Горячие бани Бурсы

 

Итак, мы представили описание бань, до сих пор сохранившихся в Серале, упомянули бани султана в других дворцах и остановились на рассказе об общественных банях в разные исторические периоды.

Теперь нам осталось рассмотреть бани горячих природных источников Бурсы, и сделаем мы это по вполне определенным причинам. Бурса сыграла заметную роль в истории Сераля. Это был город, в который султаны удалялись «на лечение», чтобы отдохнуть после боевых действий или от чрезмерного распутства, полечиться при острых приступах ревматизма и других болезнях.

Именно здесь турки впервые познакомились с феноменом бани и по достоинству это оценили. К моменту переноса столицы в Адрианополь они уже хорошо знали, что это такое, а учитывая жесткое предписание Корана соблюдать чистоту, «турецкая» баня самым естественным образом была «обречена» на существование. Что же касается Бурсы, то здесь все оказалось еще проще: не было необходимости вновь изобретать гипокауст римлян – отопительные системы, проложенные в стенах или под полом. Сама природа снабжала жителей горячей водой, а им оставалось лишь направлять ее в соответствующие бани и бассейны, охлаждать до необходимых температур и возводить над источниками постройки.

И хотя город Бурса серьезно пострадал от набегов захватчиков, представляя сегодня лишь жалкую тень былого могущества, бани здесь работают исправно. Вы и сейчас можете поплавать в бассейне бани Рустема-паши, наслаждаясь красотой византийских и турецких арок, великолепием разноцветного фаянса.

По тем или иным причинам в последнее время мало людей приезжает в Бурсу (возможно, одна из них заключается в том, что гостиницы «Анатолия» больше не существует!). Однако не далее как в 1934 году мэр города с гордостью демонстрировал мне не менее шестидесяти визитных карточек гостей, подтверждая рассказ о том, что люди до сих пор приезжают в его город! Какие бы несчастья ни обрушивались на Бурсу за прошедшие века, город сохранил красоту и очарование. И даже несмотря на то, что жилье, обстановка и жизнь здесь далеки от представлений о современном удобстве, каждый путешественник, отправляясь в Константинополь, непременно посетит и Бурсу. Пусть его не интересуют бани, но разве возможность увидеть знаменитую Зеленую мечеть или усыпальницы первых султанов не стоят расходов и неудобств путешествия?!

Давайте теперь кратко поговорим об истории Бурсы, после чего я перейду к детальному описанию собственно бань и поделюсь личным опытом и ощущениями, испытанными мною на царских водах.

Бурса, как называют этот город турки (известны также варианты написания Брусса и Бруса), был основан царем Прусием Вифинским, когда Ганнибал искал у него укрытия после поражения Антиоха III Сирийского при Магнесии в 190 году до н. э. Город, который в течение многих лет оставался резиденцией царей Вифинии, в честь основателя получил название Пруса. После поражения Митридата Пруса оказалась под властью римлян и считалась вторым городом в Вифинии после ее столицы Никомедии. Тем не менее город процветал и при римлянах, а бани все больше привлекали к себе внимание. Около 111 года Плиний Младший был назначен на должность императорского легата в Вифинии и прославился возведением важных общественных сооружений в этой римской провинции. В их числе были и общественные бани, о чем свидетельствует его письмо императору Траяну, в котором он говорит, каким украшением Прусы в будущем станут бани. И хотя главным городом провинции оставалась Никомедия, слава о горячих источниках распространялась все шире, а у главного источника был воздвигнут храм в честь Эскулапа и Гигиеи. Известно, что в III столетии сюда на лечение приезжали римские патриции.

Во времена Константина бани уже пользовались истинной популярностью, и несколько византийских императоров лечились в Прусе на царских водах. По-настоящему широкомасштабное строительство бань предпринял Юстиниан, возведя здесь дворец и караван-сараи для приезжих. Местность вокруг источников была известна как Пития, но позже, во времена Константина VII Багрянородного, ее стали называть Сотерополис – град Спасителя – в благодарность за целительную силу воды. Среди влиятельных персон, побывавших в Прусе, была и императрица Феодора, супруга Юстиниана I. В 525 году в сопровождении эскорта из четырех тысяч слуг она в золотом паланкине предприняла двухнедельное путешествие, уверовав в живительную силу источников, в водах которых вылечился ее муж.

