Вопрос самовыражения

Рассказчик дружески обнимает зрителя за плечи и говорит: «Позвольте мне кое-что показать вам». Он дает посмотреть сцену из «Китайского квартала» и говорит: «Вот Гиттес едет в Санта-Монику, чтобы арестовать Эвелин. Стучит в дверь. Как вы думаете, ему позволят войти? Смотрите, что происходит. Теперь очаровательная Эвелин спускается по лестнице, она рада его видеть. Как по-вашему, смягчится ли он и простит ее? Смотрите дальше. Она пытается сохранить свой секрет. Удастся ли ей это? Наблюдайте. Выслушав ее признание, поможет ли он ей или арестует? Увидите потом».

Автор истории пробуждает в нас ожидание и заставляет думать, будто мы понимаем происходящее, а затем разрушает реальность, вызывая удивление и любопытство, снова и снова возвращая к уже увиденному. После каждого такого путешествия «в прошлое» мы все лучше понимаем созданные им характеры и их мир, приходя к неожиданному осознанию той правды, которая скрывается за образами, представленными в фильме. Затем он придает своей истории новое направление, обостряя постоянно развивающийся конфликт путем введения таких моментов.

Рассказывая историю, вы даете обещание: уделите мне внимание, и я удивлю вас, а затем помогу получить удовольствие от открытий, связанных с радостями и печалями, от находок, которые вы обнаружите в тех местах, где и не подозревали. А самое главное, все должно быть сделано с легкостью и естественностью, чтобы создать у аудитории ощущение спонтанности. Лучше всего, когда зрителям кажется, что они сами во всем разобрались. В каком-то смысле так оно и есть. Проникновение в суть — это награда, которую аудитория получает за свое внимание, а хорошо структурированный фильм доставляет ей удовольствие от сцены к сцене.

И тем не менее, если мы спрашиваем писателей, как они выражают самих себя, чаще всего ответ таков: «С помощью слов. Описаний мира и диалогов, которые я придумываю для своих персонажей. Я писатель и выражаю себя с помощью языка». Однако язык — всего лишь текст. Самовыражение, вне всякого сомнения, происходит с помощью того понимания, которое возникает в поворотных пунктах истории. Здесь писатель раскрывает свои объятия миру и говорит: «Это мое видение жизни, тех людей, которые населяют созданный мною мир. Это то, что, на мой взгляд, происходит с ними при подобных обстоятельствах и вследствие таких причин. Мои мысли, мои эмоции. Это я». Самым мощным средством самовыражения писателя является тот уникальный способ, к которому он прибегает для того, чтобы повернуть ход истории.

Затем наступает очередь слов. Мы максимально используем свой литературный талант для того, чтобы хорошо написанная сцена, будучи перенесенной на экран, вела зрителей от одного поворотного пункта истории к другому, естественно и непринужденно. Однако какую бы важную роль ни играл язык, это всего лишь внешняя сторона произведения, с помощью которой мы привлекаем внимание читателя или зрителя, чтобы затем показать ему внутреннее содержание. Язык — инструмент самовыражения, и никогда не следует использовать его только ради присущих ему изобразительных возможностей.

А теперь представьте, насколько сложно создать структуру истории, которая включает в себя тридцать, сорок или пятьдесят сцен с незначительными, заурядными или важными событиями, каждая из которых отражает частицу вашего видения. Вот почему посредственные рассказчики понимание заменяют информацией. Именно поэтому многие сценаристы предпочитают объяснять свои идеи, вкладывая их в уста своих персонажей или, что еще хуже, прибегая к закадровым комментариям. Подобные произведения всегда недостоверны. Их персонажи наделены ложным, ориентированным на собственное «я» знанием, которое редко встречается в реальной жизни. Даже совершенный и глубокий текст не может заменить то глобальное понимание, которое приходит, когда мы используем собственный жизненный опыт для осмысления хорошо подготовленной автором завязки.