Юридико-техническое исполнение проекта Закона

Авторы проекта должны отдавать себе отчет в том, что нормы Закона вмешиваются в сферу частного права посредством административных методов. Поэтому, чтобы не привести к эрозии регулирования гражданских отношений, такие действия должны быть очень осторожными.

Например, ни гражданское, ни корпоративное, ни налоговое право, ни даже антимонопольное законодательство не оперируют термином "контроль" над коммерческой организацией. Соглашаясь с тем, что в данном законопроекте такая категория может быть введена в нормативном порядке, следует четко в самом Законе указать, что ее применение допускается только в контексте этого закона, с тем чтобы исключить ее применение по аналогии в других случаях. Несмотря на то что в ст. 6 ГК РФ установлено, что аналогия имеет в виду гражданское законодательство, учитывая отечественную правоприменительную практику, упоминание о специальном характере нормы, посвященной определению контроля иностранного инвестора над стратегической организацией, просто необходимо.

Отметим, что в проекте определение понятия "контроль иностранного инвестора над стратегической организацией" занимает две с половиной страницы. Столь значительный объем, в первую очередь, обусловлен именно тем, что функциональное назначение данного определения должно быть прямо ограничено сферой действия обсуждаемого Закона.

Другой пример: в ч. 3 ст. 6 проекта Закона записано, что уполномоченный орган вправе ответить согласием на ходатайство иностранного инвестора о совершении гражданско-правовой сделки, результатом которой может стать установление контроля над стратегической организацией, только при отсутствии угрозы национальной безопасности РФ и при согласии иностранного инвестора принять на себя по договору одно или несколько обязательств из указанного в Законе перечня.

В означенный перечень, в частности, включены обязательства: 1) по продолжению организацией, в отношении которой подано ходатайство, поставок продукции, выполнения работ, оказания услуг по государственному оборонному заказу, а также 2) по поддержанию этой организацией деятельности в соответствии с тарифами, подлежащими государственному регулированию на основании законодательства РФ о естественных монополиях.

Предполагается, что указанные обязательства должны оформляться посредством некоего соглашения, существенные условия которого будут определяться индивидуально для каждого случая в административном порядке, т.е. решением уполномоченного органа. Такой порядок вызывает недоумение. Какова природа данного соглашения? Очевидно, что перед нами не гражданско-правовая сделка, но тогда зачем авторы проекта Закона пытаются облечь соглашение в эту форму? Неужели в случае нарушения его условий иностранный инвестор и уполномоченный орган будут судиться на основании ст. 401 ГК РФ ("Основания ответственности за нарушение обязательств")? Ведь обязанности, которые должен принять на себя иностранный инвестор, напоминают пионерскую клятву: обязуюсь соблюдать тарифы, правила антимонопольного регулирования, обязательства по государственному контракту - в общем, "масло масляное". Однако на согласование этой тавтологии с уполномоченным госорганом у иностранного инвестора уйдет время.

Таким образом, соглашение в виде сделки - неадекватное средство оформления публично-правовых отношений. Ведь достаточно для каждого случая, когда возникнет необходимость возложения на иностранного инвестора дополнительных обязательств, издать соответствующий ненормативный (индивидуальный) публично-правовой акт. Это быстрее и эффективнее. А акт, нарушающий права инвестора, сможет быть обжалован в порядке гл. 24 АПК РФ.

Как уже отмечалось, в п. 4 ст. 2 проекта Закона дано определение контроля над стратегической организацией. Однако в ч. 2 ст. 4 анализируемого проекта, где раскрывается содержание сделок, подлежащих предварительному согласованию в уполномоченном органе, это определение очевидным образом дублируется. Зачем нужно было расписывать столь подробно и широко содержание понятия контроля, если сам Закон не пользуется этим определением?

В ч. 2 ст. 8 проекта Закона указана обязанность физических и юридических лиц, в том числе держателей реестров акционеров стратегической организации, по требованию уполномоченного органа представлять достоверные документы, письменные и устные объяснения и иную информацию, необходимую для рассмотрения ходатайства иностранного инвестора. Интересно, в рамках какого процессуального закона налагается такая обязанность: УПК РФ, ГПК РФ или КоАП РФ? Конечно, ни того, ни другого и ни третьего. Тогда возникают вопросы: чем гарантируются права гражданина, от коего требуют предоставления уполномоченному органу устных и (или) письменных объяснений; какими правами он пользуется при исполнении этой публично-правовой обязанности?

Все дело в том, что возложение указанной обязанности на гражданина невозможно, так как предоставление объяснений государственным и судебным органам - это его право. Соответствующая же обязанность возникает у гражданина, только если он вызван в качестве свидетеля для дачи устных показаний в рамках уголовно-процессуального, гражданско-процессуального или административного производства. Но проект Закона, по крайней мере пока, не предоставляет уполномоченному государственному органу прав органа предварительного следствия или административного органа, имеющего право возбудить производство по административному правонарушению.

Также в ч. 2 ст. 9 проекта Закона, к примеру, предусмотрена возможность невключения иностранного инвестора, который приобрел контроль над стратегической организацией с нарушением норм Закона, в реестр акционеров этой организации по иску уполномоченного органа в судебном порядке. Небрежность формулировки данной нормы проекта Закона позволяет думать, что основанием для невключения в реестр служит факт подачи иска уполномоченным госорганом. При этом не требуется даже определения суда об обеспечительных мерах, т.е. получается, что достаточно только определения суда о принятии иска.