Как город Бурса продолжала процветать и развиваться при римлянах и византийцах вплоть до середины X века, когда после годичной осады она была захвачена войсками Саифа аль-Даула из Алеппо. Правда, греки ее быстро отбили, восстановили и укрепили городские стены. Вскоре сюда устремили свои взоры турки-сельджуки, в чьих руках город и оказался к началу XI века. После того как в 1204 году крестоносцы овладели Ни-кеей, сельджуки оставили Бурсу, вернув себе город только в 1326 году после десятилетней осады при султане Орхане. С этого момента мощь и значение Бурсы постоянно растет. Султаны сделали ее новой столицей, и после жизни, наполненной походами и схватками, обосновались здесь, чтобы сделать город достойным центром новой империи. Сюда съезжались со всех угол- ков Ближнего Востока воины, художники и поэты, архитекторы и историки. Постепенно турки познали всю непреходящую ценность бани, и времена Чингисхана – в грязи и без мытья – закончились. Мало-помалу греческие традиции и культура стали восприниматься завоевателями. И наконец, с переносом столицы в 1453 году в Константинополь турки приняли все особенности византийского уклада: уединенную жизнь императора во дворце, паранджу, гарем, евнухов, церемониальные одеяния, еженедельное посещение мечети, свинцовые крыши зданий, красные чернила для написания государственных документов и многое-многое другое. Иными словами, общество обретало устойчивые формы бытия.

Однако до окончательного завершения этого процесса было еще далеко, а Бурсе пока не суждено долго пребывать в мире и согласии. В 1361 году Мурад I переносит столицу в Адрианополь, правда, с одной лишь целью – продолжить завоевания своего отца в Европе. При этом сердцем Османской империи оставалась Бурса, где находились первые мечети, школы и усыпальницы первых султанов. Но кровавый Тамерлан уже предпринял свой поход, и вскоре после поражения султана Баязида в 1396 году, в самом начале XV века Бурса была разграблена и разрушена. Не прошло и десяти лет, как город вновь подвергся разграблению – на этот раз войском эмира Карамана. Уже в наше время пожары и землетрясения уничтожили то, что восстанавливали Селим I и Сулейман. Тем не менее все эти несчастия не коснулись знаменитых бань Бурсы. И, оказавшись здесь, у стен столь почтенного «возраста», чувствуешь, как граница между прошлым и настоящим рушится, воображение переносит и в Бурсу времен Сулеймана Великолепного, и Орхана Завоевателя, и Юстиниана Законодателя.

Бани Бурсы находятся в двух километрах от города, если направляться в сторону Муданьи, недалеко от деревушки Чекирдже, которую некогда, как отмечалось выше, именовали Пития. Все прилегающие окрестности здесь буквально пропитаны отложениями серы и железа из пяти источников, берущих свое начало у подножия горы Олимп.

Два главных железистых источника снабжают бани Эски-Каплийя и Кара-Мустафа, а два главных сернистых – бани Йени-Каплийя и Бейкж-Кюкюртлу. Через полтора километра на северо-восток, в сторону порта Муданья, вы увидите перед собой примечательный архитектурный ансамбль – здания с причудливыми куполами. Вот как описывает увиденное Турнефо в своем «Путешествии в Левант»: «Самое большое здание великолепно: у него четыре купола, покрытые свинцом, а отверстия в них закрыты стеклянными колокольчиками, наподобие тех, что наши садовники используют для укрывания дынь».

