взять мою, - тут же предложил Том, протягивая предмет обсуждения Биллу. - Правда, здесь тоже нет окончания, но у меня есть вторая.

Билл взял книгу бережно, как будто она могла рассыпаться в его руках, а Тому достался такой светлый солнечный взгляд, полный благодарности и какой-то непонятной надежды, что он смутился и, не зная, куда теперь девать свободные от ноши руки, поспешно поднялся.

- Я приду к тебе вечером, - как-то резко сказал он, прежде чем удалиться.

Билл почти бегом кинулся в свои покои. Касым с удивлением смотрел, как юный хозяин носится туда-сюда, пытаясь ничего не забыть и придумать, во что одеться, ведь у него не было ничего нового, а опять заворачиваться в тот же кусок зеленого шелка Биллу не хотелось. В конце концов, он снял покрывало с кровати в одной из многочисленных спальных комнат и переплел его с найденным тут же куском ткани. Удовлетворенный полученным результатом, Билл направился в купальню, где сводил с ума Касыма, причитая, что его грубой коже срочно нужна баня, а жестким волосам молочная ванна.

Том считал минуты, изнывая в нетерпении. Измученный ожиданием, он почти ворвался в покои Тхе, где, сидя на пуфике у окна, закутанный во что-то непонятное, его ждал Билл. Том пообещал себе, что сегодня постарается вести себя сдержанней, поэтому на вопрос Билла: не желает ли Господин немного расслабиться, ответил утвердительно и позволил усадить себя на мягкие подушки.

Том был несколько удивлен, когда Тхе опустился между его расставленных ног и стал нежно массировать его икры, медленно поднимаясь вверх руками, мягко надавливая и неотрывно глядя прямо ему в лицо. И вот уже теплые ладошки скользнули от коленей по внутренней стороне бедер и назад – по внешней, сильнее распахивая полы халата и обнажая давно проснувшийся и источающий влагу орган. Тхе приоткрыл губы, чтобы пробежаться по ним розовым кончиком языка и приникнуть к самому основанию скопившегося возбуждения. Тому показалось, что земля под ним покачнулась: кровь ударила в голову, а сердце зашлось, сбив дыхание. Он на миг прикрыл глаза, но тут же снова распахнул, чтобы не пропустить даже мгновения захватывающего действа. Билл маленькими поцелуями поднялся вверх по стволу и, облизнув головку, почти взяв ее в горячую влажность своего рта, вдохнул. Воздух извне показался Тому обжигающе холодным, а тиски наслаждения, сжавшие низ живота, мучительно сладкими. Услышав хриплый стон, Билл, сжав губы, медленно вобрал плоть Господина в себя, и так же медленно поднялся, опускаясь опять. Он добавил язык, который влажно проехался по всему стволу, зацепившись чем-то за уздечку. Юноша специально в этот раз вставил сережку, чтобы удивить своего Господина. Не в силах больше терпеть, Том откинулся назад, приподнимая бедра и издавая громкие стоны. Билл немного ускорился, помогая себе руками, легонько лаская чувствительную кожу с внутренней стороны бедер, низ живота и сам ствол.

Внезапно мир перед глазами Тома окрасился в красный, а затем разбился на сияющие острые осколки, которые осыпались вниз, все замедляя и замедляя свое падение. Том слегка приподнялся, продолжая судорожно втягивать воздух в надежде отдышаться.

Рука Господина легла на голову Тхе, все еще сидящего у его ног, и стала нежно перебирать мягкие и шелковистые волосы.

- Разденься, - хрипло выдавил Том, и стал наблюдать, как Билл неловкими руками снимает с себя свой нелепый наряд. Оставшись полностью обнаженным, Тхе застыл напротив Господина, уставившись в пол.

- Иди ко мне, - боясь напугать, ласково сказал Том, немного отодвигаясь в сторону. Билл пристроился с краю, но тут же был властно притянут Господином для поцелуя.

Билл, увлеченный мягким, нежным соприкосновением губ, не сразу заметил, что руки Тома легко оглаживают его тело.

