Созерцая Кришну и Балараму, Прабхупада светился от счастья, наслаждаясь прохладой тени дерева тамала.

— Подрядчик хотел срубить это дерево, — вспомнил он, — но я не позволил. Этих деревьев осталось совсем мало. Миряне этого не знают.

Шрила Прабхупада начал каждое утро спускаться к Божествам, и постепенно событие это превратилось в ежедневную храмовую церемонию, в которой принимали участие преданные ИСККОН и гости. Он сидел в кресле-качалке под деревом тамала, один из преданных вел киртан, а Прабхупада вместе с другими преданными ему подпевали. Для учеников это пение вместе с Прабхупадой во дворике его храма в Рамана-рети во Вриндаване стало сутью духовного мира.

Хотя тело Прабхупады казалось больным, он оставался таким же живым, как и прежде, и каждое утро замечал, кто был на службе, а кого не было. Преданным полюбилась эта особая возможность общения с духовным учителем, когда он сидел в своем кресле-качалке и смотрел на Кришну и Балараму. Жители Вриндавана и паломники тоже собирались вокруг Прабхупады, часто принося ему пожертвования, которые складывали к его стопам. Глубоко сосредоточенный на Кришне и Балараме, Шрила Прабхупада выглядел серьезным, но в то же время простым; один из секретарей обмахивал его большой чамарой, маленькие гурукулята энергично перед ним танцевали, а паломники подходили к нему непрерывной вереницей и предлагали его стопам свои поклоны и рупии.

Иногда он сидел в садике, примыкающем к его большой комнате. Один преданный построил там гипсовый фонтан в форме большого, розового лотоса, и, когда Прабхупада сидел в этой маленькой беседке, в окружении цветущей лозы, плеск воды приятно его успокаивал. Иногда через забор в сад пробиралась обезьяна, намереваясь что-нибудь украсть, и Прабхупада просил ее прогнать. Все остальное время он сидел, погруженный в молчание, лишь изредка заговаривая с одним или двумя учениками.

Однажды, сидя в саду, Шрила Прабхупада вспомнил о том, какой простой, но цивилизованной была жизнь во времена его детства. Он рассказал о разных церемониях, которые соблюдала во время беременности его мать, дабы устранить опасности, связанные с рождением ребенка. Он хотел говорить об этом, хотя голос его был тих и слаб.

— О детях так заботились! — вспоминал он. — А теперь эти негодяи убивают их. Самая нецивилизованная жизнь. Двуногие животные. Даже сегодня в отдаленных деревнях Индии еще можно наблюдать спокойную жизнь. У них вдоволь зерна и молока, чтобы жить, ни о чем не беспокоясь, и повторять «Харе Кришна». А они едут туда, чтобы проводить эту стерилизацию...

Шрила Прабхупада имел в виду идею Индиры Ганди о принудительной стерилизации.

Один из присутствующих преданных недавно приехал из Западной Бенгалии, где путешествовал на корабле по Ганге, проповедуя и распространяя в деревнях прасад. Шрила Прабхупада начал рассказывать ему, как деревенские жители пекут на открытом огне простые хлебные шарики из атты — муки грубого помола.

— И на том же огне... Он называется кханди и разводится на лепешках из сухого коровьего навоза, — сказал Шрила Прабхупада. — Они ставят на него котелок и варят в нем дал. Через некоторое время вы смотрите – если разварился – очень хорошо! Затем эти шарики нужно жарить в гхи. Получается отменно.

Прабхупада непринужденно говорил под тихий плеск фонтана, воркование и хлопанье крыльев голубей и зеленых попугаев. Он вспомнил гороскоп, составленный при его рождении:

— Через семьдесят лет этот ребенок отправится за пределы Индии и откроет множество храмов.

По собственному признанию, он поначалу не понимал, что ему действительно придется куда-то ехать, но когда, наконец, он отправился в США, у него не было даже мысли когда-нибудь возвращаться назад. Он сказал, что, если бы не приступ, случившийся с ним в Соединенных Штатах в 1967 году, то он бы не вернулся.

— Значит, Кришна этого хотел, — заключил он. — Я не думал возвращаться. Поэтому я получил вид на жительство.

— Вы сожалеете, что вернулись в Индию? — спросил Тамала-Кришна Госвами.

— Нет, — сказал Прабхупада. — Мой план был остаться. Но у Кришны были Свои планы. Перед тем как вернуться (в 1970 году), я говорил с Дваракадхшишей (Божеством Кришны в храме ИСККОН в Лос-Анджелесе): «Я приехал сюда проповедовать. Не понимаю, зачем Ты тянешь меня обратно». Вот что было, когда я покидал Лос-Анджелес. Я был совсем не рад. Но у Него были Свои планы.

— Неплохие планы, — вставил Тамала-Кришна.

— Кришна сказал, — продолжал Шрила Прабхупада, — «Езжай во Вриндаван, Я дам тебе место еще лучше. Ты жил во Вриндаване в уединении, и Я попросил тебя уехать. Теперь ты должен вернуться. Но Я дам тебе место получше». И Он дал мне храм, в сотни раз лучше любого другого места. Разве не так?

На передней полосе «Таймс оф Индия» появилась статья под заголовком «Шрила Прабхупада серьезно болен». Выслушав эту статью, Шрила Прабхупада прокомментировал:

— Если бы они не считали Бхактиведанту Свами важной персоной, то не напечатали бы такого.

Гирираджа написал Шриле Прабхупаде, что в бомбейский храм во множестве звонят сочувствующие Движению и желают получить более подробную информацию. Через несколько дней «Таймс оф Индия» опубликовала на третьей странице отчет одного из преданных, под заголовком «Шриле Прабхупаде стало лучше».

Так что же, спашивали звонившие, Шрила Прабхупада действительно «серьезно болен» или ему уже «лучше»?

— Я могу жить, могу умереть, — говорил он. — В любом случае, Кришна со мной.

Но затем он раскрыл секрет:

— Я попросил Кришну дать мне силы продолжать до самой смерти. Солдат должен умереть в битве, на поле брани.

По просьбе Шрилы Прабхупады Тамала-Кришна сам отвечал на всю корреспонденцию, подписываясь под ней как секретарь. В одном письме он написал:

В сложившихся обстоятельствах у меня нет возможности читать письма Шриле Прабхупаде, я лишь сообщаю ему о хороших новостях. Поэтому я рассказал ему о вашей успешной программе в Ратуше, а также о других ваших проповеднических программах.