Речь здесь идет о бане Йени-Каплийя, построенной (или восстановленной) Рустемом-пашой, великим визирем и зятем Сулеймана в знак благодарности за избавление султана от подагры. Температура воды здесь очень высока, так как в источнике она поднимается до 90 градусов по Цельсию. Справа от этой бани находится совсем небольшая женская баня Кайнарья, а буквально в нескольких шагах слева – баня Кара-Мустафа. С южной стороны дороги – сернистые бани Бейюк и Кючюк-Кюкюртлу; температура в источниках здесь доходит до 80 градусов. По дороге на Чекирдже, в некотором отдалении от остальных, расположилась баня Эски-Каплийя. Рядом – мечеть и тюрбе (усыпальница) Мурада I, напоминающие нам о важности банной традиции уже в ранний период истории Османской империи. Считается, что именно в этой бане в VI веке побывали Юстиниан и Феодора. Температура воды, поступающей в бассейн, не превышает 48 градусов, так что здесь не требуется такого количества холодной воды, как, например, в бане Йени-Каплийя. По архитектурным особенностям бани мало чем различаются. Везде первое помещение – самое большое, второе – самое маленькое, а третье, парная, – средних размеров.

Но есть, несомненно, и свои особенности. Так, Эски-Каплийя интересна византийскими капителями, на которые опираются пяты арок свода, а Йени-Каплийя знаменита замечательным цветным фаянсом и типичными турецкими арками. В обеих я провел немало времени, и рассказ о моих впечатлениях в полной мере относится и к ним.

Войдя в первое помещение, я сразу почувствовал перемену атмосферы, но не столько от перепада температур, мало ощутимого в теплый день, сколько от чего-то другого, что сразу и не назовешь. Оглядевшись, я постепенно начал понимать, в чем тут дело. Во-первых, комната была очень просторной, с двумя огромными куполами и высокими стенами. Во-вторых, это тишина, возможно, именно тишина и поразила меня больше всего. И наконец, странные обернутые полотенцами фигуры, которые напоминали мумий, ожидавших часа своего захоронения. Тишину нарушали лишь всплески воды в мраморном фонтане, расположенном в центре, и нечастое пошарки-ванье посетителя, направляющегося в деревянных башмаках в следующее, более теплое помещение. Вдоль стен располагались кушетки для тех, кто победней, и кабинки для тех, кто побогаче. В дальнем конце стояли большие деревянные рамы для сушки полотенец, а на нескольких веревках, натянутых через весь холл, тоже висели полотенца.

Я прошел в кабинку и разделся. Укладывать и завязывать вещи характерным узелком нужды не было – ведь никто не войдет. Правда, я отметил, как на длинных скамьях двое военнослужащих сложили свои вещи в аккуратный узел, а сверху водрузили на него головные уборы, то есть сделали все так, как и описал Бас-сано около 1520 года. Я обернулся по пояс полотенцем, вставил ноги в ленты башмаков и отправился во вторую комнату – римский тепидарий. Здесь температура уже заметно выше, и, хотя присутствует и пар, к атмосфере быстро привыкаешь. В центре фонтан с горячей водой и большими медными кувшинами, чтобы обливать себя с головы до ног. Правда, меня предупредили, что эту процедуру следует проводить после парной, а не сейчас.

Я осмотрелся: помещение было раза в два меньше первого и с одним куполом. По левую и правую руку от центра располагались небольшие комнатки для массажа, депиляции и уборные. Посетители, решившие «все делать по правилам», зовут массажиста, который незамедлительно отводит свою «жертву» в отдельное помещение. В Эски-Кагошйя это обычно уголок между византийскими колоннами, а в Йени-Каплийя, где свободного пространства предостаточно, – в отдельную комнату.