- Обними меня, - услышав тихий шепот прямо в губы, Тхе немедленно повиновался. Кожа Господина под халатом была теплой и немного неровной от обилия родинок. И едва Тхе прижался сильнее, как Том, сжав его ягодицы, ворвался глубоким поцелуем ему в рот. Язык Тома ощупывал язык Тхе, пока не нашел круглую холодящую горошину, которая принесла ему так много наслаждения недавно. Он не знал, что это, но мысли об этом маленьком кусочке металла в языке Тхе заставляли терять голову.

Биллу же не хватало воздуха, и он жадно хватал его в те мгновения, когда губы Господина исследовали его лицо. Юноша дернулся, когда опытная рука легла на его член, но Том лишь сильнее впился ему в губы, продолжая откровенно возбуждающие ласки.

Мир плыл как в тумане, Тхе тихонечко стонал, подаваясь навстречу рукам и губам Тома. Он не заметил, как оказался лежащим на спине, и Господин навис над ним.

Том, действуя настолько осторожно, насколько позволяла собственная обжигающая страсть, начал медленно входить. Боль вторжения – такая ненужная и такая неожиданная – вдруг швырнула Тхе в реальность, он задохнулся и, не в силах сдержаться, жалобно простонал.

- Тшш, сейчас, - прошептал Том, замерев и не двигаясь. – Сейчас пройдет, - осыпая лицо Билла поцелуями, Том раскрытыми ладонями гладил бедра, ягодицы и бока юноши, пока не почувствовал, что тот расслабился. Одарив Тхе глубоким поцелуем, Том стал раскачиваться в его теле, постепенно ускоряясь. Вскоре, не имея больше возможности сдерживать себя, Том сорвался, делая резкие, глубокие толчки, но, к счастью для Билла, почти с каждым толчком Господин задевал внутри него точку наслаждения, и обжигающие молнии удовольствия били по всему телу Тхе, рождая внутри огромный, стремящийся вырваться на свободу ураган. Билл стонал на каждом выдохе, беспомощно цепляясь за плечи Тома и подаваясь навстречу.

Мир перестал существовать, Билл сначала словно провалился куда-то, а потом вынырнул, сотрясаясь в экстазе, выгибаясь и доводя Тома внутренними судорогами своей плоти до апогея.

Первое, что испытал Тхе, придя в себя, это сдавивший все внутренности страх: он не знал, получил ли Том удовольствие с ним. Лишь подвинувшись и почувствовав вытекающий из него сок любви, Билл немного успокоился. Уловив движение, Том поднял голову и, улыбаясь Тхе, стал убирать прилипшие к лицу Билла пряди волос.

- Я порадовал тебя, Господин? - с какой-то отчаянной решимостью выпалил Тхе.

Том лишь улыбнулся этой наивной глупости и, коротко поцеловав Тхе в губы, произнес:

- Очень.

Тхе невесомо гладил Тома до тех пор, пока глубокий, расслабляющий сон не захватил его. Билл аккуратно вытер следы удовольствия с тела своего Господина, укрыл его и, вымывшись, удалился в свою спальню.

Юноша засыпал улыбаясь: Господин сказал, что доволен им и, значит, обязательно одарит его кольцом!

Однако, хотя, начиная с этого дня, Том и приходил к нему почти каждую ночь, за исключением вторника и пятницы – дней посещения гарема, ни на следующее утро, ни в последующие дни, недели и даже месяцы Билл так и не дождался своего кольца. К своему стыду, юноша настолько терял голову от ласк своего Господина, что часто не помнил, пришел ли тот к финалу. Но иногда, набравшись смелости, юноша пытался узнать, что делает не так и чего желает его Господин, но каждый раз Том, нежно улыбаясь, говорил, что все хорошо, и он очень доволен им.

Тхе никуда не выходил, в страхе, что чей-нибудь острый глаз увидит отсутствие кольца на его пальце и весть о его позоре неминуемо дойдет до Асама, которого Билл стыдился почему-то больше всего. Он даже сшил для себя несколько галабей с длинными, широкими рукавами, почти совсем закрывающими кисти рук, и для прогулок по саду надевал только их…

Шаткость его положения рождала в Билле чувство неуверенности и какой-то ущербности, он теперь, кажется, понимал, что имел в виду его наставник, повторяя, что Билл никогда не станет настоящим Тхе…