Итак, я незамедлительно окунулся в небольшую мраморную ванну, где «варился» минут двадцать в воде, температуру которой мог еле-еле выдержать. После этого я оказался на мраморной плите, где и начался собственно массаж. Состоит он из двух этапов – массаж перчаткой и руками. Первый вполне приятен, причем новичок по-настоящему удивлен, когда видит триумфально демонстрируемые ему куски старой кожи и грязи, удаленные с его спины. Далее перчатка снимается и начинается мануальный массаж. Слабаку этого не пережить: сильные пальцы прорабатывают лопатки до тех пор, пока они не захрустят, а позвоночник испытывает такое давление, что выдержать его без стонов или желания сразу ответить обидчику помогает только мысль о последующем мщении. Массажиста хочется называть уже не другом, а не иначе как извергом рода человеческого, по каким-то неведомым причинам решившим не оставить у меня ни одной целой косточки. Но пытка на этом не кончается: руки и ноги вытягивают и выворачивают так, что я был очень удивлен, что их попросту не оторвали. После такого понимаешь, каково приходилось жертвам инквизиции.

Но все самое худшее когда-нибудь кончается, и следующий этап стал величайшим облегчением: с головы до ног меня покрыли пеной и оставили приходить в себя. Что, собственно, к моему удивлению и удовлетворению, через некоторое время и произошло. Мне объявили, что теперь я могу пройти в третье, и самое жаркое помещение. В Йени-Кашшйя температура воздуха действительно чрезмерно высока, и притом пару здесь некуда деться. Войдя, я сразу почувствовал необъяснимое ощущение: нечто среднее между любопытством и опаской, если не сказать самый настоящий страх. Все здесь выглядело по-иному: воздух стал непомерно тяжелым, фигуры, лежавшие или медленно передвигавшиеся, напоминали тени из преисподней. И я, как Одиссей или Эней, вопрошал: кто они, эти странные и молчаливые привидения, окутанные паром, неожиданно возникавшие и пропадавшие во мраке. Неожиданный лязг медного кувшина, шарканье башмаков и плеск воды в бассейне привели меня в чувство. По мере того как глаза стали привыкать к полутьме и густому пару, я начал осматриваться: что же мне теперь делать – ведь со мной никого не было, меня сюда просто впихнули и оставили!

Как ни старался, я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь где угодно, только не на нашей привычной земле. Страх и тревога охватили меня: как бы не выдать себя неверным шагом и не услышать в туманной пелене потусторонний смех, выставляющий на всеобщее осуждение мое невежество и неуклюжесть. Но все оказалось лишь плодом воображения. Я двинулся в глубь зала и постепенно начал обходить вокруг центральный мраморный бассейн. Я шел мимо обнаженных фигур, лежавших на полу, сидевших на краю бассейна или на корточках по углам, стоявших под струями пристенных фонтанов и взиравших на мир, словно фигуры с греческих ваз, волшебством чародея ставших вдруг ростом с настоящих людей. Время остановилось, и я, как какой-нибудь лотофаг,^[49] уже не думал о завтрашнем дне, а просто получал удовольствие от тепла и расслабления, которое может дать только баня. Поистине, чтобы перемещаться в такой атмосфере, требовались усилия Геракла. Но постепенно, еле передвигая ноги, я смог подойти к бассейну, медленно погрузился в воду и ощутил, что значит плавать практически в кипящей воде. Затем оцепенение отступило, я вышел во вторую комнату, и мне показалось, что по сравнению с парной в ней холодно. Постепенно, благодаря нескольким ушатам прохладной воды, я адаптировался и, отойдя в дальний угол, снял полотенце, которым был обернут. Меня обернули вновь уже в три полотенца, четвертое на манер тюрбана водрузили на голову, а пятое вложили в руки, чтобы я вытирал пот, который до сих пор ручьем струился по моему лицу.

И вот теперь настал час воздания: по телу разлилось ощущение удовольствия, чистоты и свежести, возносящее простого смертного на небеса блаженства. Лежа на кушетке, я представлял себя настоящим султаном и, по-восточному хлопнув в ладоши, попросил принести сигареты и кофе. Все беды и невзгоды были мгновенно забыты. Провожая взглядом поднимавшиеся к небесам колечки дыма от сигарет, я мечтал только о том, чтобы воскуренный мною фимиам достиг трона Зевса на Олимпе, у подножия могущественной обители которого я сейчас и лежал.